Сектантство

Сектантство представляет собой крупное и характерное явление религиозно-этической и культурной жизни русского народа. Не находя удовлетворения своим духовным запросам в официальной церкви, тяготясь сухой и мертвой обрядностью, которая царит в ней, религиозно-настроенные люди постепенно отпадают от православия и начинают искать новых путей, начинают вырабатывать новые религиозные догмы и правила, которыми и руководствуются в своей жизни. С другой стороны, усилению сектантства много способствуют разные темные и отрицательные стороны церковной жизни и недостатки духовенства, в большинстве стоящего на низком уровне интеллектуального развития, а в нравственном отношении слишком далекого от того идеала духовного пастыря, который рисуется в Евангелии. Печальные явления, постоянно происходящие на этой почве, вызывают критику и протесты со стороны верующих людей с чуткой совестью, с развитым моральным чувством. Вытекающие отсюда столкновения, как показывает история сектантства, большей частью кончаются полным разрывом с господствующей церковью. Этому же в значительной степени способствует и тот взгляд на религию и ее задачи, какой установился в некоторых слоях русского народа. Эти слои до сих пор ждут от религии не только ответов и указаний по вопросу о личной морали — «как жить по-Божьи», то есть согласно с нравственным идеалом, возвещенным Христом, — но и разрешения задач и проблем семейной, общественной, социальной жизни. И не дождавшись этих ответов, этих решений за время своего пребывания в православной церкви, они уходят из нее и пытаются путем самостоятельного творчества посильно разрешить разные наболевшие вопросы личной, семейной и социальной жизни. В силу этих причин условия жизни сектантов сравнительно с массой православного люда представляют во многих отношениях крупные особенности бытового, культурного и психологического характера. Уже в период религиозных исканий мысль «ищущего» начинает усиленно работать; то же самое происходит и на первых порах возникновения секты, когда идет выработка основных положений нового учения, и определяются отношения его последователей к господствующей церкви и государству, к властям духовным и светским и т. д. И позднее, чтобы отстаивать свои взгляды и убеждения, необходима известная начитанность, знание священного писания. Поэтому грамотность среди сектантов распространена всегда значительно больше, чем среди православных; но в некоторых сектах, особенно среди людей старого поколения, интерес к чтению носит односторонний характер, так как ограничивается главным образом книгами религиозного содержания. Относительно разного рода суеверий и предрассудков следует установить, что сектанты свободны от множества суеверий и предрассудков, которыми заражено православное население. Отличительными чертами личной, частной жизни сектантов являются, прежде всего, их трезвость и любовь к труду; домашний обиход их отличается чистотой и порядком. В семейной жизни сектантов наблюдаются более мягкие и любовные отношения между членами семьи, особенно старших — к младшим, родителей — к детям, мужа — к жене. Положение женщины в сектантской семье гораздо более независимое и самостоятельное, чем в православной среде. Ссоры, побои, грубая брань, чем так грешит крестьянская семья православного люда, почти отсутствуют у сектантов. В экономическом отношении общины сектантов всегда выделяются гораздо большей зажиточностью и благосостоянием. Во взаимных отношениях сектантов между собою наблюдается гораздо большая солидарность, чем среди православных. Почти во всех сектах взаимопомощь считается обязательной и нередко выражается в организации общественных касс, периодических складчин в пользу неимущих и т. д.

Для определения роли и значения сектантства в народной жизни представляется чрезвычайно важным и необходимым иметь более или менее точные сведения как об общем числе отпавших от православия, так и о распределении этого числа по отдельным сектам. К сожалению, официальные сведения о числе последователей разных сект в России не дают даже приблизительного представления о степени развития и распространения сектантства и потому совершенно не заслуживают доверия. Это в одинаковой степени относится как к статистике духовного ведомства, так и к цифрам и данным министерства внутренних дел. В начале 60-х годов министерство внутренних дел определяло число последователей всех сект в России (за исключением старообрядческих) в 220 000 человек, причем цифра эта распределялась поровну, то есть по 110 тысяч между сектантами-рационалистами (молокане и духоборцы) и сектантами-мистиками (хлысты и скопцы). Однако сведения эти, по многим причинам, не заслуживали доверия, тем более, что они явно противоречили данным того же самого министерства внутренних дел, которое незадолго перед тем определяло, например, число одних духоборцев в одной только Тамбовской губернии в 200 000 человек. Главным препятствием создать сколько-нибудь точную статистику сектантства у нас всегда являлись те репрессии, которые постоянно практиковались правительством по отношению к сектантам и вследствие которых последние всячески старались скрыть как свое отпадение от церкви, так и свою принадлежность к той или другой секте. По этой же причине и первая всеобщая однодневная перепись, произведенная в 1897 году, в самый разгар победоносцевской политики, совершенно не достигла цели. Общее число последователей всех сект, кроме старообрядческих, определено переписью в 176 199 человек. Из этого числа на долю рационалистических сект приходится 171 060 человек, а на долю мистических — всего лишь 5 139 человек. При этом к первой группе отнесены следующие секты: духоборцы, молокане, субботники, общие, штундисты, пашковцы, немоляки, жидовствующие, ушковайзет, иеговисты и, наконец, толстовцы. Ко второй же группе — мистическим сектам — отнесены: хлысты, скопцы, шалопуты, монтане, марьяновцы, богомолы, белоризцы и малеванцы. Несомненно, что цифры переписи совершенно не отвечают действительности; особенно же неправдоподобны цифры, определяющие как общее число сектантов-мистиков — 5 139 человек, так и численность последователей отдельных сект, входящих в эту группу. Так, число хлыстов определено переписью в 4 217 душ. Выше мы уже видели, что еще в начале 60-х годов министерство внутренних дел число хлыстов и скопцов определяло в 110 000 человек. А так как в течение второй половины XIX столетия хлыстовщина, по свидетельству даже официальных лиц и учреждений, постоянно и быстро росла, то отсюда понятно, насколько соответствует действительности цифра последователей этой секты, установленная первой всеобщей переписью. То же в значительной степени следует сказать и о цифре, установленной переписью относительно последователей рационалистических сект, так как быстрый рост этих сект за последние десятки лет не подлежит никакому сомнению.

Сектантство, как и староверие, гнездится главным образом среди крестьянства, мещанства, купечества и казачества. Но как прежде, так и в настоящее время, сектантское движение в России не ограничивается одними демократическими слоями населения, а проникает также и в другие общественные круги, захватывая по временам интеллигентные и привилегированные классы. Так, например, хлыстовщина, получившая сильное распространение в помещичьей и аристократической среде во второй половине XVIII столетия, продолжала находить многочисленных сторонников в этих кругах в течение всей первой половины XIX столетия. В более позднее время секты пашковцев и затем толстовцев также находили довольно многочисленных последователей в дворянской среде и среди петербургского так называемого высшего общества. Даже в среде передовой интеллигенции, живущей общественными и литературными интересами и в большинстве индифферентной к запросам религиозного характера, от времени до времени возникают религиозные учения и секты (богочеловеки в 70-х годах и добролюбовцы в наши дни). Первые по времени проявления разномыслия, критики и протеста на религиозной почве обнаружились, как и следовало ожидать, в тех местностях, население которых в культурном отношении, благодаря особым условиям (например, сношению с иностранцами и проч.), стояло сравнительно на более высоком уровне развития, а именно: в Киеве, Новгороде, Пскове. Сначала появлялись лишь отдельные лица, преимущественно из среды духовенства, которые пытались проводить те или иные взгляды, несогласные с учением господствующей церкви. Так, в 1004 году монах Адриан и в 1123 году некто Дмитр старались привить в Киеве религиозные взгляды секты богомолов, которая в то время была весьма сильно распространена в Болгарии; затем в 1150 году армянин Мартин, также в Киеве, пытался пропагандировать догматы и обряды армянской церкви, издавна отделившейся от греческого православия и в то время сильно враждовавшей против него. Но проповедь этих лиц не имела успеха; осужденные киевским собором 1157 году учения их исчезли из русской жизни, не оставив после себя заметного следа.

