Россия. VII. История рабочего класса в России 6. Рабочий класс в годы революции (1905-1907).

Россия. VII. История рабочего класса в России 6. Рабочий класс в годы революции (1905-1907). Выступая гегемоном в буржуазно-демократической революции, рабочий класс развил стачечную борьбу в небывало грандиозных размерах. «Своеобразие русской революции, — писал Ленин о революции 1905 года, — заключается именно в том, что она была по своему социальному содержанию буржуазно-демократической, но по средствам борьбы пролетарской». Пролетарской она была «не только в том смысле, что пролетариат был руководящей силой, авангардом движения, но и в том смысле, что специфически пролетарское средство борьбы, именно стачка, представляло главное средство раскачивания масс и наиболее характерное явление в волнообразном нарастании решающих событий». И, действительно, никогда и нигде раньше стачечное движение не достигало такого размаха: в 1905 году бастовало (в предприятиях, подчиненных надзору фабричной инспекции) 2 863 375, в 1906 году 1 108 406, в 1907 — 740 074 рабочих. Но сверх того бастовало по предприятиям, фабричной инспекции не подчиненным: 1) на заводах, подчиненных горному надзору, в 1905 году 185 310, в 1906 — 37 458, в 1907 — 23 818, 2) в горных предприятиях, подчиненных тому же надзору, в 1905 году 143 476, в 1906 — 82 207, в 1907 — 36 605, 3) на нефтяных промыслах в 1905 году 50 000, в 1906 — 39 460, в 1907 — 19 550, 4) на железных дорогах (в мастерских и депо) в 1905 году 403 679, в 1906 — 16 727, в 1907 — 18 873, 5) на казенных заводах (главным образом, военного и морского ведомств) в 1905 году 240 606 (по другим годам пока сведений нет). Если присоединить эти данные к приведенным выше по предприятиям, подчиненным надзору фабричной инспекции, то получим итоги бастовавших: в 1905 году 3 886 тысяч, в 1906 — 1 359 тысяч, в 1907 — 889 тысяч. Но и эти данные остаются неполными: так, в одном только октябре 1905 года приостановлено было движение на 43 965 верст железнодорожного пути, что при расчете 11 рабочих на версту составит 483 тысячи, бастовавших, которые в наши подсчеты не вошли, как не вошли казенные заводы по 1906 и 1907 годам, как не приняты во внимание предприятия ремесленные, транспортные (кроме железной дороги), торговые, что в общей, совокупности должно значительно повысить число бастовавших. Во всякой случае, по минимальным подсчетам число бастовавших в 1905 году превысит 4 миллиона, достигнет 1¹/₂ миллиона в 1906 году и 1 миллиона в 1907 году только по предприятиям цензовой промышленности, что за все 3 года составит не меньше 6,5 миллионов.

Вся эта миллионная армия рабочих вела на протяжении революции борьбу с разной интенсивностью, прошла в этой борьбе ряд этапов. Общее представление об этих этапах дает следующая таблица, в которой приведены (как и в дальнейшем, по предприятиям, подчиненным надзору фабричной инспекции) %-ное отношение числа бастовавших в каждой четверти года к общему числу бастовавших за соответствующий год (над чертой) и %-ное отношение бастовавших к общему числу рабочих (под чертой):

Таблица явно указывает на следующие подъемы стачечной волны: первая и последняя четверти 1905 года, вторая четверть 1906 года и вторая четверть 1907 года. Если в эти итоги по четвертям, поглощающим различия между отдельными месяцами, внести поправку — два (октябрь и декабрь), а не один подъем в последней четверти 1905 года — то станет совершенно очевидным, что каждый «подъем стачечной волны означает критические, поворотные пункты всей социально-политической эволюции страны» (Ленин), то есть революции: первый подъем (9-го января, всеобщая забастовка в Петербурге, движение вокруг комиссии Шидловского) приводит к первой и ничтожной уступке правительства (рескрипт 18 марта), октябрьский подъем (всеобщая стачка) вырывает у самодержавия манифест 17 октября, декабрьский подъем (вооруженные восстания) приносит высшую стадию революции. «С подавлением декабрьского восстания начинается нисходящая линия революции» (Ленин) — два подъема (вторые четверти 1906 и 1907 годов) на этом этапе означают попытку передовых отрядов пролетариата задержать отступление и перейти в наступление в обстановке созыва первой и второй Государственной думы. Обозначая переломные пункты революции, эти этапы дают общую картину «движения того класса, который был главной пружиной общего направления событий» (Ленин) — движения пролетариата, как гегемона революции. Еще более точное представление об этапах стачечной борьбы мы получим, если обратимся к таблице, показывающей по четвертям каждого года процентное отношение участников политических и экономических стачек (над чертой) и такое отношение их к общему числу рабочих (под чертой):

Движение 1905 года (восходящая линия революции) начинается с решительного преобладания экономических стачек, сохраняющих значительный размах и в последующие две четверти, но одновременно перерастающих в политические; в последней четверти политические стачки получают уже решительный перевес, причем высший подъем политических стачек происходит на базе широкой экономической борьбы. В этой самой тесной связи политических и экономических стачек Ленин видел гарантию большой силы движения, делающей возможным «действительно широкое, действительно массовое движение»: «широкие массы эксплуатируемых, — писал Ленин, — нельзя было бы никоим образом вовлечь в революционное движение, если бы эти массы не видели пред собой примеров, как наемные рабочие различных отраслей промышленности принуждали капиталистов к непосредственному, немедленному улучшению положения». Вовлеченные в экономическую борьбу столкновением с капиталом в обстановке общей напряженной революционной борьбы, эти широкие массы вырастали и политически. В свете такого роста массы становится понятным, почему и как очень скромный в первой четверти 1905 года охват (12,9% всего числа рабочих) рабочих политическими стачками достигает в последней четверти 1905 года половины всего числа рабочих (51,1% только по предприятиям, подчиненным надзору фабричной инспекции, в действительности же выше): в первой четверти —это передовой отряд, прошедший уже до революции школу борьбы, в последней четверти — это также широкая масса, выросшая в процессе борьбы 1905 года. Сплетение экономической и политической борьбы ослабляется в 1906 и 1907 годах (нисходящая линия революции) в условиях общего упадка движения и, прежде всего, движения широких масс; только подъем второй четверти 1906 года отмечен значительным числом участников экономических и политических стачек: задерживая отступление и пытаясь перейти в наступление, при сравнительно еще благоприятных условиях, передовой отряд увлекает за собой некоторые слои широкой массы; последний подъем 1907 года в условиях менее благоприятных не дает уже передовому отряду этой возможности, и большой процент участников политических стачек не сопровождается таким же показателем экономических стачек. Движение выносит на себе исключительно или почти исключительно передовой отряд: максимальный процент числа рабочих — участников политических стачек за 1906 и 1907 годы (15,4% во вторых четвертях 1906 и 1907 гг.) почти равен проценту (12,9%) первой четверти 1905 года, исходному моменту движения: очевидно, это тот же передовой отряд, который, подняв знамя революции в январе 1905 года, нес его и до ее последних дней.

