Россия. VII. История рабочего класса в России 7. Рабочий класс в годы реакции.

Россия. VII. История рабочего класса в России 7. Рабочий класс в годы реакции. Разгон 2-й Государственной Думы открыл полосу реакции, которая была для рабочих тем более тягостна, что совпала с промышленной депрессией, продолжавшейся во все время войны и революции и обострившейся в 1908-1909 году. Реакцией, воцарившейся на истощении сил рабочего класса, воспользовался объединенный капитал, чтобы перейти в наступление и ликвидировать завоевания рабочих за годы революции. Еще с большей силой, чем раньше, предприниматели прибегают к общему и частичному расчету рабочих, в котором мотивы сокращения производства в связи с депрессией перекрещиваются с мотивами расправы с рабочими. Безработица охватывает массы рабочих: уже к началу 1908 года на некоторых только предприятиях Петербурга, подчиненных надзору фабричной инспекции, число рабочих сокращается на 10 тысяч, на металлообрабатывающих заводах московского района рассчитано было до 25-30% рабочих, за 10 месяцев 1908 года петербургский союз металлистов насчитал 25% безработных членов, на уральских заводах к 1910 году насчитывалось 30, 50, 60 и даже 80% безработных и т. д. и т. д. Перед лицом голода, который ждал рабочего за воротами завода, капитал мог смело пойти на ухудшение всех сторон жизни рабочего. В эти годы идет усиленная замена труда мужчин трудом женщин, как более дешевым и более покорным. Если в 1894/95 году среди взрослых рабочих женщины составляли 24% и в 1903 году — 35%, то в 1909 году они составляли 42%, а в 1910 году — 43%; применение труда подростков обоего пола за то же время осталось почти без изменения: в 1894/95 году они составляли 8,4% всего числа рабочих, в 1909 — 8,6% и в 1910 — 9,1%, — очевидно стремление капитала получить не вообще только более дешевую силу, но заменить взрослых мужчин взрослыми женщинами. В итоге, с 1901 по 1909 годы число женщин (всех возрастов) увеличилось на 24,6%, между тем как общее число рабочих возросло на 8,3%, то есть рост применения труда женщин обогнал рост общего числа рабочих. Фабричная инспекция отмечала, что если раньше труд женщин был распространен преимущественно в текстильном производстве, то теперь он распространялся на другие производства — сахарное, табачное, спичечное, канатное, стеклянное, цементное и другие, причем сфера распространения все ширилась, захватывая такие отрасли промышленности, где прежде применялся исключительно мужской труд. Если более усиленное применение женского труда имело целью понизить стоимость рабочей силы, то этой цели капитал достигал и общим снижением заработной платы. По данным фабричной инспекции, средний заработок увеличился с 1906 по 1909 годы на 2%, но есть все же основания думать, что это среднее не выражает действительного положения и условия для рабочих сложились многим хуже. «Своды отчетов» фабричной инспекции отмечают особенно тяжкий застой в металлургической промышленности, когда заводы сплошь и рядом работали не полной неделей, сокращали рабочее время; в Московской, например, губернии, делили рабочих на две части, из которых каждая по очереди работала две недели. То же наблюдалось и в текстильной промышленности, которой застой коснулся не так сильно. Все это должно было, конечно, понизить заработок рабочих. Отсутствие каких-либо общих и более точных, чем у фабричной инспекции, данных не позволяет установить, насколько в действительности понизился заработок рабочих, но отдельные сверх приведенных данные, во всяком случае, говорят о том, что в виду продолжавшегося роста дороговизны он понизился не только номинально, но и реально. Заработок снижался, в частности, усилением штрафов: на 100 рублей заработной платы штрафы повысились с 9,6 копеек (в 1906 г.) до 10,1 копейки в 1907 году, 13,9 копеек в 1908 году, 14,8 копеек в 1909 году и 16,3 копейки в 1910 году; размер штрафа на одного рабочего также увеличился: с 25,9 копеек (в 1907 г.) до 33,9 копеек в 1908 году и до 35,2 копейки в 1909 году. Особенно возросли штрафы за неисправную работу, то есть по тем поводам, которые ближайшим образом имеют целью снижение заработной платы: в 1906 году случаи таких штрафов составляли 76%, в 1907 — 75%, в 1908 — 78%, в 1909 году — 82,1%. Одновременно принимаются меры к повышению интенсивности труда, выкачиванию в ту же продолжительность рабочего времени большей прибавочной стоимости. По предложению Общества фабрикантов и заводчиков, петербургские заводы переходят на почасовую плату, вводится «американка» с отметкой времени выполнения работы и с выдачей премии за экономию времени, причем если рабочий экономил время, то соответственно понижалось и время, назначенное на выполнение работы, — в результате заработок начинал понижаться. Теми же мотивами диктуется введение новых технических приемов производства, ускорение работы машин, станков и т. п. Текстильные фабрики устанавливают паровые турбины; чесальные машины, вырабатывавшие 3 пуда, начали вырабатывать 9 пудов, рабочих переводят с двух станков на 3, в типографиях усиленно вводят наборные машины, и т. д. Капитал наступал с чрезвычайной активностью по всему фронту, не только отбирая одно за другим то, в чем он в годы революции должен был уступать, но и дальше ухудшая положение рабочих.