Первая религиозная секта — ересь стригольников — была обнаружена в 1375 году в Пскове и Новгороде. Секта возникла на почве недовольства теми поборами и мздоимством в церковной жизни, которые особенно широко практиковались в то время благодаря существовавшей тогда системе посвящения митрополитов, епископов, священников и других членов клира. Великие князья покупали в то время у вселенских патриархов посвящение русских митрополитов; епископы в свою очередь были обложены митрополитом; священники, диаконы и дьячки платили епископам. Эти поборы, нередко достигавшие очень крупных размеров, вызывали сильное неудовольствие, прежде всего, среди членов клира, а затем еще в большей степени и среди прихожан, которым в конечном итоге приходилось, разумеется, оплачивать все эти поборы. К этому присоединилось недовольство населения образом жизни духовенства, большинство которого стояло на крайне низком уровне развития как нравственного, так и умственного. Стригольники отказывались признавать истинными пастырями современных им епископов и священников, как поставляющих и поставляемых на мзде и как ведущих жизнь, недостойную пастырей. Постепенно недовольство дошло до полного отрицания церковной иерархии. Отрицатели исходили из того идеала священства, который рисуется на основании примеров апостольских времен. Но, отрицая существовавшую церковную иерархию, стригольники не считали, однако, возможным обходиться совсем без священства; руководствуясь словами апостола Павла, они обязанности священников возлагали на простых, не посвященных людей, известных своими нравственными качествами, способностью к учительству и нестяжательством. Религиозные взгляды стригольников носили явно рационалистический характер; так, они отрицали храмы, ссылаясь на то, что Христос повелел молиться втайне, избегая всякого тщеславия и публичности. Отрицали некоторые таинства, как, например, таинство евхаристии; другие же таинства понимали своеобразно: таинство покаяния, например, у них происходило публично, без участия священника и сопровождалось припадением к земле. Отрицали воскресение мертвых, а отсюда — и отпевание умерших, а также молитвы и милостыни за души умерших. Есть указания, что стригольники не почитали святых икон и креста и отвергали монашество. Одним из главных распространителей учения стригольников, сначала в Пскове, а затем в Новгороде, быль дьякон Карп, «книжный» человек, составлявший даже какие-то «еретические списания», которые, однако, до нас не дошли. Возмущенное взглядами еретиков, новгородское духовенство настолько возбудило против них население города, что в 1375 году новгородцы побили и сбросили в Волхов трех более ревностных пропагандистов новой секты: двух дьяконов Карпа и Никиту и еще одного неизвестного. Тем не менее, секта продолжала существовать как в Новгороде, так и в Пскове; то стихая, то вновь разгораясь, она давала знать о себе еще долгие годы. Московские митрополиты от времени до времени обращались с грамотами к новгородцам и псковичам, призывая их к борьбе с еретиками. В 1427 году митрополит Фотий просил псковичей вразумлять еретиков, а не кающихся отлучать от церкви. По-своему поняв этот призыв, псковичи принялись не только за сыск, но и казни стригольников. Фотий, поблагодарив их за такое усердие, все-таки указал, что не следует казнить еретиков смертью, а нужно только наказывать. После этого совет псковичей, при участии духовенства, постановил всех еретиков заточить в тюрьмы, что и было приведено в исполнение. Подобные меры, приостановив дальнейшее распространение секты, в то же время были, конечно, совершенно бессильны остановить просыпавшееся в народе религиозное сознание. И действительно, вслед за сектой стригольников возникает новое антицерковное движение — жидовствующих, — которое носит гораздо более опасный характер и принимает весьма широкие размеры.

Ересь жидовствующих возникла в Новгороде в самом начале 70-х годов XV столетия. Основателем ее был ученый еврей Захарий Скара, стоявший на уровне европейской культуры той эпохи. Он прибыл в Новгород из Киева вместе с братом киевского князя Михаилом Олельковичем, с помощью которого новгородцы надеялись отстоять свою независимость от притязаний великого князя Московского. Благодаря своему образованию, а еще более своей близости к князю Михаилу Скара вращался в разных слоях новгородского общества, что дало ему возможность широко распространить здесь идеи монотеизма, которые он исповедовал. Особенно много последователей нашел он среди духовенства, которое в то время все же являлось наиболее просвещенным классом. Жидовствующие отвергали троичность лиц Божества и отрицали божественность Христа, считая его простым человеком («прост человек есть»). Они учили, что обещанный Мессия еще не родился; отсюда делался вывод о необходимости держаться Моисеева закона. Если Христос простой человек, то нет основания почитать Божию Матерь, Иоанна Крестителя и апостолов. Идя дальше в этом направлении, жидовствующие отвергали святых, таинства, почитание храмов, икон, креста и мощей. Кроме того, их обвиняли в том, что они не соблюдали постов и отрицали монашество. Главными распространителями ереси явились новгородские священники Денис и Алексей; переведенные по желанию великого князя в Москву, они и там продолжали свою пропаганду. Взгляды еретиков находили многочисленных сторонников во всех слоях общества не только Новгорода, но и Москвы. Даже при дворе великого князя Иоанна III оказались горячие защитники еретических взглядов; невестка великого князя, Елена открыто держала сторону еретиков. Под этими влияниями, видимо, находился и московский митрополит Зосима, который, несмотря на доносы новгородского архиепископа Геннадия о вреде, причиняемом ересью, не предпринимал против нее никаких мер. Ересь быстро развивалась, увлекая за собою многих представителей черного и белого духовенства и даже проникая в народ. Первый собор против жидовствующих, созванный в 1490 году, осудив ересь, предал всех ее последователей церковному проклятию; более виновные были приговорены к ссылке в заточение; но благодаря связям им удалось избежать наказания. Анафема, однако, отнюдь не остановила развития секты, последователи которой, пользуясь покровительством свыше, становились все смелее в деле пропаганды своих взглядов. Грозным обличителем еретиков выступил игумен Волоколамского монастыря Иосиф Санин; собранный по его настоянию в 1504 году второй собор не только осудил еретиков, но и жестоко покарал их: признанные более виновными были живыми сожжены на костре, а остальные заточены по монастырям. Последствия, однако, показали, что идеи и начала, положенные в основу учений стригольников и жидовствующих, глубоко проникнув в широкие круги населения, продолжали долгое время жить в народном сознании. Влиянием этих именно идей объясняется возникновение в половине XVI столетия рационалистических учений Матвея Башкина (см.) и Феодосия Косого (см.).

Хотя существование преемственной связи между ересью жидовствующих XV века и современной сектой субботников до сих пор точно не установлено, тем не менее, имеется много оснований думать, что такая связь в действительности имела место. Среди самих субботников распространено убеждение, что их «вера ведется издревле», а в некоторых местах среди последователей этой секты сохранилось даже предание, что родоначальником их «веры» был еврей Схария. Религиозное учение субботников имеет большое сходство с учением еретиков XV века, отличаясь от него лишь более заметным уклоном в сторону иудейства. Субботники точно так же признают одного только Бога-Творца и решительно отвергают божественность И. Христа; не признают ни таинств, ни храмов, ни икон, ни мощей; не соблюдают постов; празднуют вместо воскресения субботу; допускают свободу развода; совершают обрезание. Секта субботников обратила на себя внимание администрации во второй половине XVIII века, когда она была обнаружена в нескольких губерниях. В 1770 году в Саратовской губернии оказалось около 400 человек последователей этой секты; несколько позднее в Воронежской губернии, по сведениям духовного ведомства, их считалось «до полуторы тысячи душ обоего пола, а тайных едва ли не более». В виду того, что в конце XVIII и в начале XIX столетий существование секты субботников было установлено в целом ряде губерний: Орловской, Тамбовской, Тульской, Московской, Екатеринославской и других, правительством были предприняты суровые меры для подавления секты, признанной «особенно вредной». Субботников выселяли административным порядком в отдаленные места Сибири и Кавказа под строгий надзор полиции, а их наставников и руководителей и помощников этих наставников — сдавали в солдаты. Местным властям было предписано: 1) «сколько возможно затруднять сообщение правоверных жителей с иудействующими и для того не выдавать паспортов никому из принадлежащих к секте сей для отлучки в другие места» и 2) «из уездов, в коих находится секта субботников или иудейская, и соседственных им уездов выслать всех евреев без исключения, где бы они не находились, и впредь ни под каким предлогом пребывания там им не дозволять», и т. д. Секта субботников распадается на несколько разветвлений, из которых одни более тяготеют к христианству, а другие — к иудейству; среди последних наиболее левое крыло составляют геры, живущие в Закавказье, куда они были сосланы из центральных губерний. Как по сущности своего вероучения, так и по внешности геры стараются возможно больше походить на евреев; они соблюдают все еврейские обычаи и обряды; изучают Талмуд, молятся на еврейском языке, которому с детства обучаются у раввина — природного еврея и т. д.

Чрезвычайно сильным религиозным движением ознаменовалась в России половина XVII столетия; в это время возник церковный раскол, получивший впоследствии название старообрядчества (см.), и почти одновременно с ним началось чисто сектантское движение, проникнутое мистическим характером и известное под именем хлыстовщины (см. хлысты). Позднее, а именно, около половины XVIII столетия к этим двум главным течениям русского сектантства присоединилось еще третье — рационалистическое — «духовные христиане»: духоборы (см.), молокане (см.) и др. По мере того, как религия обряда и буквы все менее и менее удовлетворяла пробуждавшееся сознание народных масс, религиозные искания становились все интенсивнее, а вместе с этим сектантство неуклонно росло все более и более. Как во всяком крупном движении, захватывающем широкие народные массы, и здесь, конечно, найдутся темные, отрицательные стороны наряду с проявлениями самого высокого идеализма. Лишенная не только света культуры, но и элементарного просвещения, народная мысль в своих религиозных исканиях нередко заходит в глухие дебри туманного мистицизма или беспочвенного анархизма. Эти явления отрицательного характера обыкновенно имели место в мистических сектах, в роде прыгунов, скакунов и т. п.

