Русская Правда, исторический памятник

Русская Правда, исторический памятник, являющийся одним из основных источников для познания древнерусского права и изучения социального строя Киевской Руси. Русская Правда была открыта В. Н. Татищевым в 1738 г. в рукописи   Новгородской летописи (краткая редакция) и представлена с его примечаниями в Академию Наук, где она пролежала до 1767 г., когда впервые была опубликована Шлецером. В настоящее время известно свыше 100 различных списков Русской Правды. Первый опыт анализа Русской Правды был сделан еще в 1756 г. Струбе-де-Пьермонтом. С этого момента изучение Русской Правды не прекращается. Н. В. Калачов (см.) в своей магистерской диссертации «Предварительные юридические сведения для полного объяснения Русской Правды» (1846 г.) поставил вопрос, о необходимости всестороннего изучения Русской Правды и сделал первую попытку классификации списков Русской Правды. Калачовым же в 1847 г. был издан текст Русской Правды по четырем спискам. После Калачова исследователи не ставили своей задачей изучение всех списков Русской Правды, изучение ее велось часто по неполным, неточным изданиям. В настоящее время (1940) Институтом истории Академии Наук СССР выпущено наиболее полное и точное издание текстов Русской Правды по новой классификации списков.

Многочисленные списки Русской Правды, дошедшие до нас от XIII до XVII вв., были найдены в различных памятниках — летописях, кормчих книгах, «мерилах праведных» и т. п. сборниках. Списки Русской Правды распадаются на несколько разновидностей, отличных по времени составления, статейному материалу и его размещению. Обычно различали 3 основных редакции: краткую, пространную и сокращенную. По существу же, следует признать правильным деление списков Русской Правды на две основных редакции — краткую и пространную, с подразделением их на различные варианты, как это принято в новейшем изданий Академии наук 1940 г. Большинство исследователей считает, что краткая Русская Правда (сохранилась в двух списках XV в.) была составлена в середине или во второй половине XI в.; нередко при этом различают две части Правды: древнейшую — Правду Ярослава, первой  половины XI в., и Правду Ярославичей, второй половины XI в., с дополнительными статьями более позднего происхождения. В действительности же краткая Русская Правда является не механическим соединением двух «Правд», а единым памятником, статейный материал которого расположен не в хронологическом, а в систематическом порядке, по предметной системе, согласно которой и разбиты по всему памятнику отдельные «уставы», и «уроки» князей, судебные решения и нормы обычного права. Составление пространной Русской Правды относят к концу XII или началу ХІII вв. Дошло наибольшее количество списков пространной Правды; древнейшие из них: Синодальный, конца XIII в. (написан в Новгороде), Троицкий и Пушкинский, второй половины XIV в.

