Социализм. V. Российская социал-демократия

V. Российская социал-демократия. Как и в Западной Европе, социал-демократия явилась у нас соединением теоретического социализма с рабочим движением. Теоретические основы российской социал-демократии даны были группой «Освобождение Труда» (1883—81), т. е. первой марксистской группой, во главе с Плехановым (см.). Что же касается рабочего движения, то стихийные формы его мы встречаем с самого появления у нас фабрично-заводской промышленности. А в 70-х годах XIX в. возникают первые классовые рабочие организации: «Южно-российский Союз рабочих», основанный Е. О. Заславским в Одессе (1873—75), и «Северный Союз русских рабочих», основанный в Петербурге в 1878 г. Степаном Халтуриным и Виктором Обнорским, учеником Заславского. Обе эти организации, в отличие от тогдашних народников, ставили себе целью не только экономическую борьбу с хозяевами, не только борьбу за социализм, но и борьбу с самодержавием. После полицейского разгрома этих союзов и раскола «Земли и Воли» на «Народную Волю» и «Черный Передел», уцелевшая от арестов часть сознательных, распропагандированных прежними организациями, рабочих образовала «рабочую группу» Народной Воли, в программе которой было требование перехода власти к трудящимся, а другая часть через «Черный Передел» вошла в первые марксистские кружки 80-х г. Часть чернопередельцев (Щедрин, Ковальская и др.) основали в Киеве в 1880—81 г. второй «Южнорусский рабочий Союз». Член Северного Союза Моисеенко был руководителем знаменитой Морозовской стачки в Орехово-Зуеве (1885). Так, начиная с рабочих, руководимых кружком Чайковского и Кропоткина (1872), через московский кружок Бардиной с рабочим Петром Алексеевым, через «Землю и Волю», Южнорусский и Севернорусский рабочие Союзы, через «Народную Волю» и «Черный Передел» не прерывалась традиция революционного рабочего движения, влившегося с середины 80-х годов в социал-демократическое русло.

Первые социал-демократические кружки, занимавшиеся пропагандой среди студенчества и рабочих, возникли в Петербурге в 1884—86 г., т. е. одновременно с группой «Освобождение Труда» и — в значительной мере — независимо от нее. Это, во-первых, группа Благоева (впоследствии вождя болгарских коммунистов), Латышева, Харитонова и Андреева, называвшая себя «партией русских социал-демократов», но колебавшаяся еще между Марксом, Лассалем и Лавровым; и затем марксистская группа Л. Точисского (существовала с 1886 по 1888 г.). С первой из этих групп вступила в сношения группа «Освобождение Труда», и Плеханов написал большую статью для № 2 (и последнего) издававшейся ею газеты «Рабочий». В группе Точисского были рабочие (как В. А. Шелгунов), уцелевшие от разгрома группы и бывшие в 90-х и 900-х г. выдающимися деятелями социал-демократической партии. Продолжением первых двух групп явилась в Петербурге с конца 80-х и начала 90-х г. группа Бруснева, в которую входил, между прочим, и Л. Б. Красин. Отделение этой группы образовалось в 1891 г. в Москве. Завязала она сношения и с провинцией, где в это время тоже кое-где возникали марксистские кружки и группы, и начиналась социал-демократическая пропаганда среди рабочих. Так, в Казани действовала группа Федосеева, связанная также с Нижним, в Самаре — кружок В. И. Ульянова-Ленина (1889—1893), в Киеве вел пропаганду среди рабочих доктор Абрамович (а потом Мельников, Эйдельман и др.), в Одессе возник кружок Д. Б. Рязанова (из него потом вышли Стеклов, М. Павлович, Циперович и др.). Довольно значительная социал-демократическая группа образовалась с конца 80-х и начала 90-х г. в Вильне, где она вела пропагандистскую работу среди еврейского ремесленного пролетариата и откуда она распространила свое влияние на всю Белоруссию, Литву, а потом и Польшу, образовав в 1897 г. «Всеобщий еврейский рабочий Союз» — Бунд (см.). Во главе ее стояли Кремер, Копельзон, Айзенштат и др., а одно время (в 1893—95 г.) — Ю. О. Мартов (Цедербаум), высланный в Вильну из Петербурга, где он стал социал-демократом под влиянием одного из членов кружка Бруснева. В Туле в середине 90-х г. возникла социал-демократическая группа, руководимая А. А. Богдановым (Малиновским) и В. А. Базаровым (Рудневым), в Харькове — марксистский кружок Ф. А. Череванина-Липкина.

Все эти группы изучали марксистскую литературу, т. е. Маркса, Энгельса и Плеханова, внимательно следили за жизнью европейских социал-демократов и в то же время занимались пропагандой среди интеллигентной молодежи и рабочих. Все они мыслили себе ближайшее будущее в форме политической революции, которая расчистит почву для дальнейшей борьбы рабочих за социализм. Но пропаганда их, носила в значительной мере абстрактный характер и охватывала лишь немногие рабочие кружки. Между тем, лихорадочно-быстрое развитие капитализма в 90-х г. и столь же быстрый численный рост пролетариата, сопровождавший разорение широких крестьянских масс после голода 1891 г., вызвали новый подъем стачечного рабочего движения. В то же время, как известно, голод встряхнул и либеральное «общество», и радикальную молодежь. Началось общественное оживление. Все это, наряду с успешной борьбой марксистов с народниками (книги Струве и Плеханова-Бельтова в 1894 г.), значительно усилило ряды марксистов и толкнуло их к изменению методов и темпа своей деятельности среди рабочих. Еще в 1894 г. в Вильне Кремером и Мартовым была написана брошюра «Об агитации», разошедшаяся в рукописных копиях по ряду городов и имевшая большое влияние на тактику социал-демократических групп.

В этой брошюре отмечалось то всеми тогда наблюдавшееся явление, что кружковая пропаганда вырабатывала отдельных интеллигентных рабочих, которые отрывались от серой массы и смотрели на нее свысока. Поэтому рекомендовалось от кружковой пропаганды социализма перейти к широкой агитации среди рабочих масс на почве их повседневных нужд и сознанных  потребностей. При этом переход от экономической агитации,  от выставленных мелких, практических требований — к агитации политической мыслился, как медленный, постепенный процесс, при котором рабочие, на практике сталкиваясь с ролью государства, как покровителя хозяйской эксплуатации, проходили бы ряд стадий в своем политическом развитии. Заключая в себе много верных мыслей, брошюра «Об агитации» в то же время давала основы для будущего «экономизма», «теории стадий» и т. п., т. е. для отказа от политической агитации среди рабочих, для сведения всей деятельности социал-демократов к борьбе за экономические требования пролетариата, в лучшем случае — за свободу стачек и союзов. Но первый результат брошюры был тот, что она ускорила переход социал-демократических групп к новой тактике, к массовой агитации путем подпольных листков и прокламаций, а также кое-где путем нелегальных рабочих сходок. Наибольшие результаты имела эта новая тактика на первых порах в Петербурге и Москве.

