Соловьев Сергей Михайлович

Соловьев, Сергей Михайлович, великий русский историк, родился 5 мая 1820 года в Москве, в семье священника; учился в коммерческом училище, первой гимназии и в 1838-1842 годах в московском университете, где находился под особенным влиянием Грановского. В 1842-1844 годах Соловьев был за границей в качестве домашнего учителя в семье графа Строганова и слушал лекции в Берлине, Гейдельберге и Париже. В 1845 году защитил магистерскую диссертацию «Об отношениях Новгорода к великим князьям» и получил профессуру в московском университете; в 1847 году защитил докторскую диссертацию «История отношений между русскими князьями Рюрикова дома». С 1851 года до смерти выпускал ежегодно по тому «Историю России с древнейших времен», которой всего вышло 29 томов, и которая доведена до 1774 года. В 50 годах написал ряд очерков по русской историографии: «Писатели русской истории XVIII в.» («Архив историко-юридических сведений» Калачева, т. II), «Миллер» («Современник» за 1854 г.), «Каченовский» («Биографический словарь профессоров московского университета», ч. II), «Карамзин» («Отечественные Записки» за 1853-56 гг.), «Шлёцер» («Русский Вестник» за 1856 г.), «Шлёцер и антиисторическое направление в русской историографии» («Русский Вестник» за 1857 г.). В 60-х годах Соловьев напечатал «Историю падения Польши» (1863), в 70-х «Публичные чтения о Петре Великом» (1872), «Курс новой истории» (1869-73) — всеобщей, доведенный до половины ХVIIІ века, «Наблюдения над исторической жизнью народов» («Вестник Европы» за 1868-76 гг.), «Император Александр I. Политика - дипломатия» (1877). Соловьев был деканом и ректором университета. Умер 4 октября 1879 года. Труды Соловьева имеют огромное значение. Обе его диссертации — особенно докторская — были блестящими попытками объяснить научно, на основе перехода от родовых отношений к государственным, политическое развитие древней Руси. Здесь Соловьев находился под глубоким влиянием Эверса (см.), но придал его теории новый смысл, углубив и развив ее. И хотя отдельные частности — и даже теория собственно родового быта — для древнерусских отношений оказались позднее, при дальнейшей разработке науки, сильно видоизмененными, но многое важно до сих пор, а в свое время диссертации Соловьева дали сильнейший толчок научной разработке русской истории. Еще большее значение имеет «История России». Это — прежде всего ряд просек в девственном тогда еще лесу исторических материалов, изданных и в особенности неизданных. В этом смысле без «Истории» Соловьева не может обойтись ни один даже из современных русских историков, а в свое время она была целым откровением. Но «История» Соловьева осветила также новым светом целый ряд важных вопросов русского исторического прошлого. Сюда относятся в особенности соображения Соловьева о влиянии природы восточно-европейской равнины на ее историю, теория борьбы новых городов со старыми на удельном северо-востоке, высказанная и обоснованная впервые еще в докторской диссертации; установление того факта, что татарское иго не было решающим, внесшим что-либо новое, фактором развития внутренних отношений на Руси, а только закрепляло то, что уже слагалось и сложилось бы без него; уяснение связи петровской реформы с развитием Московской Руси, причем впервые научно, исторически поколеблено было славянофильское учение о разрыве петровской реформы с прошлым. Наконец, весьма ценно изложение Соловьевым фактического материала, в особенности дипломатических сношений. Ту же свежесть материала, добросовестность и глубину его разработки обнаружил Соловьев и в других своих работах, из которых особенно важны «История падения Польши» и «Император Александр І». В первой из них Соловьев верно наметил сознательные цели русской политики в отношении к Польше — подчинение последней русскому влиянию во внешней политике — и вынужденность для России разделов Польши, создавшуюся вследствие сочетания сил международной политики XVIII века, главным образом начавшейся великой борьбы Англии с Францией и роста Пруссии. В труде о «политике — дипломатии» Александра I Соловьев не только, — как и в «Истории падения Польши», — использовал богатый неизданный материал, но и дал много верных его обобщений и объяснений, подкрепленных последующей научной разработкой вопроса: он указал на «национальный интерес» России начала XIX века в деле сближения с Англией против Франции, и даже отчасти вскрыл классовую — дворянскоземлевладельческую — подкладку этого интереса, верно отметил доминирующую роль Англии в международных комбинациях того времени. Можно сказать, что до новейшего времени — до появления работ Сореля и, в особенности, Вандаля — книга Соловьева была лучшим трудом по международной политике начала прошлого столетия. Но сын своего времени и той общественной группы, к которой он принадлежал, Соловьев, конечно, отражал в себе и то, теперь устаревшее, исчезнувшее, что составляло особенность этого времени и этой группы: быть может, не без влияния Гегеля и, во всяком случае, под влиянием окружающей действительности, Соловьев гипертрофировал государственность, правда, уже связывая ее отчасти с социальными корнями: нередко также он был не только исследователем, но и судьей и моралистом; вслед за Гегелем и Грановским он держался всемирно-исторической точки зрения, что, впрочем, имело тогда и хорошую сторону, вызывая и параллельную работу во всеобщей истории, и сравнительно-исторические опыты в применении к истории русской. Соловьев представлял собой синтез славянофильства и западничества, являлся типичным сторонником медленного прогресса, настоящим культурным консерватором, горячим противником реакции и мракобесия. Вот почему он с лютой ненавистью относился к эпохе Николая I; вот почему, будучи деканом и ректором, очень строгим и взыскательным к студентам, он в то же время горой стоял за университетскую автономию. Соловьев не был блестящим лектором, но умел заинтересовать слушателей своим предметом и содействовал легкому усвоению своего курса тем, что на лекциях, по словам Ключевского, «говорил, а не читал, и говорил отрывочно, точно резал свою мысль тонкими, удобоприемлемыми ломтиками», причем на первый план, даже и морализируя, выдвигал «историчность», то есть закономерность исторического развития — принцип, без применения которого невозможна научная разработка истории. О Соловьеве Бестужев-Рюмин, «Биографии и характеристики» (1882), Коялович, «История русского самосознания» (1884); Ключевский, «Очерки и речи. Второй сборник» (1913). Автобиографическая записка Соловьева в «Биографическом Словаре профессоров московского университета», отрывки из его дневника под заглавием «Из неизданных бумаг С. М. Соловьева» в «Русском Вестнике» за 1896 год; библиография сочинений Соловьева у Н. А. Попова («Речь и отчет московского университета» за 1880 г.). См. Россия, историография.

Н. Рожков.