РСФСР III. Третий поход Антанты

РСФСР III. Третий поход Антанты. Неудачи вооруженной борьбы с Советской Россией заставили правительства Антанты пересмотреть свою точку зрения на «русский вопрос». Еще 8 ноября 1919 г. Ллойд-Джордж в своей речи на банкете у лондонского лорд-мэра осторожно упомянул о возможности соглашения с Советской Россией.

Кольцо блокады разрывалось помимо воли руководителей Антанты. Под влиянием провала наступления Юденича заколебался антисоветский фронт в прибалтийских странах и в первую очередь в Эстонии. М. М. Литвинов, делегированный в Копенгаген для переговоров с Англией об обмене военнопленными, остановился в Эстонии и 17 ноября подписал с Эстонией, Латвией и Литвой предварительное соглашение о репатриации заложников, пленных и беженцев. Советское правительство активно добивалось урегулирования мирным, дипломатическим путем всех спорных вопросов с иностранными государствами. 5 декабря VII Всероссийский съезд советов (происходил в Москве с 5 по 9 декабря) обратился с мирным предложением к державам Антанты. В этот же день в Юрьеве возобновились мирные переговоры РСФСР с Эстонией. Представитель французского министерства иностранных дел Вертело предостерег Эстонию от имени Верховного союзного совета от заключения мира с Советской Россией, но предостережение не помогло: переговоры продолжались и 31 декабря закончились подписанием перемирия и парафированием соглашения о независимости Эстонии, границах и военных гарантиях.

Резкое полевение мелкобуржуазных масс в странах Западной Европы поколебало интервенционистские позиции самой Антанты. Руководителям правительств стран Антанты приходилось лавировать. Они вынуждены были сделать ряд заявлений об отказе от дальнейшей борьбы с Советской Россией, хотя на деле они лишь выжидали удобного момента  для начала нового наступления. Особенно сильный нажим был в Италии, где с осени 1919 г. развернулось мощное революционное движение. Это явилось причиной того, что именно Италия первой выступила с предложением о снятии блокады с Советской России. 16 декабря итальянский парламент постановил потребовать от правительства, чтобы оно добилось от Союзного совета снятия блокады с Советской России, прекращения военной интервенции и восстановления сношений со всеми существующими в России правительствами. Премьер Нитти заявил, что возобновление сношений с Россией было бы для Италии крайне важно, но, когда 31 декабря НКИД предложил итальянскому правительству немедленно возобновить дипломатические сношения, ответа не последовало, а советская нота была итальянским правительством скрыта от общественного мнения.

16 января 1920 г. Верховный союзный совет по инициативе Италии постановил «разрешить обмен товарами на основе взаимности между русским народом и союзными и нейтральными странами». Этот обмен должен был производиться при помощи «независимой» кооперации, под которой понимались заграничные отделения старого Центросоюза и прежде всего парижское отделение во главе с Беркенгеймом, который 14 января сделал доклад на Верховном совете союзников Клемансо, Ллойд-Джорджу и Нитти о «взглядах русских кооператоров по вопросу о коммерческих отношениях с Россией». Одновременно было решено не возобновлять сепаратных дипломатических сношений с Советской Россией и особо подчеркивалось, что принятые решения не «составляют перемены в политике союзных правительств по отношению к советскому правительству». Советское правительство не хотело упустить ни одной возможности фактически прорвать блокаду и улучшить экономическое положение страны, разоренной интервенцией и гражданской войной. Оно согласилось поэтому на поездку в Москву делегатов парижского отделения старого Центросоюза: Н. Макеева, Ф. Шмелева и И. Бубнова. Центросоюз со своей стороны избрал для поездки за границу делегацию в составе Л. Б. Красина, М. М. Литвинова, Л. М. Хинчука и др. Советская дипломатия не настаивала на предварительном признании советского правительства, так как предвидела, что уступчивость в этом вопросе разорвет единый империалистический фронт.  Ближайшие же дни доказали правильность этой позиции. 2 февраля 1920 г. советский делегат И. Э. Гуковский подписал в Юрьеве мирный договор с Эстонией на основе взаимного признания де-юре, а 12 февраля М. М. Литвинов, после 2 ½ -месячных переговоров в Копенгагене с английским представителем О’Греди, подписал соглашение об обмене военнопленными (аналогичные соглашения были подписаны с Францией и Бельгией 20 апреля 1920 г.), что означало признание де-факто советского правительства со стороны Великобритании. Юрьевский мирный договор имел огромное значение для международного положения Советской России. По выражению Ленина, «мир с Эстляндией — это окно, пробитое русскими рабочими в Западную Европу, это неслыханная победа над всемирным империализмом» («Соч.», т. XXV, стр. 23).

Под влиянием этой победы руководители французского и английского правительств вынуждены были сделать необычные доселе заявления. 7 февраля Мильеран информировал французский парламент о решении союзников установить торговые сношения с Советской Россией через кооперативы, отказавшись и от вмешательства во внутренние русские дела и от признания советского правительства. Выступление Ллойд-Джорджа носило более решительный характер: 13 февраля в палате общин он заявил, что Европу не удастся восстановить без получения дополнительных ресурсов из России и что победить Россию силой оружия невозможно, а  поэтому необходима политика примирения.

«Мирные» дипломатические шаги правительств Антанты, предпринятые в период успехов Красной армии и в условиях обостряющегося внутреннего положения в Западной Европе, преследовали двоякую цель: успокоить общественное мнение у себя дома и помешать полному разгрому и ликвидации всех контрреволюционных образований на окраинах Советской России. Наряду с мирными заявлениями по поводу Советской России, Антанта принимала все меры, чтобы спасти уцелевшие белогвардейские силы от полного разгрома Красной армией. Так, для спасения северных белогвардейцев лорд Керзон предлагал Советской России английское посредничество (21 и 24 февраля) в вопросе о капитуляции войск ген. Миллера (советское правительство ответило согласием гарантировать ген. Миллеру жизнь и право отъезда за полную капитуляцию с выдачей оружия, снаряжения и запасов). Особенно деятельное участие Антанта принимала в судьбе разгромленных сил южной контрреволюции. Когда Красная армия, освободив Ростов, гнала деникинские войска дальше на юг, Англия, Франция и Италия в январе, а Япония в феврале 1920 г. признали де-факто контрреволюционные правительства Грузии и Азербайджана. Несколько позже они признали правительство Армении. Английский и французский флот помогал перевозке в Крым разбитых деникинских войск. Начальник английской миссии ген. Хольман и после разгрома ВСЮР предлагал донским казакам продолжать борьбу, а английский адмирал де-Робек о том же говорил с кубанцами.

24 февраля Верховный союзный совет принял резолюцию, рекомендующую окраинным государствам прекратить войну против Советской России. Резолюция говорила, что торговля с Россией будет поощряться, и одновременно подчеркивала, что союзники не намерены вступать в дипломатические сношения с советским правительством. Эта половинчатая резолюция не могла предотвратить мирных переговоров прибалтийских стран с Советской Россией, начало которым было положено подписанием мирного договора с Эстонией, но она затормозила эти переговоры, а дальнейший усилившийся нажим со стороны Антанты, сорвал все же переговоры, когда   они начались. Предварительные переговоры с Латвией, Литвой и Финляндией велись в марте. 16 апреля в Москве открылась мирная конференция с Латвией, но мирный договор был подписан в Риге только 11 августа.

 За месяц до этого, 12 июля, в Москве был подписан мирный договор с Литвой. Задержка и в этом случае была вызвана влиянием Антанты. Переговоры же с Финляндией, начавшиеся 28 мая в Юрьеве, привели к заключению мирного договора только 14 октября (до этого, 13 августа, было заключено перемирие).