Остатки разгромленной брусневской группы (сам Бруснев был на много лет сослан в Верхоянск) положили начало новой социал-демократической группе в Петербурге, состоявшей преимущественно из технологов: С. И. Радченко с женой, Л. Н., Г. М. Кржижановского, Малченко, Ванеева, а также Н. К. Крупской, 3. П. Невзоровой, Сильвина и других. В  1893—94 г. в эту группу вошел приехавший из Самары Ленин, а в 1895 г. — Мартов, Ляховский и др. Под руководством Ленина группа приняла строго выдержанный марксистский характер и, кроме оживленной дискуссионно-теоретической работы (Ленин написал тогда свою политическую брошюру «Друзья Народа» и брошюру для рабочих — «О штрафах»), кроме пропаганды в рабочих кружках, из которых вышли такие рабочие, как Бабушкин, — с весны 1895 г. перешла к агитации путем листков. Осенью эта агитация приняла более массовый и  планомерный характер. Организация получила название «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Массовые аресты (в декабре 1895 и январе 1896 г.), в том числе Ленина и Мартова, не остановили работы. Союз был пополнен новыми людьми (Ф. Дан-Гурвич, Б. Горев-Гольдман) и вместе с уцелевшими, слившись с другими существовавшими в Питере социал-демократическими группами, повел лихорадочную работу. Уже в 1891 и 92 г. происходили в Петербурге нелегальные маевки, собиравшие по несколько десятков рабочих, и где рабочие социал-демократы произносили политические речи. К 1-му мая 1896 г. впервые была распространена, изданная на мимеографе в 2-х тысячах экземпляров, первомайская прокламация, разбросанная по 40 фабрикам и заводам. Она произвела на рабочих огромное впечатление и отчасти идейно подготовила вспыхнувшую летом того же года грандиозную по тому времени 35-ти тысячную забастовку ткачей и прядильщиков (которой и руководил Союз Борьбы). Эта забастовка сыграла громадную роль в дальнейшем развитии социал-демократического движения в России. Правительственное сообщение сделало популярным имя «Союза» в России и за границей. Заседавший в августе международный социалистический конгресс в Лондоне (где Плеханов был делегатом от Петербурга, В. Засулич — от Москвы, П. Аксельрод — от Киева) с восторгом приветствовал шумное выступление российского пролетариата.

В Москве с 1893—94 г. возник социал-демократический «Рабочий Союз», во главе которого стояли С. И. Мицкевич, М. Лядов, Спонти и др. Он вел экономическую агитацию среди рабочих, руководил забастовками, а в марте 1896 г., к 25-тилетию Парижской Коммуны, послал парижским социалистам адрес, прочитанный и подписанный (конечно, не настоящими фамилиями) 500 московских рабочих. В это же время энергично развивалась социал-демократическая работа в целом ряде городов, из которых особенно выделялись Вильна, Киев (где выходила газета «Вперед»), Екатеринослав, Иваново-Вознесенск, Нижний Новгород и т. д. Все более чувствовалась потребность в объединении всей местной работы, в создании единой социал-демократической партии. Ряд попыток, в том числе совещание в Киеве в марте 1897 г., были неудачны. Наконец, 1-го марта 1898 г. по инициативе киевской группы, издавшей к тому времени в тайной типографии два номера «Рабочей Газеты», удалось созвать 1-ый съезд в г. Минске. На нем были представлены следующие организации и делегаты: питерский «Союз Борьбы» — С. И. Радченко; московский «Союз» — А. А. Ванновский; киевский «Союз» — П. Л. Тучапский; екатеринославский — К. А. Петрусевич; группа «Рабочей Газеты» — Б. Л. Эйдельман и Н. А. Видгорчик; наконец, от «Бунда» — Кремер, Мутник и рабочий Кац. Съезд постановил слить все российские социал-демократов организации в единую Р. С.-Д. Р. П., в которую Бунд входил, как автономная единица. Съезд выбрал центральный комитет, назначил представителем партии за границей образовавшийся там к тому времени из группы «Освобождение Труда» и более молодых эмигрантов «Союз русских социал-демократов» и официальным органом партии объявил «Рабочую Газету». По поручению Ц. К. бывший тогда социал-демократом, впоследствии лидер правых кадетов и ныне монархист, П. Б. Струве написал Манифест только что организовавшейся партии. В этом Манифесте, между прочим, были следующие строки: «Чем дальше на восток Европы, тем в политическом отношении слабее, трусливее и подлее становится буржуазия, тем большие культурные и политические задачи выпадают на долю пролетариата. На своих крепких плечах русский рабочий класс должен вынести и вынесет дело завоевания политической свободы... Русский пролетариат сбросит с себя ярмо самодержавия, чтобы с тем большей энергией продолжать борьбу с капитализмом и буржуазией до полной победы социализма... Р. С.- Д. Р. П. продолжает дело и традиции всего предшествовавшего революционного движения в России; ставя главнейшею из ближайших задач партии в целом завоевание политической свободы, социал-демократия идет к цели, ясно намеченной еще славными деятелями  старой «Народной Воли»... Но... она сознательно хочет быть и остаться классовым движением организованных рабочих масс...»

Тотчас после первого съезда, за членами которого уже давно следила полиция, почти все его участники были арестованы. Одновременно произошли громадные аресты в целом ряде городов. Процесс действительного объединения всех социал-демократических организаций в политическую централизованную партию с единой программой и тактикой благодаря этому сильно затормозился. Вместе с тем затормозился и начавшийся переход партийных организаций к политической агитации и борьбе. Во многих «комитетах» (как стали после съезда называться социал-демократические организации), начиная с петербургского «Союза Борьбы», на первый план снова выступила чисто-экономическая агитация, а политические лозунги не шли дальше свободы стачек и союзов. Это принижение социал-демократической деятельности, названное впоследствии экономизмом, принципиально защищалось органом петербургского «Союза», журналом «Рабочая Мысль», основанным группой петербургских рабочих еще осенью 1897 г. (после № 2-го издание его было перенесено за границу). В основе «экономизма» лежал целый ряд причин. Широкое стачечное движение 2-й половины 90-х г., которое принесло рабочим законодательное сокращение рабочего дня, вызвало у нового, следовавшего за арестами, поколения социал-демократической интеллигенции, не получившей настоящего марксистского закала, а также у ряда более квалифицированных и развитых рабочих — преувеличенные надежды на возможность сравнительно мирного завоевания рабочими нужного им права коалиций. При этом общая политическая борьба, курс на революцию отходили на задний план и даже считались утопией или делом радикальной интеллигенции, а не рабочего класса. В наиболее яркой и резкой форме эти идеи были выражены в 1899 г. в декларации, получившей название «credo», авторами которой были склонявшиеся к бернштейнианству Кускова и Прокопович. Настроение некоторых рабочих—«экономистов», которым казалось, что интеллигенция в своих интересах втягивает их в политическую борьбу, было при арестах прекрасно использовано московским охранником Зубатовым. Он внушал рабочим мысль, что правительство готово легализовать мирную экономическую борьбу и профессиональные организации рабочих. Зубатовщина вносила большое разложение в рабочее и социал-демократическое движение.

Против всего этого идейного, организационного и тактического разброда, против «экономизма» и принижения социал-демократической работы началась ожесточенная борьба со стороны «стариков», т. е. социал-демократов прежних «поколений», и при том одновременно с двух концов: из-за границы, от группы Плеханова, и из ссылки, от группы Ленина. В заграничном «Союзе русских социал-демократов» произошел раскол. «Молодые», во главе с Кричевским, Акимовым, а потом и Мартыновым, стали издавать журнал «Рабочее Дело», который приближался к «экономистам». Между «рабочедельцами» и группой «Освобождение Труда» разгорелась продолжительная и ожесточенная полемика, в которой Плеханов правильно обвинял рабочедельцев в ревизионизме и принижении задач русской социал-демократии. В книжке «Vademecum» для сторонников «Рабочего Дела» Плеханов напечатал, между прочим, резкий протест 17 ссыльных (написанный Лениным) против «Credo».

Среди активных социал-демократов, действовавших в России, протест против «экономизма» выразился, между прочим, в создании особой социал-демократической группы в Петербурге, наряду с «Союзом Борьбы», под названием «Рабочее Знамя». Еще в 1898 г., одновременно с первым съездом партии, образовалась «Русская социал-демократическая партия», в которую вошли отдельные социал-демократическаие группы Петербурга, Киева, Харькова, Белостока, не связанные организационно с инициаторами 1-го съезда. Этой партии (в которую входило самое большее десятка полтора—два членов) удалось выпустить 2—3 номера газеты «Рабочее Знамя» с яркой политической окраской. Традиции этой группы и объединяли основанную в самом конце 90-х г. «Группу Рабочего Знамени», из которой вышло много видных социал-демократов (как, например, известный большевик В. П. Ногин). Возникали и другие социал-демократические группы («Рабочая библиотека», «Социалист» в Петербурге, группа «Южного Рабочего» на юге, издав, с 1900 г. популярный политический орган под этим названием) с политическим уклоном. Но они обыкновенно быстро «ликвидировались» жандармами, не были объединены между собой и не могли повести сплоченной и планомерной борьбы с «экономизмом». Конец этой эпохе разброда положила знаменитая газета «Искра».