Секта прыгунов возникла в 50-х годах XIX столетия среди молокан, выселенных правительством в Закавказский край. Основателем ее был житель села Никитина александропольского уезда Эриванской губернии, Максим Рудометкин, по ремеслу колесник. Он учил, что теперь настало время пришествия Христа Спасителя, и что затем последует тысячелетнее царствование, когда должны исчезнуть среди людей всякие болезни, печали и проч., — поэтому отныне не следует уже заботиться ни о чем земном и житейском. Несколько сот молокан из числа жителей окрестных сел приняли учение Рудометкина, оставили свои обычные занятия и начали жить подаянием; в ожидании скорого наступления 1000-летнего блаженства, они старались приготовить себя к нему постоянными молитвами и строгими постами. При этих условиях мистически настроенные аскеты скоро достигли крайней степени экзальтации: среди них начали появляться люди, якобы одаренные способностью непосредственно сообщаться со Святым Духом; затем Дух Святой начал «видимыми знаками» сходить на всех усердно молящихся. Это сошествие Духа выражалось в том, что руки молящихся «сами собой» поднимались кверху, ноги начинали приходить в движение, корпус раскачивался во все стороны, затем следовало дрожание тела и легкое притопывание ногами. Это притопывание переходило в легкие прыжки, которые постепенно становились все чаще и выше, и, наконец, все это заканчивалось бешеной пляской, сопровождаемой страшным ломанием и кривлянием. Молящиеся доходили до состояния, близкого к исступлению, и отчаянная пляска прекращалась лишь с наступлением полного физического изнеможения. Ослепленный успехом своей проповеди, Рудометкин провозгласил себя «духовным царем»; в 1857 году в селе Никитине, в присутствии огромной толпы народа, он венчался на царство и возложил на себя приготовленную для этой цели корону царя духовных христиан. Вскоре после этого он был арестован и заточен в монастырскую тюрьму Соловецкого монастыря, а оттуда в 1869 году переведен в Суздальскую крепость при Спасо-Евфимиевском монастыре, где он и умер в 1877 году. После его смерти прыгунство заметно начало слабеть: часть последователей этой секты снова вернулась в молоканство, а часть перешла в секту субботников. В 1908 году, по миссионерским сведениям, число прыгунов в Закавказье определялось в 9 065 человек, причем наибольшее число их сосредоточено в Карсской области, в Елисаветпольской и Эриванской губерниях. Есть указания, что прыгуны существуют и в некоторых других губерниях России.

Секта скакунов сделалась известной в 30-х годах XIX столетия; первоначально она была обнаружена в Ропше, Петербургской губернии, откуда перешла в петергофский, ямбургский, царскосельский и гдовский уезды той же губернии, распространяясь главным образом среди финского населения. По мнению одних, секта эта занесена была из Финляндии, другие же считают ее отпрыском известной секты Татариновой. Ученье скакунов, до сих пор недостаточно выясненное, проникнуто крайне аскетическим характером, что и отражается на образе жизни последователей этой секты и их обрядах. Скакуны отрицают брак и брачные отношения, не пьют горячих напитков, не едят мяса, одеваются в одноцветную — белую, синюю или черную — одежду и избегают цветной. Собрания их происходят накануне праздников и состоят в чтении и толковании священного писания и пении псалмов; почти каждое собрание заканчивается скаканием и прыганием всех присутствующих, обыкновенно до полного физического изнеможения; вследствие этого у более ревностных скакунов лица бледные и осунувшиеся. В жизни последователей этой секты был период, когда среди них появились сторонники скопчества, производившие известную операцию «большой и малой печати».

Основателем секты малеванцев был мещанин города Таращи, Киевской губернии, Кондратий Малеванный, по ремеслу бондарь; родился в 1845 году, умер в 1913 году. В молодости он злоупотреблял спиртными напитками; желая избавиться от этого порока, он начал искать поддержки в религии. Не найдя удовлетворения в православии, он в 1884 году перешел в баптизм, который в то время сильно распространялся среди крестьянского населения Киевской губернии. Религиозные настроения всецело овладевают им. Как человек с приподнятой нервной системой и склонный к экзальтации, Малеванный скоро начал тяготиться баптизмом, с его чересчур строгими, сухими, раз навсегда установленными догматами и формами. Встречи и знакомство с хлыстами произвели на Малеванного глубокое впечатление: проникнутая мистицизмом идеология «людей Божиих» настолько увлекла его, что он отрекся от баптизма и начал проповедовать взгляды, очень близкие к учению хлыстов. Так, он доказывал, что Ветхий и особенно Новый Завет целиком состоять из притч, поэтому все священное писание необходимо понимать иносказательно. В то же время, восприняв учение хлыстов относительно обожествления живых людей, он горячо проповедовал эту идею. Вскоре у него появились многочисленные последователи, которые начали считать его истинным Богом и Спасителем мира. Сам Малеванный этого не отрицал и, по-видимому, вполне искренно верил в свое мессианство. В своих проповедях он предсказывал скорое наступление страшного суда и поэтому заклинал своих последователей готовиться к этому. Экзальтированные проповеди Малеванного имели большой успех среди крестьянского населения Васильковского уезда Киевской губернии, причем как сам проповедник, так и его слушатели переживали необычайный экстаз, сопровождаемый разными проявлениями истерии, судорогами, галлюцинациями и т. д. На этой почве создалась целая психопатическая эпидемия, захватившая несколько деревень. Под влиянием проповедей и предсказаний Малеванного, последователи его, уверовав в то, что страшный суд скоро наступит, распродали свое имущество или же раздарили его желающим. Они оставили всякие работы, кроме приготовления пищи да, изредка, стирки белья; проводя время по-праздничному, они даже свои поля оставили незасеянными. Вместо того, чтобы бороться с этим движением культурными средствами, власти, по обыкновению, прибегли к репрессиям, которые, прежде всего, направили против Малеванного и его ближайших сподвижников. Их арестовывали, сажали под арест, причем нередко жестоко избивали, гоняли по этапу и т. д. Затем Малеванный был освидетельствован особой комиссией, которая, согласно заключению психиатра Сикорского, признала его страдающим помешательством, перешедшим уже в хроническое состояние. Вследствие этого Малеванный в апреле 1893 года был вновь арестован и отправлен в киевскую психиатрическую больницу, а затем в сентябре того же года отвезен в Казань и заключен в тамошний дом умалишенных. Здесь он пробыл целых 12 лет и только в 1905 году получил возможность вернуться к себе на родину. Во время его отсутствия среди малеванцев появились различные течения, из которых одно, руководимое новым пророком, Иваном Лысенко, приобрело характер мистического анархизма с сильной хлыстовской окраской. Последнее особенно сказывалось на характере их молитвенных собраний, во время которых Дух Святой сходил на участников, и они предавались беспорядочному прыганью, скаканью, кривлянью и т. д. По своем возвращении, Малеванный, сделавшийся более спокойным и уравновешенным, положил конец подобного рода собраниям.

Одним из крайних проявлений мистицизма следует признать эсхатологические верования и чаяния, то есть ожидания скорого второго пришествия Христа и близкого конца мира. Подобными верованиями окрашено, например, учение секты адвентистов 7-го дня (от advenio — прихожу), проникшей в Россию во второй половине 80-х годов из Северной Америки, где она возникла в 40-х годах XIX столетия. Основным пунктом их учения является вера в скорое второе пришествие Христа и в близость страшного суда. Вместе с этим адвентисты особенно настаивают на соблюдении святости субботнего дня и празднования его вместо воскресения, проповедуют нравственное воздержание и отрицают всякое насилие. Секта имеет правильную организацию в виде особого «Международного трактатного общества», центром которого для Европы является город Гамбург. Здесь у адвентистов имеется своя типография, книжные склады и магазины, издательство брошюр, книг и журналов на разных языках. На русском языке в Гамбурге издается газета «Маслина», в которой приводятся сведения, касающиеся положения секты в России. В Риге имеется отделение Международного трактатного общества. По сведениям этого общества в России в 1910 году считалось 3 952 члена секты адвентистов 7-го дня. Общины их имеются: в Петрограде, Москве, Киеве, Полтаве, в Лифляндской губернии и Сибири.

Еще с большей напряженностью ждут второго пришествия ирвингиане, или последователи учения «апостолов последних дней». Учение это, названное по имени настоятеля шотландской церкви в Лондоне Эдуарда Ирвинга, возникнув в 30-х годах в Шотландии, проникло в Россию в 1858 году из Берлина через Кенигсберг — в Ревель, Ригу и Либаву. Здесь среди русских немцев учение апостолов последних дней встретило сочувственный прием. В Петербурге апостольская община образовалась в конце 60-х годов; но русское общество отнеслось к учению апостолов холодно и сдержанно; им удалось привлечь к себе лишь очень немногих отдельных представителей из высшего и среднего класса столичного общества. Главное основное положение учения апостолов последних дней состоит в том, что настало время для второго пришествия Христа, который может явиться ежеминутно не сегодня-завтра, так как все пророчества об этом уже сбылись. Явившись, Христос свяжет сатану и заключит его в бездну, после чего начнется на земле предсказанное в священном писании тысячелетнее царство Христа с теми из людей, которые остались ему верными. Ирвингиане верят, что дух святой нисходит на участников их богослужений, которые отличаются большой торжественностью и очень сложным ритуалом. Осененные Святым Духом пророчествуют. Иерархия апостольских общин состоит из евангелистов, ангелов, или вестников Христовых, епископов, пастырей, дьяконов, дьяконисс и т. д.