Чтобы еще ближе подойти к вопросу, выделим металлистов (передовой отряд) и текстильных рабочих (широкую массу) и посмотрим, каково их участие в движении (первый столбец — % бастовавших к числу рабочих в группе, второй — % участников экономических стачек ко всему числу таких же участников, третий — % участников политических стачек ко всему числу таких же участников):

Наиболее активное участие в движении принимают металлисты: они неизменно выделяют большой процент бастующих; у текстильных рабочих этот процент высок в 1905 году, остается на значительном уровне еще в 1906 и падает в 1907 году; вместе с тем металлисты сразу дают большой % участников политических стачек и удерживают его все время, текстильные же рабочие почти в одинаковой степени ведут и политическую, и экономическую борьбу и значительно повышают % участников политических стачек только в 1907 году, при общем упадке движения в их группе. Совершенно очевидно: передовики (металлисты) политической активностью и активным участием в экономической борьбе поднимают широкую массу, которая втягивается в борьбу; политический элемент, сплетаясь в этой борьбе с экономическим, затем падает и сосредоточивается в передовых слоях этой массы.

Ведущая роль передовых отрядов может быть показана и на процентном отношении числа стачек к числу предприятий по их размерам:

Из года в год число стачек тем больше, чем крупнее предприятие, то есть чем крепче связь между передовым отрядом и массой на каждом предприятии и чем сильнее она между разными предприятиями одной и той же группы производства.

Экономическая борьба за все 3 года неизменно носит наступательный характер: в 1905 году участники наступательных стачек составляли 83,7% всего числа участников экономических стачек, в 1906 году — 70,6% и в 1907 году — 60%. Это и понятно, так как в годы революции общая политическая активность рабочих не могла не отразиться и на активности их экономической борьбы. Тесная взаимозависимость политических и экономических стачек выступает и здесь совершенно отчетливо. Не менее отчетливо выступает она и в результате экономических стачек, как это видно из следующей таблицы (в процентах бастовавших):

Достаточно сопоставить эту таблицу с приведенными выше, чтобы убедиться, что успех рабочих в экономической борьбе находился в прямой зависимости от их натиска. Если первая четверть 1905 года оказывается для рабочих менее благоприятной, чем вторая, то это потому, что в данных этой четверти поглощен месяц побед рабочего (январь); то же и в последней четверти 1905 года (октябрь дает перевес рабочим, ноябрь выделяется компромиссным исходом), то есть в первой и последней четвертях исход борьбы колеблется, повышаясь в сторону рабочих в месяцы подъема движения (январь, октябрь, отчасти ноябрь), во второй четверти он на стороне рабочих, в третьей, отмеченной снижением размаха движения, — на стороне предпринимателей. Первые две четверти 1906 года, при достаточно еще сильном движении, дают перевес рабочим, с третьей четверти и до конца 1907 года перевес решительно переходит на сторону предпринимателей.

Что касается отдельных групп рабочих, то наиболее активную роль в движении играли металлисты: с них (путиловский и франко-русский заводы) началось январское движение, крупнейшие металлические заводы оставались ведущими на протяжении всех лет революции (борьба за 9-тичасовой рабочий день в первой половине 1905 г., за 8-мичасовой рабочий день в ноябре и т. д.). От них, в общем, не отставали типографские рабочие (приостановка выхода газет, сентябрьская стачка в Москве, предшествовавшая всеобщей октябрьской забастовке, введение явочным порядком свободы печати и т. д.). Текстильные рабочие, как численно преобладающая часть рабочего класса, придавали движению особенно широкий размах, поднимая его на значительную высоту (майская стачка в Иваново-Вознесенске, сопровождавшаяся организацией первого совета рабочих депутатов; областная забастовка московско-владимирского района в 1907 г.). Движение железнодорожных рабочих началось как экономическое, но уже в феврале 1905 года экономическая борьба, принимая форму приостановки железнодорожного сообщения, становится фактором крупного политического значения, который в свою очередь содействует быстрому росту массы железнодорожных рабочих, приводящему к октябрьской всеобщей их стачке; перерастание экономической борьбы в политическую здесь сопровождается преодолением противоречий, порождаемых расхождением интересов мелкобуржуазной верхушки (управленцев) и рабочей массы сперва на местах, затем на делегатском съезде и в железнодорожном союзе; крупную роль железнодорожные рабочие сыграли в ходе вооруженных восстаний, в особенности там, где железные дороги были использованы для целей восстания (Горловка, Красноярск и др.). Среди горнорабочих за все годы революции преобладает экономическая борьба, при более слабом сплетении с политической, чем у других групп рабочих (за исключением наиболее отсталых); в 1905 году на первом месте идут польские районы, от которых сильно отстает Донбасс; в 1906 году движение значительно усиливается в Донбассе, сильно падая в Польше; в 1907 году в польских районах движение снова нарастает, а в прочих районах остается на слабом уровне. В Донбассе, как и всюду, в авангарде идут металлисты, которым не так легко удается увлечь за собою отсталую массу горняков — у последних соотношение в пользу политических стачек складывается только к декабрю 1905 года. В 1906 году движение горнорабочих Донбасса стало более напряженным, в особенности в летние месяцы, когда стачки охватили ряд рудников, сопровождаясь митингами. Нефтяные рабочие Баку вели полную активности борьбу на экономическом и политическом фронте в 1905 и в 1906 годах. В 1905 году бастовало приблизительно до 60% всего числа рабочих, в 1906 году — до 90%.

Приведенных данных достаточно, чтобы определить, как развивалось движение в годы первой революции и через какие этапы проходил в ней рабочий класс: 1) движение начинается как недостаточно еще развернутое политическое, тесно связанное с экономической борьбой (9 января и ближайшие за ним дни в Петербурге); 2) петербургский пролетариат, как авангард, быстро активизирует политическую борьбу (комиссия Шидловского), пробуждая провинцию, в которой разливается широкая волна экономических стачек, сплетающихся с политическими; 3) это сплетение остается характерным для всего 1905 года, придавая ему исключительную силу; 4) передовой отряд (металлисты) развивает наибольшую активность на фронте как экономической, так и политической борьбы, увлекая за собой широкую массу; 5) эта последняя в процессе сплетения экономической и политической борьбы вырастает и выступлением своим поднимает движение на уровень массовой революционной борьбы; 6) во взаимодействии политической и экономической борьбы, с одной стороны, и передового отряда и широкой массы, с другой, происходит перерастание экономической стачки в политическую и последней — в вооруженное восстание, как в высшую ступень борьбы; 7) при спаде революции активно действующим остается передовой отряд (металлисты), усиленный передовыми слоями, выделенными выросшей в борьбе широкой массой. Вместе с тем, выступая гегемоном в революции, которая оказывает на Западе и на Востоке неискоренимое влияние, «обнаруживающееся в поступательном движении сотен и сотен миллионов людей» (Ленин), рабочий класс вырастает в авангард мирового пролетариата и остается им на все последующее время.

