Северо-Американские Соединенные Штаты. Политическое и социальное развитие Соединенных Штатов в новейшее время. IV. Соединенные Штаты и мировая конъюнктура

Северо-Американские Соединенные Штаты. Политическое и социальное развитие Соединенных Штатов в новейшее время. IV. Соединенные Штаты и мировая конъюнктура. 1. Вплоть до 1917 года американская империя была занята караибским районом. Как показало послевоенное развитие, она продолжала бы еще некоторое время заниматься тем же, если бы события первых 4 лет войны не побудили Соединенные Штаты присоединиться к союзникам, которых американская буржуазия ссудила миллиардами в виде займов и торговых кредитов.

Со времени испано-американской войны (1898) и до 1917 года Соединенные Штаты поддерживали довольно дружественные отношения с великими державами. За этот период американский народ успел проникнуться мыслью, что Соединенные Штаты — миролюбивое государство, а руководители их политики распространяли за границей иллюзию о их «невмешательстве» в мировые политические проблемы. Это, конечно, не относилось к государствам, окружавшим Караибское море, где доктрина Монро была использована для прикрытия экономического и политического наступления Соединенных Штатов, но этот принцип определенно проводился по отношению к Европе.

В Азии же североамериканские дипломаты отстаивали политику «открытых дверей».

2. Участие Соединенных Штатов в войне 1914 года, начавшееся с 7 апреля 1917 года, выражалось: 1) в отправке войск на фронт, 2) в усиленном производстве предметов военного снаряжения, 3) в огромной программе морской подготовки, 4) в снабжении союзников значительными займами. Отправка войск имела, прежде всего, моральное действие. Войска Соединенных Штатов участвовали в целом ряде последних боев, но главная их ценность заключалась в психологическом влиянии, которое оказало на немцев появление на стороне союзников нового и свежего противника.

Союзники получали военное снаряжение из Соединенных Штатов в продолжение всей войны. Вступление в нее самих Соединенных Штатов дало новый толчок делу военного снабжения, тем более, что само правительство Штатов ссужало союзников денежными средствами на покупку предметов военного снаряжения у частных торговцев и промышленников Америки. Эти займы с момента заключения мирного договора дали направление всей иностранной политике Соединенных Штатов.

Другим элементом, оказавшим влияние на ход войны со времени вступления в нее Соединенных Штатов, являлась фразеология президента Уильсона. Он постоянно говорил о «силе права», о необходимости «обеспечить во всем мире торжество демократии», о правах малых народностей, о самоопределении, о лиге свободных наций. Эти фразы нашли особенный отклик в утомленных войной народах Европы. Они, казалось, обещали действительные реформы при сохранении капиталистического строя. Обнародованием своих знаменитых 14-ти пунктов в начале января 1918 года (см. ХLVIІ, 88/89) Уильсон поставил конечному исходу войны необычайно высокие цели, действовавшие на воображение. Соединенные Штаты вступили в войну в роли защитника угнетенных. В искусных руках союзных пропагандистов война сделалась крестовым походом во имя установления права и справедливости.

Со своим правильно и свободно действующим экономическим аппаратом, с огромными излишками капитала, значительно возросшими за первые три года войны, со своими богатыми ресурсами и дисциплинированным населением, Соединенные Штаты оказались в состоянии выбросить на театр войны, начиная с весны 1917 года и до конца 1918 года, достаточное число людей и машин, чтобы повернуть исход войны в пользу союзников.

3. Как самая богатая и самая могущественная нация среди союзников, Соединенные Штаты призваны были играть руководящую роль в мирных переговорах. Уильсон понимал это. Он был охвачен мыслью о создании своего рода «лиги свободных народов». Себя он считал, по-видимому, первым должностным лицом этой мировой лиги. Во всяком случае, он решил отправиться в Париж во главе мирной делегации Соединенных Штатов. Попав туда, он пожертвовал всем для проведения в жизнь программы лиги.

Случилось так, что президент Уильсон, будучи членом демократической партии, относился к войне как к партийному предприятию демократов. Республиканцы были тщательно устранены от участия в каких бы то ни было ответственных действиях, связанных с войной. Когда дело дошло до выбора делегатов Соединенных Штатов на мирную конференцию, Уильсон подобрал исключительно демократов. Выбери он одного или двух выдающихся республиканцев, например, Рута, он придал бы делегации оттенок внепартийности и значительно упрочил бы этим свое положение в стране. Но Уильсон был почти полновластным диктатором в Соединенных Штатах в течение двух лет. Он стал воображать себя властелином судьбы. В Соединенных Штатах он уже играл эту роль; в Париже он пытался сыграть ее в мировом масштабе.