В 1900 г. вернулись из ссылки первые деятели петербургского «Союза Борьбы» и внесли своей яркой революционностью, своими теоретическими знаниями и практическим опытом большое оживление в социал-демократическую работу. Эмигрировавшие за границу Ленин, Мартов, Потресов («Старовер») вместе с членами группы «Освобождение Труда» — Плехановым, Аксельродом и В. Засулич стали издавать с конца 1900 г. боевой политический орган «Искру» и теоретический журнал «Зарю». С первых же номеров «Искры» Ленин выступил с организационно-политическим планом, который он год спустя развил в своей замечательной брошюре «Что делать», ставшей первым политическим манифестом ленинизма. Этот план заключался в том, что политическая газета, при помощи целой сети агентов и корреспондентов в России, должна была стать организующим и воспитывающим центром социал-демократов движения, фактическим центром возрождавшейся партии. Этот план Ленина осуществился полностью, и «Искре» суждено было начать новую эпоху в истории социал-демократов партии.

«Искра», руководимая исключительной по талантливости, теоретической выдержанности, глубине и революционному темпераменту редакцией, сразу повела энергичную борьбу на четыре фронта: против самодержавия, против либерализма — за его трусость и половинчатость в борьбе с самодержавием, против нового народничества в лице социалистов-революционеров — за их теоретический эклектизм и непонимание классовых отношений в России, — наконец, против оппортунизма, ревизионизма и «экономизма» в рядах самих социал-демократов «Искра» проповедовала общенациональную борьбу с самодержавием, борьбу, во главе которой должен был стать революционный пролетариат. Признавала «Искра» и экономическую борьбу русских рабочих, но всегда старалась поднять эту борьбу, расширить ее до рамок общеклассовой, а, следовательно, и политической борьбы. «Искра» довольно удачно и регулярно переправлялась всеми возможными нелегальными способами в Россию и скоро стала любимым органом революционных рабочих. Преданные делу агенты «Искры» неутомимо» объезжали российские социал-демократические организации, везде проповедовали организационные и политические взгляды «Искры», боролись с оппортунизмом, разрозненностью и «кустарничеством»  местных социал-демократических групп и комитетов и закладывали основы «искровской», т. е. централистической и революционной организации. Наиболее полное и яркое выражение взглядов «Искры», в которой самую активную роль играл Ленин, представляет вышедшая в марте 1902 г. брошюра его «Что делать». Историческое значение этой брошюры огромно. Она подводила итоги эпохе «экономизма», «кустарничества» и «хвостизма», т. е. эпохе мелкого крохоборства, отсутствия общего плана и широкого размаха работы социал-демократов, шедших «в хвосте» за данным уровнем сознания рабочих масс, вместо того, чтобы вести их за собой. Она проповедовала переход от «тред-юнионистской» борьбы за экономические требования, за отдельные «права» — к революционной политической борьбе за низвержение самодержавия. Во главе этой борьбы должна была стоять единая, сплоченная, дисциплинированная, централизованная подпольная партия, ядром которой должна была служить организация «профессиональных революционеров», наподобие «Земли и Воли» или «Народной Воли», только, в отличие от них, тесно связанная с рабочими массами.

Быстрый успех «Искры» среди русских социал-демократов, кроме талантливости и энергии ее руководителей, обгоняется, главным образом, резким изменением социально-политической обстановки в России. Промышленное оживление 90-х г., создавшее предпосылки для сравнительно успешной экономической борьбы пролетариата, сменилось к началу XX в. кризисом и застоем. Забастовки встречали все более решительный отпор хозяев, на стороне которых стоял весь аппарат государственной власти. В связи с этим рабочие крупных центров все больше начинают выступать против всего политического режима с лозунгом «долой самодержавие!». Начинается эра политических демонстраций, прокатывающихся грозной волной по всей России. 1-е мая в Харькове в 1900 г., демонстрации в Питере, Москве, Киеве, Вильне в 1901 и 1902 г., сопровождающиеся избиением рабочих казаками, а в Вильне даже поркой рабочих-демонстрантов, — все это питает до такой степени политическую ненависть рабочих к правительству, что будит даже среди части социал-демократов террористические настроения (выстрел Виленского рабочего-бундовца Лекерта в губернатора фон-Валя)  с которыми «Искра», впрочем, успешно борется, считая, что индивидуальный террор не есть форма проявления классовой борьбы пролетариата. Летом 1902 г. в Полтавской и Харьковской губернии происходят серьезные крестьянские волнения, жестоко усмиренные. В Златоусте стреляют в рабочих. В Ростове на Дону в ноябре 1902 г. вспыхивает забастовка, во время которой в течение недели происходят за городом огромные митинги под открытым небом, причем администрация проявляет бессилие и растерянность. Наконец, летом 1903 г. по югу России прокатывается почти всеобщая забастовка. И везде руководство рабочим движением находится в руках социал-демократов.

«Искра» учитывала эту предреволюционную атмосферу, и в «Что делать» уже говорится вполне конкретно о необходимости готовиться к вооруженному восстанию. Вместе с тем «Искра» повела энергичную идейную и организационную кампанию за созыв партийного съезда, для которого был выработан редакцией и проект программы. Летом 1902 г. на партийном совещании в Белостоке решено было создать организационный комитет по созыву съезда. Ввиду ряда арестов, этот комитет окончательно сконструировался лишь в начале 1903 г. В него входили представители «Искры», «Южного Рабочего», Бунда и еще некоторых организаций. Кроме подготовки съезда, организационный комитет временно принял на себя и некоторые функции будущего Ц. К. (связь между комитетами, распространение и издание агитационной литературы и т. п.). Его работа была настолько успешной, что он был признан всеми комитетами, и в августе 1903 г. ему удалось созвать 2-й съезд партии в Лондоне.

Ко времени съезда вся почти Россия была покрыта комитетами партии. Потребность в объединении была так велика, что создавались областные организации. Такова была организация «Южного Рабочего», «Северный Союз», объединявший ряд поволжских городов и разгромленный в 1902 г., «Сибирский Союз». Кроме русских организаций, имелись на Кавказе грузинские и армянские организации, Бунд объединял еврейских рабочих Литвы, Белоруссии и Польши. Образовалась социал-демократическая организация у латышей, а в Польше боролись за влияние на рабочих марксистская социал-демократическая партия (во главе с Розой Люксембург, Барским, Мархлевским, Дзержинским, Трусевичем и др.) и польская социалистическая партия (Р. Р. S.) с мелкобуржуазным националистическим уклоном.

На съезде были представлены комитеты России с Кавказом и Бунд. Польские социал-демократы присутствовали с совещательным голосом. Кроме того, особое представительство имели редакция «Искры», группа «Освобождение Труда», рабочедельский «Союз русских социал-демократов заграницей» и искровская «Лига революционных социал-демократов». Всего было 43 делегата с решающим голосом, в огромном большинстве сочувствовавших «Искре». Съезд должен был принять программу и устав, выработать основы тактики и выбрать партийные центры — центр, комитет и редакцию центрального органа. Кроме того, отдельно стоял особый вопрос о Бунде. Дело в том, что уже задолго до съезда между «Искрой» и Бундом шла ожесточенная полемика по поводу того, что Бунд выдвинул свою программу по национальному вопросу, т. н. «культурно-национальную автономию» (т. е. создание для национальных меньшинств особых общегосударственных представительств), а в организационном вопросе требовал федеративного устройства партии по национальностям и претендовал быть единственным представителем всего еврейского пролетариата России.