Несмотря на 200-летнее изучение Русской Правды, до сих пор исследователям многое в ней представляется спорным и даже загадочным. И если Русской Правдой широко пользовались для изучения социально-экономического строя древней Руси как старые, так, особенно, новейшие исследователи, то не было еще сделано попытки объяснить историческое происхождение самой Русской Правды. Все исследователи сходятся в признании, что Русская Правда — памятник чисто «юридический», первый  опыт «кодификации» материального или процессуального древнерусского права, хотя и отмечают при этом странную «Неполноту» Русской Правды, а также наличие в ней статей «неюридического характера» (о вирнике, городниках,  мостниках). Особняком стоит взгляд В. О. Ключевского, который  полагает, что Русская Правда сложилась «в практике церковного суда»; взгляд, с которым, между прочим, связана и гипотеза о влиянии византийского права на право Русской Правды; взгляд этот не нашел, однако, признания в науке. Все эти многочисленные недоумения исследователей и непримиримые контроверзы разрешаются вполне удовлетворительно, если взглянуть на Русскую Правду не как на юридический памятник (кодекс, или судебник), а как на памятник скорее финансовый, специального назначения. Подобная догадка была высказана еще Грыцко («Архив исторических и практических сведений» Калачова, 1880 г., кн. V), который склонен был видеть в Русской Правде «тетрадь вирника», т. е. запись уголовного тарифа, взимаемого в пользу князя и собираемого вирником. Автор при этом смотрел на Русскую Правду как на извлечение в этом смысле из «подлинной» грамоты Ярослава, которая до нас не дошла. Этот тарифный, финансовый характер Русской Правды по преимуществу отмечал и целый ряд других исследователей (Леонтович, Ведров, Толстой, Власьев, Кавелин, Ключевский и мн. др.), что не мешало, однако, им видеть в Русской Правде «кодекс» древнерусского права, следуя старой Татищевской, академической традиции. Критика текста Русской Правды (ее повествовательный и составной характер) приводит к взгляду на Русскую Правду, как на своеобразную «летопись», последовательную и систематизированную запись специальных постановлений фискального характера, теснейшим образом связанных с практикой древнерусского  княжеского суда. Как известно, князья, согласно договору с вечем, с самого начала, наряду с военной функцией, получили в свои руки и уголовный суд с правом собирания в свою пользу уголовных штрафов и судебных пошлин («прибыток») - специально на содержание дружины, в установленном размере и по точно фиксированной группе деликтов. Особые княжеские слуги, «вирники», собирали этот княжеский доход («на оружие и на коних» дружине) по наказному списку (ср. позднейшие уставные грамоты). Тяжбы гражданские (по договорам, семейно-наследственные и т. п.), преступления политические («крамола», «перевет», неправосудие — дело вечевого суда), а также особо опасные деликты (поджог, конокрадство) в компетенцию княжеского суда сначала не входили, равно как и судебный поединок («поле»). Суд общины, и общественная кара («поток и разграбление», месть) или вовсе исключали суд князя или в известных случаях конкурировали с ним. Таким образом, Русская Правда по своей «неполноте» и специфическому содержанию является как бы наказным списком вирнику по сбору судебных пошлин в пользу князя и его агентов, в том числе и самого вирника, с этой точки зрения, краткая Русская Правда, по нашему мнению, основанному на тщательном анализе текста Русской Правды, не вызывает: никаких недоумений как своей кажущейся неполнотой (игнорирование материального права и даже организации княжеского суда и т. п.), так и специальным уголовно-тарифным характером своих норм. Цель Русской Правды — не кодификация «права», а нормировка судебных сборов  отданных в «присуд» князя. Отсюда «прейскурантный» характер ее статей. Все статьи краткой Русской Правды говорят только о пенях и «уроках» в пользу князя, и заканчивается она статьями 41 и 42, «уроком. Ярослава», т. е. статьями о дележе судебного дохода (между князем, его агентами, и церковью) и о «кормах» в пользу сборщика судебных пошлин. Ее система —  система тарифная. А так, как на обязанности князя, судьи-военачальника, лежала и обязанность «города городить» и «мосты мостить» (в военных целях), то и «городовое» и «мостовое» дело входило в его функции и оплачивалось также из собранных с этой целью поборов (по таксе) с населения. Поэтому данные статьи также вошли в «доходный» список князя по сбору «земского корма» и его распределению.  Позднее князья, по мере роста их власти, стремятся:  1) расширить круг дел своего «присуда» и число случаев взимания в свою пользу «вир», «продаж» и пошлин (поджог, конокрадство, поле, раздел наследства и пр.) и 2) окончательно заменить «месть» платежами («кунами ся выкупати») в их же пользу, а также повысить самый уголовный тариф (в отношении себя и своих слуг, «огнищан»). Текст пространной редакции Русской Правды это вполне подтверждает в указанном выше смысле. «Корыстовое» начало княжеского суда явно торжествует в Русской Правде ХIІ в. Понятно, что при таких условиях Русская Правда не охватывала всего «права» древней Руси, но в фискальных интересах князя зафиксировала лишь те юридические нормы (крайне отрывочно и бегло), которые были через княжеский суд (княжее право) ближайшим образом связаны с материальными выгодами правящего класса. Русская Правда — не кодекс законов и не судебник, а особый памятник, тесно связанный с практикой княжеского суда. Для князя, который в качестве судьи «своего прибытка смотрит», именно эта сторона дела стояла на первом месте. Таким образом, вскрывается та почва, на который самое  появление Русской Правды становится понятным. Основанием для позднейшей записи поступающих в пользу князя и его агентов судебных доходов послужило присвоение первыми князьями, вместе с правом на «дань», и права на судебный «присуд». С  усложнением самого уголовного тарифа к XI в. явилась и потребность в записи (для памяти и руководства вирнику) многообразных ставок этого тарифа. Таким образом, историческое происхождение Русской Правды связано с экономической и классовой эволюцией древней Руси. Хотя Русская Правда и не преследовала задачи кодификации древнерусского права, тем не менее она дает нам богатейший материал и к познанию архаического, доисторического славянского права (родовая месть, соприсяжники, свод и т. п.), восходящего своими корнями еще к доклассовому обществу. Публично-правовая «правда» первобытного архаического союза на глазах истории — как это наглядно показывает нам Русская Правда в ее двух редакциях — до конца разлагается в процессе классовой дифференциации древнерусского общества путем внедрения в него частноправового интереса князя и представляемого им командующего класса боярства. Этот процесс ярко запечатлен Русской Правдой XII в. Что касается источников Русской Правды, то в своей основе это несомненно древнерусское обычное право. Мысль о норманнском происхождении Русской Правды справедливо отвергнута наукой, хотя нельзя отрицать некоторого сходства между Русской Правдой и т. н. leges barbarorum.  Следует, однако, подчеркнуть, что это сходство объясняется не заимствованием  норм Русской Правды якобы из норманнского права, а тем фактом, что все народы в процессе своего исторического развития прошли аналогичные стадии общественной эволюции. Незаметно влияния на Русскую Правду и права византийского как в смысле правовых норм, так и их редакции. Попытки некоторых исследователей установить влияние византийского права на Русскую Правду не имеют под собой прочного основания; этим не исключается влияние греко-римского права на древнерусское вообще, что явно подтверждается церковными уставами X—XI в. Совершенно несомненным источником»для составителей Русской Правды служили судебные решения и постановления князей (отдельные и их съездов). См. X, 113; XXXVI, ч. 3, 342/43, 349, 351/52, 371/72.