Антисоветская политика Антанты в начале 1920 г. отражала серьезные противоречия империалистических интересов Англии и Франции, связанных с ликвидацией мировой войны. Особенную агрессивность проявляла Франция. Она энергично готовила новый поход на Советскую Россию, избрав Польшу главным осуществителем своих планов. Англия занимала не столь определенную позицию. Обострение внутреннего положения и стремление противопоставить Франции английскую политику вызывали колебания Ллойд-Джорджа между дипломатическим урегулированием всех спорных вопросов с Советской Россией и продолжением вооруженной борьбы. Ллойд-Джордж делал кое-какие шаги в сторону дипломатического решения вопросов, но, в конечном счете, не удержался на этих позициях, и Англия приняла активное участие в новом походе Антанты. Польша была поставлена в центре этого похода. Польская военщина начала готовиться к нему особенно деятельно после признания независимой Польши странами Антанты, оформленного договором е Польшей, подписанным в Версале 28 июня 1919 г.

Советское правительство стремилось урегулировать мирным путем все спорные вопросы с Польшей. 22 декабря 1919 г. НКИД обратился к Польше с предложением начать мирные переговоры. Ответа не последовало. 28 января 1920 г. мирное предложение было сделано от имени СНК. В нем указывалось, что между Советской Россией и Польшей не существует вопроса, которого нельзя было бы решить мирным путем. 2 февраля 1920 г. с новым воззванием к польскому народу обратился ВЦИК, указывая в частности, что Советская Россия отнюдь не намерена силою штыков ввести в Польше коммунизм. 4 февраля польский министр иностранных дел Патек впервые ответил советскому правительству, пообещав вскоре прислать ответ на предложение СНК от 28 января. Вместо обещанного ответа польские войска 6 марта начали военные действия и заняли Мозырь и Овруч. В этот же день НКИД указал Патеку, что ответ на предложение СНК не получен, а польские войска начали наступление на Украину. Наконец, 27 марта Патек предложил советскому правительству начать переговоры в Борисове. 28 марта НКИД предложил Польше заключить общее перемирие и рекомендовал выбрать для переговоров более спокойное место, чем находящийся в военной зоне Борисов, лучше всего в нейтральном государстве, например в Эстонии. Вслед за этим переговоры тянулись еще дней 20. Польша упрямо настаивала на ведении переговоров в Борисове и отклоняла все предложения советского правительства избрать местом переговоров любой город любой страны, но только не в военной зоне. За упорством польских дипломатов скрывалась лихорадочная подготовка к войне. Из Франции прибывало оружие и боевые припасы, армия готовилась к наступлению и сосредоточивалась на границах.

Вторым участком, где велась подготовка к войне, являлся Крым. Красная армия, громя в конце 1919 г. и в начале 1920 г. Деникина, имела возможность выбить его не только из Украины и Северного Кавказа, но и из Крыма. 15 марта 1920 г. Ленин писал Склянскому: «Обратить сугубое внимание на явно допущенную ошибку с Крымом (вовремя не двинули достаточных сил)». В Крыму оказались наиболее крепкие деникинские части с весьма высоким % офицерства, части, от которых во время последнего отступления отсеялись все ненадежные колеблющиеся элементы. Здесь находились: корпус ген. Слащева, отступивший с севера, и переброшенные морем корпус ген. Кутепова и казачьи части — всего около 40 тыс. чел. Вместе с остатками своих войск в Крым попал и Деникин. Он пытался еще что-то предпринять, как-нибудь собрать силы и даже издал (29 марта, в Феодосии) приказ о реконструкции правительства, распустив, «ввиду сокращения территории, занятой ВСЮР», совет министров и поручив М. В. Бернацкому создать «упрощенное деловое учреждение». Этот же приказ провозглашал «незыблемость» принципов деникинской внутренней и внешней политики. Но эти принципы были уже настолько дискредитированы в глазах самих белогвардейцев, что от Деникина отшатнулись даже его ближайшие сподвижники. Покинутый Антантой, Деникин был вынужден уступить место барону Врангелю.

Так к весне 1920 г. сложилось два очага военной опасности: Польша и Врангель. Первоначально между ними не существовало прямого взаимодействия. Польша, ища союзников, предпочла Врангелю — этому новому носителю идеи «единой и неделимой России» — Петлюру. 21 апреля министр иностранных дел Речи Посполитой Я. Домбский и управляющий министерством иностранных дел УНР Левицкий подписали политическую конвенцию, которая признала Украину якобы самостоятельным государством, а директорию, во главе с Петлюрой, — «верховной» властью УНР. Интегральной частью этой политической конвенции явилась тайная военная конвенция, подписанная в Варшаве 24 апреля и предусматривавшая совместное выступление польских и украинских войск, «как войск союзных», под общим оперативным руководством польского командования, против советских войск.

На другой день, 25 апреля польские войска начали наступление на правобережную Украину. Прервав переговоры с советским правительством, Пилсудский 26 апреля обратился с воззванием к жителям Украины, заявляя о предстоящей оккупации Украины польской , армией совместно с отрядами атамана Петлюры.

Так начался новый поход Антанты. Этот третий поход «открывается при совершенно новой обстановке». Начать с того, что, в отличие от предыдущих походов, этот поход не может быть назван комбинированным, ибо не только отпали старые союзники (Колчак, Деникин, Юденич), но и новые союзники (если есть таковые) еще не примкнули, если не считать смехотворного Петлюру с «его» смехотворными «войсками». Польша стоит против России пока что одна, без серьезных боевых союзников.

Далее, пресловутая блокада прорвана не только морально и практически, но и формально. Антанта вынуждена мириться с необходимостью дипломатических сношений с Россией и терпеть официальных представителей последней на Западе. Массовое революционное движение в государствах Европы, усваивающее лозунги III Интернационала, и новые успехи советских войск на востоке усиливают раскол внутри Антанты, подымают престиж России в нейтральных и окраинных государствах, делают антантовскую политику изоляции России утопической. Эстляндия, «прирожденная» союзница Польши, нейтрализована. Латвия и Литва, вчерашние боевые союзницы Польши, сегодня ведут с Россией мирные переговоры. То же самое можно сказать о Финляндии.

Наконец, внутреннее положение России к моменту третьего похода Антанты нужно считать в корне изменившимся к лучшему.

Россия не только открыла дорогу к хлебным и топливным районам (Сибирь, Украина, Северный Кавказ, Донецкий бассейн, Грозный, Баку), но и сократила количество фронтов с шести до двух, получив тем самым возможность сосредоточить войска на Западе» (Сталин, Новый поход Антанты на Россию, «Правда», 25 и 26 мая 1920 г.).

В начале войны польская армия располагала силами 115,7 тыс. чел., из которых 65,5 тыс. чел. было на западном фронте (Белоруссия) и 50 тыс. чел. — на юго-западном (Украина). Во главе всех польских войск стоял маршал Пилсудский. Решающую роль в оперативно-стратегическом руководстве играла французская военная миссия, которую в начале войны возглавлял ген. Анри. Надежды Пилсудского на Петлюру не оправдались. Регулярных войск у него не было, а крестьянство правобережной Украины в массе своей было настроено враждебно петлюровцам. Тем не менее, польские войска имели численное превосходство над находившейся в киевском направлении XII армией  и это позволило им вторгнуться на Украину. 6 мая 3 польская армия заняла Киев (сх. № 11).

