Социальное распределение

Социальное распределение, или распределение народного дохода — одна из сложнейших проблем политической экономии, занимающая экономическую мысль с первых же дней возникновения экономической науки. В теоретическом отношении проблема распределения имеет дело с выяснением закономерности в явлениях раздела общественного (народного) дохода между общественными классами (см. социальные классы), как агентами капиталистического производства, а в своей обычной, наиболее распространенной постановке — вообще с выяснением процесса образования и размещения различных видов общественного (народного) дохода. Впрочем, что касается точного содержания проблемы социального распределения, то вопросы теоретического характера, входящие в эту проблему, изменялись всегда по мере углубления и развития экономической методологии. В истории развития проблемы социального распределения, как общее явление, можно заметить, что при анализе отношений экономического порядка большинство экономистов обычно всегда смешивало распределительный момент с производственным и чаще всего с меновым. Самое понятие распределения в политической экономии оставалось вообще, вплоть до последнего времени, недостаточно определенным. Впервые идея распределения народных доходов, как экономическая идея, рождается у физиократов и их предшественников (Вобан, Буагильбер) под влиянием резко в их время выступавших пред глазами фактов непомерно высокого для низших классов населения и неравномерного распределения налоговых тяжестей в стране (Франция VІІІ в.) — тяжестей, ложившихся, главным образом, на плечи крестьянства. Неравномерное распределение налогового обложения дало толчок теоретическим исканиям и в области вопросов распределения народного (общественного) дохода вообще. Теоретические выразители физиократической мысли (Кет, Тюрго) под социального распределения разумели, однако, не больше, как форму, в которой присваиваются доходы различными группами населения, или скорее — способы извлечения дохода различными классами или группами населения в различные периоды хозяйственного развития (Тюрго). Своим исследованием «Reflexion sur Іа formation et la distribution des richesses» (1788) Тюрго, тем не менее, определенно вводит распределительную проблему в политическую экономию. Н. Б. Струве видит зарождение идеи распределения в отличие от обмена, однако, еще у Аристотеля, говорившего о распределительной справедливости и уравнительной (меновой). Но у Аристотеля эти понятия еще не были экономическими, еще не имели экономического содержания. Во всяком случае, проблема социального распределения от физиократов переходит к классикам и их продолжателям и, в конце концов, прочно оседает в политической экономии, завоевывая для себя в ней самостоятельный отдел. Последнее обстоятельство не мешало, однако, некоторым экономистам сомневаться в правильности применения термина распределения в экономической науке. Так, например, Курсейль Сенейль находить возможным применять понятие распределения только там, где имеется налицо распределитель, который делит общественное (народное) богатство между хозяйственными субъектами или по своей собственной воле, или согласно определенному плану; в «распределении» же народного дохода такого обдуманного и подготовленного единой волей хозяйственного акта, по его мнению, нет.