Условия самозащиты рабочих в то же время чрезвычайно ухудшились. Полицейские репрессии, аресты и высылки затрудняли борьбу, профсоюзы закрывались, число их членов уменьшалось, кассы пустели. В середине 1908 года в Петербурге осталось 28 союзов (из 44 в 1907 г.), число членов в них упало до 22 300, причем в 8-ми крупнейших на 17 200 записавшихся приходилось всего 7 418 платящих взносы, а в середине 1909 года таких осталось 5 418; в первом полугодии 1908 года дефицитен был один союз металлистов, во втором полугодии — пять союзов, доход восьми более крупных союзов едва доходил до 14 тысяч рублей, то есть на каждый союз, в среднем, приходилось меньше 2 тысяч рублей. В провинции многие города и группы рабочих остались без союзов, которые были в полицейском порядке ликвидированы, а там, где они сохранились, влачили печальное существование при мизерном числе членов и пустых кассах. В таких условиях — политической реакции, промышленной депрессии, наступления капитала, обессиливания рабочего класса — активность последнего могла только пасть. Ноябрь 1907 года дает последний, относительно скромный, подъем волны политических стачек — это петербургские рабочие бастуют в день суда над социал-демократической фракцией 2-ой Думы, а затем стачечное движение сокращается до минимума. В 1908 году бастует всего 176 101 (или 9,7% всего числа рабочих), в 1909 —64 166 (3,5%), в 1910 — 44 623 (2,4%); в 1909 году, по сравнению с 1907 годом, число бастовавших уменьшается в 10 раз, а в 1910 году приближается к 1895 году, когда бастовало 2% всего числа рабочих. Число участников политических стачек резко падает; в 1908 году оно дает еще некоторый перевес над экономическими (53,9%, при абсолютном числе 94 899 бастовавших), в 1909 году снижается до 15,9% (абсолютно — 8 393), в 1910 году до 8,2% (3 808). Экономическая борьба потеряла наступательный характер, а рабочим приносила поражение. Исход стачек в пользу предпринимателей в 1908 году коснулся 68,8% бастовавших, в 1909 — 51,5%, в 1910 году — 55,8%. Происходит также перераспределение сил участвующих в движении групп рабочих. В 1908 году металлисты выделяют из своей среды 16,5% бастовавших, текстильные рабочие — 7,2%, в 1909 году активность тех и других падает дальше (3,8% и 5%); в 1910 году металлисты дают некоторое повышение (4,1%),текстильщики — понижение (2,9%); при общем снижении в эти годы активности, металлисты уступают текстильщикам только в 1909 году. Но в общей массе бастующих перевес решительно оказывается на стороне текстильщиков: в 1908 году металлисты составляют 23,5% всего числа бастовавших, текстильщики — 32%, в 1909 — первые 15% и вторые 60,8%, в 1910 году первые 24,8% и вторые 53,7%. В таком соотношении сказалось и большее истощение сил передового отряда (металлистов) и более глубокая экономическая депрессия в металлургической промышленности: 1909 год наибольшей депрессии дает наибольшее понижение активности металлистов, которые, однако, в остальные из этих тяжелых лет относительно (по числу бастовавших к числу рабочих в группе) показывают бóльшую активность, чем текстильщики.