Секта иоаннитов возникла в конце 80-х годов в городе Кронштадте в среде поклонников И. Сергиева, пользовавшегося большой известностью во всей России под именем Иоанна Кронштадтского († 1908 г.). Но официально существование этой секты было установлено значительно позднее, а именно, лишь в отчете обер-прокурора святейшего синода за 1901 года было констатировано, что «иоаннитство есть секта». Благодаря рассказам о чудесах, якобы совершаемых И. Сергиевым, а также слухам о его широкой и щедрой благотворительности, в Кронштадте всегда скоплялась масса богомольцев и богомолок, среди которых было много людей с приподнятой и расстроенной нервной системой, кликуш, истеричек и т. д. Проживая в Кронштадте без всякой работы и питаясь подачками отца Иоанна, большинство этого люда влачило весьма жалкое существование. Создавшаяся здесь благодаря таким условиям крайне нездоровая атмосфера вылилась в форму очень мистической секты, главным догматом которой явилось убеждение, что Иоанн Кронштадтский не кто иной как «сам Господь Иисус Христос». Все старания духовенства и миссионеров поколебать это убеждение остались без результата. Для распространения иоаннитской секты особенно много сделали мещанка Порфирия Иванова Киселева, старец Назарий, В. Ф. Пустошкин, бывший земский начальник Жеденов. Пропаганда иоаннитов ведется как устно, через особых книгонош, так и путем печати, при посредстве многочисленных брошюр и журналов «Гроза» и «Кронштадтский маяк». В этих брошюрах И. Кронштадтский называется божественным мужем, святым, Господом, И. Христом и, наконец, Богом. Перед его портретом сектанты зажигают свечи и лампадки, курят фимиам; они молятся Иоанну Кронштадтскому и читают ему акафисты. Порфирию Киселеву иоанниты чествуют как пресвятую Богородицу. В 1908 году синод постановил: учение иоаннитов, признающих отца И. Сергиева Богом, — считать еретическим и богохульным, сродным с хлыстовством. Тем не менее, секта распространяется, находя, многочисленных последователей не только среди простого, серого люда, но и среди православных монахов и монахинь. Бывший синодальный миссионер, игумен Арсений, в течение нескольких лет был одним из самых ревностных распространителей иоаннитства. В 1912 году было обнаружено, что Воронцовский женский монастырь, Псковской губернии, почти целиком перешел в иоаннистскую секту.

Секта еноховцев возникла в 1895 году в царевском уезде Астраханской губернии. Основателем ее был крестьянин села Верхне-Ахтубинского Андрей Черкасов, который учил, что настало последнее время существования мира, так как через З¹/₂ года, считая с 14 мая 1895 года придет Христос судить живых и мертвых. Предвестники пришествия Христова — Илия и Енох — уже явились в мир и призывают к покаянию: Илия — это И. Кронштадтский, а Енох — это священник села Дубовки отец Николай Благовещенский. И антихрист уже воцарился в лице Николая Второго. Он — антихрист, уничтожил трех царей (Дан. 7-24): взорвал миной Александра II, отравил Александра III и сместил с престола настоящего Николая II, который потом скрывался неизвестно где, чтобы в свое время явиться и низвергнуть антихриста. При коронации антихрист убил на Ходынском поле 30 000 христиан, как о том сказано в апокалипсисе (13-15). Действия свои антихрист начал еще раньше, но прежде он скрывался под чужим именем, присутствовал в сенате и издавал указы об убое скота во время чумы и людей во время холеры 1892 года. Все же добрые и полезные узаконения царя-антихриста — не что иное, как лесть и обман, дабы расположить на свою сторону неопытных в вере. Русское государство по своему беззаконию и неверию уподобилось иудейскому царству пред пришествием Христа, а Петроград и Москва обратились в Содом и Гоморру, поэтому царь-антихрист и утвердил в них свой престол. Он всецело покорил себе православную церковь, прельстив ее митрополитов, архиереев и священников жалованием, крестами и орденами. Поэтому духовенство ведет народ к погибели; чтобы избежать гибели, нужно во всем положиться на И. Кронштадтского, священника Н. Благовещенского и Андрея Черкасова, который и есть не кто иной, как Иоанн Богослов. Нашлись «апостолы», которые с необыкновенным фанатизмом начали распространять это учение по селам и деревням царевского уезда. В короткое время едва ли не бóльшая часть уезда приняла учение Черкасова. Обеспокоенные этим успехом, власти прибегли к суровым мерам: Черкасов и другие более неукротимые проповедники были сосланы в Польский край. Но так как они и там продолжали свою пропаганду, то Черкасов и трое его ближайших последователей были заключены в Суздальскую монастырскую крепость. Священник Благовещенский за сношения с еноховцами был лишен сана. Черкасов из тюрьмы тайно поддерживал сношения со своими последователями; но он не перенес тяжелых условий тюремного режима и умер в заключении. Вызванное им в царевском уезде движение не прекратилось, однако, и до сих пор; еноховцы по-прежнему все политические события последнего времени: войну с Японией, революцию и последовавшие за ней казни, карательные экспедиции и проч. — все это объясняют действиями антихриста.

Секта иеговистов, первоначально называвшаяся «десное братство», возникла в половине XIX столетия в Пермской губернии, в среде интеллигентных лиц, служивших в уральском горном управлении. Основателем этой секты был капитан артиллерии Николай Созонтович Ильин, а первыми и наиболее активными последователями его: подпоручик корпуса лесничих Лалетин, его жена, полицеймейстер Николаевского оружейного завода Протопопов, контролер уральского горного правления Будрин и др. Религиозно-этическое учение Ильина сложилось под влиянием мистической литературы первой половины XIX столетия, причем наибольшее влияние на него оказали, с одной стороны, западноевропейские мистики, в роде Юнга Штиллинга, Эккартсгаузена и Бэма, а с другой стороны — русские мистические издания той эпохи, произведения Лабзина, журнал «Сионский Вестник» и т. д. Назвав свое учение «учением десных (то есть правых) христиан», Ильин подробно изложил его в рукописях «Сионская весть» и «Луч света». По этому учению, из всего священного писания признается только одна библия; правила же апостолов, учение церкви, постановления вселенских соборов отвергаются самым решительным образом. Почитать нужно только одного Бога, святым же не нужно молиться; воплощение Сына Божия отрицается; точно так же отрицаются и все таинства церкви. Положительное христианское учение сводится к одной любви; в практической жизни закон о любви «десные» думают осуществить путем организации особых общин, которые и должны составить «Десное братство». В это братство могут поступать люди всех сословий и наций, исповедующие учение «десных»; в братстве все члены равны между собой, — не по религии только, но и по их социальному положению; взаимная любовь членов особенно должна обнаруживаться в готовности отказаться от своего имущества в пользу братства. Идеалом этих братских общин является полный коммунизм имущества. В братстве имеется особый блюститель, которому должны беспрекословно повиноваться все члены братства; высший суд в братстве принадлежит общему собранию всех членов его. Всем «десным» заповедуется строгая жизнь; им воспрещается посещать зрелища и праздничные вечера, плясать, петь песни, курить табак, одеваться по моде, читать «ошуйные» книги и газеты; «десные» должны соблюдать умеренность в пище и, по возможности, воздерживаться от брачного сожительства. «Десные» ждут, что истинный Мессия скоро придет в Иерусалим и воцарится там с иеговистами на тысячу лет, после чего наступит страшный суд. За распространение этого учения Ильин был арестован и посажен в Петропавловскую крепость. В 1859 году по Высочайшему повелению он был заключен в Соловецкую монастырскую тюрьму, из которой в 1873 году переведен в Суздальскую монастырскую крепость; только в 1879 году он был освобожден из заключения и сослан под надзор полиции в Митаву, где и умер в 1890 году. Двадцатилетнее заключение тяжело отозвалось на психическом состоянии Ильина, в котором начали замечаться явные ненормальности. Несмотря на это, он и из тюрьмы, и из ссылки неутомимо рассыпал повсюду тетрадки с изложением своих религиозных взглядов. Учение Ильина перешло в народ, и в настоящее время иеговисты встречаются в Пермской губернии, на Кавказе, а также в Иркутской, Харьковской и Полтавской губерниях.

Белоризцы, считая, что белый цвет является эмблемой духовной чистоты и непорочности, всегда стараются одеваться во все белое. Религиозные взгляды секты сложились на почве беспоповщинских учений под сильным влиянием хлыстовщины. Последователи секты встречаются на Северном Кавказе, в Донецком округе, а также в Владимирской и Симбирской губерниях. В то время как кавказские белоризцы почти всецело усвоили идеологию старого израиля, или хлыстов, и практикуют на своих собраниях «хождение в духе», симбирские белоризцы совершенно чужды всякой экзальтации и отличаются спокойным рационализмом.