Новые издания Русской Правды: Е. Карский, «Русская Правда по древнейшему списку», Л., 1930; «Русская Правда по спискам Академическому, Карамзинскому и Троицкому», под ред. Б. Д. Грекова, М.—Л., 1934; «Руська Правда», Склав та  підготував до друку професор С. Юшков, Київ, 1935; «Правда Русская», т. I, Тексты, изд. Акад. Наук СССР, 1940.

Литература (кроме указанной выше); Леонтович Ф., «Русская Правда и Литовский Статут», Киев, Унив. изд., 1865; Дювернуа Н., «Источники права и суд в древней Руси», 1869; Мрочек-Дроздовский П., «Исследования о Русской Правде», 1885; Сергеевич В., «Русская Правда и ее списки», 1899; Ключевский В., «Курс русской истории», т. I; Сыромятников Б., «Общественные классы древней Руси» (Научное Слово, 1905, II); его же, «История суда в древней и новой России» (Судебная реформа, т. I, 1915); Goetz L., «Das russische Recht», Stuttgart, 1910—1913; Максимейко H., «Опыт критического исследования Русской Правды», Харьков, 1914; Стратонов Я.,»К вопросу о составе и происхождении краткой редакции Русской Правды», Изв. Общ. археологии, истории и этнографии при Казанском университете, т. XXX,  вып. 4, 1920; Рожков Н., «Очерки юридического быта по Русской Правде», в его кн.: «Из русской истории (Очерки и статьи)», т. I, П., 1923; Греков Б., «Киевская Русь», 3 изд., переработанное и дополненное, М., 1939; Тихомиров М., «Русская Правда», Историк-марксист, 1938, кн. 5(69).

Б. Сыромятников.