Окружавшие его в Париже силы были мало ему знакомы. Он был провинциалом-американцем, который никогда не приходил в тесное соприкосновение с политическими махинациями европейской дипломатии. Он, очевидно, имел самое туманное представление о значении таких событий, как опубликование тайных договоров советским правительством. Действительно, он даже отговаривался незнанием их, хотя они были перепечатаны в «New-York Post» и в «Nation» вскоре после появления их в Европе. Кроме того, Уильсон был почти неспособен выслушивать советы или сам советоваться со своими сотрудниками. Он прибыл в Европу с огромным штабом. Сотрудники мало видали его, а он еще меньше видал их. Из числа более молодых участников мирной делегации некоторые сложили с себя свои обязанности и вернулись домой, сознавая, что зря теряют время.

Тем временем европейские дипломаты нашли слабое место Уильсона. Они сделали из него популярного героя; его приветствовали, его чествовали. На это уходило время, и пока Уильсон, почти совершенно изолированный от своих коллег, становился кумиром европейской толпы, дельцы европейской дипломатии продолжали вырабатывать основы договора. Вряд ли можно было рассчитывать, чтобы личные качества Уильсона в состоянии были сыграть значительную роль в изменении характера договора, но едва ли можно было оказать на него меньше влияния, чем в действительности оказал он. Он был представителем самой богатой в экономическом отношении и самой могущественной в военном отношении нации; и тем не менее, договор был написан под диктовку Франции. Это был типичный европейский документ.

Еще хуже было положение дел дома. Во время войны лозунгом было: «сплотиться вокруг президента». Но раз война кончилась, а президент превратил установление мира в партийное дело, республиканская партия принялась наживать капитал на промахах мирной делегации. Поэтому, когда президент вернулся в Соединенные Штаты с первоначальным проектом договора (который дошел до сведения группы нью-йоркских банкиров раньше, чем до сената Соединенных Штатов), он был встречен атмосферой всеобщего равнодушия и враждебности. Сверх того, успех русской революции вызвал серьезное брожение в Соединенных Штатах. Всюду оказывались «красные» со своей пропагандой. «Белые» (американский легион, патриотические общества, торговые палаты) заняли твердую позицию против всяких проявлений радикализма. Уильсон оказался между двух огней в этой классовой борьбе. В свое время он высказался благосклонно о русской революции; но он же принимал участие в военной интервенции против России. Теперь на него нападали с обеих сторон.

Уильсон вернулся в Париж и подписал договор вместе с приложенной к нему конвенцией о Лиге Наций. Но сенат не захотел дать от имени страны согласие на подобного рода сделку. Вопрос стал предметом партийной борьбы. Договор был отвергнут, а вместе с ним и руководящая роль, данная войной президенту.

В последующее время Соединенные Штаты участвовали, в роли наблюдателя, в Лозаннской и Генуэзской конференциях. Точно так же сенат согласился вступить в международный третейский трибунал, но с такими оговорками, которые заранее сводили на «нет» всякую пользу, которая могла бы произойти от участия в нем Соединенных Штатов. Вашингтонская конференция 1922 года была попыткой заставить первенствующие империалистические державы, в частности Японию и Францию, признать военное и морское верховенство Соединенных Штатов и Великобритании. Само собой разумеется, что Соединенные Штаты приняли участие в этих дипломатических попытках. Но действительное участие их в европейских делах после подписания перемирия состояло в финансировании европейского капитализма, с целью дать ему возможность достигнуть состояния половинчатой стабилизации. Это направление нашло свое выражение в плане Дауэса.

4. Во время войны правительство Соединенных Штатов ссудило союзникам около 9¹/₂ миллиардов долларов. К 1922 году, вместе с процентами и обязательствами европейских правительств уплатить Соединенным Штатам за проданное им военное снаряжение, весь государственный долг 16-ти европейских правительств правительству Соединенных Штатов достигал, примерно, 12 миллиардов долларов.

Кроме этого, те же правительства были должны и отдельным гражданам Соединенных Штатов, держателям ценных бумаг и т. п., а также промышленных и железнодорожных акций и иных обязательств, выпущенных частными обществами в различных европейских странах и перешедших затем в руки американских капиталистов.