Социальные и коммунистические стремления с особенной силой выразились в секте общих, выделившейся из секты молокан в 30-х годах XIX столетия. Основателем этой секты был крестьянин Самарской губернии, николаевского уезда, села Яблоновского Гая Михаил Акинфиевич Попов. По своим религиозным убеждениям он очень мало расходился с учением молокан; но он резко разошелся с ними во взглядах на личную собственность. Основываясь на словах 2-й главы Деяний апостолов: «Все же верующие были вместе, и имели все общее; и продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого», — Попов отрицал личную собственность и учил, что все имущество, движимое и недвижимое, должно принадлежать не отдельным лицам, а всей общине, всему «братскому союзу». Пропаганда Попова имела большой успех среди окрестного населения: села Яблоновский Гай

и Тяглое Озеро целиком приняли его учение, организовав общины-коммуны. Обеспокоенные этим движением, власти прибегли к репрессиям. Попов был заключен в острог, а затем, по приговору суда, сослан вместе с 13 более ревностными последователями в Закавказье. Но и в ссылке Попов продолжал свою проповедь и немедленно же приступил к устройству земледельческой общины на выработанных им началах. Прослышав об этом, его последователи, оставшиеся в Самарской губернии, начали переселяться к нему в ленкоранский уезд. Вскоре здесь возникло несколько цветущих слобод, которые не только приняли учение Попова, но и осуществили его в жизни с необыкновенной последовательностью. Каждая слобода составляла особую общину. Все дома у общих строились не иначе, как миром. Все имущество и все доходы принадлежали общему братскому союзу; личной же собственности, ни движимой, ни недвижимой, ни у кого не было. Земля, дома, скот, земледельческие орудия, телеги, сады, огороды, мельницы, пчельники, кожевни, словом, все хозяйство, вся промышленность находились в распоряжении «партий», на которые подразделялся союз общих, принадлежали целой слободе, в которой эти партии находились. В каждой слободе была одна общая денежная касса, одно общее стадо, одно общее хлебопашество и полеводство. В каждой партии выбирался домашний, или земский распорядитель, сохранявший все мужское верхнее платье и обувь партии; женщины, в свою очередь, выбирали из своей среды домашнюю, или земскую распорядительницу с подобными же обязанностями. Слободы общих управлялись выборными чинами: судьей, главным учителем и наблюдателем общины, распорядителем, молитвенником, словесником. Все работы, полевые и домашние, производились общими трудами, по наряду общинных чинов и домашних распорядителей. Эти слободы-коммуны быстро росли, богатели и развивались. В них появились школы, основанные по инициативе самих сектантов. Но в 1844 году над коммунами общих снова разразилась гроза, еще более жестокая, чем прежде: Попов и все более активные члены организаций были арестованы и заключены в Шемахинский острог. По приговору суда Попов, как основатель и распространитель особенно вредной секты, был сослан в Енисейскую губернию. Ссылке в Сибирь подверглись также и многие из его ближайших помощников; более молодые из числа привлеченных к делу были отданы в солдаты. Этот разгром, положивший конец коммунам общих, не заставил однако ни Попова, ни его последователей отказаться от своих убеждений. Живя в ссылке в Шушинской волости Минусинского округа, Попов не переставал пропагандировать свои идеи и поддерживал постоянные сношения со своими единомышленниками на Кавказе и в Самарской губернии. Общины последователей Попова существуют и до сих пор как в ленкоранском уезде Бакинской губернии, так и в некоторых селениях новоузенского уезда Самарской губернии, но в настоящее время от прежних, правильно организованных коммун, у них остались лишь общественные кассы, в которые каждый член обязан вносить на общие нужды десятую часть всех своих доходов.

В 70-х и 80-х годах XIX столетия идеи и стремления коммунистического характера получили особенно яркое выражение в учении крестьянина Тверской губернии Василия Кирилловича Сютаева. Каменотес по ремеслу, он жил в Петербурге, изготовляя для продажи могильные плиты и памятники. Торговля шла успешно, доставляя Сютаеву хороший достаток. Усердно читая Евангелие и вдумчиво относясь ко всему происходящему вокруг, Сютаев пришел к заключению, что ни в церкви, ни в жизни нет правды, что в отношениях людей всюду царят ложь, насилие и лицемерие. Все это он объяснял тем, что люди не живут согласно Евангелию, не следуют примеру первых христиан, у которых не было ни твоего, ни моего, а все было общее, поэтому у всех было одно сердце, одна душа, и не было ни ссор, ни торговли, ни воровства, ни дележа, ни найма. Чтобы вернуться к такому состоянию, чтобы водворить на земле правду, любовь и братство, необходимо отказаться от личной собственности и устроить свою жизнь наподобие общин первых христиан, с общим имуществом и общим трудом. Убедившись, что торговля основана на неправде, и что стремление к наживе и корыстолюбие составляют тяжкий грех, Сютаев бросил торговлю монументами, разорвал в клочки все векселя, а скопленные деньги роздал нищим. Переехав к себе в деревню, он не только начал вести среди своих односельчан горячую проповедь против личной собственности, но и личным примером старался подтвердить свою пропаганду. Сютаев снял всякие запоры с ворот и калитки своего дома, а также снял отовсюду замки и забросил их; открыл свои клети, амбары и сараи, перестал возводить изгороди и заборы, протестовал и вооружался против размежевания земель и т. д. Выработанные Сютаевым, после отпадения от церкви, религиозно-этические взгляды носят печать рационализма и проникнуты идеями высокой гуманности. Хотя опыт жизни без замков и запоров оказался неудачным, и от него пришлось отказаться, хотя основанная Сютаевым община на коммунистических началах вскоре распалась, тем не менее, он в течение всей своей жизни (умер в 1892 г.) не переставал горячо ратовать за необходимость такого общинного устройства, при котором бы «грешники не грешили, и воры не воровали».

Секта воздыханцев возникла в Калуге в начале 70-х годов XIX столетия. Основателем ее был башмачник, бывший ранее старообрядческим начетником. По учению этой секты, «понимать слово Божие надобно духовно; точно так же и молиться Богу-Духу нужно духовно; всякие внешние действия поклонения Богу не имеют никакого значения. Поэтому и церкви совершенно не нужны; не нужны также священнодействия, ни приношения, ни внешние обряды». Воздыханцы самым категорическим образом отрицают иконы, посты и все таинства. Крещение младенцев, по их мнению, есть не что иное, как простое омовение тела. Брак не нужен: «выбирай себе жену, какую хочешь, и живи с нею, как хочешь, греха в том никакого нет». Посты — людская выдумка: что Бог дал, тем наслаждайся, а что вредно, того отвращайся». Из Калуги учение этой секты перешло в крестьянскую среду, и в печати появлялись известия о сильном распространении ее в боровском и малоярославском уездах.

Секта ушковайзет (финское слово, по-русски — верные, или правоверные) возникла в половине 70-х годов прошлого столетия среди корельского населения кемского уезда Архангельской губернии. Крестьяне-корляки села Ухты, жившие подолгу в Финляндии, Швеции и Норвегии, усвоили там религиозные воззрения, идущие в разрез с учением православной церкви. Вернувшись на родину, они начали учить, что согласно Библии и Евангелию, нельзя поклоняться предметам из дерева и металла, а потому не следует признавать икон и креста. Молиться Богу нужно в душе, без поклонов, без крестного знамения, без икон. Далее, основываясь на первой заповеди, они отвергают догмат о почитании святых, говоря, что следует почитать только одного Бога, а отнюдь не апостолов, не пророков и не святых; точно так же они считают бесполезным обращаться с молитвами и к Божией Матери, так как она ничем не может помочь людям. Ни мощей, ни постов сектанты не признают. Однако, несмотря на все эти разногласия, они не порывают своей связи с церковью и продолжают пользоваться ее таинствами. Вообще вопросы догматического характера, видимо, мало занимают сектантов, так как внимание их по преимуществу направлено на моральную сторону религии. Главной задачей людей, по их мнению, должно быть стремление «исправить свою жизнь», то есть отрешиться ото лжи и обманов, от пьянства и распутства, от лени, воровства и всяких других пороков. Исходя из таких взглядов, сектанты в жизни, держатся строгих нравственных правил и избегают всяких излишеств; они отрицательно относятся даже к обыкновенным крестьянским развлечениям: игрищам, пляскам, вечеринкам и т. д. Но никакой нетерпимости к чужим верованиям у сектантов не замечается, хотя они всегда очень горячо отстаивают свои религиозно-этические убеждения. Секта упрочилась в селении Ухте, а затем перешла в Вокнаволоцкую волость и в некоторые другие селения кемского уезда.