Программа, принятая на съезде и сохранявшаяся в общих чертах вплоть до 1917 г., резко формулировала, в отличие от программ европейских социал-демократических партий, необходимость диктатуры пролетариата, как переходной формы к социализму. В качестве важнейшей политической цели в России выдвигалась демократическая республика и ряд политических и социальных требований, которые обеспечивали бы пролетариату возможный в буржуазном обществе максимум прав и свобод и ограждали бы его от эксплуатации капиталистов. Наконец, в области аграрных отношений выдвигался лозунг уничтожения всех остатков крепостного права, для чего, между прочим, требовалось возвращение крестьянам отнятых у них в 1861 г. «отрезков», которые впоследствии они вынуждены были арендовать у помещиков на кабальных условиях. Осуществление всей ближайшей политической и социальной программы возлагалось на Учредительное Собрание, которое соберется после низвержения самодержавия.

Если программа, после долгих и страстных прений, была все же принята огромным большинством съезда, то по другим вопросам, особенно организационным, наметились такие серьезные разногласия, притом даже среди «искровцев» и членов редакции «Искры», что они, в конце концов, привели к расколу. Эти разногласия свелись к разному пониманию самого понятия партии и, следовательно, партийной дисциплины. Ленин и Плеханов считали каждого члена партии подчиненным партийной организации и ответственным перед ей. Мартов и его единомышленники (часть «искровцев», к которым примкнули бундовцы, делегаты «Южного Рабочего» и рабочедельцы) считали, что в партию могут входить и лица, не состоящие членами той или иной организации. Кроме того, при выборе центральных органов Ленин и Плеханов добивались обеспечения за выяснившейся на съезде более революционной и твердой в организационных вопросах позицией надлежащего влияния на партию. Поэтому они были против переизбрания всей старой редакции «Искры» и стояли за редакционную тройку — Плеханова, Ленина и Мартова. Они же предложили и более революционную и непримиримую тактику по отношению к либералам. По вопросу о составе партийных центров незначительным большинством победила фракция Ленина, которая вследствие этого и стала потом называться партийным большинством, или «большевиками», в отличие от сторонников Мартова и Аксельрода, которые получили название «меньшевиков». Что касается Бунда, то, ввиду непринятия съездом его требований, делегаты его ушли со съезда, и Бунд вышел из партии. Кроме редакции, в которую Мартов отказался войти, так что в ней оставались лишь Плеханов и Ленин, съезд выбрал центральный комитет, в большинстве — большевистский, и «совет партии» — из 5 членов (по 2 представителя от Ц. О. и Ц. К. и председателя Плеханова), который должен был регулировать взаимные отношения Ц. О. и Ц. К. и представлять партию во внешних сношениях.

При таких условиях немедленно после съезда началась идейная и организационная борьба двух половин партии, — как за границей, так и в России, причем за разногласиями, как будто чисто организационными, постепенно выяснились и разногласия тактические и политические. Борьба особенно обострилась с того момента, когда — в конце 1903 г. — Плеханов изменил своему союзнику Ленину и перешел к меньшевикам, после чего Ленин тоже ушел из редакции, и во главе этой новой, меньшевистской «Искры» стали прежние члены редакции, без Ленина, но с участием Дана, Мартынова и Троцкого.

Между тем, под влиянием поражений русской армии в русско-японской войне, усилилось революционное и либерально-оппозиционное движение в России. После убийства министра Плеве, с осени 1904 г. началась кампания съездов и политических банкетов земских и городских деятелей и разных групп интеллигенции. Меньшевистская «Искра» предложила использовать это движение так, чтобы представители социал-демократических рабочих являлись на собрания либерально-демократической буржуазной интеллигенции и выставляли там революционные требования. Против такой игры в парламентаризм Ленин выдвинул непосредственные революционные действия масс против ненавистных правительственных лиц и учреждений, доказывая, что такие выступления скорее толкнут либералов влево, чем «парламентские» речи отдельных социал-демократов на земских  и т. п. собраниях.

9- го января 1905 г. вызвало лихорадочную деятельность обоих фракций социал-демократов. Группа большевиков за границей, с Лениным во главе, издавала в это время свой фракционный орган «Вперед», замененный с мая 1905 г., с 3-го съезда, — «Пролетарием». В России Ц. К., после ряда арестов, стал «примиренческим» и подпал под влияние меньшевиков. Большевики требовали экстренного съезда партии и, не доверяя Ц. К., создали «Бюро Комитетов большинства» для созыва 3-го съезда. Меньшевики, с своей стороны, созывали конференцию. В мае состоялся большевистский съезд в Лондоне и меньшевистсткая конференция в Женеве. Съезд и конференция закрепили в ряде резолюций те политические и организационные разногласия, которые выдвинулись в полемике обоих фракций с самого начала развивавшейся революции. Разногласия эти в основном сводились к следующему. Большевики выдвинули лозунг революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства в случае победы революции, причем считали необходимым — для доведения революции до конца, для полного уничтожения остатков самодержавия — создать немедленно после победы временное революционное правительство, с участием в нем представителей социал-демократов Это правительство должно было осуществить революционным путем важнейшие пункты программы минимум — 8-ми часовой-рабочий день, республику и конфискацию помещичьей земли (под влиянием развивавшейся революции этот пункт был введен большевиками вместо прежних «отрезков»), и лишь после того оно созвало бы учредительное собрание. Кроме того, большевики стояли за немедленную активную и планомерную подготовку к вооруженному восстанию, причем инициативу его должна была взять на себя сплоченная, дисциплинированная, централизованная социал-демократическая партия. В противоположность этой позиции, меньшевики, исходя из общего обоим фракциям положения, что революция будет буржуазной, а не социалистической, были против участия социал-демократов во временном правительстве и вообще мало останавливались на характере будущей революционной власти. С их точки зрения, социал-демократия должна была во время революции оставаться в «крайней оппозиции», и вместо революционной диктатуры они выдвигали лозунг «революционного самоуправления», т. е. образования на местах выдвинутых революцией новых органов самоуправления. Отрицательно относились они и к технической подготовке восстания, ограничиваясь лишь пропагандой идеи восстания. Наконец, наряду с партией они большое значение придавали неоформленным, массовым, хотя бы временным, рабочим организациям. Кроме того, свою фракцию меньшевики не решились, подобно большевикам, объявить партией и, в то время, как большевики на своем съезде выбрали полномочный Ц. К., меньшевики ограничились избранием Организационной Комиссии. Впрочем, обе фракции постановили стремиться к взаимному сближению. Самостоятельную позицию с самого начала 1905 г. занял Троцкий, выдвинувший идею «перманентной» (т. е. непрерывной, вплоть до осуществления социализма) революции и «диктатуры пролетариата, опирающегося на крестьянство». Это, впрочем, не мешало Троцкому по ряду вопросов быть с меньшевиками и сотрудничать в их газетах.