Между 1921 и 1926 годами общая сумма европейских гарантированных ценных бумаг, проданных в Соединенных Штатах через биржи, достигала почти 5 миллиардов долларов. Кроме того, отдельные граждане Соединенных Штатов приобрели значительное количество европейских промышленных предприятий посредством частных сделок, не поддающихся официальному учету. В придаток к 12 миллиардам долларов, которые составляли долг европейских правительств к концу 1926 года, государственные и частные акции и европейские промышленные предприятия, перешедшие в собственность Соединенных Штатов, оценивались в сумме свыше 6 миллиардов долларов. Таким образом, долг европейских государств Соединенным Штатам достигал суммы в 18 миллиардов долларов с лишком. На эту сумму они обязаны были выплачивать процентов и погашения более 750 миллионов долларов в год. Создавшееся положение лучше всего характеризуется соглашением о великобританском долге 1922 года и планом Дауэса 1924 года.

В силу соглашения о великобританском долге, капитал и проценты, составляющие долг великобританского правительства правительству Соединенных Штатов, уплачиваются по частям в течение 62 лет. В первые 10 лет выплаты составляют около 160 миллионов долларов в год; последующие 52 года эти выплаты равняются, примерно, 182 миллионам долларов в год. Размер ежегодной уплаты точно обозначен в соглашении. Так Великобритания сделалась данником Соединенных Штатов. Целых два поколения должны будут выплачивать эту дань из года в год. Сумма первоначально занятых Англией денег была менее 4 миллиардов долларов, а сумма платежей по капиталу и процентам на него составит более 11 миллиардов долларов.

Пятнадцать других европейских государств являются должниками казначейства Соединенных Штатов. Из них одиннадцать пришли (до 1926 г.) к соглашению с Соединенных Штатами в форме, сходной в существенных чертах с соглашением о великобританском долге. Если этим соглашениям суждено быть выполненными до конца, большая часть Европы окажется данницей казначейства Соединенных Штатов в течение почти всего текущего столетия.

Соглашения о погашении долгов устанавливают долгосрочное финансовое порабощение государств, действовавших во время войны в союзе с Соединенных Штатами.

Для неприятельской же страны, Германии, был придуман другой способ воздействия, а именно план Дауэса (см. XLVII, 118/21 и 250/55).

Таким образом, Соединенные Штаты в течение десятилетия, начинающегося с 1914-15 годов, выработали систему колониальной эксплуатации Караибского района и приложили эту систему к побежденному в мировой войне врагу. В то же время Соединенные Штаты разработали технику погашения долгов, которая заставит почти всю Европу уплачивать дань их казначейству в течение более полустолетия.

5. Англия, величайший европейский соперник Соединенных Штатов, с 1922 года была сведена к роли их данника. В то же самое время Япония, главный азиатский соперник Штатов, была грубо «выключена» ими, несмотря на заявленное требование «равноправного» к ней со всеми другими нациями отношения.

Соединенные Штаты упорно проводили в Азии политику «открытых дверей». Но когда японцы и китайцы являлись в Соединенные Штаты, они наталкивались на политику «выключения». Это был давний спор. В виду начавшейся в 1914 году войны, усиленного посягательства Японии на Китай и истечения срока англо-японского союза, вопрос обострился; дело кончилось «выключением» японцев.

Во время мирных переговоров в Париже японские государственные деятели выдвинули одно существенное требование, а именно — признание равноправия Японии всеми западными державами. Соединенные Штаты как раз упорно отказывались признать это притязание. Японии пришлось принять участие в Вашингтонской конференции 1922 года и согласиться на содержание меньшего, сравнительно с Англией и Соединенными Штатами, количества военных судов. В 1924 году японцам было резко отказано в праве иммигрировать в Соединенные Штаты.

Согласно закону об иммиграции 26 мая 1924 года, число иммигрантов разных стран в Соединенных Штатах было ограничено 2% числа лиц, уроженцев этих стран, которые жили на континенте Соединенных Штатов по показаниям переписи 1890 года. Минимальное число могущих иммигрировать установлено было в размере 100 человек. Но эти двухпроцентные нормы могли распространяться только на лиц, рожденных в странах, граждане которых могли приобретать право гражданства в Соединенных Штатах. Это последнее условие выключало японцев, китайцев и лиц других «желтых рас».

Японские дипломаты возражали против указанного ограничительного условия и употребили все усилия, чтобы возбудить общественное мнение в Соединенных Штатах против закона о «выключении». В западных штатах движение в пользу отмены «выключения» было очень сильно; в других частях страны всякие доводы встречены были общим равнодушием.

Известную роль сыграли в этом экономические факторы. Япония и Соединенные Штаты были главными конкурентами в Азии по торговле. Торговля Соединенных Штатов с Азией получила широкое развитие благодаря войне. За время с 1910 по 1914 год около 5% всего вывоза Соединенных Штатов шло в Азию (на сумму около 120 миллионов долларов в год). К 1924 году этот процент повысился до 12, а сумма вывоза — до полумиллиарда долларов с лишком в год. За 1909-1913 годы из всей внешней торговли Китая 25% приходилось на долю Великобритании, 20,9% — на долю Японии и 10,1% — на долю Соединенных Штатов. К концу войны процентное отношение доли Великобритании упало до 22,6%, доля Японии увеличилась в полтора раза (до 32,5%), а доля Соединенных Штатов удвоилась.