По указанию Ленина силы Красной армии на польском фронте стали накапливаться с начала весны 1920 г. К апрелю 1920 г. они достигали 86 тыс. штыков и сабель. Большая часть была расположена на западном фронте (Белоруссия): 70,6 тыс. бойцов III, IV, XV и ХVІ армий; к югу от Полесья, на Украине, расположились XII и XIV  армии с общим количеством 15,6 тыс. бойцов. Они образовывали юго-западный фронт. Командовал им А. И. Егоров, членом реввоенсовета был И. В. Сталин. Для усиления этого фронта в состав XII армии были направлены Чапаевская дивизия и с Северного Кавказа І-ая Конная армия, которая совершила свой легендарный 1 000-километровый поход из Майкопа до Умани. Поход начался 10 апреля, сосредоточение под Уманью закончилось 24 мая 1920 г.

Май явился месяцем наибольших успехов польских войск. Заняв Киев, они вышли на линию Киев-Жмеринка, угрожая Одессе. На северном участке фронта польские войска, содействуя своей 3 армии, закрепили за собой Мозырь и 9 мая заняли г. Речицу, угрожая Гомелю. XV  Красная армия 14 мая попыталась перейти в контрнаступление. С опозданием ее поддержала ХVI армия, форсировавшая Березину и 23 мая захватившая г. Игумен. Польские войска ликвидировали эти успехи и заставили XV  и ХVІ Красные армии отойти на исходные позиции на линию р. Березины.

Перелом наступил в июне. 3 июня командование юго-западным фронтом в лице тт. Сталина и Егорова подписало в Кременчуге директиву о переходе 1 Конной армии в наступление. Через день 1 Конная армия приступила к выполнению директивы.

Операциями руководили лично Ворошилов и Буденный. 5 июня на рассвете в районе Попельня-Казатин коннармия ударила по 2 польской армии, прорвала польский фронт, прошла рейдом бердичевский район и 7 июня освободила Житомир. 12 июня XII Красная армия освободила Киев.

Житомирский прорыв сыграл решающую роль в ходе всей кампании. Положение изменилось на всем фронте. Польские войска были не только изгнаны из Киева, но отброшены за линию Ровно — Проскуров — Могилев. На центральном участке была ликвидирована угроза Гомелю, и поляки отброшены за Мозырь. На северном участке начался нажим Красной армии на Молодечно.

Анализ значения житомирского прорыва дал Сталин, приехавший с южного фронта, в беседе с корреспондентом «Правды» о положении на фронте. Вот что он говорил по этому поводу:

«До житомирского прорыва поляки, в отличие от Деникина, покрыв важнейшие пункты фронта рядами окопов и проволочных заграждений, с успехом комбинировали маневренную войну с войной траншейной. Тем самым они значительно затрудняли наше продвижение вперед. Житомирский прорыв опрокинул расчеты поляков, доводя ценность комбинированной войны до минимума. В этом, первый положительный результат прорыва. Далее, прорыв поставил под непосредственную угрозу тыл, коммуникацию, связь противника. В результате этого: а) третья польская армия (район Киева), боясь окружения, начала стремительный отход, перешедший потом в повальное бегство; б) вторая польская армия (район Бердичева), испытавшая основной удар конной армии, перешла в поспешное отступление; в) шестая польская армия (район Жмеринки), потерявшая опору на левом фланге, начала правильный отход на запад; г) наши армии открыли стремительное наступление по всему фронту. Таков второй положительный результат житомирского прорыва. Наконец, прорыв сбил у поляков спесь, подорвал у них веру в свои  силы, расшатал стойкость духа. До прорыва польские части относились к нашим войскам, особенно же к нашей коннице, с полным пренебрежением, дрались отчаянно, не сдавались в плен. Только после прорыва начались среди поляков сдача в плен целыми группами и массовое дезертирство — первый признак разрушения стойкости польских частей. Товарищ Буденный так и пишет Ревсовету фронта: «Паны научились уважать нашу конницу» («Правда», 11 июля 1920 г.).

Полная неудача наступления Пилсудского, обнаружившаяся в июне 1920 г., заставила Антанту более широко использовать силы Врангеля.

Врангель в прошлом всегда находился в оппозиции к Деникину, считая ошибочной и деникинскую стратегию, и внутреннюю и внешнюю политику. Критические выступления Врангеля привели его к опале; он вынужден был оставить армию и уехать в Константинополь. Когда же Деникин окончательно дискредитировал себя печальным итогом «похода на Москву», паническим бегством на юг от Орла и, в конце концов, скандальной эвакуацией Новороссийска, — Врангель снова появился на горизонте. 4 апреля английский крейсер доставил его из Константинополя в Севастополь, и в тот же день Деникин назначил его главнокомандующим ВСЮР. Антиденикинские белогвардейские круги смотрели на него, как на единственного человека, могущего «спасти армию и Россию», способного сказать какое-то «новое слово». От Врангеля ждали нового курса, в частности и в вопросах внутренней политики.

Социальная база врангелевщины была еще уже, чем у других белогвардейских правительств. Правительство Врангеля — Совет при главнокомандующем ВСЮР — сконструировалось 11 апреля в качестве «совещательного органа». 19 августа «Совет» был переименован в «правительство юга России», а ВСЮР — в «русскую армию». Наибольшим влиянием пользовались крупные помещики полуфеодального типа, связанные с банковским капиталом и не ведущие самостоятельного плантационного хозяйства. Их представитель А. В. Кривошеин стоял во главе правительства, в состав которого, кроме того, входили: П. Б. Струве (иностранные сношения), Н. Н. Таганцев (юстиция), М. В. Бернацкий (финансы) и др. За кулисами действовали еще бол ее правые черносотенные элементы, которые воли монархическую погромную агитацию. Этими «правыми руками» Врангель по указке «демократического» Запада делал «левую политику», решившись на земельную «реформу».

В этой области открыто реставраторская политика Колчака и Деникина принесла особенно печальные результаты. Поэтому в центре «нового» курса Врангеля была положена аграрная реформа. 7 июня (25 мая) 1920 г. был опубликован приказ главнокомандующего ВСЮР о земле. Этот закон в общей форме провозглашал право на землю за «фактическими владельцами» и передачу «сельским хозяевам» помещичьих земель, превышающих «трудовую норму». В самом законе ничего не говорилось о размерах «трудовой» нормы. Она устанавливалась правительством по представлению местных земельных органов, и практика скоро показала, что скрывалось за заманчивыми словами о «трудовой» норме. Для  крестьянских хозяйств она колебалась от 20 до 160 га, а для помещиков достигала 650 га. Земли, превышавшие эту «трудовую» норму, подлежали принудительной передаче крестьянам за выкуп в размере пятикратного урожая с рассрочкой на 25 лет (т. е. крестьяне должны были платить за нее в течение 25 лет ежегодно 1/5 урожая). Но и для этих земель, подлежащих принудительному отчуждению, были сделаны исключения. Подлежали безусловному изъятию от «захватчиков» и возвращению законным собственникам: земли надельные, приобретенные через крестьянский банк, отрубные, церковные, монастырские, занятые интенсивными культурами и ряд других (ст. 2-я).

Опубликование этой куцой «реформы» сопутствовалось огромной шумихой. Крым был наводнен сотнями тысяч оттисков нового закона. В деревню было отправлено множество агитаторов, рекламировавших земельный закон.

Врангель попытался примирить помещиков «юнкерского» типа с помещиками типа «полуфеодального». Отсюда основное положение закона — выкуп помещичьих земель — и многочисленные изъятия в интересах «юнкерского» землевладения. Но перед земельной реформой была поставлена и другая задача. Надо было подкупить кулака, расширить социальную базу в тылу у белой армии широковещательными заявлениями об изъятии земель от помещиков и охране «трудового» землепользования. Надо было «умиротворить» деревню, без чего немыслимо было помышлять о продолжении дальнейшей вооруженной борьбы с советской властью.