Секта немоляков возникла в Земле Войска Донского в 30-х годах XIX столетия. Основателем ее считается казак донского войска Гавриил Зимин, житель Федосеевской станицы, в молодости участвовавший в походах против французов. С детства Зимин был старообрядцем и принадлежал к поповщинской секте, но затем оставил эту секту и перешел в беспоповщину, представляющую гораздо больший простор для мысли. Не найдя удовлетворения и здесь, Зимин начал изыскивать правую веру по старообрядческим книгам и различным рукописям, распространенным на Дону. Результатом этих изысканий явилось новое «совершенно неслыханное учение», за которое он в 1837 году был привлечен к суду, а затем сослан в Закавказский край. Это, однако, не помешало распространиться новому учению. Основным пунктом миросозерцания немоляков является понятие о «временах века»; таких времен века, по их учению, четыре, а именно: от сотворения мира до Моисея — Весна, или век праотческий, от Моисея до Рождества Христова — Лето, или век отеческий, от Рождества Христова до 1666 года — Осень, век сыновний, а с 1666 года — Зима, век Святого Духа. Истина погасла, — учат немоляки, — вера скрылась, и так как уже настал век Святого Духа, то поэтому необходимо все Священное Писание, без исключения, понимать не иначе, как в духовном смысле. Следуя этому правилу, немоляки дошли до того, что даже рождество И. Христа, Его страдания, смерть, воскресение и вознесение толкуют духовно, утверждая, что Дева Мария означает благое дело, от которого родилось Слово Божие, то есть И. Христос, Сын Божий; телесного же пришествия Христа они не признают. Бог-Отец, по мнению немоляков, означает отеческое правило, бывшее до Рождества Христова, Бог-Сын — сыновнее правило, имевшее силу от Рождества Христова до 1666 года, и, наконец, Святой Дух означает существующее ныне правило на последние нынешние времена. Со времени окончания 7-й тысячи лет духовные власти и церковное богослужение с разными наружными обрядами потеряли всякую силу и значение. Поэтому немоляки отрицают священство и всю церковную иерархию, начиная от патриарха, отрицают церкви и таинства. Брак у немоляков заключается «без всяких чиноположений и молитв, а по одному только обоюдному согласию жениха с невестою и родителями». Крещения у них совсем нет, погребение же совершается без всяких обрядов, так как «труп есть земля и в землю идет». Поминовения об умерших не делается. При молении Богу немоляки не употребляют ни поклонов, ни молитв; посты и праздники они отвергают. Из мощей признают только те, которые явились до 7-й тысячи лет; мощи же более позднего периода самым решительным образом отвергаются ими, ибо «время плотское миновалось». Книги Нового и Ветхого заветов немоляки признают, а равно признают и книги, написанные святыми отцами церкви, но все эти книги они понимают и толкуют по-своему, в духовном смысле. Исправления, сделанные в церковных книгах патриархом Никоном, немоляки признают повреждением истины, а самого Никона считают «предуготовителем того пути развращения, по которому почти все российские народы ныне шествуют». По учению немоляков, второе пришествие Христа уже было, поэтому они не ожидают ни нового пришествия Христа, ни страшного суда Его. Все изложенное в Священном Писании относится лишь до здешней, земной жизни, относительно же будущей, загробной жизни немоляки говорят так: «этого никто познать не в силах, ибо это есть непостижимость». Государственные власти и учреждения, как основанные на незнании о временах века, не могут быть действительными и правосудными; поэтому немоляки, по возможности, уклоняются от повиновения властям, отвергают присягу и всякую государственную службу. Вместе с этим они категорически отрицают войну, основываясь на изречении: «все поднявшие меч, мечом погибнут» (Матф., 20, 52). Христолюбивым же воинством немоляки называют только тех, которые имеют брань с неверными, то есть со всеми теми, кто не верует одинаково с ними и кто не признает наступившего уже века Духа. Учение немоляков находило себе последователей главным образом в среде старообрядцев. Позднее, в 60-х и 70-х годах, секта немоляков появилась в Нижегородской, Вятской, Пермской, Тобольской и Томской губерниях. Появление здесь немоляков совпало с введением уставных грамот и сопровождалось волнениями чисто аграрного характера.

Вообще эпохи крупных социальных реформ или широких политических движений обыкновенно сопровождались у нас усиленным развитием религиозности в народных массах, которое чаще всего выливалось в форму разных новых сект, с той или иной окраской общественного характера. Так, например, вслед за крестьянской реформой 19 февраля 1861 года, глубоко всколыхнувшей народную жизнь, в разных местах России возникает целый ряд новых сект: неплательщики, лучинковцы, немоляки, медальщики, не-наши, царские, секачи и проч. Секта неплательщиков является прямым и характерным продуктом известных условий социальной жизни русского крестьянства, в частности же тех ненормальных условий, среди которых приходится существовать горнозаводскому населению на Урале. Возникновение секты относится ко времени введения крестьянской реформы, вызвавшей в среде заводского населения многие недоразумения и сильное недовольство. До 19 февраля 1861 года крестьяне-мастеровые уральских горных заводов пользовались разными льготами и привилегиями, которые были установлены правительством в прежнее время в видах развития горнозаводского дела. Они были освобождены от рекрутской повинности, пользовались бесплатно заводской землей и лесом для собственных надобностей; за десятилетнюю службу на заводе горнозаводские крестьяне получали в свое владение усадьбу и небольшой земельный участок и т. д. В виду того, что с введением уставных грамот крестьяне лишались разных прежних льгот и привилегий аграрного характера, они весьма решительно воспротивились принятию уставных грамот. Что же касается заводовладельцев, то они, напротив, энергично настаивали на скорейшем введении уставных грамот. На этой почве чисто-экономических и аграрных отношений началась вражда между помещиками-заводовладельцами и горнозаводскими крестьянами. Постепенно вражда эта росла и обострялась все более и более. Крестьяне рассчитывали, что власти в этой борьбе непременно примут их сторону, как безусловно правую, и таким путем восстановят их права, которые нарушались уставной грамотой. Но власти не оправдали этих надежд: они встали на защиту интересов помещиков-заводовладельцев, и уставные грамоты, несмотря на все протесты, мольбы и просьбы горнозаводских крестьян, были введены. Большинство крестьян подчинилось вновь создавшимся порядкам, но меньшинство продолжало будировать и бороться, отказавшись не только от уставных грамот, но и от казенного надела, который полагался по новому положению, и даже от работы на заводах. Почувствовав себя обездоленными, горнозаводские крестьяне решили ничего не платить государству, нарушившему их права и отказавшемуся восстановить их. Этих крестьян стали звать неплательщиками и упорщиками. На первых порах недовольство выразилось в целом ряде волнений, «беспорядков» и бунтов, которые подавлялись с необычайной жестокостью, что, конечно, еще более озлобляло крестьян и вооружало их против властей и правительства. Преследуемые и гонимые, заводские крестьяне-протестанты, как люди религиозные, верующие, решили обратиться к священникам, как служителям церкви, которая стоит на страже нравственных, «божьих» законов. С доверием и надеждой обращаются они к представителям духовенства, знакомят их с положением дела и просят заступничества против несправедливых, по их мнению, действий правительственных властей. Но здесь их ожидало новое тяжелое разочарование: духовенство решительно встало на сторону властей. Тогда неплательщики решили, что «правда Божия» исчезла из господствующей церкви. В виду этого они решительно порывают свои связи с духовенством и церковью. Отказавшись от православия, неплательщики начинают самостоятельно вырабатывать свое религиозное миросозерцание, свои отношения к церкви и государству. При этом религиозные взгляды неплательщиков складываются главным образом под двумя влияниями: с одной стороны, на них влияют беспоповцы или, точнее говоря, крайнее левое крыло их — странники, или бегуны, а с другой — сектанты рационалисты. От первых неплательщики заимствовали учение об антихристе и последнем времени, учение, проникнутое глубоким пессимизмом, отмеченное печатью безнадежности. Неплательщики, как и странники, учат, что правда исчезла из мира, что пришли последние времена, так как антихрист овладел миром. Чтобы избавиться от власти антихриста, чтобы избежать вечной погибели, остается одно средство: это раз навсегда отказаться от всего, что исходит от антихриста, не признавать ничего, что отмечено его печатью. Исходя из этого положения, неплательщики постепенно дошли до полного анархизма, так как начали отрицать церковь, законы, власти, государство со всеми его установлениями. В виду того, что существующие власти установлены не от Бога, а от антихриста, то им повиноваться нельзя.

