Самарин Иван Васильевич

Самарин, Иван Васильевич, известный драматический актер, родился 7 января 1817 г.; отец его был крепостным помещика Волкова, в двадцатых годах перебрался в Москву и поселился в доме Кокошкина, бывшего тогда директором московского театра. Это случайное обстоятельство и открыло крестьянскому мальчику путь на сцену. Кокошкин устроил Самарина в московское театральное училище, и мальчика стали обучать балетному искусству, причем красивое лицо и на редкость грациозная фигура сулили ему хорошую карьеру танцовщика. В школе ученики устраивали часто драматические спектакли, к этим спектаклям всегда приглядывались актеры драматической труппы. Щепкин и актриса Н. В. Репина разглядели в Самарине хорошие задатки, взяли его под свое наблюдение и попечение, помогли попасть на драматическую сцену. 13 октября 1833 г. Репина ставила в свой бенефис мелодраму «Шестнадцать лет или Зажигатели» Дюканжа, автора знаменитой «Жизни игрока», и в роли Феликса заняла ученика Самарина. Дебют был удачный, юноша сразу понравился публике, и Мочалов вывел Самарина на вызовы. Затем Самарин довольно часто играл на Малой сцене, продолжая оставаться в школе, и только в мае 1837 г. был выпущен в труппу. В эту пору на сцене царил Мочалов. Художественная чуткость, удержала Самарина от того, чтобы встать на путь подражания, подсказала, что у него нет для того пламенности темперамента. И уже ранние критики, сопоставляя Мочалова и Самарина, отмечали, что «в то время как Мочалов поражал зрителей могуществом своей игры, Самарин увлекал поэзиею слабости»; отличительными признаками его исполнения были тогда нежность, чувствительность и изящество. И уже в начале своей сценической жизни Самарин не хотел полагаться только на вдохновение, на сценическую интуицию, но ценил значение внимательной и серьезной работы над собой и своим исполнением. И навсегда он остался актером вдумчивого анализа роли и тщательной ее отделки. Этим он свое дарование, не бывшее, насколько можно заключить по всему, что сохранилось в литературе о Самарине, первоклассным, чрезвычайно углубил и отшлифовал и поднял и это дарование, и свое значение в московском театре на очень большую высоту. Те же черты помогли ему позднее совершить с успехом переход от мелодрамы, которая поглотила так много его сил, к ролям в произведениях иного склада и значения, помогли выработать новые приемы игры в соответствии с измененными требованиями, какие предъявлял характер ролей. В первую половину своей сценической деятельности Самарин играл по преимуществу в мелодраме и достигал здесь больших эффектов. В мелодраматических ролях Самарин чувствовал себя очень привольно и великолепно к ним приспособился, сливался с их стилем, всегда давая в них много чувства, не глубокого, но заразительного, разжалобливавшего. И всегда заботился и о мимическом богатстве исполнения, и о выдержанности характера, насколько мелодрама это допускала, еще больше — об изяществе игры. Вульгарный по существу материал получал в исполнении Самарина черты большой артистичности. Еще больше обозначались эти черты, когда Самарину доводилось играть такие роли, как, например, шиллеровский Мортимер. По-видимому, и тут пафос его не был особенно ярок, но всегда был благороден и красив. Красивая игра — это одно из очень характерных обозначений сценического творчества Самарина, как позднее столь же характерным для него стало обозначение — умная игра. После смерти Мочалова к Самарину стали переходить многие крупнейшие роли, в том числе — Гамлета. Но для передачи таких ролей у Самарина не было настоящих сил, и, кажется, он первый и лучше других это понимал, не обманываясь в себе. Зато во всеоружии средств был Самарин в шекспировских комедиях, особенно в Петруччио («Укрощение строптивой») и Бенедикте («Много шуму из пустяков»). Это — лучшие создания молодого Самарина. Мастерство диалога, богатство мимики, тонкое понимание всех черт, грация движений, изящество исполнения — всем этим был вполне вооружен Самарин, и все это было драгоценно для передачи шекспировской комедии. Самарину же Малый театр обязан первым появлением на его подмостках Кальдерона. Малый театр числит Самарина среди лучших своих Чацких, равно как и среди лучших своих Фамусовых. Самарин признается театральной критикой образцовым Чацким, сохранил эту роль с 1841 г. до середины 50-х годов, когда уже значительно отяжелел для грибоедовского героя и отдать ее другим. В октябре 1864 г. Самарин впервые сыграл Фамусова и затем исполнял эту роль один почти до самого конца своей сценической жизни. Самарин принял роль от такого предшественника, как Щепкин. Конечно, Щепкин остался непревзойденным по значительности, правде и тонкости внутреннего рисунка, по содержательности и меткости психологической характеристики. Самарин усвоил основные черты щепкинского образа, и они стали традицией исполнения этой роли на Малом театре. Но он внес и многие новые оттенки, внес большое разнообразие интонаций, выдвинул некоторые, как-то пропадавшие стихи, — и все это, так же, как черты щепкинского исполнения, закрепилось в  традиции роли. Наконец, Самарин был ближе к замыслам Грибоедова во внешнем облике московского сановитого барина. С Островским все крепче утверждался на русской сцене русский реалистический репертуар. Но все это течение и Островский не нашли в Самарине поклонника. Самарин был из тех актеров, которые возмущались тем, что сцена «провоняла овчиною». Даже к «Грозе» Самарин отнесся резко отрицательно. Однако он понимал, что бороться с новым течением в театре — не в его силах, что он или должен приспособить себя к новому репертуару, или остаться не у театральных дел. Он выбрал первое и сумел и тут быть интересным актером. Приближалось уже 50-летие сценической деятельности. Но незадолго до этого срока с Самариным сделался удар, — и ему уже не было суждено вернуться на подмостки. 16 декабря 1885 г. Самарин скончался: В 1865 г. на Малой сцене была исполнена пьеса Самарина «Перемелется мука будет», в которой сам автор играл графа Шихвинского. Пьеса, богатая сценичностью, не лишенная и более серьезных достоинств, очень понравилась и долго держалась в репертуаре, особенно в провинциальных театрах. Меньшей успешности — другие драматургические попытки Самарина, в том числе — историческая драма «Самозванец Луба», в которой автор играл роль Сапеги. Много сил Самарин отдал преподаванию драматического искусства в театральной школе и московской консерватории. Через его умелые руки прошли целые поколения московских актеров, отшлифовались многие хорошие таланты. Г. Н. Ф.едотова, например, — истинное создание Самарина.

Е. Эфрос.