Самойловы

Самойловы, артистическая семья, давшая русской сцене нескольких крупных  по таланту деятелей. Родоначальник этой семьи — Василий Михайлович Самойлов, выдающийся тенор петроградской оперы, родился в 1772 г. в Москве, в старинной купеческой семье, богобоязненной и относившейся к театру резко отрицательно, как к «дьявольскому наваждению». У Самойлова рано обнаружились и замечательный голос, и большая музыкальность, и страсть к музыке. Его пение на церковном клиросе скоро обратило внимание директоров тогдашних московских театров, Императорского и Медоксовского; они стали звать юношу на сцену, и сам он, тайком от отца бегавший в театр, влекся к ней, но нечего было и думать о том, чтобы добиться от отца разрешения. Наконец, Самойлов пешком ушел в Петроград, там некоторое время пел на клиросе в церкви Спаса на Сенной, как и в Москве, обратил на себя внимание театрального мира и дирекции Императорского театра и в 1803 г. дебютировал с большим успехом. Вместе с ним дебютировала ученица театрального училища Анна Черникова, на дебютах разгорелась их взаимная любовь, и скоро дебютанты женились. Оба затем увлеченно служили на театре, восторгая петроградских меломанов. Летом 1839 г. Самойлов утонул. У Самойлова было большое число детей, из которых трое, сын и две дочери, заняли очень видное место на драматической сцене. Самым известным из них был Василий Васильевич Самойлов, в течение нескольких десятилетий главенствовавший на Александрийской сцене. Родился в 1813 г., не предназначался родителями для театра. Отец, дав ему отличное домашнее образование, поместил его в Горный корпус, по окончании которого Самойлов был произведен в офицеры и поступил на службу. Впрочем, в корпусе   Самойлов не раз играл в ученических  спектаклях и обнаруживал несомненное сценическое дарование, увеличивавшееся в своей привлекательности на редкость изящной внешностью и благородством манер. И скоро молодой офицер, приехавший в Петроград в отпуск, переменил профессию, после некоторой подготовки к оперной карьере дебютировал в 1834 г. в «Иосифе Прекрасном» Мегюиля, имел успех, был принят в труппу и стал участвовать в операх и водевилях, в которых играл молодых любовников, скоро затем совсем отошел от оперы и ушел в драму, но некоторое время был там незаметен, так, как все роли его амплуа играл Дюр. Только после смерти Дюра Самойлов получил возможность развернуть свои силы и завоевать понемногу внимание публики. У молодого актера была большая способность к имитации, к тому же он был хорошим художником, и это помогло ему сделаться образцовым мастером грима. Поэтому в ролях, требовавших большой изощренности внешних театральных средств, Самойлов был великолепен. Эти свои способности внешнего преображения и, тонкого, выразительного грима Самойлов затем использовал и более широко. Когда он стал играть большие роли, внешняя характерность продолжала доминировать над внутреннею содержательностью. К тому же у Самойлова были большое для актера той поры образование, вдумчивость, вкус. Этим он скрывал недостаточность темперамента. Актер, отнюдь не трагический, Самойлов сумел тем не менее быть интересным и новым по толкованию образа Гамлетом; то же он позднее сумел сделать с ролью Лира, и кисть Репина закрепила грим Лира, один из самойловских прекрасных образцов гримировального искусства. Совершенным исполнителем был Самойлов в таких ролях, как Кречинский в комедии Сухово-Кобылина, как Имшин в «Самоуправцах» Писемского, как Дорси в «Гувернере», через его исполнение получившем на русской сцене большую и очень долгую популярность, как Опольев в пальмовском «Старом барине». И таких ролей за сорок лет сценической жизни Самойлова было очень много. Отлично удавались ему и исторические характеристики — он был интересен как Иван Грозный (в трагедии Ал. Толстого), как Кромвель, Людовик XI, Нерон, Ришелье. В этих исполнениях сочетались актер-эрудит, актер-живописец и актер-мастер сценической техники. Не следует, однако, как это не раз делалось, и делалось несправедливо, утверждать — что весь Самойлов был во внешности, в искусном гриме и выдержанном костюме. Самойлов был один из первых, который по достоинству оценил важное значение сценической перспективы и того, что писавший о нем актер Свободин называл «ритмом всей фигуры». Таким образом сценическую технику, хотя она и доминировала в Самойлове над талантом, он возвел на высшую ступень, углубил художественно ее назначение, те задачи, которые она должна преследовать. Кроме Самойлова, на сцене были три его сестры, старшая, Марья Васильевна, и две младших, Надежда и Вера Васильевны Самойловы. Марья в начале 30-х годов дебютировала в опере, но принята не была, затем вступила в драматическую труппу Александринского театра, имела успех, но оставалась в тени, так как в ту пору владела всеми симпатиями публики занимавшая одинаковое с ней амплуа Асенкова. Вскоре Самойлов вышла замуж за богача Загибенина и оставила сцену. Гораздо значительнее  была сценическая карьера двух младших сестер, Надежды и Веры, из которых первая дебютировала в театре еще при жизни отца, незадолго до его трагической смерти, вторая — вскоре после этой катастрофы. Сестры-погодки представляли яркий контраст во всем: и во внешности, и в характере, и в свойствах сценического дарования, и в художественных тяготениях. Надежда была воплощенная жизнерадостность, Вера — такая же воплощенная скорбность. Надежда скоро стала любимицей Петрограда, выступая во множестве водевилей и успешно соперничая в них с самой Асенковою. Игра ее отличалась беззаботностью, легкостью, выразительностью, темпераментностью, драгоценной в водевиле способностью копировать других. Актрисой легкой комедии Надежда Самойлова осталась до конца своей сценической жизни, длившейся двадцать лет, закончившейся в феврале 1859 г. Вера Самойлова дебютировала в Александринском театре в ноябре 1841 г., мало нравилась в первое время своей сценической жизни. Но скоро Вера Самойлова заставила всех забыть о первых своих неудачах и стала быстро выдвигаться в первый сценический ряд, все сильнее восхищая и искренностью и выдержанностью своих исполнений, причем все чаще стала менять драму на роли в высокой комедии. За Верой Самойловой остается репутация лучшей Софьи Фамусовой, роль которой была у нее, по общему признанию, разработана бесподобно. Понемногу роли драматические были совсем оставлены Верой Самойловой для ролей тонко-комедийного характера, в которых она умела сочетать ювелирную разработку деталей с общим изяществом игры и вместе с ее правдивостью и жизненностью. Тургенев специально для Веры Самойловой написал «Провинциалку» и «Где тонко, там и рвется», и артистка великолепно использовала материал этих пьес. На сцене Вера Самойлова пробыла лишь десять лет. Брак с гвардейским офицером Мичуриным заставил ее оставить сцену в момент, когда ее талант и ее искусство были в зените, и когда публика решительно признала ее своею первою любимицею. 18 февраля 1853 г. Вера Самойлова сыграла свой прощальный бенефис и ушла со сцены. Лишь через двадцать с лишком лет Самойлова снова стала служить русскому театру, но уже не как артистка, а как преподавательница драматического искусства: она дала несколько отличных актрис, среди которых была, между прочим, имевшая одно время громадный успех Глама-Мещерская. Умерла 8 ноября 1880 г.  Третье поколение Самойловых на русской сцене представлено сыном В. В. Самойловой, — Павлом Самойловым, талантливым актером на роли любовников и «неврастеников», имевшим большой успех сначала в московском Коршевском театре, затем в Александринском театре, много играющем в качестве гастролера в провинции. Постоянные его роли — Гамлет, Чацкий, Жадов («Доходное место»).

Н. Эфрос.