Платить налоги и подати, брать паспорта, отбывать воинскую повинность, по мнению неплательщиков, не следует, ибо все это грех, так как поддерживает власть антихриста. Они отрицательно относятся ко всем властям вообще и на допросах и дознаниях называли чиновников, всех тех, «кто одел светлыя пуговицы» — слугами антихриста, посланниками его. Они убеждены, что положением 19 февраля 1861 года нарушен вечный закон, данный самим Богом и состоящий в том, чтобы все люди пользовались землями, лесами, покосами, полями и всеми угодьями без всяких пошлин и налогов. Поэтому все распоряжения, идущие свыше, встречаются неплательщиками с явной враждой. Влияние рационалистов сказалось в отрицании неплательщиками таинств, обрядов, храмов, икон и вообще всего внешнего церковного культа. Но Библия и Евангелие являются для них предметами величайшего и благоговейного почитания. На своих собраниях, которые устраиваются по вечерам, они особенно охотно читают эти книги, с жаром и увлечением толкуют тексты и рассуждают о прочитанном, стараясь найти в нем указания для руководства в современной, повседневной жизни. Из молитв они чаще всего прочитывают «Отче наш» и «Верую». Неплательщики совершенно чужды всякой нетерпимости к иноверцам. Надо жить, — говорят они, — так, как жил Христос, который, когда ходил по земле, то никого не гнушался, со всеми ел и пил. Один лишь святой завет обязателен теперь для всех людей, — для «сынов истинного Бога», — это бескорыстная любовь друг к другу и щедрая помощь меньшей, нищей братии, всем, кто в нужде и горе. Наиболее бурно проявили себя неплательщики на некоторых заводах красноуфимского уезда Пермской губернии. Их протесты против властей и разные демонстративные выступления вызвали беспощадные репрессии. Разорвав все связи с церковью и государством, неплательщики все-таки остались людьми верующими и религиозными; но в секте не-наших критически-отрицательное направление, усвоенное последователями этой секты, доходит уже до полного отрицания всякой религии, до полного атеизма.

Основателем секты не-наших считается крестьянин села Лыскова Василий Шишкин, имевший в 60-х годах в Саратове собственный дом и занимавшийся там крупной хлебной торговлей. Шишкин с ранних лет с жаром отдался «отысканию истины», как он сам выражался. В этих поисках за истиной он побывал в четырех различных сектах и трижды крестился, каждый раз на особый лад. Но ни одна из этих сект не дала ему нравственного удовлетворения; зато во время своих поисков он убедился, что каждая секта очень сильна в критике заблуждений других сект, но очень слаба в доказательствах истинности ее собственного учения. Это навело его на мысль, что все религиозные учителя поголовно заблуждаются, и что все их учения суть их собственные измышления. Изучая тщательно священное писание, он нашел, что оно нередко, будто бы, противоречит само себе, и что следующие из него практические выводы находятся в прямом противоречии с теми нравственными правилами, которые подсказывало ему его собственное сердце и здравый смысл. Пришедши к такому выводу, он долго терзался в целой массе сомнений, вопросов, недоразумений. Наконец, это тяжелое нравственное состояние разразилось кризисом: он начал отрицать священное писание, загробную жизнь, Бога, дьявола и всякую религию вообще. На вопрос: кем же создан мир? не-наши отвечают: «это все от природы». Они считают, что мир существует от века в том самом виде, как теперь. В загробную жизнь и возмездие не-наши не верят. Они считают, что человек увековечивается и становится бессмертным в своем потомстве через своих детей, на которых разделяются и постепенно истрачиваются, так сказать, и дух его и тело; остатки же умирают безвозвратно. Не веря в загробную жизнь, не-наши не верят и в страшный суд в христианской его форме. Но они верят в страшный суд на земле, в великую борьбу добра со злом, при которой добро останется победителем. Борьба эта, по учению не-наших, идет и теперь, но когда-нибудь наступит час решительной битвы. Истина живуча, «одно зернышко правды перетягивает целую уйму кривды». Настанет, говорят они, великая борьба, в которой истина, правда, добро одержит победу. Произойдет отделение «овец» от «козлищ». Добрые выделятся, завоюют себе право на особое существование и устроят свой рай здесь на земле. Злые же выделятся в особые общества, устроят ад на земле, в котором они, мало-помалу, сами съедят друг друга в силу постоянной взаимной вражды. Тогда-то на земле настанет царство правды и добра. Отвергнув религию и Бога, не-наши начали отрицать и государственность, весь существующий порядок, власти предержащие, так как признавание всего этого в глазах народа основано главным образом на религии. К словам: вера, закон, власть, устав, обычай, правило, не-наши питают решительное отвращение; в особенности же слова: вера и закон — наводят на них какой-то суеверный ужас. Будучи поклонниками всего естественного, — «что от природы» — не-наши не стригутся и не бреются. Водки не пьют, потому что «зачем же самому себя нарочно дураком делать?» Табаку не курят, потому что табак не есть что-либо «потребное», и, кроме тошноты и головокружения, ничего хорошего в нем нет. Но пищу едят всякую и постов не соблюдают. Полового аскетизма не придерживаются. Иметь «подругу» считают «потребным» и согласным с природой. Женщину считают независимой, полноправной личностью, свободной выбирать себе «друга по сердцу» и любой образ жизни и форму деятельности. Свои убеждения они проводят в жизнь с непреклонной последовательностью. Не-наш ни за что не обратится к покровительству закона или облеченного властью лица, хотя бы от этого вышла ему великая польза. Он предпочитает лучше страдать, чем обратиться к людям и учреждениям, которых он не признает. Не-наши не снимают ни пред кем шапки; не отдают никому никаких знаков уважения; не исполняют добровольно ничьих приказаний, уступая только силе, да и то только пассивно, а не активно; всем систематически говорят ты. Будучи очень обходительными с товарищами, не-наши жадно выискивают случая для резкого, грубого протеста пред начальством, и чем выше начальник, тем приятнее им задеть его. Благодаря подобной тактике, не-наши почти все время проводили под судом, в тюрьме или в карцере, причем нередко подвергались в высшей степени жестоким побоям и истязаниям. Некоторые из не-наших, будучи привлекаемы к суду за сектантство, отказывались давать какие бы то ни было показания и на все вопросы следователей и судей отвечали обыкновенно гробовым молчанием. Поэтому последователей этой секты называют также молчальниками. Только изредка, в тех случаях, когда они не выдерживали своей роли, они разражались какими-нибудь резкими, до грубости, выходками. На первых же порах своего появления не-наши подверглись суровым преследованиям: одни из них, — в том числе и основатель секты В. Шишкин, — были сосланы в Иркутскую губернию, а другие — на Кавказ. Но и здесь, за свое вызывающее отношение к представителям власти, они постоянно подвергались наказаниям, долгими годами томились в тюрьме, попадали на каторгу. Тем не менее, все это они сносили с необычайным мужеством, никогда не отрекаясь от своих убеждений и не прося о пощаде. Стремления этического характера, слабо развитые как в православии, так и в старообрядчестве, получают заметное развитие в русском сектантстве. Отчетливо и определенно эти стремления сказались уже в XVIII столетии в учениях сект духоборцев (см.) и молокан (см.), с одной стороны, и «людей божиих» — с другой. Но с особенной силой стремления морального, этического характера обнаруживаются в нашем сектантстве со второй половины ХIХ столетия, со времени развития в народе евангелического движения, получившего в начале название штунды (см. штундисты). Учение Л. Н. Толстого, проникнув в народную среду, еще более углубило эти стремления. Так как трезвость служит первым шагом, первой ступенью на пути к тому нравственному совершенствованию, которое большинством сект выставляется как главная, основная цель человеческого существования, то естественно, что сектанты явились ярыми и непримиримыми врагами пьянства, кабака и казенки. С 80-х годов в разных местах России появляются из среды народа проповедники под именем «старцев», «отцов», «братцев» и т. д. Некоторым из этих лиц удается вызвать сильное религиозное движение, в большинстве случаев окрашенное этическим характером, удается привлечь десятки тысяч последователей. При нормальных общественных условиях подобные движения могли бы развиться, усвоив культурно-просветительные начала. Но преследования духовных и светских властей обыкновенно заставляли участников подобных движений скрывать свою деятельность и уходить в подполье, что, конечно, всегда отражается неблагоприятным образом на дальнейшем развитии движения. Путем таких преследований очень часто совершенно искусственно создаются новые секты. Так было, например, с возникновением секты подгорновцев и чуриковцев.

Возникшая в 80-х годах в Харьковской губернии секта подгорновцев, или стефановцев получила название по имени своего основателя, крестьянина села Тростянца ахтырского уезда Василья, в иночестве — Стефана Подгорного. С молодых лет Подгорный отличался большой религиозностью; научившись грамоте, пристрастился к чтению книг религиозно-нравственного содержания. Эти книги он охотно читал и объяснял всем желающим. Когда сын его подрос, Подгорный передал ему все хозяйство, а сам отправился по святым местам. Проживши пять лет на Афоне, он вернулся на родину, где решил устроить монастырь. С этой целью он приобрел близ города Богодухова участок земли, на котором на деньги, пожертвованные ему его почитателями, устроил богадельню, странноприимный дом, училище и церковь. По определению начальства эта община была преобразована в женский монастырь, при котором Подгорный состоял в качестве «строителя». Община-монастырь быстро развивалась, но вскоре деятельность Подгорного вызвала неудовольствие местного духовенства, которое начало обвинять его в хлыстовстве. Утверждали, что Подгорный и его приверженцы устраивают ночные собрания, на которых предаются разврату и производят даже изнасилования девушек и детей. Дознание, произведенное по этому поводу, якобы подтвердило обвинения, возведенные на Подгорного. Вследствие этого святейший синод исходатайствовал Высочайшее повеление о заключении Подгорного в арестантское отделение Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря «впредь до его раскаяния и исправления». Заключенный в 1892 году в Суздальскую монастырскую крепость Подгорный пробыл в каземате более 10 лет, хотя начальство монастыря из года в год аттестовало самым лучшим образом его поведение, образ мыслей и отношение к таинствам и уставам православной веры. Эта суровая мера, окружив Подгорного ореолом невинного мученика, еще более способствовала его популярности. В 1903 году Подгорный был освобожден из заключения, пострижен в монахи с именем Стефана и зачислен в число братии того же Суздальского монастыря, в котором томился в заключении. Почитатели Подгорного, считая его молитвенником, прозорливцем и посредником между народом и Богом, во все время его пребывания в монастыре усердно посещали его, иногда «целыми вагонами», с целью послушать наставления своего «старца», получить от него совет в разных житейских делах и т. п. Благодаря тому, что Подгорный обладал способностью удовлетворять духовные потребности своих почитателей, число последних постоянно росло; в 1910 году их считалось 30 тысяч человек. Общины стефановцев имеются теперь в Харьковской, Курской и Полтавской губерниях.