Даже кулаки не верили аграрной реформе Врангеля. Поэтому выкупные операции не дали результатов и не могли их дать. Выкупные платежи были настолько велики, что даже превышали рыночные цены на землю. Крестьянам просто было невыгодно выкупать землю. Поэтому в правительственных кругах стали поговаривать, чтобы принудительность выкупа перенести на крестьян, которых предполагалось обязать выкупать землю. Реализовать выкупные операции так и не удалось. Лишь в двух-трех случаях дело дошло до закрепления земли за крестьянами. Земельная реформа, столь шумно рекламировавшаяся, полностью провалилась. Примирить сталкивающиеся интересы помещиков и даже кулацкой части деревни Врангелю оказалось не по силам. Деревня не только не была умиротворена, но, наоборот, семимесячное господство Врангеля ознаменовалось мощным движением красно-зеленых партизанских отрядов, которые под руководством героического крымского большевистского подполья дезорганизовали тылы врангелевской армии.

Провал земельной реформы означал не только серьезное политическое поражение Врангеля, но и крушение расчетов на получение крупных хлебных ресурсов от первого взноса  1/5 урожая по выкупным платежам. А хлеб был нужен Врангелю до крайности. Продовольственные затруднения с каждым днем обострялись.

Правительство Врангеля было вынуждено пойти по пути жесткого нормирования продуктов. Для армии и для всего населения были установлены постные дни, и военно-полевым судом каралось нарушение этого закона. Убой скота запрещался тоже под страхом полевого суда. Была нормирована выпечка хлеба с категорическим запрещением выпекать сдобные сорта хлеба. И только осенью, когда Врангель занял на время Северную Таврию, продовольственный режим был несколько смягчен.

На внутренние нужды хлеба хватало, но экспорт не превысил 2—3 млн. пудов ячменя и пшеницы. Зато шерсть вывозилась хищнически: с 1 февраля по 1 сентября вывезено было 65 тыс. пуд. (нормальный вывоз в довоенное время колебался около 50 тыс. пуд. в год), при сильно сокращенном производстве шерсти и остром голоде в тканях. Вывозили еще табак, вино, соль, металлический лом, под видом которого распродавались суда Черноморского флота.

Особенно плохо обстояло дело с топливом. В мае начальник снабжения сообщал, что у него только 20 тыс. пудов нефтяных продуктов, в то время как минимальная ежемесячная потребность в жидком топливе для нужд армии, флота, железных дорог, водоснабжения и света исчислялась в 120 000 пуд. Внутренних поступлений топлива совсем почти не было,   и нужда пополнялась исключительно импортом, так что подавляющее количество валютных средств шло именно на топливо. Правда, были сделаны жалкие попытки наладить добычу нефти на Керченском полуострове. Но эти попытки ровно ни к чему не привели: старые скважины давали всего 40 пудов нефти в день, а новые скважины... 1 пуд. Столь же жалкие результаты принесли попытки наладить и добычу угля. Для этого надо было провести узкоколейную железную дорогу на ветке Бешуй — Сюрень. Рельсы брались с узкоколеек, которые обслуживали соляные прииски, но это «строительство» не было доведено до конца, в значительной степени благодаря деятельности «зеленых». Они, несмотря на все усилия властей, помешали провести эту железнодорожную ветку.

В состоянии полного упадка находилась крымская промышленность. Даже по сравнению с предыдущим 1919 г. — годом гражданской войны — производительность предприятий упала до 75%. Причины коренились в недостатке сырья и топлива и в чрезвычайно низкой производительности труда рабочих, не желавших работать на белогвардейцев.

Рабочий вопрос привлекал большое внимание врангелевского правительства. Врангель и в этой области пытался сказать «новое слово». Он усвоил двойственную тактику. С рабочим движением расправлялись самым беспощадным образом. Даже «готовые к услугам» меньшевики не избегли арестов, и находившиеся в их руках профсоюзы вынуждены были поставить вопрос о самоликвидации. Наряду с этим Врангель пытался заигрывать с рабочими и сулил им привилегированные условия снабжения. Но все эти демагогические посулы не шли дальше бумажных постановлений, и в разрешении рабочего вопроса Врангель потерпел столь же полное фиаско, как и в аграрном вопросе.

Схема № 11, Третий поход Антанты.

(Переименования городов, встречающихся на карте: Екатеринодар — Краснодар: Екатеринослав — Днепропетровск; Елисаветград — Кирово; Петроград — Ленинград; Ставрополь — Ворошиловск).

Полный экономический развал нашел наиболее яркое выражение в финансовом положении. Крым был наводнен быстро обесценивающимися бумажными деньгами, выпускавшимися раньше в расчете на гораздо большую территорию. Продукты дорожали буквально изо дня в день: картофель поднялся в цене в 20 раз, хлеб — в 24 раза. В поисках выхода из финансового тупика было созвано широкое финансовое совещание представителей крупнейшей русской буржуазии и российских финансистов. Профессора и банковские дельцы не находили, однако, выхода. Предложения о введении прогрессивного обложения наталкивались на сопротивление буржуазии, и правительство не решалось сойти с узкоклассовых позиций. Помощь извне — вот единственный выход, на который возлагались все надежды. И если бы не эта помощь, Врангель не мог бы существовать ни одного дня. В первые дни Врангель не питал надежд на широкое снабжение со стороны союзников. В дальнейшем его пессимизм рассеялся: снабжение производилось очень широко, в первую очередь Францией, затем США, Англией и др. странами.

Помощь извне преследовала, конечно, прежде всего, политические цели. Империалистические страны снабжали и финансировали Врангеля в первую очередь для того, чтобы он вел вооруженную борьбу с советской властью. Но эта финансовая помощь, больше чем помощь предшественникам Врангеля — Колчаку и Деникину — оказывалась только под твердое обеспечение. Это заставило Врангеля стать на путь беззастенчивого разбазаривания народного имущества.

Провалился Врангель и со своей попыткой заменить деникинский лозунг «единой и неделимой России» готовностью на любую федерацию: «Хоть с чертом, но против большевиков!». Врангель стремился к содружеству даже с Махно и одно время спекулировал на мнимом его присоединении. Особый интерес представляли казаки — главная опора армии. Через голову оппозиционной казачьей демократии 4 августа было заключено соглашение с атаманами, по которому за Доном, Кубанью, Астраханью и Тереком признавалась «независимость». Но это было фикцией, так как за Врангелем сохранялось полное руководство армией, железными дорогами, исключительное право внешних сношений и торговли и монополия эмиссий; вводилась единая денежная и налоговая система и устранялись внутренние таможенные границы. С Петлюрой формального соглашения  достигнуто не было, но переговоры велись (главным образом в Париже), в особенности, когда проектировалось движение на северо-запад в пределы Украины. Наиболее активную помощь оказывала Врангелю Франция, но и Англия, которая требовала от него вступить в переговоры с Советской Россией и запрещала начинать активные боевые действия против Красной армии (одновременно того же она добивалась и от советского правительства: нота Керзона от 11 апреля), фактически действовала в его пользу, так как давала ему время переформировать войска, собраться с силами. К июню 1920 г. Врангель мог уже ставить вопрос о выходе из пределов Крымского полуострова в Северную Таврию. Эта операция должна была не только увеличить политический вес Врангеля в глазах Антанты, но и дать ему богатые запасы хлеба. Наступление Врангеля в Северную Таврию началось 6 июня десантом корпуса ген. Слащева у Геническа (сх. № 11). 7-го перешли в наступление со стороны Чонгарского и Перекопского перешейков «добровольческий», донской и сводный корпуса. Против этих сил белых стояла XIII Красная армия. После упорных боев 7—13 июня она отошла частью на восток и север от Мелитополя, который был оставлен 9 июня, частью за Днепр в район Каховки, которая была оставлена 12 июня. К 18-му вся Северная Таврия была в руках Врангеля.