Между тем, революционные события развивались, и социал-демократы играли в них преобладающую роль. Кроме литературы нелегальной, было выпущено колоссальное количество легальной социал-демократической литературы. Изданный правительством закон о т. н. «Булыгинской думе» встретил решительный бойкот среди всех почти социал-демократических организаций в России, и планы заграничной меньшевистской «Искры» об использовании этого закона остались без поддержки. И большевики, и меньшевики признали необходимым вместо продолжения студенческой забастовки, начатой весной, использовать открывшиеся осенью высшие учебные заведения для грандиозной митинговой кампании, в которой социал-демократы заняли руководящую роль. Такова же была их роль и в октябрьской забастовке, и в советах рабочих депутатов, на которые Ленин смотрел, как на зародыши будущей революционной власти. Социал-демократы в «дни свободы» фактически пользовались и свободой собраний и свободой печати. Амнистия в октябре вернула в Россию эмигрантские центры. Заграничные органы перестали выходить. Вместо них выходила в Петербурге большевистская «Новая Жизнь» и меньшевистское «Начало». Легальные социал-демократические газеты выходили и в Москве, и в ряде провинциальных городов. В ноябре происходила в Петербурге конференция меньшевиков, а в декабре — в Таммерфорсе — конференция большевиков. На каждой из них присутствовал с совещательным голосом представитель другой фракции. Еще раньше, в октябре, революционные события вызвали сближение обоих фракций. Повсюду создавались федеративные комитеты из большевиков и меньшевиков, иногда и бундовцев, руководившие движением. С начала 1906 г. действовал уже и «Объединенный Ц. К.». На Кавказе, в Прибалтийском крае и в Сибири власть местами переходила на короткое время в руки революционеров, главным образом социал-демократов. Поражение декабрьского восстания в Москве и других местах вызвало бешеный взрыв реакции, но ей не удалось задавить социал-демократические движения. При этом, в то время, как многие меньшевики, особенно Плеханов, считали декабрьское восстание ошибкой, которая изолировала пролетариат, большевики во главе с Лениным видели в нем высшую форму движения, неизбежный этап революции, на опыте которого следовало учиться новым поколениям революционеров.

В разгар московского восстания был издан новый закон о выборах в Государственную Думу, согласно которому рабочие получали право выбора своих депутатов. Снова разгорелась полемика между большевиками и меньшевиками. Большевики ожидали нового подъема революции и выдвигали активный бойкот выборов, чтобы противодействовать «конституционным иллюзиям», связанным у населения с Думой. Меньшевики предлагали нежизненный план — использовать выборы по рабочей курии на первых стадиях — избрания уполномоченных и выборщиков, не предрешая дальнейшего участия или неучастия в самой Думе. Победило решение бойкотировать выборы. Тем не менее, группа рабочих была избрана и примкнула сначала к фракции трудовиков. А когда Стокгольмский съезд партии отменил бойкот, то происшедшие с запозданием выборы на Кавказе провели в Думу несколько социал-демократических депутатов (меньшевиков) Ноя Жордания, Исидора Рамишвили и др., которые вместе с частью рабочих депутатов образовали социал-демократическую фракцию 1-й Думы.

Стокгольмский (IV) съезд, созванный «объединенным Ц. К.», получил название «обвинительного», не только потому, что там восстановлено было формальное единство большевиков и меньшевиков, но и потому, что на этом съезде вошли в партию три важнейшие национальные социал-демократические организации: Бунд, польские и латышские социал-демократы. Кроме них, на съезде было представлено 57 местных организаций 111 делегатами. Небольшой численный перевес имели меньшевики. Споры на съезде велись, главным образом, вокруг дальнейших перспектив революции и задач социал-демократической партии, в частности вокруг вопроса о бойкоте Думы, а затем вокруг новой аграрной программы. Было внесено три проекта: Ленина — о национализации земли, Маслова — муниципализация (т. е. передача ее областным органам самоуправления) и Рожкова — раздел земли в собственность крестьянам. Эти проекты отражали оценку разными фракциями революционной роли крестьянства в революции. Ленин исходил из грядущей победы революции и считал крестьян естественными союзниками пролетариата. Меньшевики же, по существу, больше доверяли либеральной буржуазии, в лице кадетов, чем крестьянам. Принята была муниципализация. Съезд выбрал Ц. К. из 10 членов (не считая представителей национальных организаций), в том числе 7 меньшевиков и 3 большевиков. Немедленно после съезда фракционная борьба разгорелась с новой силой, главным образом из-за отношения к Государственной Думе. Меньшевики хотели Думу, как целое, сделать центром «общенародного движения» и возлагали большие надежды на ее кадетское большинство. Большевики же считали Думу ширмой для прикрытия самодержавия, кадетов — контрреволюционерами, готовыми на сделку с царизмом, и ориентировались на «левый блок» Думы, т. е. на союз социал-демократов и трудовиков.

Разгон 1-й  Думы еще более обострил разногласия между большевиками и меньшевиками. В то время, как меньшевики сперва выдвинули лозунг «развязывания революции», путем частичных выступлений, забастовок и т. п., и после его неудачи стали сдерживать всякие «необдуманные» революционные действия масс, большевики стояли за подготовку и организацию восстания, которое, как они надеялись, поддержит крестьянство.

Нового революционного взрыва не последовало. Но при выборах во 2-ю Государственную Думу народные массы выражали свое настроение избранием левых депутатов. Во время избирательной кампании меньшевики настаивали на технических соглашениях с кадетами о взаимной поддержке там, где угрожала «черносотенная опасность». Большевики были решительно против каких бы то ни было соглашений с кадетами и рекомендовали, наоборот, союзы с левыми, т. е. крестьянскими и народническими группами. Партийная конференция в Таммерфорсе дала большинство меньшевикам. Но в Петербурге организация была в большинстве большевистской и приняла большевистскую тактику. Тогда меньшевики покинули общегородскую конференцию и создали острый раскол в организации. Выборы показали, каким огромным влиянием пользовались социал-демократы не только среди пролетариата, но и части крестьянства. В Думу прошло 53 социал-демократических и 11 примыкающих к ним. Большинство депутатов были меньшевики (Кавказ, Украина, часть Сибири и Поволжья). Лидером их сделался И. Церетели. Лидером большевиков в Думе стал выбранный от Петербурга Г. Алексинский. Внутри думской фракции началась борьба, перешедшая на всю партию. Меньшевики по-прежнему старались поддержать авторитет Думы в целом и для этого вступали в соглашения с кадетами. Большевики доказывали массам, что Дума не способна бороться за их права, и хотели использовать ее лишь, как трибуну. Дума, как известно, просуществовала с 27 февраля до 2 июня. При роспуске ее социал-демократические депутаты были арестованы и осуждены спустя несколько месяцев на каторгу и ссылку (см. XVI, 203).

В мае 1907 г. состоялся V съезд партии в Лондоне. На нем было всего около 300 делегатов с решающими голосами, представлявших около 150 тыс. членов партии (в том числе русская часть партии с Кавказом — 180 делегатов, бундовцы — 50, поляки — 45 и латыши — 25). На этот раз маленький численный перевес имели большевики. Как выборы во 2-ю Государственную Думу, так и выборы на лондонский съезд показали, что большевики преобладают в крупнопромышленных пролетарских районах: Петербурге, Центральном районе, Урале, отчасти в Поволжье. Меньшевики же побеждали в районах мелкой промышленности: на Украине, Кавказе, Сибири, Западном Крае. Им же принадлежало меньшинство в Петербурге, но, с другой стороны, в виде исключения, также один район крупной индустрии — Донецкий район.

На лондонском съезде, кроме двухосновных течений, большую роль играли националистические организации, причем польские социал-демократы, как и большинство  латышей, были настроены большевистски, а бундовцы — меньшевистски. Но в организационных вопросах все они пытались занимать «нейтральную» позицию. В этом отношении к «националам» примыкал на съезде только что бежавший из Сибири Троцкий.

Несмотря на крайне незначительное и непрочное большинство, большевикам на съезде удалось провести свои резолюции об отношении к «либерально-монархической буржуазии», т. е. к кадетам, которые объявлялись определенно контрреволюционными, затем о меньшевистском плане «рабочего съезда», который был  осужден, как направленный против партии, и, наконец, о профессиональных союзах, по отношению к которым партия должна была брать на себя идейное руководство и организационную связь. Зато, по инициативе меньшевиков, съезд принял отказ от партизанских выступлений и экспроприаций. На съезде был выбран Ц. К. из 5 большевиков, 4 меньшевиков и по 2 бундовца, латышских и польских социал-демократов. Этот Ц. К. настолько по своему неопределенному фракционному составу не удовлетворял ни большевиков, ни меньшевиков, что обе фракции сохранили свои фракционные центры.