В общественно-хозяйственной жизни речь идет поэтому, по Курсейль Сенейлю, не о «распределении», а о «присвоении». Последний термин он и считает более соответствующим, чем термин распределение. В свою очередь, американский профессор Феттер в понятии распределения различает два вида: распределение функциональное и распределение персональное, причем функциональное распределение имеет дело с вопросами о разнесении долей созданной ценности по адресу всех участников производства, как активных, так и пассивных, соразмерно долям участия каждого агента, как производственного фактора, т. е., главным образом, о разнесении долей созданной ценности между «трудом, землей и машинами»; персональное же распределение это, по его мнению, выяснение способов или путей, по которым народный доход распадается между членами общества. Такое сведение проблемы распределения к проблеме размещения ценности, соразмерно произведенной каждым агентом доли или «отнесения», можно найти под формой учения о «вменении» (Zurechnung, Imputation) у всех представителей австрийской (психологической) школы. Школа Маркса в проблеме распределения имеет ввиду, наоборот, главным образом, проблему отношений или проблему долей, в каких общественный (народный) доход распадается в общем итоге производственных отношений между основными классами общества. На содержании проблемы социального распределения, как и на содержании любой экономической проблемы, отражается вообще тот или иной метод экономического трактования, та или иная точка зрения; проблема распределения получает различную постановку и различное содержание в зависимости от того, трактуется ли она представителями индивидуалистической экономики или представителями социального направления. Необходимо различать распределение в общественно-хозяйственном смысле от распределения народных доходов в частнохозяйственном смысле. В первом случае речь идет о распределении общественного дохода (народного) в его целом между не отдельными хозяйственными субъектами, а общественными классами, как агентами (пассивными или активными, безразлично) общественного производства; в этом смысле распределение можно назвать распределением первого порядка. Во втором случае речь идет о распределении обшественного (народного) дохода между отдельными индивидуумами, отдельными лицами, независимо от всего целого; в данном случае распределение является уже распределением второго порядка, где вопрос сводится к разделу доходов между членами внутри одного и того же класса, а не между классами, и где речь идти может не о доходе из первых рук, из первых источников, а о производных доходах. В современной экономике, где преобладающими являются направления мысли индивидуалистические, нет определенной постановки проблемы распределения, методологически строго разработанной. Экономисты-индивидуалисты к распределению относят вообще учение об общественном (народном) доходе, рассматриваемом и изучаемом отдельно по видам последнего (заработная плата, поземельная рента и прибыль), причем в этом изучении всегда смешивается производственная сторона дохода с меновой (реализационной) и с распределительной (долевой); более же точно разработанной распределительной проблемы, как таковой, независимо от проблем, относящихся к отдельным видам общественного (народного) дохода, мы здесь не находим. За последние десятилетия, однако, по мере нарастания всякого рода социальных противоречий и обострения социального вопроса, вырастало в экономической науке и внимание к распределительной проблеме; и в своем содержании и методологически распределительная проблема углублялась, а вместе с этим разрасталось и теоретическое учение по вопросам распределения. К нашему времени, поэтому, можно уже говорить, если не о теориях распределения народного дохода в строгом смысле слова, то, по крайней мере, о некоторых, определенно выявившихся, направлениях в теоретической разработке проблемы распределения. Прежде всего, еще не окончательно исчезло старое направление в духе смитовской школы, отражающееся в большей или меньшей степени и на большинстве других направлений более истого времени. В своем «Богатстве народов!»  Адам Смит (см.) ставит в первой же книге вопрос о «порядке, в котором продукт труда естественно распределяется между различными классами народа», но весь свой анализ распределительных явлений А. Смит сводит к анализу отдельных видов дохода и при этом на индивидуалистической основе; в проблеме заработной платы он исследует условия, определяющие абсолютную величину заработной платы на голову рабочего, т. е. размер заработной платы индивидуального рабочего; в проблеме прибыли — условия, определяющие абсолютный размер прибыли на 100 единиц капитала; в проблеме земельной ренты — условия, определяющие абсолютный размер земельной ренты с определенной единицы земельной площади (одного акра, одной десятины). Вместо того, чтобы говорить о ценностной массе общественного (народного) дохода в его целом и о частях, на которые распадается эта ценностная масса при разделе, и которые достаются на том или ином основании тем или иным социальным группам, участвующим в общественном производстве, А. Смит говорит  о продукте общественного труда и о заработной плате одного рабочего, прибыли на 100, земельной ренты с 1 десятины. Распределение у Смита превращается в образование дохода, а образование дохода — в образование цен. Такое учение о распределении проф. Э. Кеннан назвал учением о псевдораспределении, находя такое трактование проблемы распределения неправильным методологически и поэтому не научным. Смиту и его школе не только не удалось установить какие-либо общие законы раздела общественного дохода между социальными классами, но не удалось даже подойти к такого рода постановке проблемы, хотя сам Смит и пытался это сделать. Смитовское направление в разработке распределительной проблемы нашло себе отражение в учении Д. С. Милля и позднее у всех почти представителей немецкой исторической школы. В своих «Основаниях политической экономии» Д. С. Милль (см.) прежде всего, устанавливает отделы производства, распределения (книга II) и обмена, причем Милль проводит принципиальное разграничение между законами производства и распределения. Первые Милль представляет себе независимыми от воли людей, как законы природы, вторые же, напротив, он считает делом человеческих учреждений. Но, выдвигая на первый план в распределительной проблеме изучение, главным образом, результатов действия тех правил, согласно которым общество распределяет свои продукты, Милль думает, что эти результаты так же мало произвольны и по своему характеру так же близки к физическим законам, как и законы производства. Но содержание учения о распределении Милль сводит к изучению вопросов частной собственности и различных прав перехода и владения собственностью; далее — к описанию различных форм и способов извлечения доходов из земли, в связи с различными формами землевладения и земледелия и, наконец, к вопросу об образовании и происхождении различных видов дохода. Общий закон распределения, по Миллю — закон конкуренции и в частности закон спроса и предложения, и в связи с этим Милль, говоря о различных видах дохода, имеет дело с индивидуальной заработной платой среднего рабочего, с прибылью со 100, с земельной рентой с одного акра. В конце концов, учение о доходе у него все то же учение об образовании цен; распределительной проблемы, как таковой, рассматриваемой с точки зрения всего социального целого, мы у него не находим. Так же в индивидуалистической постановке и на меновой основе трактуется распределительная проблема и у представителей исторической школы. И у историков законы распределения сводились к законам спроса и предложения и издержкам производства (Ротер, Шмоллер). При такой постановке вопроса у Шмоллера, например, уже нет и разделения политической экономии на производство, обмен и распределение, как это мы видели у Д. С. Милля; проблема распределения трактуется им в связи с явлениями товарного обращения и образования цен непосредственно; распределительная проблема теряла, т. о., характер самостоятельной проблемы. Рошер еще различает проблему долей, но не видит в ней никакого теоретического интереса, считая это вопросом скорее индуктивной статистики; то же, что он трактует под именем распределения, он сводит к проблеме образования цен. Постановка проблемы здесь та же, что и у классиков. В проблеме распределения — говорит Шмоллер — «дело идет о раскрытии причин, благодаря которым по адресу отдельного, индивидуального хозяйства поступает большее или меньшее количество благ из процесса хозяйственной циркуляции». Причины же эти Шмоллер искал в хозяйственных отношениях рынка, в потребностях, в силе сторон, а также в характере государственно-правовых институтов. Близкое к такой же постановке учение о распределении мы находим и у представителей психологической школы, выступившей в изучении вопросов социального распределения с особой теорией вменения, пытающейся явления распределения объяснить на основе особого рода хозяйственной калькуляции, совершаемой хозяйствующими субъектами соразмерно с производительным содействием всех трех основных агентов производства (труда, земли и капитала). Это направление в изучении распределительных явлений еще более резко, чем первое, затушевывает самостоятельный характер распределительной проблемы. Теория вменения превращает проблему распределения в подотдел теории ценности (см.) и цены. В представлении психологической школы ценность не только расценивает, но и распределяет, так как каждый агент производства получает из произведенной ценностной массы ровно столько ценности, сколько он производит, создает (отсюда понятие «производительных услуг», «доли производительного содействия»). Распределение и есть, по мнению представителей психологической школы, разнесение ценности из созданной совокупным содействием нескольких различных факторов (земля, труд и капитал) ценностной массы по адресу того или иного фактора и в таком размере, который соответствует строго произведенному каждым фактором количеству ценности. Такое разнесение и есть «вменение». Чтобы распределить данное количество ценности, явившееся в результате сотрудничества нескольких (трех) факторов, нужно только определить ценность, созданную каждым фактором в отдельности. Отсюда  процесс распределения есть, в сущности, акт оценок, акт ценностного учета. Отсюда распределение всецело покоится на ценности; это явления одного и того же порядка. Стоит только найти законы или общие правила для «вменения» каждому фактору того, что он создает, вернее — что он создал в каждом данном случае, и этим уже будут даны законы или правила распределения. Теория вменения родилась из теории услуг, которая более определенно сложилась у Сэ и сводится к тому, что в производственном процессе участвуют три производительных силы: сила земли, труда и капитала, и что каждая из этих сил оказывает производству «производительную услугу», за что получает долю в созданном продукте, т. к. производительные услуги, как и всякое другое благо, как и всякий товар, обладают ценностью; эти ценности оплачиваются потребителями посредством акта купли-продажи, и, таким образом, продукт переходит собственникам производительных сил, в чем и выражается распределительный процесс; каждый, т. о., берет свою долю. Но каким образом определяется ценность каждой производительной услуги, как происходит перенесение ценности услуг, как эти ценности превращаются в доходы, об этом ничего определенного мы не находим; Сэ считал перенесение просто за факт, видел в нем акт «физического вменения», который на рывке находил себе реализацию. Сущность перенесения оставалась без наследования; никаких правил, по которым можно было бы произвести учет «производительных услуг», Со не устанавливал, не давал. Но у Менгера, Визера, Вём-Баверка, Кларка мы уже находим такого рода правила. Менгер в качестве правила для выделения различных частей ценности рекомендует принцип утраты: представляется, что одно из определяемых производительных благ (природа, труд или капитал) утрачивается; из опыта выводится, какой ценности получится, при условии такой утраты, новый продукт; в последнем случае продукт, во всяком случае, будет меньше предыдущего; получившаяся разница между количеством ценности в первом случае и во втором и даст нам количество ценности, приходящееся на долю утраченного блага; разница эта покажет нам, что мы потеряли, лишившись производительного содействия утраченного блага. Если мы имеем уравнение Х+Y+Z = 100, где Х, Y, Z соответствуют некоторому количеству труда, земли и капитала, приносящих в результате совместного производительного содействия 100 единиц ценности, и если при утрате, например, половины Х мы получаем уравнение ½  Х+Y+Z=90, то 100—90 составит как раз ценность половины данного количества труда. Этим дана ценность всей части продукта, приходящейся на долю труда: она будет составлять 20 единиц. Таковы правила раздела по Менгеру. Визер считает, однако, менгеровские правила нахождения и разнесения долей неправильными, думая, что отнимая от комплементарной производительной группы благ одно из них, мы рискуем понизить общий производственный результат не только на величину того содействия, которое оказывало при производстве утраченное благо, но и еще на некоторую величину, так как при утрате одного из благ сократится производительность двух других факторов. Производительная сила труда и земли без капитала будет труда и земли без капитала будет по Визиру, много ниже, чем при совместном действии всех трех сил.  По Визеру, всякая производительная сила трех факторов вносить с собой в производство не только свою  собственную ценность, но и кроме того еще некоторую ценность остальных факторов. Поэтому Визер определяет ценностные части продукта, созданного сотрудничеством трех сил, «долей производительного содействия» каждой силы. Для более точного учета этих долей Визер предлагает, в качестве руководящего правила, принцип комбинаций, состоящий в том, что в хозяйстве общества в каждый данный момент встречается применение производительных факторов в самых различных комбинациях, и поэтому всегда можно составить любое количество уравнений с неизвестными; разрешить эти уравнения будет всегда легко уже потому, что ценностная величина продукта при любой комбинации каждому хозяйствующему субъекту хорошо известна из практики жизни. Три уравнения с тремя неизвестными (по числу трех факторов) всегда можно составить и разрешить, отыскав неизвестные. Визер, т. о., предлагает подставлять ценностный размер производительных факторов (Х, Y, Z), как одну и ту же величину, остающуюся неизменной при самых различных комбинациях; но тот же Визер находит, что доли производительного содействия каждого фактора различны в зависимости от той или иной комбинации. Поэтому Бём-Баверк не согласен с принципом и правилами комбинаций Визера и вводит свой особый принцип определения долей — принцип субституции. Он, прежде всего все средства производства разделяет на две группы: заместимых и незаместимых. Из этих двух групп сначала нужно определить ценность заместимых производительных благ, т. е. тех, которые свободно могут быть заменены другими же такими подобными, в случае, например, утраты их; ценность таких заместимых благ определится ценностью благ замещающих, а чаще всего – основа для оценки их дана в рыночных ценах (например, ценность такого заместимого блага, как рабочая сила). Определивши же ценность заместимых благ, легко уже определить ценность незаместимых благ. Таков принцип субституции у Бём-Баверка, в основе ничем не отличающийся от правил раздела Менгера и Визера. Можно ли, однако, вообще говорить о производительном содействии земли или машин? Может ли земля или машина создавать ценность? Этих вопросов и сами авторы теории вменения не могли не ставить, когда касались проблемы распределения, но они отвечали на эти вопросы весьма своеобразно. Так, Визер заявляет, что ему известны взгляды социалистов, отвергающих учение о трех факторах производства и считающих землю и машины лишь условиями производства, а не причиной производящейся ценности. Но все эти вопросы и возражения социалистов не больше, по его мнению, как «вопросы морали», реальный же раздел продукта (дохода) происходит помимо всяких моральных соображений. Почему капиталисты чувствуют себя богатыми, обладая землей и капиталом? Только потому, отвечает Визер, что реально и земля, и капиталы приносят им ценности; это реальный факт. Говорить же, что только труд создает ценность, что только труд может быть производительной силой, можно, по мнению Визера, лишь в моральном смысле; в жизни же приходится иметь дело с реальными фактами, с реальной стороной, с реальными данными. Слабость визеровской аргументации резко бьет в глаза: в поставленных вопросах дело не в морали, а в научном объяснении того реального факта, что мертвая материя (земля) может что-то создавать, приносить доход ее обладателям. Вся постановка проблемы вменения носит характер метафизичности, и неудивительно, если новейшие представители психологической школы не удовлетворяются разрешением вопросов о разделе общественного дохода на основе теории вменения и отвергают последнюю, поскольку дело идет об объяснении явлений распределения. Таковы Иосиф Шумпетер и Роберт Лифман. Слабой стороной теории вменения Шумпетер считает, прежде всего, смешивание представителями ее (Визером,) двух различных вещей: раздел ценности продукта между производительными факторами и раздел продукта между владельцами этих факторов; то и другое, по мнению Шумпетера, далеко не совпадает. Шумпетер находит, что в действительном разделе продукта доли производительного содействия не причем, а роль играет закон образования цен, условия рынка, конкуренция, соотношение социальных сил; «образование дохода — говорит он — есть социальный процесс». По существу, однако, и Шумпетер остается на основе тех же положений теории вменения, которые выдвинули основоположники психологической школы. Он лишь отчасти освободил или, по крайней мере, старался освободить теорию вменения от некоторой доли метафизических элементов, свойственных вообще школе предельной полезности. Более сурово отнесся к теории вменения другой представитель психологической школы — Роберт Лифмат, всецело сохранивший, однако, индивидуально-психологический подход при объяснении явлений распределения. Вообще говоря, в своей теории вменения ее защитники и обоснователи особенно выпукло выдвинули на свет все слабые стороны австрийской школы: неточное установление объекта распределения (не общественный доход, как следовало бы, а весь продукт производства), индивидуалистическую постановку проблемы (доходы отдельных частных хозяйств), близость к давно отжившей свое время, крайне наивной теории производительных услуг и проч. Близко к теории вменения стоит и учение о социального распределения, развиваемое профессором Кларком — учение, вносящее, однако, в постановку проблемы больше определенности и ясности, чем это можно было найти у австрийцев. И для Кларка теория распределения и теория ценности одна и та же теория, но Кларк более точно устанавливает самый объект раздела. Предметом распределения для него является не весь общественный продукт, а только часть его и именно та, которая представляет собой всегда текущий поток предметов непосредственного потребления; к распределению он относит лишь общую сумму заработных плат, общую сумму процента и прибыли. При этом Кларк полагает, что явления распределения общественного дохода подчинены действию из социальных законов, не социальных сил, не социальной закономерности, а действию естественного, имманентного закона. Доказать существование такого закона, раскрыть содержание действия этого закона — и составляет по Кларку задачу теории распределения. У Кларка закон этот сводится все к тому же «вменению»: каждый участник в общественном разделе получает, по его мнению, столько, сколько им произведено, не больше и не меньше. К этому Кларк вводит  лишь тюненовскую идею предельного работника и предельной единицы капитала. Предельный рабочий, т. е. тот последний рабочий, который может быть приставлен к делу предпринимателем без ущерба для дела, который создает как раз столько, сколько заключено в его труде производительной силы; он и получает «полный продукт своего труда»; этим же определяется ценностная доля труда и для всех рабочих. То же, что создается в производстве сверх доли труда, сверх трудовой доли, поступающей рабочим, создается рабочими же, но не как таковыми, а как работающими при помощи машин в определенных технических условиях; этот излишек составит  долю капиталистов, так как он результат не труда, как такового, а производительного содействия, производительных функций машин. В конце   концов, и капиталист получает полный продукт своих  производительных функций, или точнее — полный продукт производительных функций своей машины, и, таким образом, каждый получает то, что производит, никто никого, по Кларку, не эксплуатирует. К этому и сводится, по Кларку, действие естественного закона, на котором, по его мнению, зиждется весь современный общественный порядок. И у Кларка мы видим все слабые стороны теории вменения: метафизический подход к изучению явлений хозяйственной жизни, фетишистский характер объяснения распределительного процесса, одухотворение машины, индивидуалистическую постановку вопроса и проч. Австрийская школа и Кларк, т. о., не отрывают явлений социального распределения от явлений ценности, хотя последнего рода явления они считают продуктом меновых отношений, а не производственных. Такой же разрыв между распределительной и производственной проблемой можно найти и у Дюринга, развивавшего особую, т. н. социалитарную теорию социального распределения. В объяснении явлений социального распределения Дюринг особенно подчеркивает момент «права» и «силы», придавая этим моментам в распределительных актах гораздо большее значение, чем моментам чисто экономическим. Социалитарная теория Дюринга настаивает на том, что явления распределения отнюдь не могут быть объяснены из производственных явлений. Понять экономическое растение распределительных форм и отношений можно, по его мнению, исходя только из политических корней общественной жизни; естественные законы политического расчленения общества управляют явлениями социального распределения. Решающими моментами в распределении Дюринг считает правно-политические отношения, отношения политических сил. Эта идея Дюринга высказывалась и до Дюринга. Еще в  «Nouveaux Principes» Сисмонди мы находим главу, посвященную вопросу о «разделе национального дохода между различными классами населения», где Сисмонди указывает, что в основе раздела лежит борьба сторон за возможно большую долю. В этой борьбе, говорит Сисмонди, капиталист стремится оставить рабочему лишь столько, сколько необходимо для поддержания его жизни, а себе захватить все остальное из произведенного рабочим; рабочий, со своей стороны, борется за удержание в своих руках также возможно большей доли. Государство, по его мнению, может смягчить неравномерность в распределении.