Первая попытка контрудара была произведена в конце июня силами конного корпуса, который, включенный в состав XIII армии, 25—26 июня начал сосредоточение, 28-го перешел в наступление в направлении Мелитополя и 3 июля потерпел серьезное поражение. Одновременно частичное поражение было нанесено группе Федько, попытка которой наступать в направлении Жеребец—Пологи на Мелитополь была приостановлена. В августе были сделаны еще две попытки начать решительное наступление, но они не привели к ликвидации Врангеля. Зато крупный успех был достигнут в районе каховского плацдарма. 15 августа Каховка была окончательно занята красными частями.

Во время боев за Северную Таврию началось общее наступление Красной армии на Западном фронте, который к концу июня был значительно усилен. В его состав входили: IV Красная армия с 3-м конным корпусом на северном участке фронта и далее на юг XV, III и XVI Красные армии. Всего силы фронта достигали около 100 тыс. бойцов, примерно, против 75 тыс. польских солдат. Наступление началось 4 июля на всех участках фронта. 10-го был освобожден Бобруйск, 11-го — Минск, 14-го на северном участке части IV армии заняли Вильно. Одновременно наступление шло на юго-западном фронте. Главные бои велись здесь I Конной армией 1—4 июля в районе Ровно. 4 июля 14 кавалерийская дивизия и части I Конной армии заняли Ровно, что ускорило позже отход польских армий на запад.

Успехи Красной армии вызвали острое беспокойство европейской буржуазии. Растерянность и смятение охватили английских министров, что не замедлило отразиться на ходе переговоров с Советской Россией. В мае-июне англо-советские отношения, казалось, почти достигли дипломатического урегулирования. 27 мая в Лондон прибыла советская делегация во главе с Л. Б. Красиным. 31 мая состоялось первое совещание Красина с английскими министрами. Переговоры формально касались только торговли, но фактически распространились на широкий круг политических вопросов. Англия, готовясь к конференции союзных держав в Спа, назначенной на начало июля, значительно смягчила свои первоначальные требования по отношению к Советской России, так как стремилась придти на конференцию с проектом соглашения, что могло бы облегчить ее торг с Францией по вопросам выполнения условий Версальского мира. 30 июня английское правительство вручило Красину проект соглашения, состоящего из 4-х пунктов и построенного на принципе обоюдных обязательств. 7 июля советское правительство приняло эти 4 пункта как базис для переговоров. В Лондон была направлена советская делегация. Именно в этот момент польские войска панически отступали перед Красной армией, и английское правительство начало круто менять свою позицию. Польша обратилась за помощью к происходившей в Спа конференции (5—16 июля). На этот раз решение Англии и Франции оказалось солидарным: оно говорило о всяческой помощи Польше. В Варшаву была послана франко-английская дипломатическая миссия во главе с Жюссераном и лордом д’Аберноном (миссия прибыла в Варшаву 25 июля). Военную миссию возглавлял генерал Вейган, бывший начальник штаба маршала Фоша во время мировой войны.

12 июля английский министр иностранных дел лорд Керзон обратился к советскому правительству с нотой, настаивающей на заключении мира с Польшей и предлагающей созвать в Лондоне конференцию Советской России и окраинных государств с участием Англии в качестве третейского судьи. Нота гарантировала отход польских войск до этнографических границ (в этот момент Красная армия их еще не достигла). Одновременно выставлялось требование прекратить вооруженную борьбу с Врангелем. За отказ принять эти условия Англия грозила помощью Польше. Советское правительство, видя в ноте Керзона маневр, преследующий цель парализовать успехи Красной армии, ответило 17 июля согласием на перемирие с Польшей в случае, если она сама обратится с таким предложением, но категорически отказалось принять английское посредничество в урегулировании споров с Польшей. В отношении Врангеля оно требовало полной капитуляции его лично и всей его армии с передачей в руки советской власти всех транспортных средств. Только в этом случае ему была обещана личная амнистия. 22 июля Польша обратилась к советскому правительству с предложением начать непосредственные переговоры. Ответ был послан на следующий же день с предложением начать переговоры в Барановичах 30 июля. Встреча польских и советских делегатов в Барановичах состоялась, но не привела к результатам. Последующие события показали, что Польша не намеревалась прекращать борьбы и при помощи своего обращения стремилась только выиграть время.

Красная армия продолжала наступать. Трудящиеся массы, особенно крестьяне-белорусы и еврейская беднота городов и местечек, с радостью встречали Красную армию как освободительницу от тяжелого гнета польских оккупантов. Белоруссия и правобережная Украина были очищены от оккупантов. В интересах обороны Красная армия вынуждена была вступить на территорию Польши, чтобы вынудить польское правительство заключить мир. 17 июля 3-й конный корпус занял Гродно. 20 июля Красная армия перешла старую австрийскую границу. 28 июля на южном участке фронта был взят Тарнополь, а 1 августа на центральном участке — Брест-Литовск. В начале августа линия фронта шла уже по р. Бугу. Польская армия была отброшена, но она не была еще разбита. С переходом границы Красная армия попала в новую обстановку, так как ее противник не имел теперь в тылу населения, в большинстве своем дружественного Красной армии и стремящегося избавиться от польских оккупантов. Еще в мае 1920 г. Сталин предупреждал, что в войне с Польшей Красная армия найдет в тылу у польских войск враждебную встречу. «В отличие от тыла Колчака и Деникина, тыл польских войск является однородным и национально спаянным. Отсюда его единство и стойкость. Его преобладающее настроение — «чувство отчизны» — передается по многочисленным нитям польскому фронту, создавая в частях национальную спайку и твердость. Отсюда стойкость польских войск. Конечно, тыл Польши неоднороден (и не может быть однородным!) в классовом отношении, но классовые конфликты еще не достигли такой силы, чтобы прорвать чувство национального единства и заразить противоречиями разнородный в классовом отношении фронт. Если бы польские войска действовали в районе собственно Польши, с ними, без сомнения, трудно было бы бороться» («Новый поход Антанты на Россию», «Правда», 25 и 26 мая 1920 г.).

Польской буржуазии при содействии пепеэсовцев удалось создать шовинистический подъем в широких кругах населения. Десятки тысяч добровольцев вливались в польскую армию. Только передовые польские рабочие, особенно промышленных районов — Лодзинского, Домбровского — готовы были выступить революционно. Для руководства движением 31 июля организовался ревком Польской советской республики в составе Ю. Мархлевского, Ф. Дзержинского, Ф. Кона, В. Прухняка и др. 2 августа образовался ревком Советской Галиции. Но революционный подъем охватил лишь передовые слои пролетариата. Красная армия не имела с ними непосредственной связи и не могла им помочь.