Выступая гегемоном и выдвигая главным средством раскачивания масс стачку, как свое специфическое средство борьбы, рабочий класс оставался «главной пружиной общего направления событий», движущей силой революции, вырастая сам в ходе ее и своей борьбой определяя ее этапы. Первый из них отмечен широкой волной тесно сплетенных экономических и политических стачек, которые пробуждают к борьбе городскую мелкую буржуазию и крестьянство, отдельные части армии и флота, — летом начинаются в последних ряд восстаний, наиболее яркое выражение получающих в восстании броненосца «Потемкин». На базе этой стачечной борьбы, перебрасывающейся из района в район, из города в город, и разрозненных восстаний вырастает в октябре всеобщая стачка, которая охватывает многие сотни тысяч рабочих по всей стране: начавшись 6 октября, стачка железнодорожных рабочих в течение нескольких дней распространяется на всю железнодорожную сеть, бастуют фабрики и заводы, гаснет свет, закрываются магазины, замирает промышленная жизнь страны; движение перебрасывается в деревню, где крестьянские восстания захватывают ряд губерний (Саратовскую, Тамбовскую, Черниговскую, Полтавскую, Харьковскую, Воронежскую и др.), бастуют учебные заведения, банки, конторы, учреждения, — в этот период движение в особенности принимает общенародный характер, и руководящая роль в нем рабочего класса выступает наиболее рельефно. В ходе этой борьбы и развертывания руководства ею рабочий класс создает новую организацию — советы рабочих депутатов, которые «начинают играть роль временного революционного правительства (см. XLI, ч. 1, 242 сл.), роль органов и руководителей восстаний» (Ленин). Этот тогда зародыш пролетарской власти развился в орган власти в ходе революции 1917 года. Советы депутатов возникали в процессе борьбы местами и раньше (Иваново-Вознесенск, московский совет типографских рабочих), но как более широко организованные стачечные комитеты. В качестве стачечного комитета возник в октябре и петербургский совет, но, возникнув на основе более высокой стадии борьбы, быстро перерос эти рамки. Вслед за Петербургом советы возникли и во многих других городах (Москва, Киев, Ростов, Баку, Екатеринослав, Николаев, Саратов, Самара, Одесса, Екатеринбург, Новороссийск, Кострома, Тверь, Владивосток, Таганрог, Чита и др.), играя, в зависимости от хода событий и руководства, роль организаторов борьбы и восстаний (см. историю революционного движения). Октябрьская стачка нанесла самодержавию первый удар, но не привела к победе революции: «в действительности все развитие русской революции с неизбежностью толкало к вооруженному решающему бою между царским правительством и авангардом классового сознательного пролетариата» (Ленин), толкало, в частности, и потому, что «либеральная буржуазия, напуганная революционностью пролетариата, растеряла подобие всякой революционности» (Сталин), переходя на сторону контрреволюции. Стачечная борьба, сплетавшаяся и раньше с отдельными восстаниями, теперь непосредственно перерастает в вооруженные восстания, как «вершину» революции (Ленин) и как пролог Октября 1917 года. Начавшись в Москве (6 декабря), восстания на протяжении декабря охватывают ряд районов (Донбасс, Екатеринослав, Ростов, Кавказ, Харьков, Владивосток, Иркутск, Красноярск и др.), выявляя неисчерпаемую революционную силу пролетариата, ведущего борьбу в неравных и неблагоприятных условиях. Декабрь не приносит рабочему классу победы; он отступает, чтобы, используя опыт поражения и пройдя дальнейшую школу борьбы, перейти через 12 лет в новое наступление, дать решительный бой и победить.

Переход движения из одной стадии в другую, как и развитие его в целом, а с ним и рабочего класса, происходит при активном воздействии партии, которое, хотя и не было всегда достаточным, определило основную линию развития движения и формы его. Именно в годы революции «в руках революционных организаций все более сосредоточивалось дело настоящего политического руководства, дело указания социал-демократических выводов из проявлений рабочего протеста и народного недовольства» (Ленин). Недостаточность этого руководства в особенности чувствовалась на тех этапах, когда оно отставало от размаха движения, благодаря чему движение подпадало под чуждые рабочему классу влияния (Гапон, см.) не переходило (октябрьская стачка) или недостаточно переходило (вооруженные восстания) в высшую ступень. В это время обострилась внутрипартийная борьба большевиков и меньшевиков, выражавших две тенденции в рабочем движении — пролетарскую и буржуазную, — которые с особенной силой должны были сказаться в ходе революции. Но на всех решающих этапах последней (комиссия Шидловского, булыгинская дума, соединение экономической и политической борьбы, вооруженные восстания, советы) передовой отряд рабочего класса и за ним широкие массы принимают тактическую линию большевиков, впервые проходя массовую школу классово-революционного воспитания. «Каждый месяц этого периода равнялся, в смысле обучения основам политической науки — и масс и вождей, и классов и партий, — году «мирного», «конституционного» развития» (Ленин).

Профессиональное движение. Первая революция, вовлекшая в борьбу самые широкие рабочие массы и скрепившая связь их с партией, составила исторический этап и еще в одном отношении. «Иначе как через профессиональные союзы, через взаимодействие их с партией рабочего класса, нигде в мире развитие пролетариата не шло и идти не могло» (Ленин). До 1905 года этого фактора в развитии пролетариата России не было. Профсоюзы родились в великие годы «бури и натиска», и только с этого времени рабочий класс получил эту специфическую классовую организацию (Энгельс), а партия рабочего класса еще один путь, прямой и верный, классового сплочения и воспитания пролетариата. Позднее, сравнительно с партией, возникновение профсоюзов является характерной особенностью истории нашего профдвижения: «самое характерное в истории развития наших профсоюзов состоит в том, что они возникли, развивались и окрепли после партии, вокруг партии, в дружбе с партией» (Сталин). Это обстоятельство сыграло крупнейшую роль в дальнейшем развитии профсоюзов, ибо в таких условиях взаимодействие между союзом и партией оставляет руководящее значение за партией и направляет развитие союзов по революционно-пролетарскому пути, а не по пути трэд-юнионизма или реформизма. С первого же дня своего рождения союзы стали ареной борьбы разных партий: завоевать влияние в них стремились и буржуазные партии (сперва «освобожденцы», потом «кадеты» — последние в особенности среди торговых служащих), и меньшевики, и большевики.