Эта идея Дюринга и Сисмонди о том, чтобы проблему распределения решать не на экономической базе, а на политической, нашла себе последователей и в новейшее время. Особенно близко к этой идее и социалитарной теории Дюринга учение о распределении Туган-Барановского, выступившего с т. н. «социальной теорией» распределения. В этой теории своей Туган-Барановский прежде всего резко отмежевывает распределительную проблему от теории цены и ценности, считая ошибкой выводить явления социального распределения из явлений ценности. Он полагает, что явления распределения можно понять независимо от проблемы производства и обмена, что проблема социального распределения, оставаясь экономической проблемой, является проблемой sui generis, совершенно отличной от производственной и меновой проблемы. В меновом акте, по мнению Туган-Барановского, стороны социально равны, в распределительном же акте в капиталистическом обществе, которое только и имеется ввиду, стороны не только социально не равны, но в этом социальном неравенстве и лежит сущность явлений социального распределения. Поэтому-то отношения социального распределения, по мнению Туган-Барановского, определяются не отношениями производства или обмена, а отношениями власти и социальной зависимости. Отсюда и важнейшим фактором, влияющим на результаты распределения общественного дохода (т. е. на высоту доходов того или иного класса), является по Туган-Барановскому соотношение социальных сил участвующих в распределении сторон. Чем социально сильнее тот или иной класс общества, тем будет выше, согласно теории Туган-Барановского, его доход. Как видим, это та же «социалитарная» теория Дюринга, та же идея борьбы сторон Сисмонди, тот же фактор силы и права, насилия и бесправия. Правда, Туган-Барановский присоединяет к этому фактору еще один фактор уже чисто технического характера —  производительность общественного труда, влияющую на размер материальной массы общественного продукта. Но Туган-Барановский забывает здесь, что в вопросе социального распределения речь идет не о разделе материальных масс произведенного продукта, а о разделе ценностной массы, на высоту которой размер материальных масс никакого влияния не имеет, как и вообще вся вещественная сторона в явлениях экономики. К тому же ни политический фактор,  ни материально-технический фактор не могут сами по себе ни в отдельности, ни вместе взятые объяснить экономическую природу и закономерность в отношениях социального распределения. Всякая социально-политическая теория, каковой, по существу, является социальная теория, в объяснении экономических явлений неизбежно обречена на роль бессодержательной теории: всякое экономическое явление, всякое экономическое отношение всегда есть результат борьбы, результат столкновения, соотношения сил; всякое экономическое явление «социально», но ссылаться при объяснении того или другого экономического явления на его «социальность», на то, что оно результат борьбы, соотношения социальных сил, значило бы не давать никакого экономического объяснения; задача всякого теоретика-экономиста — раскрытие экономической закономерности, объяснение изучаемого экономического явления в рамках и на основе отношений борьбы, а не просто указание на эту основу. Своеобразную попытку объяснить явления распределения делает Штольцман в своей «социально-органической» теории распределения. Штольцман считает явление распределения продуктом сложных, вечно меняющихся отношений, «продуктом конституированных отношений силы и права». Штольцман выдвигает для объяснения этих явлений этический момент, идею социально-этической целесообразности. Проблема социального распределения, по Штольцману, есть проблема «социального наделения», т. е. социального раздела общественного дохода между социальными классами, сущность которого вытекает из его цели; последнею же является обеспечение правильного отправления общественно-необходимых функций каждого социального класса; доход получается классами за выполнение ими определенных социальных функций, в виде «социального вознаграждения»; высота дохода определяется поэтому, социальным минимумом, необходимым для выполнения социальных функций. По мнению Штольцмана, есть предельный рабочий и предельный капиталист с предельным минимумом существования, определяющим долю  каждого в общественном доходе. Эта теория «социального наделения», «социальных единиц питания» является не менее бессодержательной, чем социально-политические теории. От бессодержательности теорию Штольцмана не спасает пестрый ряд самых различных идей в нее нагроможденных: здесь и идея соотношения сил, и идея борьбы сторон, и идея предельного рабочего, и идея производительных услуг, и идея социальной гармонии школы Сэ, и идея о максимуме существования, и идея необходимого «вменения», и идея организма с отожествлением общественной жизни с жизнью организма, выполняющего известные функции через свои органы, и идеи «оценки» в духе школы Виндельбанда-Риккерта и т. д. Существует в объяснении распределительных явлений направление, отрицающее всякую экономическую закономерность явлений социального распределения и считающее эту проблему вопросом индуктивной социологии, сводящимся к простому констатированию данных распределения общественного дохода, к простому описанию распределительных явлений, к простым эмпирическим обобщениям. Представителем такой «идеографической» теории распределения является П. Б. Струве. С точки зрения Струве, современный хозяйственный строй вовсе и не знает никакого «процесса распределения», в истинном смысле этого слова; он знает распределение только как результат. В этом последнем смысле это — результат столкновения или «соотношения социальных сил» и является не столько распределением, сколько «присвоением»; поэтому, по Струве, проблема т. н. распределения есть, в сущности, не экономическая, а социологическая проблема, хотя и не сводимая к абстрактным положениям и подлежащая, поэтому, индуктивной социологии описательного характера. Струве, однако, устраняет проблему, но не разрешает, ошибочно отрывая акты распределения от производственно-меновых отношений. Социалистическая школа выдвигает в объяснении явлений распределения особую теорию, рассматривающую проблему распределения, как проблему отношений («долевая теория распределения»). Долевая теория не отрывает проблему распределения от производственно-меновых процессов, считая явления распределения теми же производственными категориями, как и явления ценности, принимающими лишь особые формы. Проблему распределения долевая теория сводит к проблеме долей или отношений, к каким сводятся доходы общественных классов в общественном разделе, и задачей своей ставит определение законов, устанавливающих эти отношения в процессе экономического развития. С точки зрения долевой теории, проблема распределения имеет дело лишь с заключительным результатом раздела общественного дохода между общественными классами, зависящими от характера производственно-менового процесса образования тех или иных видов общественного дохода; самые же моменты возникновения и образования доходов, как общественных ценностей, она считает производственной проблемой, а процесс реализации этих доходов-ценностей на рынке и превращения их в цены — меновой проблемой; поскольку же разграничиваются методологически эти проблемы, постольку распределительная проблема имеет дело лишь с конечными результатами всех производственно-меновых актов, связанных с явлениями доходов, т. е. только с долями или отношениями, в каких выступают доходы социальных классов в общественно-производственной жизни, и с движением этих долей или отношений по мере развития жизни. Рассматривая процесс экономических отношений в целом, долевая теория делит общественный доход всего на две части: заработную плату и прибавочную ценность, выражая долю рабочих отношением, а долю нетрудового дохода отношением m/(v+m). Анализ этих долей или отношений долевая теория ставит в непосредственную связь с анализом всей формулы общественного производства, отыскивая закономерные изменения в соотношениях долей общественного дохода, по мере изменения соотношений всех элементов производственного процесса и особенно по мере изменения отношения c/v (органического строения капитала у Маркса). Этот анализ приводит долевую теорию к установлению закона падения доли рабочих в общественном доходе, по мере накопления. Свой теоретический анализ представители долевой теории подкрепляют данными конкретного индуктивного материала, подвергая тщательной разработке имеющиеся в разных странах данные подоходной статистики и движения заработной платы. Представителями долевой теории являются: отчасти Давид Риккардо, ранние английские социалисты (Холл, Грэй, Томпсон, Ходжскин), некоторые из французских социалистов-утопистов (Прудон, Пекэр, Видаль), особенно же Родбертус и Маркс. Распределение Маркс считает продуктом производства; система распределения, по его мнению, вполне определяется системой производства; «распределение — говорит Маркс — указывает пропорцию, в которой каждый принимает участие в произведенном»; «распределение определяет отношение, в котором продукты достаются индивиду»;   но «отношения и способы распределения являются лишь оборотной стороной агентов производства». И заработная плата, и прибавочная ценность, для Маркса, лишь части, пропорции, в которых два класса производителей разделяют между собою ценность  товара. По его мнению, важно знать, какую относительную долю извлекает  каждая сторона из общего фонда. И  в этом смысле заработная плата, например, интересна Марксу лишь как   относительная, пропорциональная заработная плата, т. е. плата, взятая в своем отношении к доходам капиталистов. Выдвигая идею долей, Маркс устанавливает в данном случае   закон обратной зависимости, «закон  обратной пропорциональности» между   основными двумя элементами, на которые распадается весь общественный  доход, т. е. трудовой частью его и нетрудовой. Этот закон Маркс выводит из анализа накопления, как характерной особенности капиталистического производства. Анализ этого  накопления приводит Маркса к   установлению закона падения доли рабочих с развитием капитализма, т. е. с ростом накопления — закона, который Маркс считает основной тенденцией капиталистического накопления. В частности, этот закон Маркс выводит из теоретического анализа движения органического состава капитала, имеющего тенденцию к повышению, что сопровождается неизбежно повышением нормы прибавочной ценности и более быстрым вырастанием постоянного капитала сравнительно с ростом переменного капитала. В таком анализе долей или отношений Маркс и видит сущность разрешения распределительной проблемы, находя это разрешение, как мы видели, в анализе производственных отношений, в анализе движения производственных моментов. Долевая теория социального распределения сводит, таким образом, проблему распределения к довольно узкой области вопросов о взаимоотношениях между двумя основными видами общественного дохода и их изменении в процессе развития, оставляя все другие важнейшие вопросы проблемы дохода; в области производственно-меновых учений.