Польская армия, отступая к Висле, не теряла своей боеспособности и готовилась к контрудару. Франция, Венгрия и другие страны направляли в Польшу огромное количество вооружения и снаряжения. Это вызвало бурю протестов рабочих западноевропейских стран. Движение охватило Германию, Англию, Францию, Италию, Швецию, Австрию и др. страны. Оно нашло свои отклики и в Америке. Первые голоса протестов начали раздаваться в мае, во время наступления Пилсудского на Киев. Особенно мощное движение развернулось во Франции. Майская стачка французских железнодорожников и связанные с нею стачки солидарности докеров, горняков, металлистов и других рабочих почти парализовали силы французского империализма и в большой степени ограничили помощь Польше как раз в тот момент, когда Красная армия отступала вглубь Украины. Когда польские войска вступали в Киев, во Франции бастовало до ½  млн. рабочих. И хотя стачечники, преданные реформистами, потерпели поражение, но стачка помогла Красной армии собрать силы и перейти в контрнаступление против Польши. В июне и июле протесты западноевропейских рабочих против интервенции усилились. Рабочие устраивали демонстрации перед зданиями польских посольств в столицах Европы. Рабочие отказывались перевозить военные грузы, идущие в Польшу. Во многих местах вспыхивали стачки. Компартии возглавляли движение; особенно велика была роль германской компартии. Она разоблачала закулисные империалистические планы против Советской России и руководила организованными выступлениями рабочих против отправки военных грузов в Польшу. Данцигские рабочие сделали фактически невозможной отправку грузов через Данцигский порт — наиболее удобный пункт снабжения Польши. Корабли, прибывавшие в порт, уходили неразгруженными. 19 июля в Петрограде открылся II конгресс Коминтерна, обратившийся с призывом к рабочим всех стран встать на защиту Советской России. Конгресс сыграл огромную роль в защите Советской России.

Французское правительство ответило на мощный подъем революционного движения усиленной помощью не только Польше, но и Врангелю. Представители французского штаба в Варшаве и в Крыму настаивают на совместных действиях польской и врангелевской армий. В Крым из Польши направляются интернированные там остатки деникинских войск, — около 10 тыс. чел. под командованием ген. Бредова. Б. Савинков продолжает формировать в Польше «русский отряд» под командованием ген. Глазенапа. 6 августа в Варшаву из Крыма для организации совместных действий направляется ген. Махров.

Лихорадочная деятельность французского штаба произвела большое впечатление в Англии. Рабочие отвечали на нее усилением своих выступлений на защиту Советской России, а наиболее крайние империалистические круги выступили со «своим» планом борьбы с большевизмом. В конце июля Черчилль за спиной Ллойд-Джорджа и в противовес Франции, направлявшей против Советской России Польшу и Врангеля, через британского поверенного в Берлине лорда Кильмарна вступил в переговоры с генералами Гофманом и Людендорфом. Посредниками в переговорах выступали баварский посланник в Берлине и президент баварского совета министров. Германские генералы предлагали стать во главе 1 ½  млн. армии и требовали за это предоставления Германии Познани, польского коридора и солидной доли в будущей эксплуатации России. Пока Черчилль был занят сколачиванием нового антисоветского блока, Ллойд-Джордж совещался в Булони с Мильераном о совместных действиях против Советской России. 30 июля советское правительство получило из Булони ноту Ллойд-Джорджа, который от имени Англии и Франции предлагал созвать конференцию с участием Советской России: конференция должна была сначала установить условия мира с Польшей, а затем с государствами Антанты. Цель булонской ноты — задержать наступление Красной армии — не была достигнута. Красная армия двигалась на Варшаву. 3 августа 3-й конный корпус занял Ломжу. 4 августа на южном участке были заняты Луцк и Ковель. Неудача булонского выступления, активность Черчилля в Германии и колеблющаяся позиция Ллойд-Джорджа, который вступил в переговоры с советской делегацией, прибывшей 1 августа в Лондон, толкнули Францию на еще более решительную поддержку Врангеля. В Париже начались переговоры с врангелевским представителем П. Струве о признании де-факто правительства Врангеля, при условии признания Врангелем русского долга. Врангель это условие принял, и 10 августа состоялось официальное признание правительства Врангеля фактическим правительством юга России.

В это время наступили решительные дни на польском фронте. Началось варшавское сражение. Боевые действия завязались 10 августа между частями XV и III Красной и 5 польской армий в районе Новогеоргиевска, Пултуска (был занят 11 августа) и Плонска и между правым флангом XVI Красной и 1 польской армий у Радимина. Максимальное продвижение к Варшаве Красная армия сделала к 14 августа, заняв укрепленный район Радимина (27 дивизия), подойдя на южных подступах к Варшаве и р. Висле и достигнув на  южном участке фронта (Мозырская группа) р. Вепрж. Контрудар польской армии начался 14 августа Успех перешел на сторону поляков 15 августа, когда польская кавалерийская бригада, прорвав линию фронта на стыке нашей IV и XV армий, захватила Цеханов. Южнее основные силы XV и III Красных армий в этот же день были отбиты  от р. Вкры, и еще южнее поляки отбили Радимин, отбросив части XVI Красной армии. После этих неудач Красной армии началось ее отступление от Варшавы. Одновременно с варшавской происходила львовская операция. Ее проводила I Конная и части XII и XIV Красных армий. Операция имела своей целью овладение Львовом и оттягивание части сил противника с Вислы, т. е. с главного участка польского фронта. 12 августа части I Конной армии перешли в наступление на Львов и 16-го форсировали р. Западный Буг в районе Поборжаны. Завязавшиеся успешные бои у Львова были прерваны 20-го по директиве Троцкого, который, невзирая на совершенно изменившуюся обстановку, требовал направить I Конную армию от Львова в район Люблина для соединения с основными силами западного фронта и усиления удара на южном участке этого фронта. Вынужденная выполнять эту директиву, I Конная вышла из боя, начала движение на север, но у Замостья была окружена превосходными силами противника и 1 сентября с героическими усилиями прорвалась на восток в район Грубешова (сх. № 11).

На исход сражений под Варшавой и Львовом оказала влияние несогласованность действий обоих фронтов. Командование юго-западного фронта поступало правильно, избрав Львов целью своего удара. Занятие Львова, оттянув силы противника, резко улучшило бы положение западного фронта. Директива главкома о переброске I Конной армии была ошибочной и не могла принести пользы западному фронту. Необходимость выполнить этот приказ привела к прекращению боя за Львов и окружению I Конной у Замостья.