Уже в первые годы после реформы 1861 года, а отчасти и раньше, возникают всякого рода кассы и общества взаимопомощи, главным образом ремесленников, торговых служащих, типографских мастеров (в 1851 году «Вспомогательная касса» при типографии Академии наук, в 1866 г. такая же касса наборщиков в Петербурге, и т. д.). Кассы эти (взаимопомощи, похоронные и т. п.) носили благотворительный характер, включали в себе верхи служащих и рабочих, в состав их входили и владельцы предприятий. Эти общества не выполняли никаких функций профсоюзов, и не из них фактически последние возникли. Действительным истоком профсоюзов являются стачечные кассы, выполнявшие в скромном и зачаточном, конечно, виде задачи профсоюзов. Эти кассы получили значительное распространение до 1905 года (помимо отдельных касс 70-х и 80-х годов, организованных при рабочих кружках, — иваново-вознесенский «Рабочий союз» 1895 г., костромская «Рабочая касса» того же года, екатеринославская касса «Начало» 1899 г., киевская касса 1897 г., харьковская 1899 г. и т. д.). Возникая под непосредственным воздействием и руководством социал-демократической организации, эти кассы были неоформленными заводскими организациями, то образуемыми на время стачки, то существовавшими более длительно; членами касс состояли немногочисленные передовые организованные рабочие, обычно те же, которые принадлежали к партийной организации или которых последняя к кассе привлекала; функции кассы, как боевой организации взаимопомощи, тесно оплетались с функциями стачечного комитета, и наоборот — стачечные комитеты принимали на себя и дело материальной помощи участникам стачки.

1905 год развязал силы, накопившиеся в рабочем классе, и для профсоюзного движения. Основной фактор, определивший предысторию союзов — стачечная борьба — приводил теперь непосредственно к возникновению классовых рабочих организаций. Если передовые отряды рабочих или рабочие, сосредоточенные на крупных предприятиях, получали руководство со стороны партийных и заводских рабочих организаций (депутаты, старосты), то распыленная масса рабочих мелких предприятий должна была наиболее сильно испытывать потребность в такой организации, которая единственно может ее сплотить, то есть в профсоюзах. Последнее обстоятельство вызвало организацию в 1905 году, прежде всего, значительного числа мелких союзов, объединявших ремесленных рабочих, торговых служащих, рабочих мелких предприятий и т. п., при замедленной организации рабочих ведущих отраслей промышленности. Мелкими эти союзы были и потому, что строились по цеховому принципу, дробясь по частным профессиям. Стихийный процесс возникновения профсоюзов, не поддаваясь еще организованному руководству, приводил и к тому, что по цеховому признаку строились и более крупные союзы, а нередко возникали и просто заводские союзы, объединявшие только рабочих данного завода. В месяцы наибольшего подъема революции (последняя четверть 1905 г.) образование профсоюзов достигает максимального развития: к концу 1905 года в Петербурге насчитывалось 44 союза, и проведено было почти 100 собраний, посвященных профобъединению; в Москве к тому же времени сложилось 50 союзов, то же самое наблюдалось и в провинции. И в эти месяцы наибольшую активность проявляют рабочие мелкой промышленности и мелких предприятий. Поражение декабрьского восстания приводит к первой полосе закрытия и разгрома союзов. Движение снова возобновляется в 1906 году, причем сила его находится в прямой зависимости от активности общих выступлений рабочих: в период подъема движения союзы оживают, чтобы с падением общей волны борьбы рабочих снова вступить в полосу разгрома, пока с разгоном II Государственной Думы и укреплением реакции не наступил период более длительного застоя профдвижения.

Если мы обратимся к отдельным профсоюзам, игравшим руководящую роль в профдвижении — а это были, в основном, союзы рабочих ведущих отраслей крупной промышленности, — то в развитии их получим общую картину развития профдвижения. Как отмечено, такие союзы, за немногими исключениями, возникли позже. Союз металлистов организовался в Петербурге в апреле 1906 года, в Москве в мае того же года. Петербургский союз был построен по типу «производственного» централизованного союза с несколькими городскими районами и к июлю 1906 года насчитывал до 10 тысяч членов; 28 июня 1906 года союз был закрыт, но деятельности не прекратил, перейдя к полулегальному существованию и развивая работу в районных отделах; работа эта не ослабела и после гонений, которым подверглись районные отделы, так что к январю 1907 года союз насчитывал свыше 11 тысяч членов (платящих и не платящих взносов); денежные средства союза за время его нелегального существования (с августа 1906 г. по июль 1907 г.) составляли 18 тысяч рублей, из которых 61% падает на ежемесячные взносы и 2% на сборы в специальные фонды (стачечный и безработный); о деятельности союза можно судить по тому, что почти половина средств (41%) была затрачена на пособия бастовавшим. Окончательно легализоваться союзу удалось только в мае 1907 года. Руководство союза принадлежало меньшевикам, которые, в противоположность революционной тактике большевиков, вели по пути «аккуратности и умеренности», чем в значительной степени объясняется то, что петербургский союз почти ничем не проявил себя ни во время выборов в Государственную Думу, ни в других политических выступлениях петербургского пролетариата и не подвергся в эти годы серьезным репрессиям. Московский союз распространил свою деятельность за пределы Москвы, организовав 12 провинциальных отделов (Тула, Коломна, Рязань и др.); к 1906 году он насчитывал 4 725 членов, а к ноябрю до 8 тысяч, по всему же району до 12 тысяч; в феврале 1907 года союз был закрыт, перешел на нелегальное положение, затем на короткое время снова легализовался и в июле 1907 года был опять закрыт. Руководство в союзе принадлежало большевикам, в работе его самое деятельное участие принимал московский комитет партии. Союзы металлистов организовались и в других промышленных районах. Из союзов текстильщиков петербургский организовался в декабре 1905 года и насчитывал к моменту открытия 400 членов. Этот «Союз рабочих и работниц по обработке волокнистых веществ» охватил сперва только верхи массы текстильщиков и не все текстильные производства, так как раздельно существовали союзы вязальщиков и ткачей-басонщиков. Союз не пользовался также большим влиянием, так как не развил работы по руководству экономической борьбой. После декабрьских репрессий, весной 1906 года деятельность союза оживляется, усиливается руководство стачками, и намечаются новые организационные формы, но в июле 1906 года союз был закрыт и вынужден был перейти в подполье.