В проблеме распределения народного (общественного) дохода, помимо теоретической стороны, имеется еще одна сторона, занимавшая издавна экономическую мысль — это вопрос о фактической картине социального распределения в важнейших капиталистических странах между трудовыми и нетрудовыми группами населения. Этот вопрос связан, главным образом, с вопросом об обнищании масс, по мере развития капитализма, или с вопросом о том, в каком направлении идет с развитием общественной жизни кривая распределения в важнейших странах, т. е. происходит ли постепенное, но неуклонно идущее выравнивание доходов двух антагонистических полюсов общества — труда и капитала, совершается ли диффузия доходов или все большее  и большее расхождение между ними, все большее и большее нарастание пропасти между трудом и капиталом. Проблема движения кривой распределения сводится, таким образом, к проблеме о том, совершается ли развитие общества в  направлении к социальной гармонии или же по линии нарастания социальных противоречий. В разрешении этой проблемы с давнего времени образовались два различных направления, две различных школы: школа оптимистов, связанная с именами социальных гармонистов Кери и Бастиа, и школа пессимистов, основанная социалистами. Оптимисты-гармонисты утверждали, что с накоплением капитала выигрывает капиталист, но еще больше выигрывает, и абсолютно, и относительно, рабочий, что, следовательно, в интересах человечества необходимо приветствовать быстрое нарастание капитала, освобождающего людей «от цепей невежества, нищеты и деспотизма». Общий ход развития и движения кривой распределения оптимисты рисуют себе в таком направлении, что доля капитала в общественном доходе растет абсолютно, но относительно падает; доля же рабочих растет и абсолютно, и относительно и, таким образом, расстояние между полюсом труда и капитала постепенно суживается, сглаживается. Наоборот, социалистическая школа и, главным образом, школа Маркса рисует себе общественный прогресс идущим в обратном направлении, выдвигая свой теоретически выведенной абстрактный закон о падении доли рабочих в  общественном доходе с ростом накопления, в связи с изменением органического строения капитала в  сторону постоянного повышения. Спор разрешить могли, казалось бы, тщательно установленные данные индуктивной статистики доходов населения за разные периоды времени. Но, как оказывается, разработка одних и тех желанных статистики распределения приводит исследователей к различным результатам. Кроме того, современная статистика даже наиболее передовых стран не дает непосредственного, достаточно надежного, материала для выяснения точной картины движения долей общественного дохода или кривой распределения. Разрабатывая подоходную статистику в некоторых странах, ряд экономистов (профессор Юлиус Вольф, Ив. Гюйо, Гиффен) приходит к выводам школы Кери-Бастиа; другие — наоборот — приходят к противоположным выводам (Родбертус, Маркс, Чюза-Мони, Уоткинс), указывающим на растущую концентрацию богатства. Причина расхождения выводов лежит в различии приемов разработки данных распределения и в отсутствии точных приемов исследования при анализе индуктивной статистики распределения доходов. Отсюда — проблема методов определения кривой распределения, с одной стороны, и точного учета национального дохода и его основных долей — с другой стороны, проблемы — имеющие огромное значение при пользовании индуктивными данными распределения общественного дохода.

Что касается учета национального дохода и его долей (трудовой и не трудовой), то таковой учет более или менее серьезную основу может иметь лишь в тех странах, где имеется система подоходного обложения и подоходная статистика (в Англии, в Соединенных Штатах Северной Америки, Германии). Больше всего попыток учета и национального дохода и его долей делалось в Англии, особенно с 40-х годов XIX в. (в 1842 г. заложена основа действующей ныне системы подоходного обложения). До этого времени имевшиеся попытки носили характер предположительных вычислений, с относительным значением. К последнего рода попыткам относятся труды Грегори Кинга (1696), определявшего национальный доход Англии для 1688 г. в  43505800 фунтов стерлингов при населении 5500520 душ (на душу в год около 7,9 фунтов стерлингов), Колькюна (Colquhoun) – для всего Соединенного Королевства на 1812 г., определялся доход в 430521372 ф. ст. при населении в 17096803 душ (в среднем на душу около 25,2 ф. ст.). Более серьезные попытки начинаются лишь со второй половины XIX ст., когда можно было пытаться учесть размеры трудовых доходов широких рабочих масс. Подобный учет был произведен Леоном Леви в блестящей по времени работе «Wages and Earnings of the working Classes» (1867), согласно которой национальная заработная плата рабочих Соединенного Королевства составляла в 1866—1867 гг. 418 000 000 ф. ст., не включая сюда 10 000 000 ф. ст., идущих на мастеров, но считая в этом числе доходы низших служащих армии и флота, почтовых чиновников и служащих в полиции, а также домашней прислуги. Для учета заработной платы Королевства Леви разбивал рабочее население на группы по профессиям, находил среднюю заработную плату для каждой рабочей группы, как по официальным данным, так и на основании личных опросов, и затем обращался к переписи населения за ближайший год и по данным переписи, пользуясь соответственным коэффициентом прироста населения, вычислял количество рабочих в каждой группе. Т. о., получалась возможность определения всей массы заработных плат для каждой взятой профессиональной группы. После Леви по тому же методу определяет доходы населения Англии (для 1867 г.) Р. Д. Бакстер (1888), касавшийся уже и подоходной статистики. Сумму заработных плат Бакстер на 1867 г. определяет в 324 645 000 ф. ст., а весь национальный доход — в 814 119 000 ф. ст. при 13 720 000 душ. Таблица Бакстера доходов всего населения Соединенного Королевства в 1867 г.