Между тем, после роспуска 2-й Государственной Думы был совершен столыпинский государственный переворот, 3 июня 1907 г., изменивший избирательный закон так, чтоб навсегда обеспечить большинство в Думе помещикам и крупной буржуазии. Это возродило бойкотистское настроение среди революционеров, в том числе среди большевиков. Огромное большинство их решительно высказывалось за бойкот 3-й Думы. И только Ленин вполне реалистически учел положение. Он решил, что нового взрыва революции ждать в ближайшее время нельзя и что необходимо сообразно с этим изменить тактику, т. е. участвовать даже в 3-й Думе. Это решение и было принято партийной конференцией, созванной летом 1907 года в Финляндии, где к голосам меньшевиков и националистических социал-демократических организаций присоединился и голос Ленина. Выборы в 3-ю Думу, несмотря на новый закон, несмотря на безудержный разгул реакции, все же дали социал-демократам 16 депутатских мест, в том числе меньшевиков Чхеидзе, Гегечкори и рабочего большевика, старого члена партии — Полетаева. В ноябре 1907 г. заседала в Гельсингфорсе партийная конференция, в большинстве большевистская, посвященная, главным образом, тактике социал-демократических фракции 3-й Думы. Выбранный на лондонском съезде Ц. К. тоже собирался в Финляндии, в Териоках. В день суда над социал-демократической фракцией 2-й Государственной Думы петербургский пролетариат, под руководством социал-демократов, демонстрировал свое отношение к правительству однодневной политической забастовкой протеста. Это было последним отголоском революции.

Уже ко времени ноябрьской партийной конференции выяснилось, что партийные организации, которые перед лондонским съездом достигли наибольшего количественного развития, начинают катастрофически распадаться. Главной причиной этого явления было общее поражение революции и жестокая правительственная и общественная реакция, сопровождавшаяся разочарованием и апатией в широких массах пролетариата. С другой стороны, для его наиболее развитой верхушки и после 1907 г. оставались некоторые возможности легальной работы: думская социал-демократическая фракция, уцелевшие от полицейского разгрома остатки профессиональных союзов, рабочие клубы (общества самообразования). Наконец, часть прежних партийных деятелей, «легализовавшаяся» во время революции и не желавшая возвращаться в «подполье», просто отошла от партийной и политической работы. Кроме того, разочарование в революции вызвало у некоторых теоретиков социал-демократии пересмотр идейных основ марксизма: критику философского материализма, даже некоторое заигрывание с религией («богоискательство» и «богостроительство»). На почве всего этого организационного и идейного разброда борьба фракций и течений приняла новые формы.

На крайнем правом фланге, среди оставшихся в России, не эмигрировавших за границу меньшевиков, возникло и укрепилось направление, получившее название «ликвидаторства». Оно отрицало необходимость нелегальной подпольной партии, которая, по их мнению, сама уже «ликвидировалась», изжила себя и которую возрождать незачем. «Ликвидаторы» признавали лишь «открытые» формы рабочего движения, из которых должна была в будущем постепенно вырасти легальная партия европейского типа. Идейным центром этого направления сделался петербургский журнал «Наша Заря», во главе с Потресовым, Левицким и другими. Прежние политические вожди меньшевизма — Мартов, Мартынов, Дан и другие эмигрировали за границу и основали там журнал «Голос социал-демократов». В отличие от чистых откровенных «ликвидаторов» эти «голосовцы» признавали необходимость нелегальных организаций, но придавали им лишь подчиненный, служебный характер: они должны были «дополнять» то, чего нельзя было сделать и сказать «на легальной арене». Наоборот, среди большевиков из прежних бойкотистов образовалась фракция (их потом стали называть «впередовцами», по имени их органа «Вперед»), которая отрицала тот факт, что революция закончилась, и совершенно не признавала использования партией так называемых «легальных возможностей», приближаясь в этом отношении к анархо-синдикализму (Богданов, Луначарский, Покровский и др.). Некоторые из них соединяли свою тактическую «левизну» с теоретическими отклонениями от ортодоксального марксизма. Наконец, формально вне всех этих групп и фракций стоял Троцкий, который в 1909 г. начал издавать в Вене газету «Правда». Он стоял за возрождение нелегальных организаций, но вместе с тем и за союз с «ликвидаторами», которые к этим организациям относились пренебрежительно, недоверчиво и даже враждебно.

Против всех этих направлений решительно и беспощадно выступила группа Ленина (Ленин, Зиновьев, Каменев и др.), которая издавала за границей свой фракционный орган «Пролетарий» и центральный орган партии — «Социал-Демократ». Ленин был за использование всех и всяких легальных возможностей, но считал, что руководство всеми «открытыми» выступлениями членов партии (в Государственной Думе, профессиональных союзах, общественных съездах и т. п.) должно принадлежать официальной нелегальной партии и ее Ц. К. «Легальные возможности» должны были являться лишь одной из форм деятельности партии в целом. Вместе с тем большевики-ленинцы критиковали недостаточно революционную деятельность думской фракции, вообще принижение меньшевиками революционных лозунгов и в то же время энергично боролись с «впередовцами» из-за созданной ими за границей партийной школы, где они подготовляли будущих рабочих вождей. Эта борьба фракций охватила всю многочисленную социал-демократическую эмиграцию.

После созванного за границей пленума Ц. К. летом 1908 г. и общепартийной конференции в Париже в январе 1909 г., произошел летом того же года официальный раскол большевистской фракции на ленинцев и «впередовцев». Попытка «обвинительного» пленума Ц. К. в январе 1910 г. в Париже, где была принята резолюция, осуждающая ликвидаторство, как «проявление буржуазного влияния на пролетариат», и приглашающая все фракции прекратить издание своих отдельных органов, причем «Правда» Троцкого должна была стать популярным органом Ц. К. и находиться под его контролем, — эта попытка не привела ни к чему. Меньшевики фактически отказались вступить в русскую коллегию Ц. К., т. е. восстановить центральный общепартийный аппарат и тем подорвали самые основы объединения. Газета Троцкого не подчинилась контролю представителя Ц. К. Фракционная борьба разгорелась с новой силой. Даже заграничное Бюро Ц. К., этот последний символ партийного единства, к началу 1911 г. раскололось. Зато Плеханов в борьбе против «ликвидаторов» и «впередовцев» снова сблизился с Лениным, опираясь при этом на ряд меньшевиков—«партийцев» в России, которые тоже стояли за возрождение нелегальной партии и боролись с «ликвидаторством».

Между тем, 1910 г. был последним годом общественной реакции в России. Столыпинский режим успел себя проявить в полной мере. А система провокации и всеобщего господства охранки не спасли его самого от пули террориста. Начинались студенческие волнения, невиданные с 1905 г. Такие события, как смерть Толстого или самоубийство социалиста-революционера Сазонова на каторге, давали повод к общественным демонстрациям. Зашевелились и рабочие. Подросло новое поколение рабочих, не пережившее непосредственно поражения революции, не испытавшее разочарования и усталости от борьбы. Началась борьба за легализацию профессиональных союзов, оживилась стачечная деятельность. В то же время возрождались и росли количественно нелегальные партийные организации. Большевики, руководимые Лениным, первые учли перелом в общественном настроении и, особенно в настроении пролетариата и снова взяли курс на революцию. Уже в январе 1912 г. им удалось созвать партийную конференцию (в Праге), которая выставила старые, «не урезанные» лозунги 1905 г.: республику, 8- часовой рабочий день, конфискацию помещичьей земли. Эта конференция, состоявшая из большевиков и 2 меньшевиков—«партийцев», исключила из партии не только «ликвидаторов» и их союзников, но и всех тех, кто не подчинялся решениям конференции. При всех этих успехах в возрождении нелегальной партии, большевикам удалось первым возродить и легальную социал-демократическую печать. Еще с конца 1910 г. стала выходить в Петербурге организованная большевиками и меньшевиками—плехановцами еженедельная газета «Звезда», как орган думской социал-демократической фракции. И она очень скоро завоевала такие симпатии среди передовых рабочих, что далеко оставила за собой меньшевистские журналы («Наша Заря», «Возрождение», «Дело Жизни» и другие). Революционная позиция «Звезды» (а потом и ежедневной «Правды») больше соответствовала настроению рабочих эпохи подъема, между тем, как меньшевики проповедовали «частичные требования», особенно «свободу коалиций», которой рекомендовали добиваться путем «петиционной кампании» (подачи петиций в Государственную Думу). Лозунг «свободы коалиций» и «петиционной кампании» поддерживал и Троцкий, который вместе с меньшевиками агитировал за созыв общепартийной конференции, направленной против ленинцев. Эта конференция из представителей «голосовцев», Троцкого, петербургских «ликвидаторов», грузинских меньшевиков, бундовцев и двух-трех нелегальных групп, связанных с Троцким, и собралась в августе 1912 г. в Вене и образовала так называемый «августовский блок», избрав Организационный Комитет.