С этого времени организуется семь районных отделов союза, которые под руководством центра продолжают работу в нелегальных условиях. Не в пример металлистам, текстильщикам не удалось объединить сколько-нибудь значительные массы: к декабрю 1906 года союз насчитывал всего около 500 членов. Все это время союз существовал без регистрированного устава и к легализации своей перешел только в 1907 году. В Москве первыми организовались рабочие мелких текстильных предприятий; крупные союзы (рабочих по обработке волокнистых веществ и союз аппретурно-красильщиков), возникнув в ноябре, были разгромлены в декабрьские дни и снова воскресли только весной 1906 года. Рост этих союзов был очень медленный. В феврале 1907 года была созвана первая, а в июне того же года вторая областная конференция союзов текстильщиков, посвященные, главным образом, вопросу об областной стачке. Среди союзов текстильщиков московско-владимирского района преобладали мелкие, в самом крупном из них, костромском, насчитывалось в 1907 году 1 800 членов.

Среди крупных союзов возникли раньше других союзы рабочих печатного дела. В Петербурге строительство союза началось с январских дней в связи с забастовкой и борьбой за тариф, открыл же свои действия союз в июле того же года. Литографы образовали свой союз, и для предупреждения сепаратистских тенденций союз рабочих печатного дела организовал несколько отраслевых секций, в одну из которых впоследствии влился и союз литографов. В июле 1906 года союз рабочих печатного дела был закрыт и перешел на нелегальное положение, разбившись на 12 районов с выборными районными советами. Вновь союз легализовался в апреле 1907 года и был закрыт в октябре того же года. К этому времени союз насчитывал до 4 тысяч членов, платящих взносы (при 11 тысячах, записавшихся в союз). Руководство в союзе принадлежало меньшевикам и примыкавшим к ним беспартийным, в связи с чем союз особенно упорно отстаивал нейтральность, отвергая соглашение с партией по общим выступлениям даже от случая к случаю. За короткое время союзы рабочих печатного дела возникли почти во всех сколько-нибудь крупных городах. К началу 1907 года насчитывалось до 80 союзов рабочих печатного дела, в 60 из них насчитывали до 30 тысяч членов номинальных при 20 тысячах платящих взносы, что составляет 33,4% охвата всех рабочих; меньше всего процент охваченных был в Петербурге (17,5%), в Москве он доходил до 40%, а в Одессе и Киеве далее до 78 и 73%. В апреле 1907 года состоялась всероссийская конференция союзов рабочих печатного дела, которая избрала центральный совет союзов в качестве руководящего органа; в последнем, как и в отдельных союзах, влияние принадлежало меньшевикам.

Среди торговых служащих (см. XLI, ч. 8, 603/07) движение шло по двум линиям: борьбы со старыми обществами взаимопомощи приказчиков с целью завоевания их и организации новых союзов. Особенно острая борьба между умеренным и революционным крылом торговых служащих разгорелась в Петербурге, где при деятельном участии в движении большевиков к ноябрю 1905 года победа досталась пролетарским элементам; летом 1906 года союз был закрыт и, перейдя на нелегальное положение, перенес центр работы в районы, которых насчитывалось до 10. Снова легализован был союз в июне 1907 года, но не в виде единого, а четырех раздельных союзов (мануфактуристы, съестники, дрогисты, «хозяйственники»). В общем, среди торговых служащих преобладали мелкобуржуазные течения, благодаря чему некоторый успех среди них одно время имели к.-д., как в Петербурге, так и в других местах.

С конца 1905 года стали возникать межсоюзные объединения, получившие название центральных бюро. Московское центральное бюро организовалось в конце сентября 1905 года на совещании 26 профсоюзов, созванном для обсуждения поднятого харьковским обществом взаимопомощи вопроса о созыве съезда. В Петербурге центральное бюро возникло приблизительно в то же время и на таком же собрании. Московское бюро в начале своей деятельности объединяло 42 союза, петербургское — 35, такие же бюро возникли скоро и в других городах. Бюро сосредоточили в своих руках объединение движения, активно содействовали возникновению новых союзов и т. п. В составе московского центрального бюро большевики были в меньшинстве, в Петербурге центральное бюро было полностью меньшевистским, с влиятельным правым крылом, которое пыталось придать деятельности союза явно трэд-юнионистский характер, подменяя в политическом руководстве союзов социал-демократическую партию центральным бюро. С первых же дней широкого профдвижения созрела необходимость в созыве всероссийского съезда профсоюзов для разрешения ряда организационных и общих вопросов движения. Однако, ни в 1905 году, ни тем более в последующие годы съезда созвать не удалось, и его заменили две нелегально состоявшиеся конференции профсоюзов. Первая состоялась в Москве (24 сентября — 4 октября 1905 г.) и была непосредственно связана с тем же, поднятым Харьковом, вопросом о созыве съезда. На этой же конференции выявились коренные разногласия между меньшевиками и большевиками по вопросам профдвижения. Меньшевики, среди которых уже тогда была популярна идея рабочего съезда, предложили привлечь на съезд представителей от рабочих отдельных фабрик и заводов; таким образом, проектируемый съезд должен был потерять характер представительства организованного в профсоюзы пролетариата и превратиться в беспартийный рабочий съезд. Большевики отстаивали созыв представителей профсоюзов. Предложение меньшевиков, поддержанное «освобожденцами», было принято в том смысле, что к участию в съезде допускались не только «представители организаций на отдельных фабриках и заводах», но и «представители рабочих объединенных фабрик и заводов». Конференция постановила созвать съезд в декабре 1905 года, но вместо него в феврале 1906 года удалось созвать вторую конференцию, на которой возникли разногласия по вопросу о легализации союзов на основании закона 4 марта 1906 года. Среди меньшевиков, ставивших уже тогда точку на революции, преобладала тенденция легализации союзов, открытого их существования; большевики в условиях еще продолжающейся революции выдвигали задачи развернутой классовой борьбы союзов, предпочитая условия нелегального существования союзов их полицейской легальности. Конференция приняла условную формулировку, допуская использование закона в тех случаях, когда невозможно существование союзов на других основаниях. В апреле 1907 года состоялось расширенное совещание оргкомиссии по созыву съезда, на котором меньшевики отстаивали созыв не съезда, а конференции (постановлено было созвать съезд) и снова выдвигали идею рабочего съезда. На основании постановления совещания оргкомиссия приступила к подготовке съезда, но созвать его не удалось. Данные, собранные оргкомиссией, дают некоторое (в виду неполноты их) представление о развитии профдвижения к весне 1907 года. К этому времени имелись сведения о 652 союзах, объединявших 245 335 членов. Лучше других организованы были металлисты (54 173 члена), за ними следуют текстильщики (37 214), торговые служащие (32 475), печатники (28 654). Из отдельных городов Петербург насчитывал 44 союза и 51 782 члена, Москва — 46 и 48 тысяч, Лодзь — 17 и 26 тысяч, Баку — 18 и 11 830, в остальных городах число членов не доходило до 10 тысяч в каждом. Оргкомиссия считала, однако, и эти данные преувеличенными. К 1907 году (август) относится участие русских профсоюзов в международном социалистическом конгрессе в Штутгарте; на конгрессе присутствовало 9 делегатов, представлявших 80¹/₂ тысяч организованных рабочих.