Высший и средние классы		Число лиц	Сумма дохода
Класс I.	Крупные доходы:
	1) ф. ст. 5000 и выше	8500	126157000
	2) ф. ст. 1000-5000	48000	83324000
Класс II.	Средние доходы:
	300-1000 ф. ст.	178300	87723000
Класс III.	Мелкие доходы:
	1) 100-300 ф. ст.	1026400	110950000
	2) ниже 100 ф. ст.	1497800	81320000
	Всего	2759000	489474000
Рабочий класс
Мужская средняя заработная плата
Класс IV.	Высококвалифицированные рабочие
	50-73 ф. ст.	1345000	66353000
Класс V.	Менее квалифицированные
	35-52 ф. ст.	5087000	160652000
Класс VI.	Земледельческий и неквалифицированный труд
	10 ф. ст. 10 шилл. – 36 ф. ст.	4529000	97640000
	Всего	10961000	324645000
	Общая сумма	13720000	814119000

В «рабочий класс» Бакстера входят: и солдаты, и матросы, и домашняя прислуга, и 2/3 общего состава полиции. В 1885 г. Леон Леви снова делает попытку учесть национальную заработную плату Соединенного Королевства для 1882-1883 г. вместе с национальным доходом. Итоги исследования Леви даны в таблице.

	1866-1867 (ф. ст.)	1882-1883 (ф. ст.)	В 1866-1867 (%% ко всей сумме)	В 1882-1883 (%% ко всей сумме)
1. Доходы от 150 ф. ст. и выше (обложенные)	423000000	613000000	47,30	52,20
2. Доходы низших и средних классов (не обложенные)	120000000	140000000	13,60	11,90
3. Заработная плата (без прислуги, солдат и проч.)	349000000	421000000	39,10	35,90
Национальный доход	892000000	1174000000	100	100

Данные Леви определенно указывают, что за период времени с 1866 по 1883 гг. в Соединенном Королевстве доля рабочих в национальном доходе вместе с долей средних классов понизилась (с 39,10% до 35,9% и с 13,6% до 11,9%), причем 60-е и 70-е годы были в Соединенном Королевстве годами высокого капиталистического подъема. В 1880-х годах интерес к учету национального дохода и общей картины распределения в Англии особенно возрастает. В 1885 г. в Лондоне собирается даже частная конференция из 125 членов, на частные средства, для решения вопроса о том, в одинаковой ли пропорции с капиталистами рабочий класс участвует в приросте общественного богатства (т. н. Industrial Kemuneration Conference); затем выходят на ту же тему работы Гиффена и Гошена, позднее — Боули и Чиоза-Мони, давая ответ на занимающий общественную  мысль страны вопрос. У Гиффена этот ответ оптимистический. В  «Прогрессе рабочих классов в последней половине столетия» (1883 г., речь в Королевском Статистическом Обществе) Гиффен исследует вопрос о распределении национального дохода в Соединенном Королевстве с 1843 по 1883 г. Сравнивая заработную плату у различных категорий рабочих за 1843 и 1883 гг., Гиффен находит, что за 50 лет номинальная заработная плата возросла на 50—100%, а если считать происшедшее за этот период сокращение рабочего дня на 20%, то рост номинальной заработной платы составит 70—120%. Что же касается реальной заработной платы за это время, то она росла так же, как и номинальная, так как Гиффен находит, что рост цен на одни предметы рабочего потребления (мясо, жилище) компенсировался падением цен на другие предметы (пшеница). Что же касается отношения между долей труда и капитала в национальном доходе, то и здесь Гиффен находит за 50 лет «диффузию» богатства, а не концентрацию его. Для 1843 г. национальный доход он определяет в 515 миллионов ф. ст., а доходы от капитала — в 190 млн. ф. ст., что составляет около 37%; в 1883 же году национальный доход, по Гиффену, определялся в 1200 млн. ф. ст., а доходы от капитала в 400 м ф. ст., что составляло лишь около 33%. Считая, что за это время заработная плата возросла на 50—100%, Гиффен заключает, что «весь почти колоссальный прогресс в материальном богатстве за последние 50 лет достался рабочим массам; доля капитала была весьма незначительна»; что богатых оказалось больше, но они не сделались богаче, а бедных стало меньше, и притом кто и остался бедным, тот живет вдвое лучше, чем 50 лет назад. Эти выводы Гиффена, так же как и все его исследование о «Прогрессе рабочих», встретили решительные возражения критиков (Роджерс, Шиппель, Стефен) и сильно грешат в отношении точности и объективности. Таким же оптимизмом, как и исследование Гиффена, пропитано и исследование Гошена «Рост средних доходов» (1887), доказывающего положение Гиффена о выравнивании богатств, путем установления факта роста средних классов и нарастания «умеренных» (средних) доходов. Гошен оперирует, главным образом, статистикой подоходного налога для 1877 и 1886 гг., пользуясь методом, признанным статистиками совершенно неправильным (метод «процентного прироста классов», сущность которого и оценку см. ниже). Более научны в данном отношении работы Боули. Решая вопрос о доле рабочих в национальном доходе и ее изменении с развитием жизни, Боули прибегает к особому  «кинетическому» методу, обращая все внимание не на абсолютное, а на относительное изменение заработных плат из года в год, от периода к периоду, и сравнивая лишь коэффициенты возрастания, а не абсолютные уровни заработных плат. Такого метода придерживается Боули в своей работе об «Изменениях средней заработной платы (номинальной и реальной) в Соединенном Королевстве между 1860 и 1891 г.» (1895). Для 1860 г. Боули исчисляет национальный доход Соединенного Королевства в  832 миллиона ф. ст., сумму заработной платы — в 392 млн. ф. ст., долю рабочих — в 47%, средний национальный доход на душу населения — в 28,9 ф. ст., среднюю заработную плату на 1 рабочего — 38,1 ф. ст. Для 1891 года национальный доход - 1 611 млн. ф. ст., сумма заработной платы — 699 млн. ф. ст., доля рабочих — 43 ½ %, средний национальный доход — 42,7 ф. ст., средняя заработная плата — 53,8 ф. ст. В итоге Боули находить за период 1860—1891 гг. падение доли рабочих с 147% до 43 ½ % и соответственный рост доли нетрудовых доходов (с 53% до 56 ½ %). Любопытны данные, полученные Боули, по сравнению движения за взятый период (1860—1891) среднего национального дохода на душу населения и средней заработной платы одного рабочего. Если взять эти средние за 100 для 1860 г., то обнаруживается тенденция к их расхождению по мере общего роста: в то время, как средний национальный доход возрос к 1891 г. до 147, средняя заработная плата поднялась лишь до 140, причем особенно сильное расхождение наблюдалось в 1870 году, 1880 и 1886. Движение этих средних показывает, что рост благосостояния рабочих в Соединенном Королевстве за 1860—1891 гг. не поспевал за ростом общего благосостояния страны, иначе говоря — доля рабочих в общем богатстве (доходе) понижалась. Графически эти отношения в движении средней заработной платы на голову рабочего и национального дохода на голову населения Боули выражает в такого рода диаграмме, где средний национальный доход и средняя заработная плата в 1860 г. приняты за 100:

Для позднейшего времени  заслуживает внимания исследование Чиоза-Мони «Богатство и бедность», выдержавшее с 1905 по 1911 гг. десять изданий. Чиоза-Мони подвергает анализу, как статистику заработной платы, так и подоходную статистику Соединенного Королевства, пользуясь также данными оценки жилых строений. Национальный доход Соединенного Королевства и его долей (трудовой и не трудовой) он делает для 1903—1908 гг. Эти данные могут быть представлены в следующем виде:

Классы по размерам доходов:	1903			1908
	Число лиц	Доход в млн. ф. ст.	В %%	Число лиц	Доход в млн. ф. ст.	В %%
1. Лица с доходом выше 700 ф. ст. (с семьями)	1250000	570	33,3	1400000	634	34,4
2. Лица с доходом выше 160 ф. ст. и ниже 700 (с семьями)	4000000	260	15,2	4100000	275	14,9
3. Лица с доходом ниже 160 ф. ст. (с семьями)	37250000	880	51,5	39000000	935	50,7
Всего	42500000	1710	100	44500000	1844	100

Данные указывают на изменение доли трудового населения за 1903—1908 гг. в сторону падения и на рост доли нетрудовых доходов (крупных). С другой стороны, мы видим, что 1/8 населения держит в своих руках половину национального дохода. Чиоза-Мони, анализируя доходы и состав лиц третьей группы, разбивает их на две группы, выделяя чисто рабочий класс, и, т. о., дает возможность более точного учета действительно трудовой доли. Из общей суммы доходов низших классов (3-й группы), по его вычислению, приходилось на чисто рабочее население, живущее на заработную плату, 655 млн. ф. ст. в 1903 г. и 703 млн. ф. ст. в 1908 г.; отсюда более точно определится доля рабочих в национальном доходе за это время: З8,3% в 1904 г. и 38,1 в 1908 г., т. е. с тенденцией не к росту, а к падению. Чиоза-Мони приводит также весьма характерную диаграмму движения прибыли и заработной платы в их относительном сопоставлении. Эта диаграмма дает расходящиеся линии, указывающие на то, что доля труда не поспевает за ростом нетрудовых доходов. Эта диаграмма для Соединенного Королевства воспроизведена.