Но еще до этого расстрел мирной толпы рабочих на ленских золотых приисках сыграл в развивающемся рабочем движении роль, аналогичную 9 января 1905 г. Началась грандиозная волна забастовок протеста, охватившая всю Россию. Постепенно политические забастовки, направленные против всего царившего в России режима, сливались с забастовками экономическими в один революционный поток, который, то затихая временно, то разгораясь вновь, волновал Россию вплоть до начала мировой войны. В самом начале этого движения вышла в Петербурге ежедневная большевисткая газета «Правда», которая сразу сделалась своей во всех крупных рабочих центрах. Меньшевикам удалось поставить свою газету «Луч» только в сентябре 1912 г. На первых порах она была органом всего «августовского блока». Но, так как она систематически проводила взгляды «ликвидаторов» (с которыми вполне солидаризировались бывшие «голосовцы» Мартов и Дан, прекратившие издание «Голоса социал-демократов»), то уже в 1913 г. Троцкий перестал в ней сотрудничать, и основал собственный легальный еженедельник «Борьба». Стал выходить также к 1914 г. и еженедельник «Единство», издававшийся сторонниками Плеханова. Но все эти группы и их издания имели ничтожный успех в сравнении с «Правдой», ставшей подлинно массовой, рабочей газетой. Даже «Луч», опиравшийся на всю старую меньшевисткую верхушку партии, имел вдвое, а нередко и втрое меньший тираж и еще меньшее число подписчиков, чем «Правда». При этом «Луч» поддерживался материально, главным образом, сочувствовавшей ликвидаторам интеллигенцией, тогда как в «Правду» стекались массовые рабочие сборы. Она же широко развила отдел рабочей жизни, составлявшийся самими рабочими. «Правда» своей борьбой с правительством, буржуазией и меньшевиками воспитала целое новое поколение преданных рабочих большевиков, «правдистов», которые потом, к 1917 г., и составили главную пролетарскую основу будущей коммунистической партии.

Кроме легальной печати, непрерывно преследовавшейся правительством, большевикам удалось использовать и Государственную Думу. На выборах в 4-ю Думу осенью 1912 г. все шесть депутатов, избранных по рабочей курии в столицах и промышленных губерниях, оказались большевиками. Это было огромной победой большевистской партии, подтверждавшей  правильность большевисткой тактики. Большевисткие рабочие депутаты скоро порвали в Думе с меньшевиками (во главе с Чхеидзе и Чхенкели) и образовали отдельную фракцию Р. С.-Д. Р. П. Они использовали свое положение не только в думских выступлениях, но и в большой агитационной и организационной работе в рабочих массах. В эту же эпоху большевики начали систематически вытеснять меньшевиков и из других занятых ими в легальном рабочем движении позиций, которыми они так гордились: из правлений профессиональных союзов, а также из больничных касс (выборы в эти кассы, так называемая «страховая кампания», очень тесно связали большевиков с массами).

К стачечному движению, в котором находило естественный выход революционное настроение масс, большевики и меньшевики относились совершенно по-разному. Большевики видели в нем пролог надвигавшейся революции. Меньшевики же характеризовали это движение, как «стачечный азарт», и призывали рабочих к успокоению. Это еще более усиливало борьбу рабочих—«правдистов» с «лучистами» и вносило взаимную вражду и озлобление со столбцов газет на фабрики и заводы. Начавшийся еще во времена «экономизма» и оформившийся в расцвет «ликвидаторства» процесс расслоения рабочих-революционеров и рабочих-тред-юнионистов и оппортунистов принял теперь резкий, отчетливый характер. Выработались два типа, которым предстояло столкнуться друг с другом в эпоху 1917—1918 г. Как известно, летом 1914 г. рабочее движение в Петербурге приняло ярко революционную форму. Начинавшееся революционное наступление было оборвано мировой войной.

А за две недели до объявления войны, по инициативе международного социалистического бюро II Интернационала, было созвано в Брюсселе «объединительное совещание» всех социал-демократических фракций, групп и националистических организаций. Большевики отнеслись к нему с пренебрежением и хотя послали на него своего представителя, но решительно отказались пойти на какие бы то ни было объединительные шаги с меньшевиками и их союзниками. И, действительно, между этими двумя направлениями была уже целая пропасть.

Воспользовавшись войной, правительство закончило тот разгром всех легальных проявлений рабочего движения, который оно предприняло пред самым объявлением войны. В самой русской социал-демократии война произвела те же сдвиги, провела те же новые размежевания, что и у социалистов Запада. Огромное большинство русских меньшевиков стало на «оборонческую» точку зрения. Неожиданно самую крайнюю позицию в этом направлении занял остававшийся все время в эмиграции Плеханов. Для борьбы с германским «империализмом», который он считал главным врагом демократии и социализма, он проповедовал не только временное перемирие и даже союз русских рабочих с буржуазией, но советовал им отказаться на время от борьбы и с царизмом, поскольку эта борьба могла повредить военным успехам. Менее решительную позицию заняли бывшие «ликвидаторы». Они хотели соединить оборону страны с подготовкой революционной борьбы против неспособного правительства, явно ведшего Россию к военному и экономическому краху. Поэтому они пытались привлечь рабочих к участию в военно-промышленных комитетах, этих главных организационных центрах буржуазии, под флагом патриотизма загребавшей колоссальные барыши на военных поставках, превратившей войну в источник хищнической наживы и в то же время щеголявшей своим  оппозиционным настроением по отношению к распутинскому царизму. Лишь незначительные группы меньшевиков в столицах, в Самаре (где выходила одно время легальная меньшевисткая газета) и среди сибирских ссыльных были настроены более или менее интернационалистически и антипатриотически. На той же позиции интернационализма было большинство меньшевиков в эмиграции, во главе с Мартовым. Колеблющуюся линию заняла меньшевисткая фракция Государственной Думы. Но и наиболее революционно и интернационалистически настроенные меньшевики не решались окончательно порвать со своими бывшими союзниками-ликвидаторами и порвали только с Плехановым.

Совершенно иным было отношение к войне большевиков. За немногими исключениями, главная масса большевиков и в России, и в эмиграции, в том числе все почти большевики—рабочие, отнеслись к войне в высшей степени враждебно и решительно осудили какое бы то ни было оборончество, какой бы то ни  было, хотя бы временный, отказ от непримиримой классовой позиции, революционной и интернационалистической. Большевистская фракция Государственной Думы за проповедь этих взглядов была арестована еще осенью 1914 г., предана суду и сослана в Сибирь на поселение. Ленин в своем заграничном центральном органе партии «Социал-Демократ» указывал, что война империалистическая неизбежно перейдет в войну гражданскую, что революционный пролетариат всех воюющих стран должен желать поражения своим правительствам и своей буржуазии. Он с такой проницательностью предвидел дальнейший ход событий, что уже осенью 1915 г. в «тезисах Ц. К.» ставил и разбирал вопрос о том, как должны действовать большевики, если неизбежная в России революция поставит их у власти. Ленин и Зиновьев вели беспощадную борьбу со всеми, даже промежуточными, колеблющимися элементами («центристами») в рядах социал-демократии Запада и России. Они же организовали на первых международных социалистических конференциях «левых социал-демократов»  (в Циммервальде и Кинтале) то крайнее левое крыло, из которого вырос потом III Интернационал. Ленин уже тогда писал, что европейские социал-демократы своим предательским поведением скомпрометировали самое название «социал-демократии», и предлагал действительно революционным марксистам вернуться к старому названию коммунистов. В эту эпоху сложились окончательно важнейшие работы Ленина об империализме и государстве, его взгляды на национальный и колониальный вопросы, получили дальнейшее развитие его взгляды на крестьянство. Все это были теоретические основы будущей программы коммунистической партии.