Убытки от землетрясения сильно расшатали экономическое положение Японии. Она не в состоянии была продолжать борьбу против «выключения» и вынуждена была заключить в январе 1925 года договор с СССР. Из состязания этих двух империй Соединенных Штатов вышли непререкаемым хозяином положения (ср. XLVIII, 38/71).

6. Февральская революция 1917 года заставила Россию и Соединенные Штаты быстро перейти от традиционной и долго длившейся дружбы к состоянию открытой вражды. Когда революция началась, президент Уильсон выразился, что отношение к России будет для держав «испытанием кислотой». Это была только фраза. Ни Соединенные Штаты, ни кто-либо из союзников не хотели искренно поддерживать правительство Керенского. Они считали его «неустойчивым» и «социалистическим». Но в течение того же года они стали лицом к лицу с большевистской революцией, с ее отказом от уплаты долгов и экспроприацией частной собственности. С этого момента позиция Соединенных Штатов не возбуждала более никаких сомнений: они быстро перешли от подозрительного одобрения к суровому осуждению, военному вмешательству и блокаде.

По примеру остальных союзников, правительство Соединенных Штатов воздержалось от подачи активной помощи режиму Керенского. Ему были предоставлены лишь незначительные ссуды и выражено нерешительное одобрение. Но американские политики опасались, не играют ли они с огнем. После большевистского переворота, который дал ясно понять, что дело идет о пролетарской революции, правительство Соединенных Штатов быстро развернулось в контрреволюционную силу.

Союзные державы снабдили царское правительство огромным количеством военных материалов, сложенных в Архангельске, Мурманске и Владивостоке. Эти материалы были проданы в обмен на займы. Когда большевистское правительство аннулировало займы, союзники объявили, что военные материалы составляют их собственность, так как они не были оплачены, и отправили воинские части для охраны их. Военное командование Соединенных Штатов приняло участие в этих военных демонстрациях как в Европейской, так и в Азиатской России.

Другим предлогом для военной интервенции являлось желание Соединенных Штатов «спасти русский народ от тирании большевизма». «Моральные побуждения» играли вообще видную роль в это время в наступлении против Советской России, так же, как и в борьбе против империалистической Германии.

Однако, союзные войска встретили упорное сопротивление и никак не смогли проникнуть внутрь России, но своей поддержкой контрреволюции союзники вызвали наибольшее разорение в Советском Союзе.

Заявив о том, что позиция союзников по отношению к русской революции была «испытанием кислотой» их добросовестного отношения к союзным обязательствам, Уильсон в Париже выработал вместе с Ллойд-Джорджем и Клемансо план действий, которым обусловливалось признание некоторых белогвардейских элементов в России и снабжение их деньгами, военным снаряжением и продовольствием. Вследствие этого соглашения Колчак, Деникин и позднее Врангель получали от союзников необходимые средства для ведения войны против большевиков. Эта гражданская война продолжалась в течение трех страшных лет. Она питалась, прежде всего, поддержкой союзников, которая давалась с ведома и одобрения представителей Соединенных Штатов.

В двух еще отношениях помог Уильсон в борьбе против Советской России. Во-первых, он содействовал продлению блокады в такой дикой и бесчеловечной форме, что даже лекарства и хирургические инструменты, предназначенные для лечения гражданского населения в больницах, были запрещены к ввозу. Во-вторых, он участвовал в создании полосы пограничных государств, так называемого «санитарного кордона», которому предстояло сыграть такую видную роль в послевоенной истории Европы.

Между тем печать Соединенных Штатов и другие органы общественного мнения воздвигали непроницаемую стену лживых утверждений относительно Советской России: на нее клеветали, ее поносили и унижали. Республиканцы Гардинг и Кулидж следовали по стопам демократа Уильсона. Соединенные Штаты представляли собой надежный антисоветский фронт. Даже еще в 1923 году президент Кулидж говорил о необходимости содействовать «моральному спасению» России, как только русские обнаружат какие-либо признаки исправления.

Североамериканская буржуазия быстро разобралась в основных пунктах расхождения с советской идеей. Она с одинаковым рвением нападала на «красных» в Соединенных Штатах и на «красных» в Советском Союзе. Даже начав с последним торговые сношения, она, приемля советское золото, продолжала клеветать на «советский строй».

Скотт Ниринг.