Ру Жак

Ру (Roux), Жак, один из вождей «бешеных» во время Великой французской буржуазной революции конца XVIII в. (1752—1794), родился в довольно зажиточной семье (его отец был пехотным офицером, позднее судебным заседателем). Учился в ангулемской семинарии, затем был пострижен; с 1772 по 1784 (или 1785) г. был преподавателем физики и философии в той же семинарии, затем приходским священником. Революция застала его замешанным в крестьянских волнениях (весной 1790 г.), за что он потерял свою должность и подвергся отлучению. В начале 1791 г. Ру переселился в Париж, где принес конституционную присягу и получил место викария. Тогда же он стал усердно посещать клуб Кордельеров и на некоторое время сошелся с Маратом, приютив у себя (март 1792 г.) вынужденного в то время скрываться «друга народа». В мае 1792 г. он произнес в нескольких церквах Парижа позднее отпечатанную им речь, в которой требовал суровых террористических мер против врагов революции — аристократов, изменников, скупщиков съестных припасов — и настаивал на государственном регулировании торговли. Поселившись в секции Гравилье, среди населения которой преобладали бедные ремесленники и ремесленные рабочие, он часто выступал на секционных собраниях с агитацией против купцов и барышников. После переворота 10 августа он был избран членом Парижской Коммуны от этой секции. Особенную известность он приобрел своею речью, произнесенной 1-го декабря 1792 г. в секции Обсерватории, в которой призывал Конвент запретить скупку предметов продовольствия и понизить цену жизненных припасов. С этого времени он стал популярен во всем Париже и стал во главе борьбы за maximum, которую открыли «бешеные». В качестве комиссара Коммуны он провожал Людовика XVI на эшафот, отказавшись при этом принять от него духовное завещание. Им была, по-видимому, составлена угрожающая петиция в Конвент, прочитанная 12 февраля 1793 г. от имени 48-ми секций Парижа у решетки Конвента и заключавшая в себе требование установления максимального тарифа на зерно. Когда 25 февраля того же года в Париже произошли продовольственные волнения на почве недостатка хлеба, Ру произнес в Коммуне речь, заключавшую в себе одобрение происшедших событий. За это он был отозван из Коммуны, однако в апреле снова оказался ее членом и даже был назначен (12 июня) редактором издаваемых ею бюллетеней. Во время обсуждения конституции (июнь 1793 г.) он усиленно настаивал (в клубе Кордельеров и в Коммуне) на включении в нее параграфа о наказании смертью за ажиотаж и ростовщичество. Ему удалось увлечь за собой клуб Кордельеров и две секции — Гравильеров и Бонн-Нувелль, и от их имени он 25 июня прочитал перед решеткой Конвента грозную петицию, в которой обрушивался на торговую аристократию и утверждал, что «законы жестоки по отношению к бедным, потому что они составлены только богатыми и для богатых». За эту речь Конвент выразил ему резкое негодование; клуб Кордельеров (после некоторого давления на него со стороны Робеспьера) исключил Ру из числа своих членов. Даже Коммуна выразила ему порицание и постановила отрешить его от редактирования ее бюллетеней. Марат также отнесся отрицательно к его выступлению и в своей газете от 4-го июля обрисовал его как ханжу, интригана и «случайного патриота», игравшего на своих радикальных мнениях для достижения честолюбивых целей. После этой статьи Марата и секция Гравильеров осудила петицию 25-го июня, хотя сделала это по-видимому, вынужденно и в дальнейшем продолжала поддерживать «бешеных». Влияние Ру вообще основывалось на поддержке беднейшего ремесленного населения секций. События, связанные с петицией 25 июня, не нанесли окончательного удара этому влиянию. После смерти Марата он стал продолжать его газету под названием «Публицист Французской республики, издаваемый тенью Марата, друга народа». В первых номерах (июля месяца) этой газеты Ру, обескураженный последствиями петиции 25 июня, проповедовал спокойствие; но уже в августе, под влиянием обострения продовольственной нужды и роста неудовольствия среди ремесленных низов, он снова перешел в наступление, требуя отнятия имущества у тех, «кто воспользовался бедствиями народа или своего обогащения». Его статьи этого времени имели характер призыва к восстанию. К нему временно примкнул Эбер, но зато против него резко выступил Робеспьер, называя его лицом, подкупленным врагами народа, и, обвиняя его в намерении «убить купцов и лавочников, потому что, они слишком дорого, по его словам, продают», и побудить народ отвергнуть конституцию. К нападениям на Ру присоединилась вдова Марата (Симонна Эврар), которая 8 августа подала на него в Конвент жалобу как на лицо, оскорбляющее память ее мужа. Под влиянием всех этих нападок Ру был арестован 22 августа по ордеру Коммуны, несмотря на то, что только 2 дня назад секция Гравильеров выразила ему доверие, избрав своим председателем. Через 5 дней (27 августа) его освободили, но уже 5 сентября он был снова арестован как лицо, «подозрительное в глазах общественного мнения». В тюрьме он продолжал писать статьи в свою газету, в которых стал теперь высказываться против террора. Несмотря на ходатайство секции Гравильеров, его. на этот раз не освободили. 14 января 1794 г. он был судим трибуналом исправительной полиции, которая постановила передать его дело в Революционный трибунал. Хорошо зная, что это значит, Ру, услышав решение суда, поразил себя в грудь пятью ударами ножа. Переведенный в тюремную больницу Бисетр, он вторично произвел покушение на свою жизнь и в тот же день  умер.

Взгляды Ру не представляли из себя разработанной системы. Защищая интересы ремесленной пролетаризированной бедноты, он отличался от других   деятелей революции, и прежде всего от эбертистов, тем, что переносил центр тяжести в разрешении социального вопроса на хозяйственные, а не политические условия существования масс («Свобода лишь пустой призрак, когда один класс людей может безнаказанно заставлять другой голодать»). Из всех экономических вопросов его внимание больше всего привлекал вопрос продовольственный, причем он надеялся разрешить этот вопрос только суровой борьбой со спекулянтами и перекупщиками, а не положительными мерами социально-экономического творчества, считая, что причиной дороговизны является лишь злая воля богатых. Не высказываясь прямо против частной собственности и не будучи, таким образом, последовательным социалистом, он тем не менее требовал ограничений в свободе распоряжения предметами первой необходимости и тем проводил в общественное сознание зачаточные элементы социалистического мировоззрения. (См., также XLV, ч. 1, 122, 125/26, 132/35).

Литература: Мапьез, «Борьба с дороговизной», М.-Лнг., 1928; Jaurés, «La Convention», особ. стр. 1596—1600 и 1607—1608; Braech, «La Commune du  10 aout», особ. стр. 740—741; также «AnnaIes Révolntionnaires», 1916, №4, с. 547-560.

В. Перцев.