Февральская революция открыла для социал-демократов невиданные в истории перспективы. Вся страна покрылась сетью социал-демократических организаций, выбрасывавших колоссальное количество пропагандистской и агитационной литературы. Советы рабочих депутатов находились почти целиком под идейным и организационным влиянием социал-демократов. Это же отчасти относилось к советам солдатских депутатов, армейским и фронтовым организациям, где социал-демократы разделяли свое влияние с социалистами-революционерами. Но эта же февральская революция вскрыла с небывалой раньше остротой все противоречия в рядах социал-демократии, которая, впрочем, давно уже, с 1911 г., и фактически, и формально распалась на две совершенно отдельных партии. Среди меньшевиков наметились следующие течения. Наибольшим влиянием пользовались так называемые «революционные оборонцы», образовавшиеся из союза умеренных интернационалистов с умеренными ликвидаторами. Их органами были «Рабочая Газета» и «Известия В.Ц.И.К.» первого созыва. Их главными политическими вождями — Церетели и Дан. Они стояли на позиции продолжения войны для «обороны революции» от германского империализма, но предлагали международную социалистическую конференцию для выработки «мира без аннексий и контрибуций». Во внутренней политике они исходили из буржуазного характера революции, но, вопреки своей позиции 1905 г., после некоторых колебаний признали необходимость коалиции с кадетами и послали в правительство Керенского—Церетели и Скобелева (меньшевисткого депутата 4-й Думы). Правее их стояли бывшие ликвидаторы, сгруппировавшиеся вокруг беспартийной газеты «День» (Потресов и др.), для которых неприемлема была интернационалистская фразеология «центра». Совершенно самостоятельную «социал-демократическую» организацию «Единство» (с газетой того же названия) образовала группа Плеханова, впервые вернувшегося из эмиграции и стоящего на точке зрения «войны до полной победы» и «социального мира» внутри. Наконец, крайнее левое крыло меньшевизма занимала группа Мартова и Мартынова, решительных противников коалиции с буржуазными партиями. Они стали издавать еженедельник «Искру». Но постепенно в их среде произошло расслоение: часть их перешла к большевикам, а другие, во главе с Мартовым, ко времени Октябрьской революции слились с «центром».

Была в Петербурге еще внефракционная левая группа социал-демократических «межрайонцев», составившаяся отчасти из бывших «впередовцев» и троцкистов. К ней примкнули было вернувшиеся из эмиграции Луначарский и Троцкий. Но вскоре, еще до Октября, все они вошли в большевисткую партию.

Что касается большевиков, то на первых порах в их среде были колебания относительно характера русской революции и задач революционных социал-демократов. Но приезд Ленина, выступившего 4 апреля со своими знаменитыми «тезисами», создал резкий перелом во взглядах и настроениях большевиков.

Ленин утверждал, что революция, пока у власти не стоит пролетариат, не изменила характера войны, которая по-прежнему является империалистской, ведущейся в угоду российским и мировым хищникам, а потому борьба против нее по-прежнему является важнейшей задачей революционных социал-демократов (он тут же, кстати, предложил переменить название партии). Далее, власть в России должна перейти в руки рабочих и крестьян, и формой этой власти должны быть «советы рабочих, солдатских, крестьянских и батрацких депутатов». Россия должна стать «не парламентарной республикой, а республикой советов». Тезисы эти, вначале ошеломившие своей новизной даже многих большевиков и вызвавшие полемику, скоро стали основой программы и тактики большевиков и были приняты партийной конференцией и съездом (весна и лето 1917 г.). Между тем, рабочие и солдатские массы начали быстро разочаровываться в меньшевиках и социалистах-революционерах, и влияние большевиков стало расти по всей стране и в армии в громадных размерах. Число голосов, поданных за большевиков на разных выборах в городские думы и советы, все росло в течение лета 1917 г. В совете рабочих депутатов Петербурга они тогда же получили большинство. Еще раньше у них оказалось большинство в фабрично-заводских комитетах. Росту влияния большевиков не помешало даже неудачное июльское восстание в Петербурге, которое вызвало бешеный взрыв буржуазной реакции, привело к многочисленным арестам большевиков, закрытию их газет и поставило их в полулегальное положение. Тираж их газет, «Правды», московского «социал-демократа» и солдатских газет, все рос, несмотря на преследования, тогда как тираж меньшевистского центрального органа «Рабочая Газета» (потом переименованного в «Луч») со ста тысяч в марте 1917 г. упал до 10—15 тысяч в сентябре. Ко времени Октябрьской революции за большевиками было, несомненно, огромное большинство рабочих, большинство армии, значительная часть крестьян. Это обстоятельство, жажда мира, жажда земли, требование социальной революции, в связи с выступлением Корнилова, явно знаменовавшим борьбу буржуазии и помещиков против рабочих и крестьянства, и объясняет сравнительно легкую победу Октябрьской революции.

Октябрьская революция поставила большевиков у власти, и постепенно, в результате логики гражданской войны, они оказались и единственной легальной политической партией. А с переменой названия и принятием новой программы, название социал-демократии стало синонимом меньшевиков. Небольшая группа социал-демократических «интернационалистов», сторонников издававшейся Горьким, Базаровым и Сухановым газеты «Новая Жизнь», в большинстве постепенно слилась с большевиками; отдельные лица ушли к меньшевикам или остались вне всяких партий.

Меньшевики, в общем, встретили октябрьский переворот резко враждебно. Но, в то время как правое их крыло оставалось все время непримиримым, «левые» и «центр» пытались одно время играть роль «легальной оппозиции» в советах. Во время германской революции и гражданской войны левые меньшевики даже готовы были признать социалистический характер Октябрьской революции: но затем стал все более усиливаться уклон вправо, постепенно приведший к глубокому идейно-политическому и организационному распаду. Ряд видных меньшевиков вышел из партии, и часть их вошла в Р. К. П. Мартов, Дан, Абрамович и другие эмигрировали за границу, основали там журнал «Социалистический Вестник» и тесно примкнули ко 2-му Интернационалу, который они решительно осуждали еще в 1920 г. Дольше всего удерживали меньшевики свое влияние в Грузии, где они несколько лет были у власти. Но и там, после укрепления советской власти и проведенных ею социальных преобразований, они потеряли почти весь свой авторитет в массах, что показал массовый уход рабочих из партии и неудача восстания 1924 г.

Важнейшая литература по истории российской социал-демократии: Невский, «Очерки по истории Р. К П.». Лядов, «Как начал складываться Р. К. П». Батурин, «История социал-демократии в России». Мартов, то же. Ольминский, «Из эпохи «Звезды и Правды». Ленин, Собрание сочинений, все статьи и брошюры по вопросам программы тактики и организации. Революция и Р. К. П. в материалах и документах. Хрестоматия в 7 томах, изд. Истпа та. Протоколы и резолюции съездов и конференций. Ленинские сборники, изд. Института им. Ленина. Переписка Мартова и Аксельрода, Берлин, 1924. Пионтковский, «Хрестоматия по Октябрьской революции», А. Мартынов, «Великая историческая проверка». Журналы: «Пролетарская революция» и «Каторга и ссылка». Кроме того, сочинения Зиновьева, Каменева, Троцкого, касающиеся партийной истории. — Ваганян, «Плеханов».

Б. Горев.