В общем, условия для рабочих складываются неблагоприятно, как никогда раньше. И реакция имела бы все основания торжествовать, если бы не два обстоятельства. Годы борьбы оставили в рабочем классе неизгладимый след, веру в доказанную силу его, и эта вера не дала потухнуть активности и в самые мрачные годы реакции. Стоило несколько измениться условиям, обнаружиться прорыву на фронте экономической или политической конъюнктуры, чтобы снова воскресли традиции 1905 года. С другой стороны, существенно изменилось положение дел в Российской социал-демократической рабочей партии. Во временном поражении рабочего класса меньшевики, как и буржуазия, видели окончательное поражение революции, наступление «1849 года», позволяющее устраиваться на новом месте, приспособиться к лже-конституционализму, которым прикрывалось военно-феодальное самодержавие, делавшее только шаги в сторону буржуазной монархии. В условиях самой дикой реакции, со всей силой направленной именно против рабочего класса, меньшевики пропагандировали использование всех легальных возможностей при отказе от нелегальных форм движения, практически выдвигали идею рабочего съезда, объявляли рабочую партию разложившейся, подлежащей ликвидации. Это значило разоружить рабочий класс как раз тогда, когда он нуждался в самом совершенном вооружении, это равносильно было лишению рабочего движения всякой самостоятельности как раз тогда, когда «для пролетариата выдвигалась на очередь дня элементарная задача отстоять свою, пролетарскую партию, враждебную и реакции, и контрреволюционному либерализму» (Ленин). Отстоять партию, которая могла существовать тогда только нелегально, значило сохранить «авангард пролетариата», а, стало быть, и самый пролетариат, который без партии остается распыленной массой, пригодной для всяческих буржуазных экспериментов. По этому пути, обеспечивавшему победу в рабочем классе пролетарской тенденции над буржуазной, шли большевики. «Марксистская тактика, — писал Ленин, — состоит в соединении различных приемов борьбы, в умелом переходе от одного к другому, в неуклонном повышении сознания масс и широты их коллективных действий, из которых каждое в отдельности бывает то наступательным, то оборонительным, а все вместе ведут ко все более глубокому и решительному конфликту». Сила тактики большевиков заключалась в те годы в соединении легальных и нелегальных форм борьбы и организаций, при подчинении первых последним, и тех и других — революционным задачам рабочего класса. В то время, как меньшевики пытались укрепиться в профсоюзах, рабочих кооперативах, в просветительных рабочих обществах и в легальной печати, фактически ликвидируя нелегальную партийную работу, большевики сохранили и укрепляли партийные организации, используя и легальные возможности (профсоюзы, рабочую печать и т. п.). В докладах с мест на конференции большевиков (декабрь 1908 г.) отмечалось, что в большинстве крупных фабрично-заводских центров сохранились партийные ячейки, которые держатся почти исключительно на рабочих, что им приходится брать на себя и руководство экономической борьбой; обессиленные репрессиями, малочисленные по составу, эти организации не покидают работы, собирая партийные силы и направляя их к возрождению борьбы рабочих (наиболее крепкая организация сохранилась в эти годы в Москве). С другой стороны, в выступлениях, организуемых рабочими на общих съездах (народных университетов в январе 1908 г., кооперативном в августе 1908 г., женском в декабре 1908 г., фабрично-заводских врачей в апреле 1909 г. и др.), образуются большевистские группы, которым удается сплачивать вокруг себя рабочих; такие же группы возникают в легальных организациях. Если в рабочих организациях, руководимых меньшевиками, по словам одного документа из меньшевистского источника (1909), «вместо подчинения всей работы общим задачам теперь развивается приходская политика, узкий местный эгоизм», а иногда и «просто одиночки, ничем между собой не связанные, копошатся в том или другом рабочем обществе», то большевистскому «Социал-Демократу» в том же 1909 году писали из Москвы, что внутри профсоюзов «работа идет по-прежнему», а сообщение конца 1910 года гласило, что за исключением одного союза (поваров) все прочие «стоят на безусловно классовой точке зрения, ею одной руководствуются в своей деятельности». Плоды своей работы большевики могли таким образом учесть еще в самый разгар реакции. Этим самым связь рабочего движения с социализмом не только не порывалась, но и укреплялась в тяжелых условиях реакции, сохранялась преемственность с прошлым и подготовлялась возможность к переходу в новое наступление: «именно великое поражение дает революционным партиям и революционному классу настоящий и полезнейший урок, урок исторической диалектики, урок понимания, умения и искусства вести политическую борьбу» (Ленин).