В дни варшавского сражения волна революционного движения международной солидарности пролетариата поднялась особенно высоко. Кульминационной точки достигла она и в Англии. Даже столь умеренные лидеры, как Макдональд, маневрируя, вынуждены были примкнуть к движению. 9 августа конференция лидеров рабочей партии и тред-юнионов под напором масс создала «Совет действия». 12 августа собралась конференция рабочих организаций. На ней присутствовало 1 044 делегата от 6 ½  млн. организованных рабочих. Конференция приняла резолюцию начать всеобщую стачку, если английское правительство будет вести агрессивную политику против Советской России. Считаясь с революционным подъемом, Ллойд-Джордж в переговорах с советскими делегатами заверял, что Англия не намерена ни признавать Врангеля, ни помогать ему. Но прошло несколько дней, и политика Ллойд-Джорджа снова сделала поворот на 180°. Начавшееся отступление Красной армии позволяло рассчитывать, что польская армия при поддержке Врангеля пойдет на Москву и советская власть падет. Такая перспектива означала бы слишком крупный успех французской политики. Поэтому Ллойд-Джордж, боясь изоляции, начал искать союзника, чтобы оспаривать у Франции плоды возможной победы. 22 и 23 августа в Люцерне произошла встреча Ллойд-Джорджа и итальянского премьера Джолитти. Еще до этого свидания Италия предприняла шаги в США, выясняя их позицию в «русском вопросе». 13 августа в печати появился ответ министра иностранных дел Кольби, в котором сообщалось, что США «относятся отрицательно ко всем переговорам с советской властью». Нота Кольби дала тон люцернской встрече. 24 августа появилось британское коммюнике, составленное от имени обоих правительств, сущность которого сводилась к обещанию помощи Польше ввиду будто бы неприемлемых условий мира, предложенных советским правительством Польше. Первая встреча советских и польских делегатов состоялось 1 августа в Барановичах, но окончилась по вине польской стороны безрезультатно. В дальнейшем, в особенности, когда начался отход Красной армии, польская сторона всячески срывала и затягивала переговоры. Красная армия отступала (во время отступления северный участок нашего фронта оказался оторванным, что привело к переходу 3-м конным корпусом границы Восточной Пруссии, где корпус 26 августа был интернирован). Ллойд-Джордж выступил еще энергичнее и порвал переговоры с советской делегацией, предложив ей 10 сентября под вздорным обвинением «продажи царских бриллиантов» покинуть Англию. Антисоветский фронт Антанты полностью сомкнулся и нажимал на Польшу, ожидая от нее форсированного наступления. Однако, Польша побоялась продолжать войну. Переговоры, происходившие в Минске с 14 августа и не давшие до конца месяца никаких результатов, возобновились 21 сентября в Риге. 23 сентября ВЦИК предложил Польше при условии подписания мира в десятидневный срок установить границы восточнее тех, которые намечались Верховным союзным советом. Всеобщая тяга польского народа к миру, развал всего народного хозяйства заставили Польшу воспользоваться предложением ВЦИК’а. 12 октября она подписала договор о перемирии и прелиминарном мире (мирный договор был подписан 18 марта 1921 г. в Риге).

Когда Красная армия была на подступах к Варшаве, она почти не имела резервов. Это, в конечном счете, явилось главной причиной исхода варшавского сражения. Значительную часть сил пришлось оттянуть на южный фронт, где Врангель усиливал свою активность.

Прежде чем начать операции в направлении на запад, Врангель решил расширить свою базу за счет казачьих областей и направил свои силы на Дон и Кубань, где надеялся поднять казачье кулачество и партизанские остатки деникинских войск, оперировавших в этих районах. С этой целью было организовано несколько десантных операций. Десант на Дону был высажен под командой полк. Назарова у станицы Новониколаевской 22 июля. Отряд полковника Назарова был уничтожен целиком. 13 августа был высажен десант кубанцев под командой генерала Улагая в районе Керченского пролива (ст. Приморско-Ахтырская). Десантные части ген. Улагая, потерпев 22 августа неудачу у ст. Тимошевская, начали отступление и 7 сентября окончательно ушли с Кубани. Кроме того, Врангель произвел десанты, закончившиеся неудачно, в районе Новороссийска (17—23 августа) и на Таманском полуострове (24 августа—2 сентября) (сх. № 11).

Десантные операции кончились неудачей, хотя Врангель и увел с Дона и Кубани некоторое количество казаков. В сентябре, в период успехов польской армии, Врангель начал наступление на западе в направлении на Херсон и Николаев и одновременно на востоке на линии Мариуполь — Чаплино — Екатеринослав. Новое наступление началось 14 сентября, развиваясь успешно только в северо-восточном направлении: 15 сентября был взят Бердянск, 19-го — Александровск, 23-го — Синельниково и 27-го — Мариуполь. 7 октября I армейский корпус с кубанской конницей переправился через Днепр в районе Александровска и, соединившись с частями II белой армии, прорвался к Никополю, но 13 октября части II Конной Красной армии нанесли белым решительное поражение, и они бежали за Днепр.

Заключение перемирия с Польшей позволило сосредоточить новые силы на юге для ликвидации Врангеля.

21 сентября 1920 г. приказом Реввоенсовета фронт борьбы с Врангелем был выделен как самостоятельный «Южный фронт». Командующим фронта был назначен М. В. Фрунзе. К началу решительного наступления в октябре 1920 г. в состав Южного фронта входили (с запада на восток): I Конная армия, VI армия, II Конная армия, IV армия и XIII армия.

Силы Врангеля состояли из I армии генерала Кутепова в составе I «добровольческого», II армейского и конного генерала Бобровича корпусов и из II армии в составе III армейского и донского корпусов. Армия имела высокое техническое оснащение. Ее численный состав достигал 40—42 тыс. бойцов. В 20-х числах октября Красные армии Южного фронта заняли исходное положение для наступления: по нижнему течению Днепра VI армия, вслед за ней у Каховки — I Конная армия; в районе Никополя — II Конная армия; у Александровска — IV армия, и к югу — до Азовского моря — XIII армия.

Директива комфронта о переходе в решительное наступление была дана 26 октября. Общее наступление началось 28-го. Развивая наступление, VI армия 29 октября вышла на Перекопский перешеек и дошла (51 дивизия) до Турецкого вала; XIII армия продвинулась на линию Федоровка-Мелитополь, I Конная армия вышла в районе Аскания-Нова, а на следующий день прошла глубоко в тыл Врангеля в районе ст. Салькова. В этот же день 30 октября был взят г. Перекоп, а 31-го — Мелитополь. 1 и 2 ноября части Врангеля закончили отход через Чонгарский перешеек. Северная Таврия была очищена, но армия Врангеля не была уничтожена.

Перед Красной армией была поставлена задача штурмом взять сильно укрепленные перешейки и ликвидировать врангелевский фронт. Первые попытки овладеть второй линией перекопских укреплений (Турецкий вал) были сделаны 1—6 ноября. На Чонгарском перешейке 30 стрелковая дивизия 3 ноября достигла Чонгарского и Сивашского мостов, разрушение которых задержало дальнейшее продвижение. Штурм перешейков начался 6-го. 52 и 15 стрелковые дивизии форсировали Сиваш и вышли на литовский полуостров, угрожая с тыла Турецкому валу. 51 дивизия под командованием В. К. Блюхера начала штурм Перекопского перешейка и 9 ноября овладела им. 10-го начался штурм Юшуньских укреплений (15, 52 и латышская дивизия). 11-го Юшуньские укрепления были взяты. В этот же день 30 дивизия: перешла Сиваш и начала штурм Чонгарских укреплений, которые пали 12 ноября. 13 ноября Красная армия освободила Симферополь, 15-го — Севастополь, 16-го — Керчь. 16 ноября Фрунзе со ст. Джанкой телеграфировал Ленину: «Сегодня нашей конницей занята Керчь. Южный фронт ликвидирован».

Контрреволюция доживала свои последние дни и в Закавказье Упорную борьбу против грузинских меньшевиков под руководством подпольного кавказского краевого комитета партии большевиков в разных районах вели повстанцы. Крупная вспышка вооруженных восстаний произошла летом 1919 г. главным образом в Гурии и озургетском уезде. 7 мая 1920 г. советское правительство заключило мирный договор с правительством грузинских меньшевиков, признав независимость Грузии. Одним из условий этого договора явилась легализация партии большевиков.

Дипломатическим представителем советского правительства в меньшевистскую Грузию был назначен С. М. Киров, который 20 июня прибыл в Тифлис.

Революционное движение в Грузии продолжало разрастаться. 16 февраля 1921 г. в Шулаверах (ныне Шаумян) образовался грузинский ревком, который взял на себя руководство вооруженным восстанием и в тот же день обратился за помощью   к председателю СНК РСФСР Ленину. 26 февраля 1921 г. ревком вступил в Тифлис, и Грузия была провозглашена советской республикой. Меньшевистское правительство бежало из Тифлиса в Батум, который был освобожден от белых 18 марта 1921 г.