Уже с первых дней возникновения союзов разгорается борьба вокруг них между большевиками и меньшевиками. Последние отстаивают до конца нейтральность союзов, примат профессионально-экономических задач перед политическими; профсоюзы, призванные, по выражению Маркса, быть школой коммунизма, они не прочь были растворить в «рабочем съезде», самая идея которого ликвидировала и социал-демократическую партию и руководство последней союзами; в меньшевистском руководстве союзами влияние принадлежало бывшим «экономистам» и рабочедельцам, которые в «политических» традициях «Искры» видели тормоз профдвижения. Большевики же, придавая решающее значение самостоятельной, руководимой партией классовой борьбе рабочего класса, последней подчиняли задачи профсоюзов; в этом смысле Ленин противопоставлял «теории нейтральности союзов» «теорию о необходимости тесной связи их с революционной социал-демократией», указывая, что первая неминуемо означает «притупление классовой борьбы пролетариата». Большевики с самого начала практически придерживались такой точки зрения и в Москве, например, с момента возникновения союзов проводили линию их партийности, а на объединительном съезде выступили, в противовес меньшевикам, со своей резолюцией о профсоюзах. Профсоюзы развивались, таким образом, под перекрестным влиянием двух течений в социал-демократической партии, причем если полностью еще не выявились, то отчетливо намечались два типа их: революционные, руководимые большевиками (например, московский союз текстильщиков), и реформистские, руководимые меньшевиками (например, петербургский союз рабочих печатного дела). Более полно эти тенденции выявились позже, как позже началась и острая борьба за овладение союзами.

Рабочий класс и объединенный капитал в годы первой революции. Первый же месяц революции принес образование предпринимательских боевых союзов, направленных против рабочих. Уже 6 января 1905 года петербургские предприниматели сгруппировались вокруг «Общества для развития и улучшения фабрично-заводской промышленности» и, установив контакт с министром финансов Коковцевым, заключили соглашение, предусматривающее отклонение требований рабочих. В феврале московские фабриканты выступают с планом заключения общей конвенции «на предмет установления для ее участников перечня тех требований, по которым уступки (рабочим) не должны быть допускаемы», а в марте 1905 года такая конвенция заключается петербургскими заводчиками и фабрикантами, чем было положено начало их объединению в боевой союз, позже оформившийся в «Общество фабрикантов и заводчиков». К конвенции сразу присоединилось 142 предприятия с 95 800 рабочими, то есть большинство петербургских предприятий, примеру которых впоследствии последовали московские фабриканты, организовав «Общество заводчиков и фабрикантов московского промышленного района». Организации эти стали руководящим центром борьбы с рабочим движением.

Если мартовская конвенция обязывала подписавших ее отвергать все существенные требования рабочих, то в дальнейшем задача заключалась для капитала в том, чтобы выработать такую систему общих действий, которая обеспечивала бы проведение конвенции в жизнь. Располагая богатым опытом аналогичных организаций на Западе, предпринимателям не стоило большого труда такую систему выработать. Уже мартовская конвенция неизбежно вела к применению локаутов (см.), и в эту сторону направляет свое внимание объединенный капитал. Ответом на требование петербургских рабочих, подкрепленное стачками, о введении 9-тичасового рабочего дня (первая половина 1905 г.) был частичный локаут. Когда в октябре рабочие начали вводить революционным порядком 8-мичасовой рабочий день, собрание металлозаводчиков постановило «закрыть свои заводы впредь до того времени, когда окажется возможным вновь начать работу по существующей ныне на каждом заводе норме рабочего времени». Постановление это было подписано 65 заводами с числом рабочих 55 тысяч, а примененный вслед за тем локаут охватил не менее 50 тысяч рабочих. В ответ на декабрьскую забастовку в Петербурге в связи с московским восстанием объединенные заводчики постановили предупредить рабочих, что в случае невозобновления немедленно работ предприятия будут закрыты, заработная плата за дни стачки выдана не будет, а заводоуправления сохраняют за собой право штрафовать рабочих за неявку на работу по случаю стачки. Петербургская практика усваивается предпринимателями прочих районов, принимая особенно широкие размеры в 1906 году, после разгона первой Думы. С исключительной жестокостью был проведен локаут 30 тысяч текстильных рабочих в Лодзи; значительного числа (25 тысяч) рабочих коснулся локаут на текстильных фабриках Владимирской губернии, а также в типографиях ряда городов (Киев, Саратов, Таганрог и др.). Но в борьбе объединенного капитала с рабочими локауты не были, конечно, единственным средством. «Черные списки» рабочих, практиковавшиеся и раньше в порядке частного «обмена» между отдельными фабрикантами, теперь вводятся в организованной форме. Когда летом 1906 года на некоторых металлических заводах Петербурга применен был локаут, а рабочие ответили бойкотом срочных заказов этих заводов, объединенные предприниматели объявили контр-бойкот рабочим, принимавшим участие в конфликте, — с этого времени черные списки стали обязательными для членов «Общества», организуется своего рода бюро справок («справочный отдел») о рабочих, которых на работу принимать не следует. «Общество» строго проводит политику отказа рабочим в уплате за дни стачек и расторжения договора найма с неугодными рабочими по любому поводу, издавая для предпринимателей особое на эти случаи практическое наставление. Когда рабочие начали предъявлять иски об уплате за дни стачек, фабриканты, не довольствуясь солидарным действием через «Общество», путем давления на правительство добиваются издания указа сенату, удовлетворяющего требованиям капитала. Указ (март 1906 г.) признал, что рабочие не имеют права на получение заработной платы за время стачек и двухнедельного заработка, при расчете, если они явились на работу и не были допущены к ней по причине закрытия предприятия, вызванного «опасением насильственного действия забастовщиков». Этим самым предприниматели освобождались не только от выдачи заработной платы за дни стачек, но и от уплаты двухнедельного заработка при объявленном ими же локауте. Само собой разумеется, что объединенные предприниматели бойкотировали рабочие организации и всячески стремились подорвать их значение. Особым постановлением «Общество» обязалось не вступать при конфликтах в сношения с профсоюзами, а когда в апреле 1907 года рабочие одного завода обратились к заводоуправлению с просьбой о выдаче ссуды на открытие кооператива, «Общество» предложило отказать рабочим, так как «под предлогом собраний для обсуждений о потребительских лавках» рабочие могут «легко устраивать митинги при участии лиц посторонних» и т. д. Если в 1905 году особенного успеха тактика объединенного капитала не имела, сталкиваясь с бурным наступлением рабочего класса, то по мере спада революции агрессивность капитала все более увеличивалась, обостряя этим самым классовую борьбу.