Исследования и выводы Чиоза-Мони вызвали ряд возражений критики. Но вышедшие работы в этом направлении не носят характера строго научного. Таковы работы Франка Айрисона (The Peoples Progress, 1910) и Мэллока (The Nation as а business Firm, 1910), доказывающие, что доходы рабочих растут в большей степени, чем доходы богатых классов, и что доходы обоих классов увеличиваются одновременно. Мэллок оперирует, главным образом, данными о средних размерах доходов на голову населения за разные годы, всякий раз упуская из внимания, что понятия богатства и бедности — относительные понятия, и полагая, что если уровень рабочих доходов на голову рабочего за 50-летний период достиг того среднего уровня, который приходился на голову всего населения 50 лет назад, то это указывает на улучшение и возрастание рабочего благосостояния и рабочих доходов в общем росте богатства. Средний национальный доход на голову всего населения Меллок определяет для 1800 г. в 16 ф. ст. 14 шилл., для 1850 г. в 23 ф. ст.  6 шилл. и для 1880 г. в 39 ф. ст., доходы же бедных классов (ниже 150 ф. ст. в год) в среднем на голову бедного населения для 1850 г. в 15 ф. ст., для 1888 г. в 25 ф. ст., для 1905 г. в 29 ф. ст. Сопоставление различных данных за разные годы по учету национального дохода в Соединенном Королевстве даст нам таблицу.

	Национальный доход в млн. ф. ст.	Сумма зарплаты в млн. ф. ст.	Доля рабочих в национальном доходе
1843 (Гиффен)	515	235	45,6
1860 (Боули)	832	392	47,1
1866 (Леви)	961	418	43,5
1884 (Леви)	1274	521	41,4
1891 (Боули)	1611	699	42,7
1903 (Чиоза-Мони)	1710	655	38,3
1905 (Facts for Socialists)	1920	730	38,0
1908 (Чиоза-Мони)	1844	703	38,1

Гораздо менее точный, чем для Англии, имеется учет национального дохода и его распределения для Германии и Франции, ввиду, главным образом, отсутствия хорошо поставленной статистики заработных плат, а для Франции и подоходной статистики. В Германии первыми попытками учета доходов страны и их распределения были попытки Леопольда Круга и Дитерици (1805 г. и 1846—48 гг.). Круг определяет национальный доход Прусского государства для 1798 года в 82 942 000 талеров, что составит 27 1/4 тал. на голову населения. Эту сумму национального дохода он разлагает по группам населения: государства и крупные общины (33 млн. тал.),  дворяне-помещики (17,2 млн. тал.), фермеры-арендаторы (4 млн. тал.), домовладельцы в городах(7,3 млн. тал.), промышленный класс (1,238 млн. тал.) и остальное население: крестьяне, учителя, духовенство и пр. (20,201 млн. тал.). Дитерици дает сумму национального дохода Пруссии на 1805 г., 1831 и 1843 гг. (147 250 тыс. тал., 321 000 тыс. тал. и 460 750 тыс. тал.); на голову населения: около 14 тал., 24 тал. и 29 тал. Более серьезна попытка Зётбера (1879) также для Прусского государства. Зётбер определяет национальный доход Пруссии для 1872—1888 гг. на каждый год, пользуясь подоходной статистикой и статистикой заработных плат. Данные, к которым он приходит, заслуживают внимания.

Годы	Национальный доход, млн. марок	Доход низших классов (до 2000 марок в год), млн. марок	Доля доходов низших классов, %
1872	6969,4	5245,0	75,26
1873	7195,6	5296,0	73,60
1874	7532,1	5468,4	72,60
1875	7628,2	5506,0	72,18
1876	7857,2	5679,1	72,28
1877	7992,2	5772,2	72,23
1878	8069,1	5819,3	72,12
1879	8085,0	5839,1	72,22
1881	8228,2	5902,0	71,73
1888	9332,5	6455,0	69,17

Т. о., данные Зётбера показывают падение доли низших классов населения в национальном доходе. С 90-х гг. из попыток по учету национального дохода и его распределения заслуживают внимания работы Бёмерта, Вагнера, Ничке, Мая и Шмоллера. По данным этих исследователей национальный доход Пруссии для 1888 года составлял 9 300 млн. мар. (Шмоллер), 330 марок на голову, для 1892 г. — 9 881 млн. мар. (Ничке), для 1893—94 г. — 10 400 млн. мар. (Бёмерт), 350 марок на голову, для 1895—96г. — 15 111 млн. мар. (Май), 493 мар. на голову, для 1896 г. — 10 312 мм. (Ничке), для 1897—98 г. — 12 200 млн. мар. (Бёмерт), 390 марок на голову, для 1899 г. —11150 млн. мар. (Шмоллер), 350 мар. на голову, для 1900 г. — 12 100 (Ничке). Некоторые из этих авторов пытались учесть и доли трудового и не трудового населения. По учету Мая доля рабочих в национальном доходе Германской Империи в 1895 г. составляла 41,4%, а в 1900 — 41,5%. Шмоллер доходы рабочих в 1895 г. определяет в 8,83 миллиарда марок (для всей Германии, при численном составе рабочего активного населения в 15,2 миллиона), что составит 40,4% ко всему национальному доходу; доходы чиновников и лиц либеральных профессий (1,16 млн. душ) в 3,07 миллиарда мар.; доходы мелких предпринимателей, мелкого крестьянства, ремесленников и проч. (3,26 млн.) в 3,25 млрд. мар.; доходы средних предпринимателей, как в индустрии, так и в сельском хозяйстве (1,55 млн.) в 2,71 млрд. мар.; доходы крупных предпринимателей (0,55 млн.) в 4,0 млрд. мар.; весь национальный доход — в 21,86 млрд. мар. Нет никакого сомнения, что национальный доход Шмоллера не чистый общественный доход, а доход, содержащий в себе неоднократно повторяющиеся одни и те суммы производных доходов вторичного раздела. Профессор Вагнер для Пруссии определяет национальный доход на 1892 г. в 9 702 млн. мар., 1893 — 10 149 млн. мар., на 1902 г. — 12 771 млн. марок. Для 1907 года по данным «Материалов по учету благосостояния Германии за 50 лет», опубликованных в 1908 г., национальный доход Пруссии определялся в 17 990 млн. марок, на голову населения 474 мар.