В Армении господство дашнаков было свергнуто, и власть перешла в руки советов в ноябре 1920 г., после того как Эривань была занята  революционными повстанцами. 29 ноября 1920 г. революционный комитет Армении в Казах-Каравансарае провозгласил Армению социалистической советской республикой. До  этого была сделана неудачная попытка восстания с целью свергнуть дашнаков 1 мая 1920 г. 2 декабря 1920 г. РСФСР и ССР Армении заключили соглашение о признании независимости Армении.

В феврале—марте 1921 г. дашнаки пытались организовать контрреволюционное восстание, но потерпели полный крах, и советская власть в Армении утвердилась окончательно.

Еще до этого закончилась советизация Средней Азии, где продолжало существовать эмирство Бухарское.

Советизация Бухары произошла в результате революции, свергнувшей власть эмира. 30 августа 1920 г. эмир бежал в Восточную Бухару, а затем в Афганистан. 2 сентября революционные повстанцы при поддержке частей Красной армии, руководимой Фрунзе и Куйбышевым, заняли Старую Бухару. 6 октября 1920 г. I Всебухарский курултай (съезд советов) объявил Бухару советской народной республикой.

Позже всего гражданская война затянулась на Дальнем Востоке. Весной 1920 г., когда все интервенционные войска Антанты эвакуировались с Дальнего Востока, Япония подготавливала новое выступление. «Буферное» приморское  правительство (31 марта оно опубликовало декларацию о распространении своей власти на всю территорию Дальнего Востока: Приморскую, Амурскую, Сахалинскую, Камчатскую области и КВЖД), желая избежать конфликта с японским командованием, 2—4 апреля вступило с ним в переговоры и приняло все условия, выставленные командующим японскими войсками генералом Оой: прекращение пропаганды, «вредной для японской армии», обеспечение права собственности и безопасности жизни всех жителей-японцев, принятие мер против организаций, опасных для японских войск, и т. д. Однако, это перемирие было нарушено на другой же день. Японский штаб в ночь с 4 на 5 апреля 1920 г. начал тщательно подготовленное выступление во Владивостоке, Никольске-Уссурийском, Ольге, Хабаровске, Шкотове, Посьете, а затем в Раздольном, Спасске и др. пунктах. Повсюду японцы и белогвардейцы неожиданно напали на казармы, разоружили гарнизоны, перебили сотни партизан, советских работников (сх. №8).

Для организации борьбы с интервентами 8 съезд трудящихся Амурской области в Благовещенске 5 апреля избрал ВРК и приступил к организации амурской армии. Командующим войсками восточного фронта был назначен Серышев, военным комиссаром — Постышев. В армию входили 1-ая Амурская стрелковая дивизия в составе 3 полков, сформированных из партизанских отрядов, и кавалерийский полк. Трудящиеся Дальнего Востока готовились к борьбе. Японская военщина спешила разделаться с попавшими к ней в руки коммунистами. Начались аресты, бессудные расстрелы, зверские пытки. Группу схваченных коммунистов (Лазо, Луцкого, Сибирцева) японцы числа 25—28 мая привезли на ст. Уссури. Здесь орудовал белобандитский отряд Бочкарева. Привезенных связанными втиснули в мешки и в таком виде передали бочкаревцам. Мешки внесли в паровозную будку. Лазо вытащили из мешка, а, затем, оглушив ударом в голову, втолкнули в паровозную топку и сожгли живым. Потом сожгли и его товарищей, предварительно их пристрелив.

Зверства японских интервентов вызывали протесты всего трудящегося населения Дальнего Востока. Оккупанты не могли не считаться с готовностью населения к сопротивлению и вынуждены были пойти на переговоры с приморским правительством. Однако, японская военщина все же держала в своих руках реальную власть и заставила приморское правительство 29 апреля подписать весьма тяжелые условия перемирия. Партизанские части должны были очистить Приморье и передать охрану порядка народной милиции. Советское правительство не имело достаточно сил для борьбы с японскими войсками и решило поэтому полностью поддерживать «красный буфер». Еще 6 апреля съезд трудящихся и партизан Прибайкалья в Верхнеудинске постановил организовать Дальневосточную республику (ДВР) и избрал первый состав Временного правительства ДВР. Первоначально власть ДВР распространялась только на территорию Прибайкалья. В районе Читы существовал еще Семенов. Приморское правительство само претендовало на роль центральной власти во всем Дальневосточном крае. В Амурской области установилась советская власть, но она вскоре (в мае) признала Верхнеудинское правительство. 14 мая 1920 г. РСФСР официально признала ДВР, а 28 августа заключила с ней договор о границах. Престиж ДВР заметно возрастал. Японской военщине приходилось сокращать свои первоначальные захватнические планы. Она не могла не считаться и с недовольством США. Учитывая японо-американские противоречия, Ленин еще в 1919 г. вступил в переговоры с приехавшим в Москву американским банкиром Вандерлиппом относительно передачи ему концессии на Камчатке, что могло только усилить японо-американский антагонизм. Японцам приходилось оттягивать свои войска в Приморье, несмотря на то, что в Чите еще держался Семенов. 3 июля японское правительство опубликовало декларацию о своем решении эвакуировать Забайкалье. 5 июля японцы ушли из Сретенска. 15 июля на ст. Гонгота представители японского командования и ДВР подписали договор о перемирии с 18 июля, установивший линию фронта на север по 130° 30' восточной долготы. 20 августа японцы оставили важный стратегический пункт Сахалин. 15 октября последние японские части были эвакуированы из Забайкалья. За ними пришлось уйти и белогвардейцам. 21 октября Семенов едва успел скрыться на аэроплане.

К 21 октября закончилась эвакуация японских войск из хабаровского района. Отовсюду японцы, уходя, захватывали железнодорожные составы, речные суда, разное имущество. 22 октября в Читу вступили партизанские отряды Якимова. Сюда из Верхнеудинска была перенесена столица ДВР. 28 октября в Чите открылась конференция областного правительств Амура, Верхнеудинска, Забайкалья, Сахалина и Камчатки, которая постановила: декларировать территорию Дальнего Востока от р. Селенги и озера Байкала до Тихого океана независимой республикой, установить республиканско-демократическую власть, сохранить право частной собственности, созвать Учредительное собрание ДВР и до этого организовать из состава конференции Временное правительство ДВР. 9 ноября конференция избрала Временное правительство ДВР (2-го состава). 11 ноября конференция областей Дальнего Востока закрылась, и верховная власть на территории Дальнего Востока перешла в руки вновь организованного Временного правительства. Все существующие областные правительства были превращены в органы областного управления (Приморское правительство подчинилось этому решению и признало правительство ДВР только 12 декабря), партизанские отряды влиты в состав НРА. 9 января 1921 г. состоялись выборы в Дальневосточное Учредительное собрание. Оно открылось в Чите 12 февраля. Преобладающая роль принадлежала в нем коммунистам (91 чел.) и идущей за ними крестьянской фракции большинства (180 чел.), в состав которой входили середняки и бедняки, главным образом участники гражданской войны, партизаны. Остальные партии получили гораздо меньше мест: эсеры — 18, меньшевики —13, энесы — 6 и т. д. Закрылось Учредительное собрание 26 апреля. Оно приняло конституцию и избрало правительство ДВР во главе с А. М. Краснощековым в составе 6 большевиков и 1 беспартийного.

Организация ДВР завершилась в тот момент, когда все фронты гражданской войны были уже ликвидированы. «Красный буфер» стабилизировал положение и на Дальнем Востоке. Здесь в Приморье находились еще белогвардейцы и интервенты, но дни их были сочтены.