Рабочее законодательство. Под непосредственным влиянием 9 января 1905 года и движения в связи с комиссией Шидловского (см. XXIII, 702) правительство приступило к пересмотру рабочего законодательства. В конце января по постановлению комитета министров образована была комиссия под председательством Коковцева, приступившая к разработке ряда проектов. Проект о продолжительности рабочего времени предполагал ограничить ночную работу 8-ю часами, приравнивал непрерывные работы к обычным, ограничивал применение сверхурочных работ, устанавливал кару за нарушение закона. Проект о стачках сохранял уголовное наказание за принуждение к стачке путем насилия или угроз, провозглашая общую ненаказуемость за участие в стачках, но сохраняя наказание за участие в стачках в предприятиях общественно-необходимых (водопровод, электростанции и т. п.). Разрабатывались также проекты о страховании рабочих и об оказании рабочим врачебной помощи. Все эти проекты встретили оппозицию со стороны промышленников, принимавших в комиссии участие, и сделали работу ее совершенно бесплодной, а когда промышленники под предлогом тяжелого впечатления, произведенного на них разгромом флота под Цусимой, ушли из комиссии, правительство воспользовалось этим, чтобы похоронить поднятые комиссией вопросы. Впоследствии, перед созывом первой Думы, образована была комиссия под председательством министра торговли и промышленности Философова (см. XXIII, 711/12), которая занялась некоторыми из этих вопросов и с таким же успехом их замариновала. С другой стороны, под влиянием нараставшей революционной борьбы, 15 апреля 1905 года был отменен циркуляр 12 августа 1897 года о мерах борьбы со стачками, а 4 августа 1905 года постановлением комитета министров было предоставлено министру юстиции временно приостановить уголовное преследование по делам о стачках и самовольном уходе рабочих. Этим и ограничились уступки, вырванные пролетариатом у правительства. Вступив на путь борьбы с революцией, правительство первые свои удары направило против рабочих. 2 декабря 1905 года издан был закон, который, признавая ненаказуемость мирно протекающих стачек, вводил ряд ограничений, направленных, прежде всего, против железнодорожных рабочих. Закон сохранил общую наказуемость «принуждения» к стачке «посредством насилия и угроз» и в то же время брал под защиту штрейкбрехеров, предусматривая вознаграждение тех служащих и рабочих правительственных учреждений, казенных и частных железнодорожников, которые пострадали за отказ от участия в стачке.

Далее закон установил наказуемость за «возбуждение» к стачке служащих и рабочих железной дороги, телефонов общего пользования и вообще таких предприятий, приостановка работ которых угрожает общественным бедствием или безопасности государства; служащие в этих предприятиях, помимо тюремного заключения, подлежали увольнению со службы. Повышая во всех этих случаях кару за «возбуждение» к стачке и за применение угроз и насилия, закон заключением в крепости особо карал за участие в «сообществе», имеющем целью возбуждение к стачке. Не довольствуясь всеми этими мерами, правительство законом 14 декабря 1905 года предусмотрело предание суду и наказание по законам военного времени виновных в устройстве стачек, на борьбу с которыми был направлен закон 2 декабря. В апреле 1906 года действие закона 2 декабря было распространено на предприятия морского и речного пароходства. 15 апреля 1906 года был издан закон о стачках сельских рабочих, который, помимо общей наказуемости за принуждение к стачке и за умышленное повреждение имущества, вводил особое наказание за возбуждение к стачке для лиц, не работающих у владельца имения, причем последние подлежали наказанию и в том случае, если стачка не состоялась. Все эти законы, хотя они касались отдельных категорий рабочих (железнодорожных, сельских рабочих и рабочих «общественно-необходимых» предприятий), означали общий переход к борьбе со стачками, который был уточнен как в административном (воспрещение стачек на основании обязательных постановлений, издаваемых в порядке положения об усиленной охране), так и в судебном порядке (широкое применение к стачкам ст. 269¹ уголовного уложения). 4 марта 1906 года изданы были временные правила о профессиональных обществах, построенные на последовательно полицейской основе. Целью обществ ставилось «выяснение и согласование экономических интересов», а не «защита» последних, как формулировал первоначальный проект, чем исключались боевые задачи обществ; устав обществ должен был регистрироваться; запрещалось образование стачечных фондов, запрещалось также соединение нескольких обществ в союз; закрытие обществ предоставлено было административной власти, но не суду, и т. д., — словом, рамки деятельности профсоюзов были сужены до возможного предела, а самые союзы поставлены под бдительный надзор начальства. Последним из этой серии законодательного творчества самодержавия в год революции был закон о «нормальном отдыхе» торговых служащих и ремесленных рабочих, изданный 15 ноября 1906 года (см. воскресный отдых, XI, 317/18). Закон устанавливал общие нормы (12-тичасовой рабочий день с двухчасовым перерывом, воскресный и праздничный отдых, предоставление малолетним и подросткам возможности посещать школу и т. п.), но делал из них ряд исключений, а фактически установление отдыха предоставлял обязательным постановлениям городских дум и земских собраний, предусматривая образование особых так называемых смешанных комиссий из представителей предпринимателей и рабочих для предварительного обсуждения обязательных постановлений. Такая постановка вопроса, отдававшая нормирование труда в руки купеческих дум и помещичьих земств, не сулила торговым и ремесленным рабочим ничего хорошего и в действительности не принесла им ничего нового. Вообще же все рабочее законодательство времен первой революции было направлено к ликвидации всех завоеваний рабочих.