Почти полную аналогию с сектой подгорновцев представляет секта чуриковцев, или трезвенников, распространенная главным образом в Петрограде и Москве, а также в их окрестностях. Основателем секты является «братец» Иван Алексеевич Чуриков, крестьянин Самарской губернии. Будучи зажиточным человеком, он занимался у себя на родине торговлей. Обучившись грамоте и пристрастившись к чтению Евангелия, Чуриков пришел к убеждению, что «богатство портит человека». Он прекратил торговлю, роздал бедным все имущество и отправился странствовать. В половине 90-х годов, поселившись в Петрограде, он начал читать и толковать Евангелие рабочим, мастеровым, ремесленникам. Его проповедь главным образом была направлена против пьянства, праздности, хулиганства и разврата. Он призывал всех к трезвой, трудовой и воздержной жизни, к любви, братолюбию и взаимопомощи. Особое внимание уделял Чуриков тому слою столичного населения, который обыкновенно называется «подонками общества», «отбросами» городского населения, и который состоит из босяков, пропоиц, хулиганов, падших женщин и других «бывших людей». Успех Чурикова в этой среде был огромный: под влиянием его «бесед» очень многие из этих людей резко меняли свой образ жизни, бросали пьянство и разгул, становились воздержными людьми, делались хорошими работниками. Этому много способствует та дружная поддержка и помощь, какую находит каждый новый приверженец «братца» со стороны общины трезвенников: ему находят работу или место, он получает заказы, кредит, рекомендации и т. д. Все это дает ему возможность быстро оправиться и твердо стать на ноги. Духовенство, заподозрив в Чурикове сектанта, начало через полицию и администрацию запрещать собрания, которые им устраивались. Когда это не помогло, Чуриков был выслан из Петрограда по этапу административным порядком. Однако вскоре он снова появился в столице среди своих последователей. Тогда его заключили в сумасшедший дом; но так как по освидетельствовании он оказался вполне нормальным, то вынуждены были его освободить. В виду того, что Чуриков продолжал свои «беседы» и проповеди, которые пользовались большим успехом в низах петроградского населения, он в 1900 году, по проискам духовенства, был заключен в Суздальскую крепость при Спасо-Евфимиеве монастыре. Только счастливый случай помог ему вскоре же освободиться из монастырского каземата. Но чем больше гнали Чурикова, тем больше росло число его последователей. Пользуясь свободой, наступившей вслед за 1905 годом, трезвенники организовались в особую общину, центром которой сделался поселок Вырица, близ города Павловска Петроградской губернии. Поселок, в котором живет Чуриков и несколько сот его последователей, отличается благоустройством, имеет собственный артезианский колодец. Для обучения своих детей трезвенники открыли школу и пригласили опытную учительницу; но вскоре школа была закрыта администрацией, и учительница лишена права обучать детей трезвенников. В 1905 году ученики Чурикова, «братцы» Колосков и Григорьев, переехав в Москву, начали там проповедовать в той же социальной среде, как и Чуриков, и те же самые идеи, какие распространял он, о необходимости трезвой, трудовой и воздержной жизни. В короткое время у них явились тысячи последователей, которые, объединившись в общины, начали устраивать свою жизнь согласно вновь воспринятым идеям. Годы реакции, наступившие после роспуска 2-й Государственной Думы, тяжело отозвались на положении «трезвенников». Чурикову было воспрещено устраивать собрания и беседы, произносить проповеди. Колосков и Григорьев, как заподозренные в хлыстовстве, были отлучены от церкви и преданы анафеме; кроме того, против них были возбуждены судебные преследования по обвинению в хлыстовстве, кощунстве и совращении из православия; вследствие этого им пришлось более года просидеть в одиночном тюремном заключении.

Религиозно-этическое учение Льва Толстого, получившее распространение в народной среде, оказало большое влияние на русское сектантство, особенно на его разветвления рационалистического характера. Об этом, между прочим, не раз очень определенно свидетельствовал К. П. Победоносцев в качестве обер-прокурора святейшего синода в официальных ежегодных отчетах. В этих отчетах доказывалось, что «толстовство, как более свежее и богатое умственными силами учение, подчиняет себе все другие сектантские лжеучения, мало-помалу теряющие под его влиянием свою самостоятельность и оригинальность». В 1897 году миссионерский съезд в Казани «признал толстовство сектою, вполне определившеюся, как с положительной, так и с отрицательной стороны». Позднее эта секта была отнесена к числу самых вредных и опасных сект не только в церковном и религиозном отношениях, но и в государственном и социальном. Проникая в народные массы, толстовство вносило религиозные, этические и социальные идеи Толстого не только в сектантскую среду, но и в среду православного населения. При этом, по уверению официальных отчетов, метафизическую сторону нового учения крестьяне оставляли в стороне, как непонятную и потому неинтересную для них. Но зато они с живым сочувствием воспринимали «практическую сторону толстовства — его социально-коммунистические чаяния», которые представлялись им особенно привлекательными. Победоносцев настойчиво обвинял толстовство в том, что оно якобы вносит в народное сознание атеизм и нигилизм, вместе с идеями социализма и анархизма. По сведениям духовного ведомства, толстовство, как секта, наблюдалось в Харьковской, Воронежской, Полтавской, Киевской, Курской, Екатеринославской, Херсонской губерниях, а также на Кавказе и в Сибири. Наибольшую активность из толстовцев проявили следующие лица: В. Г. Чертков, князь Д. А. Хилков, П. И. Бирюков, И. И. Горбунов-Посадов, И. М. Трегубов, А. М. Бодянский и другие. Почти все эти лица подверглись разным преследованиям: административной ссылке на окраины России или же высылке за границу.

В заключение отметим хотя бы некоторые из тех идей, которые становятся общими для большинства русских сект. Убеждение, что царство Божие должно осуществиться здесь, на земле, что оно придет на смену современному государству, «лежащему во зле», — все более и более проникает в сознание последователей сект, как рационалистических, так и мистических. Условия жизни в этом «царстве Божием на земле» в представлении сектантов рисуются в ярких и привлекательных красках: там будет братство всех народов, населяющих землю, полное социальное равенство всех людей, отсутствие властей и стеснений, полная свобода и общее довольство. Все сектанты неизменно верят в конечную победу добра, правды и свободы. Бурные 1904-6 годы, внеся в народное сознание много новых идей и настроений, заметно отразились и на религиозных взглядах и убеждениях широких слоев населения. Свободная критика еще более усилилась; отношения к церкви, религии и государству значительно обострились. Произошел несомненный сдвиг влево; более крайние религиозные течения, вплоть до атеизма включительно, начали все более проникать в народные массы, особенно же в среду молодого поколения крестьян и рабочих. С другой стороны, критическое и даже вполне отрицательное отношение к существующему порядку, которое и ранее наблюдалось уже во многих сектах, после 1905 года заметно усилилось в народе вообще и в сектантстве в частности. Для более сознательных и умственно развитых сектантов рамки отдельных сект оказываются уже чересчур узкими и тесными. Вследствие этого появилось множество людей из числа сектантов и старообрядцев, которые, порвав с теми сектами, к которым они принадлежали, выделяются в особые группы, называя себя «свободными христианами», «свободомыслящими», «сынами свободы» и т. д. Жестокая реакция, сменившая годы общественного подъёма, тяжело отозвалась на положении русских сектантов, особенно за время обер-прокурорства Саблера, старавшегося во всем объеме воскресить политику Победоносцева. Однако необходимо констатировать, что ни репрессии, ни миссионерство не в состоянии были остановить поступательного движения сектантства. И в последнее время даже представители духовенства вынуждены были признать, что «сектантство растет, крепнет, развивается и прогрессирует», что оно «организуется в могучие религиозные общины, и чем дальше, тем все более, все сильнее». Библиографию см. при статье старообрядчество.

А. Пругавин.