Рублев Андрей

Рублев, Андрей, знаменитый иконописец начала XV века (родился во второй половине XIV века, умер между 1427 и 1430 годами). Впервые его имя встречается в летописном известии о росписи московского Благовещенского собора. Под 1405 годом там значится: «Тое же весны почаша подписывати церковь каменную св. Благовещение на князя великого дворе, не ту иже ныне стоит, а мастеры бяху Феофан иконник Грьчин, да Прохор старец с Городка, да чернец Андрей Рублев, да того же лета и кончаша ю». Как видно из этого отрывка неизвестной летописи, сохраненной нам Карамзиным, Рублев был в 1405 году уже выдающимся мастером, если его привлекли к росписи вновь выстроенного княжеского собора, но все же лишь третьим по значению. Существующий ныне Благовещенский собор московского Кремля был выстроен в 1482 году, почему летописец и говорит, что это не тот, что стоял в его время в Кремле. Он выстроен на старом основании, как мы знаем из другой летописи, почему иконостас мог быть перенесен в новый собор целиком. В 1547 году собор пострадал от пожара, но иконы были, видимо, спасены. Их стиль, во всяком случае, полностью отвечает искусству начала XV века, причем в них ясно отличима рука трех различных мастеров, что совпадает со свидетельством летописи. Если главные иконы — апостольский чин и часть праздников — должны были писаться старшими мастерами, Феофаном Греком и Прохором с Городца, то второстепенные в том же чину и часть праздников были, вероятно, предоставлены младшему, Рублеву. Анализ достоверных произведений последнего дает основание предполагать, что им исполнены две крайних иконы чина, Георгий и Дмитрий, и 6 праздничных икон левой стороны иконостаса.

В 1408 году московский князь посылает Рублева вместе с иконником Даниилом Черным во Владимир для росписи Успенского собора. Здесь он исполняет целый ряд стенописей, частью сохранившихся до наших дней и освобожденных от позднейших записей в 1918 году. Одновременно им были исполнены, также совместно с Даниилом, иконы иконостаса, тоже сохранившиеся и частично реставрированные.

Около 1425 года Рублев, опять совместно с Даниилом Черным, работает в Троице-Сергиевом монастыре, где в иконостасе, обличающем руку двух мастеров, несомненно, сохранилось немало написанных им икон. Но самым значительным произведением, исполненным здесь Рублевым, является знаменитая храмовая икона Троицы, издавна приписываемая преданием именно ему. Троица не только лучшее создание Рублева, венец его творчества, но и величайшее произведение станковой живописи, явленное древнерусским искусством, и в то же время путеводная звезда, освещавшая в течение двух веков пути этого искусства. Изумительное чувство ритма соединяется здесь с гармонией красок и исключительной одухотворенностью всей концепции. Тщательное изучение техники этой иконы обнаружило необычайную сложность чисто живописных приемов, при помощи которых Рублев достигал своей издревле прославленной «плави», — мягкости и неуловимости переходов, богатства и полнозвучности цвета, драгоценности поверхности.

Есть основания приписать кисти Рублева еще три замечательных памятника древнерусской живописи, сохранившихся от поясного чина Звенигородского на Городке собора, — Спаса, архангела Михаила и апостола Павла, открытых в 1918 году в дровяном сарае при этой церкви и тогда же реставрированных. Рублев написал, быть может, и часть фресок, сохранившихся на столбах того же Звенигородского собора.

До последних реставрационных работ творческий облик мастера был неясен, и Рублеву приписывался целый ряд икон в различных частных собраниях, исполненных в манере, по поводу которой иконники и собиратели XIX века обычно говорили: «дымом писано». Сейчас мы имеем гораздо более определенные стилистические признаки эпохи и письма Рублева. Очень много обещает дать в смысле окончательного выяснения его искусства дальнейшее раскрытие икон, бывших некогда во Владимирском Успенском соборе, проданных в 1775 году по приказанию Екатерины II в церковь села Васильевского шуйского уезда, откуда они в 1922 году были переданы в центральные государственные реставрационные мастерские. Из этой серии в несколько десятков икон, из которых некоторые отличаются невиданно большими размерами, расчищены до сих пор только три чиновых и две праздничных — Сошествие во ад и Вознесение. Пройдут десятки лет, прежде чем вся эта работа будет закончена.

Рублев вышел, вне всякого сомнения, из Московской области, культура которой, выросшая из Суздальской, была ее прямым продолжением. Отсюда черты чрезвычайной близости творчества Рублева с искусством Владимиро-Суздальской земли, столь несходным с искусством Новгорода. В противовес новгородскому, — энергичному, могучему, «мужицкому», — оно тяготеет к изяществу форм и линий, оно женственнее и аристократичнее. Новгородский иконник пишет яркими, но не всегда колористически согласованными красками; яркие краски Рублева всегда приведены в тонкую гармонию, они не только голосят, но и поют. Новгородец охотно прибегает к угловатым контурам, зигзагообразным линиям, причудливым складкам, выдавая тем свою связь, через Ганзейский союз, с далеким Кельном; суздалец, а вслед за ним и Рублев, всегда округляет линии, смягчая контуры, теряющиеся у него в ритмических построениях. Искусство Рублева так пленяло воображение современников, что уже вскоре после его смерти вокруг его имени слагались легенды, а в XVI веке Стоглавый собор провозглашает его иконы идеалом, к которому следует стремиться (ср. XXXV, 623/24). Еще недавно никому на Западе неизвестное имя Рублева принадлежит сейчас к числу наиболее чтимых в научно-исследовательских и музейных кругах Европы.

Литература. М. и В. И. Успенские, «Заметки о древнерусском иконописании», СПб. 1901; Н. П. Лихачев, «Манера письма Андрея Рублева», М. 1907; Игорь Грабарь, «Андрей Рублев». Очерк творчества художника по данным реставрационных работ 1918-1925 гг. («Вопросы реставрации», I сборник Центральных государственных реставрационных мастерских, М., 1926).

Игорь Грабарь.