Экономические завоевания рабочих. Экономическая борьба рабочих была, в общем, успешна для рабочих, и успех этот определялся силой натиска их на предпринимателей. Каковы же были в действительности завоевания рабочих? Ряд данных говорит о том, что рабочие добились фактического снижения рабочего дня. По закону 2 июня 1897 года недельная продолжительность рабочего времени не могла превышать при дневной работе 67¹/₂ часов (11¹/₂ часов в будние дни и 10 часов в кануны воскресных и праздничных дней). К средине 1906 года в текстильной промышленности продолжительность рабочей недели при односменной работе понизилась, в среднем, до 61¹/₂-62 часов, при двухсменной — до 54 часов и даже 52-х часов, в металлической она снизилась соответственно до 58-59 и 60 часов, в типографиях — до 54 часов, в прочих производствах — приблизительно до 63 часов; для текстильных рабочих это означало (по сравнению с 1904 г.) уменьшение рабочей недели при односменной работе приблизительно на 1,7-3,7 часа, при двухсменной на 3,2 часа, для металлистов на 2,6-3,6 часа. К началу 1907 года из 46 металлообрабатывающих заводов Петербурга в 22-х рабочая неделя составляла 57 и меньше часов, в 19-ти по субботам работали 8 и меньше часов. В Московской губернии по всем группам производств при работе одной сменой 60,7% рабочих было занято 9-10 часов в сутки, 13,3% — 8-9 часов, 15,1% — 10-11 часов и 9,5% — 11-12 часов; в частности, среди текстильных рабочих было меньше работавших 9-10 часов (58,4%) и 8-9 часов (5,7%), среди же металлистов больше (64,5 и 34,5%). Некоторые группы рабочих добились ограничения рабочего дня 9 и 8 часами; так, 9-тичасовой рабочий день был введен в железнодорожных мастерских и на некоторых казенных и частных металлических заводах, 8-мичасовой рабочий день в ряде типографий (Петербурга, Москвы, Киева и других городов), на некоторых сахарных заводах (при трехсменной работе), на некоторых уральских заводах. В общем, однако, все эти завоевания не были сколько-нибудь значительными для рабочих: сокращение рабочей недели на 3 и даже 4 часа не могло принести рабочим чувствительного облегчения, а кроме того, во всех приведенных расчетах не приняты во внимание сверхурочные работы, повышавшие продолжительность рабочего дня, во всяком случае, не меньше, чем на полчаса в сутки, то есть превышавшие сокращение урочной рабочей недели. Что касается изменения в заработной плате, то, по данным фабричной инспекции, она по сравнению с 1904 годом увеличилась в 1906 году на 8,3% и в 1907 году на 20,4%; в частности, по Московской губернии, относительно которой имеются более точные данные, за то же время заработная плата увеличилась на 17,7%, причем в бумагомассном производстве и в типографском — на 23,5%, в текстильном — на 21% и в производствах по обработке металлов — на 11,4%. По Петербургу заработная плата к 1903 году возросла в среднем на 20%, в Баку на 23%. Как эти, так и ряд других данных позволяют принять, что за годы революции заработная плата, в среднем, повысилась на 25-30%, но и эти бесспорные завоевания рабочих были весьма относительны. Прежде всего, в своем денежном выражении заработная плата осталась и при повышении низкой: в 1904 году она составляла в среднем 214 рублей в год, то есть меньше 20 рублей в месяц, в 1907 году — 258 рублей в год, то есть ничтожно превышая 20 рублей в месяц. На такую заработную плату «средний» рабочий не мог жить сколько-нибудь сытно. Кроме того, за годы революции жизнь вздорожала, и рост заработной платы за этим вздорожанием не поспевал, так что реальная заработная плата не только не увеличилась, но понизилась. В общем, завоевания в области заработной платы были все же для рабочих более чувствительны, чем в области рабочего времени. Однако, наибольшие завоевания были достигнуты не в этом. Борьба рабочих развертывалась по всему фронту; при сплетении экономической борьбы с политической, она наиболее сильный удар нанесла по патриархальщине, по крепостным пережиткам. За годы революции рабочий класс неимоверно вырос, окреп в активности, в отстаивании своих прав и в отпоре нажиму капитала. То, что раньше было легко достижимо капиталисту, теперь затруднялось наступлением рабочих и готовностью их отстоять свои интересы стачкой. Этого рода завоевания рабочих можно иллюстрировать данными о штрафах, как наиболее ярким выражением подавления прав рабочего. Если в 1901 году на каждые 100 рублей заработка приходилось 22,5 копеек штрафа, то в 1906 году последний составлял 9,6 копеек, то есть сократился на 57,5%, а средняя сумма на одного рабочего уменьшилась с 45,4 копеек до 22,1 копеек, то есть на 51%. Каждые 100 рабочих были оштрафованы: в 1904 году — 231 раз, в 1905 году — 152 раза, в 1906 году — 139 раз, в 1907 году — 158 раз; средний размер штрафа составлял на одного рабочего: в 1904 году — 18 4 копеек, в 1905 — 16,4 копеек, в 1906 — 16 копеек, в 1907 году — 16,4 копеек. По всем показателям 1905-1906 годов дают резкое снижение. Вместе с тем понизилось число жалоб рабочих фабричной инспекции по поводу штрафов и незаконных вычетов: в 1905 году они составляли 6,4% всего числа жалоб, в 1906 году — 2,5%, — очевидно, предприниматели не с прежней свободой распоряжались заработком рабочих. Показательно также сильное вообще повышение числа жалоб рабочих в эти годы: если до 1905 года число их колебалось в пределах 18-19 тысяч в год, то в 1905 году оно возросло до 22,7 тысяч, причем число рабочих, которых касались жалобы, увеличилось с 62 тысяч в 1904 году до 190 тысяч в 1905 году. Так как в 1905 году большинство конфликтов разрешалось стачками без всякого участия инспекции, посредничеству которой рабочие предпочитали содействие профсоюзов и выборных делегатов, то нужно думать, что такого рода активность, как обращение к инспекции, проявляли наиболее отсталые рабочие, для которых и такого рода отстаивание прав было шагом вперед. Передовые и наиболее организованные отряды рабочих вели, разумеется, более решительное наступление на старые фабричные порядки. Игнорируя закон о старостах, рабочие крупных, по преимуществу, предприятий выбирали делегатов, которые представительствовали в их интересах; в иных местах избирались рабочие комиссии как зародыш будущих фабричных комитетов. Отмечено это время и заключением ряда коллективных договоров, которые раньше не могли иметь место. Мы уже упоминали о борьбе за тарифный договор, которую вели петербургские и московские типографские рабочие; бакинские нефтяные рабочие заключили первый коллективный договор в конце 1904 года, в Москве договор был заключен союзом электромонтеров, в Одессе моряками торгового флота и т. д. В результате всех этих завоеваний рабочего класса, старые фабричные порядки дали основательную трещину, а фабрика в значительной мере перестала быть крепостью предпринимателя.

Значение революции 1905 года далеко, конечно, не исчерпывается тем, что она принесла рабочему классу в результате экономической борьбы, хотя, невзирая на относительность этих завоеваний, «пятый год поднял жизненный уровень русского рабочего так, как в обыкновенное время не поднимается этот уровень за несколько десятилетий» (Ленин). Победы оставили в рабочем классе неискоренимый след сознания своей революционной силы; на поражениях он учился тому, что только новым, еще более сплоченным, вооруженным наступлением сможет он свалить самодержавие, что в этой борьбе он имеет против себя сплоченные ряды контрреволюционной буржуазии и что к победе над царизмом и капитализмом он придет через жестокие бои гражданской войны, как передовой боец ее, вокруг которого собираются массы эксплуатируемых и, прежде всего, крестьянства. Этого закала ослабить и этой веры убить не смогла наступившая реакция, а с возобновлением борьбы они еще более укрепились, каждый раз с новой силой подчеркивая все значение первой революции, с руководящей в ней ролью рабочего класса, как пролога пролетарской революции.