Еще менее удовлетворительный и небогатый материал по учету распределения имеем мы во Франции. Здесь национальный доход можно было учитывать лишь на основании косвенных данных и потому лишь приблизительно. Имеющиеся во Франции попытки учета национального дохода, поэтому, крайне противоречивы. Так, Леруа-Болье для 1883 г. дает цифру национального дохода Франции в 25  миллиардов франков, Фовилль для 1886 г. — 20—25 млрд. фр., Кост для 1890 г. — 22,5 млрд. фр., Пуанкаре для 1906 г. — в 22,5 млрд. фр. Заслуживают внимания работы в этом направлении Фовилля и Коста. Фовилль исходит из данных статистики прямых налогов и бюджетов населения у различных групп, но, главным образом, он опирается на статистику наследств, определяя ив этого сумму национального капитала; дать цифры распределения нацией, дохода во Франции он считает невозможной задачей. От этой задачи не отказывается, однако, Кост. Путем ряда весьма сложных вычислений он определяет для 1890 г. доходы земледельческого населения в 10 000 млн. франк., торгово-промышленного в 13 600 млн. франков (в деревнях — 3 400 млн. фр., в городах без Парижа — 7 700 млн. фр. и в Париже — 2 500 млн. фр.), т. о., весь национальный доход для 1890 г. — в 23 600 млн. фр. Эту цифру Кост сокращает на 1/20 и получает сумму национального дохода в 22 ½  млрд. фр. Для учета распределения этой суммы он прибегает к данным профессиональной переписи 1886 года, модифицирует их с данными земледельческой анкеты 1882 г., устанавливая различные категории населения и вычисляя заработные платы и средние доходы для каждой группы населения. Итоги, к которым приходит Кост, таковы: доходы трудового населения в общем национальном доходе страны выразились в сумме 8 000 миллионов фр.; в этом числе доходы земледельческих рабочих — 2 000 млн. фр., торгово-промышленных — 3 600 млн. фр., служащих и приказчиков — 1 000 млн. фр. и доходы прислуги домашней — 1 400 млн. фр. Доходы мелкой буржуазии (мелких земледельцев, ремесленников и проч.) составили 4 000 млн. фр., и доходы крупного капитала — 10 500 млн. фр. Т. о., доля рабочих в национальном доходе Франции в 1890 г. не превышала 35,5% всего национального дохода страны. Для 1900-х гг. Лявернь и Анри, исходя из тех же приемов, как и Кост, и опираясь на данные профессиональной переписи 1901 г. и средние уровни заработных плат, определяют сумму трудовых доходов Франции в 12 635 млн. фр., сумму же доходов от капитала в 8782 млн. фр., а смешанных доходов (и от труда, и от капитала) в 6 360 млн. фр. и, т. о., весь национальный доход в 27 777 млн. фр. Если взять доход рабочих, прислуги и служащих в промышленности и торговле, получим, по данным Анри, сумму трудовых доходов, доля которых во всем национальном доходе составит около 39,4%. Придерживаясь группировки доходов самих авторов, мы получим следующие отношения: доля доходов исключительно от капиталов составит 31,6%, доля от капитала и труда — 22,8% и доля исключительно от труда — 45,6%. Таковы приблизительные данные для одного года. Для сравнения картины распределения во Франции в ее изменении из года в год, из периода в период, данных почти не имеется. Если и есть попытки в этом направлении, то лишь приблизительные. Таковы, например, попытки профессор Шатлена, который дает следующие отношения для изменений доли труда и капитала: с 1826 по 1906 гг. общая сумма доходов Франции увеличилась в отношении 1:3,16, т. е. на 216%, заработная же плата за это время увеличилась лишь в отношении 1:2,72, т. е. всего лишь на 172%, а это показывает, что за данный период времени доля труда в национальном доходе уменьшилась; кроме того, за это время средний национальный доход на голову населения увеличился на 151%, а индивидуальная заработная плата возросла лишь на 116%, что также указывает на то, что рабочие доходы от общего роста национального дохода все больше и больше отстают.

Для России нет возможности учесть ни национального дохода, ни его распределения между основными классами, так как у нас нет ни подоходной статистики, ни сколько-нибудь организованной статистики заработных плат, ни профессиональных переписей. В России, следовательно, нет даже такой основы для выяснения общей суммы дохода страны, какая существует, например, во Франции, где до последних лет не было также подоходного налога. Ясно, что серьезных, строго научных попыток по установлению общей картины распределения народного дохода или учета последнего в России быть не могло. Имевшиеся же попытки в этом направлении не могут быть признаны сколько-нибудь удовлетворительными. Таковы, например, работы по определению национального дохода в России, принадлежащие Департаменту окладных сборов в 1906 г. («Опыт приблизительного исчисления народного дохода. Материал по проекту о государственном подоходном налоге. Печатается по распоряжению Департамента окладных сборов Министерства Финансов 1906 г.») и доклад С. Н. Прокоповича, сделанный в 1906 г. в Вольно-экономическом Обществе и содержащий попытку учесть национальный доход в 50 губерниях Европейской России на 1900 г. И та и другая работа совершенно не касаются вопроса о социальном распределении между трудовой и нетрудовой частью населения, учет же самого дохода страны производится в них лишь приблизительно, по различного рода косвенным данным. Так, Прокопович пытался в отдельных отраслях народного хозяйства (сельское хозяйство, лесоводство, рыболовство, добывающая и обрабатывающая промышленность, транспорт, торговля, строительное дело) определить чистый доход путем установления размера валового продукта (в рыночных ценах) и издержек производства (в ценах же). Такая задача, естественно, не могла быть решена удовлетворительно за отсутствием сколько-нибудь удовлетворительных данных. По Прокоповичу, в 50 губерниях Европейской России в 1900 г. национальный доход составлял 6125 миллионов рублей (золотом) или 63 рубля на душу наведения. В. И. Покровский этот доход определял в 73 руб. на душу для 1894 г. Для новейшего времени С. Н. Прокопович определяет народный доход Советской России для 1921 г. в 4 ½ млрд. золотых рублей при населении 115,6 млн., считая, что на душу населения народных доход здесь составлял 101 р.  39 коп. в 1913 г., 85 р. 60 к. в 1916—1917 гг. и 38 р. 60 к. в 1921 г., причем в сельском хозяйстве на душу приходилось 48 р. 34 к. (1913) и 30 р. 40 к. (1921), в промышленности 22 р. 3 к. (1913) и 5 руб. 10 коп. (1921), в прочих же отраслях 30 руб. 35 коп. (1913) и 3 руб. 10 коп. (1921). Е. Преображенский для 1920 г. принимает цифру народного дохода в России в 4 ½  — 5 млрд. золотых руб. по довоенным ценам, С. Маслов — около 4 млрд., что составляет, по его мнению, от 26,6% до 31,5% в сумме народного дохода в 1913 г.

Ввиду того, что разработка статистических данных по распределению и учету национального дохода различными методами и приемами обычно приводит исследователей к совершенно различным и иногда совершенно противоположным выводам из одних и тех же источников, в проблеме распределения и проблеме учета долей национального дохода имеет большое значение правильный метод учета кривой распределения доходов.

Учение о методах определения кривой распределения и вообще о методах определения движения основных линий, по которым идет распределение общественных доходов в той или иной стране, стало развиваться лишь в недавнее время и наилучшую себе разработку нашло, главным образом, среди американских статистиков и экономистов. Естественно, больше всего внимания здесь обращено было на правильное пользование данными подоходной статистики в целях установления картины распределения по мере развития капитализма. Это учение о методах определения кривой распределения показало, что большинство наиболее всего распространенных методов в этом вопросе для научных выводов совершенно не пригодно. Из различных методов, употребляющихся при определении кривой распределения доходов, можно установить следующие: 1) метод процентного прироста классов, 2) метод Вольфа, состоящий в исправлении первого, 3) метод процентного распределения состава и прироста, 4) метод сравнения двух половин, 5) метод медиан (Холмса), 6) метод учета среднего дохода на голову населения, 7) метод Парето, 8) метод отношений (Лоренца и Уоткинса). Разбор и относительная оценка всех этих методов заслуживает особого внимания; особенно же это важно там, где речь идет об установлении более научного «метода».

Первый метод процентного прироста классов наиболее простой и наиболее распространенный. Он сводится к простому установлению факта процентного прироста или процентного сокращения числа цензитов в различных группах благосостояния при разработке данных подоходной статистики. По этому методу все население цензитов разбивается на несколько типичных групп по размерам до ходов. Затем наблюдают процентное изменение числа цензитов каждой группы за различные периоды времени. Больший прирост цензитов с крупными доходами сравнительно с приростом числа цензитов с более мелкими доходами будет показывать, согласно этому методу, на растущую неравномерность распределения доходов, т. е. будет говорить о растущей концентрации доходов за данный период времени. Больший прирост цензитов с мелкими доходами при сокращении числа крупных цензитов будет говорить, наоборот, о диффузии доходов. Равным образом, о той же диффузии будет, с точки зрения данного метода, говорить прирост числа цензитов с средними доходами. Метод этот был излюбленным не только в публицистической, но и в научной статистико-экономической литературе. Упомянутый выше Гошен был типичнейшим представителем  этого метода, когда он  доказывал, что в Англии в 70-е и 80-е гг. имело место выравнивание доходов. Эту диффузию Гошен, как мы видели, выводил из того, что категория цензитов с самыми мелкими доходами выросла в своем количестве на 21,4% в то время, как крупные категории плательщиков, с крупными доходами, в своей численности относительно сократились. Такого же метода придерживается в Германии Шульце-Геверниц, во Франции — Леруа-Болье. Даже профессор Вагнер пользуется в своих работах этим же методом, устанавливая, однако, гораздо больший прирост цензитов для высших категорий цензитов, чем для низших в прирейнских провинциях за 1872—1882 гг. Метод процентного прироста, однако, совершенно несостоятелен. Эту несостоятельность его особенно ярко вскрывают профессор Ю. Вольф  и американский профессор Или. К каким  ошибочным выводам может повести  этот метод, профессор Или указывает  на следующем примере. Предположим,  говорит он, в каком-либо периоде 10 лиц распределяли между собой 100 долларов в следующем порядке: 19, 17, 15, 13, 11, 9, 7, 5, 3, 1, а во втором — предположим — доходы всех тех же 10 лиц равномерно и удвоились, и 100 долларов распределились так: 38, 34, 30, 26, 22, 18, 14, 10, 6, 2. Не может быть никакого сомнения, что степень концентрации осталась неизменной, так как взаимоотношения ничуть не изменились. Каждое лицо из 10 разбогатело вдвое, но характер распределения возросшего богатства остался таким же, как и был. Отношение доходов самого крупного богача к доходу самого последнего бедняка осталось неизменным: это отношение 19:1. Между тем иной вывод относительно характера распределения доходов в нашем примере получится, если мы последуем за методом процентного прироста классов. Согласно последнему, мы все население (10 лиц) должны разбить на группы по размерам доходов и наблюдать процентное изменение числа лиц в каждой группе. Если мы имеем четыре группы: 1) 0 и менее 5 долл., 2) от 5 до 10 долл., 3) от 10 до 15 долл., и 4) от 15 и выше, то процентное изменение числа лиц наших групп за два взятых периода выразится в следующем виде:

Группа населения	Число лиц в первый период	Число лиц во второй период	Процент изменения, плюс или минус
0-5 долларов	2	1	-50%
5-10	2	1	-66 2/3 %
10-15	2	2	0%
15 и выше	2	0	+ 100%

Судя по полученному процентному приросту, характер распределения доходов за два периода резко изменился в сторону резкой концентрации доходов в руках последней группы, на самом же деле, как мы это знаем, никакого изменения в характере распределения не было. Ошибка, говорит профессор Или, в следующем: старая группировка первого периода не может иметь места во втором периоде; ввиду изменения богатства на голову населения группировка доходов во втором периоде должна быть иная, а именно такая: 1) 0—10, 2) 10—20, 3) 20—30, 4) 30 и выше, т. е. с удвоенными доходами. Лишь при такой измененной группировке можно пользоваться процентным изменением числа лиц в той или иной группе в целях установления картины распределения в новом периоде. Рассматриваемый метод не принимает во внимание того обстоятельства, что при общем передвижении среднего уровня доходов, т. е. среднего уровня общего благосостояния, старая шкала доходов, составленная в абсолютных числах, уже не годна; она должна передвигаться соответственно передвижению общего благосостояния, в среднем, на голову. На неправильность метода «процентного прироста» впервые обратил внимание профессор Ю. Вольф в Германии, критикуя, главным образом, социалистических писателей, широко пользовавшихся этим методом для установления картины роста концентрации богатств. Ошибку рассматриваемого метода Вольф видит, однако, не в том, в  чем она заключается на самом деле. Ошибку он видит в том, что этот метод исходит из молчаливо принимаемой предпосылки, что каждый класс (каждая группа) цензитов  развивается сам из себя, т. е., что рост или сокращение каждого класса происходит в пределах собственного наличного состава, на счет собственных членов, а не на счет членов других классов. Это положение Вольф и считает неправильным.  Исправляя эту ошибку, Вольф предлагает свой метод, состоящий в том, что он пользуется процентным изменением числа цензитов, но сравнивает между собой лишь числа, относящиеся к одному и тому же классу, и в этих целях тщательно определяет, сколько цензитов перешло за данный период из одного класса в другой, и лишь после этого, имея перед собой ряды однородных цифр, приступает к вычислению процентных изменений. По методу Вольфа, нужно прежде всего определить, сколько лиц  из одного класса перешло в другой, с ним смежный. Если окажется, что в первой груше произошло сокращение числа лиц, то это могло произойти лишь потому, что часть лиц из первой группы перешла во вторую и, может статься, и в третью и выше. Смотря по тому, какой процент каждый класс потерял и в какую сторону установится, по Вольфу, характер происшедшего перераспределения доходов. За методом Вольфа, однако, не пошли. Он нашел себе последователя лишь в лице итальянского экономиста Константино Брешани, который внес в метод Вольфа некоторые изменения в определении числа лиц, переходящих из одного класса в другой - изменения, которые еще более  увеличивают возможность слишком оптимистических выводов. Метод Вольфа, правильно разоблачающий основную ошибку метода «процентного прироста», однако, сам не чужд ошибок. Первая ошибка этого метода в том, что он предполагает, что группы с высшими доходами могут увеличиваться только на счет низов, а не верхов населения, что сверху перехода вниз, в ряды лиц с низкими доходами, не может быть. Такое положение, однако, ни на чем не основано. Средние, например, классы могут отдавать часть своего состава и вниз, они могут раскалываться так, что одна часть их может подниматься по шкале доходной лестницы   вверх, другая опускаться вниз, переходя в ряды малоимущих или совсем неимущих. Рост капиталистического накопления это последнее именно и обнаруживает. А если так, то метод Вольфа стоит на неправильной предпосылке и поэтому не может рассчитывать на правильность своих выводов. Но основная ошибка Вольфа даже не в этом. Основная ошибка его метода, построенного, по существу, на основе метода процентного прироста, та же, что и последнего метода: метод Вольфа точно также игнорирует необходимость непременного изменения группировок населения по доходам в новые периоды, сообразно изменению общего масштаба благосостояния и изменившихся соотношений. Несостоятельность метода Вольфа особенно рельефно и убедительно вскрывает американский статистик Лоренц. Он берет в данном случаи такой пример: предположим, мы имеем пять групп лиц с различными доходами, по пяти лиц в каждой группе; доходы первой группы – 1, 3, 5, 7, 9; второй — 10, 12, 14, 16, 18; третьей — 25, 28, 31, 34, 37; доходы четвертой — 50, 60, 70, 80, 90; и пятой — 100, 110, 120, 130, 140. Если предположить, что за какой-либо определенный период времени доходы каждого лица во всех группах  удвоятся, то ясно, что общий характер распределения доходов нашего населения не изменится; нельзя говорить ни о концентрации, ни о диффузии доходов. Соотношения между группировками остаются такими же, как и были. В каждой группе, равномерно удвоившей свои доходы, остается, как и прежде, по пяти лиц в каждой. Если же мы расположим доходы лиц второго периода по прежней шкале, оставляя ее без всякого изменения, как это делает метод процентного прироста и метод Вольфа, то получим число лиц в первой группе 2, во второй 5, в третьей 3, в четвертой 5 и в   пятой 10. Следуя методу Вольфа, мы должны заключить, что из первого класса (группы) перешло трое, из второго в третий тоже трое, из третьего в четвертый пять и из четвертого в пятый также пять. Если теперь, по Вольфу, мы высчитаем процентный прирост лиц наших пяти категорий, то окажется, что во вторую группу перешло 60%, в третью 60%, в четвертую 100% и в пятую тоже 100%, т. е. произошла концентрация доходов, ибо верхние классы выросли неравномерно с низшими. В действительности же, как мы знаем, никакой концентрации не произошло и не могло произойти, т. к. отношения не изменились. Для правильного применения метода процентных изменений необходимо для новых периодов брать новую шкалу доходов в связи с происшедшими изменениями в среднем уровне доходов и соответственно с изменившимися отношениями. Нужно считаться не только с движением числа цензитов, но и движением их доходов.

На почве последнего требования и возник особый метод, метод «процентного распределения состава и прироста». Сущность этого метода в  следующем: население группировалось и по числу цензитов, и по их доходам, но цифры брались не в абсолютных размерах, но относительные, в процентах ко всему числу цензитов и ко всей сумме доходов. Получаюсь, т. о., процентное распределение и лиц, и доходов. Из сравнения изменений того и другого ряда выводилось соответственное заключение и устанавливалась соответственная картина движения распределения доходов в новом периоде. Этот метод пользуется широким распространением особенно в  Германии; его придерживались и Роберт Мейер, и Зётбер, и Бёмерт, и Вагнер, и Ничке и др. Этот метод, в общем, приводил исследователей к установлению тенденции весьма благоприятного развития в распределении доходов в стране, т. к. у большинства приверженцев этого метода обычно получалось, что средний класс растет, а малообеспеченный класс заметно сокращается, если не абсолютно, то, по крайней мере, относительно. Пользуясь процентным исчислением числа лиц в группах и их доходов, этот метод оставлял, однако, неизменной шкалу размещения доходов и для первого, и для новых периодов одинаково. Это обстоятельство приводило неизбежно к неправильным выводам, т. к. в основе такого метода лежала уже указанная выше ошибка — неподвижность шкалы доходов. Особенно ясна эта ошибка на гипотетическом примере Лоренца, приведенном выше.

Так как при оперировании с несколькими, различными по размерам доходов, группами чрезвычайно трудно уловить общий характер происходящих в различные периоды времени изменений в распределении, то существует метод, сводящий весь анализ к анализу лишь двух групп, на которые в целях упрощения и большей наглядности разделяется при исследовании все население и их доходы. Это — метод сравнения двух половин которым пользовался, между прочим, Шиппель в своей известной работе «Современная бедность и перенаселение». Согласно этому методу, все население данной страны разлагается на две половины: богатых и бедных, причем определяется для той и другой половины доля в общей массе дохода, и наблюдается изменение этих долей в ту или иную сторону за известный период времени — в сторону ли концентрации или в сторону диффузии. Или же обратно: вся сумма доходов разлагается на две равные половины и устанавливается, какая часть населения владеет одной и какая другой половиной: изменение этих двух частей в ту или другую сторону и будет выражать основную тенденцию в движении доходов. Если окажется, например, что в новом периоде половина всех доходов сосредоточена в большей части  населения, чем было в первом периоде, то заключают о диффузии доходов. Этот метод сравнения двух половин избегает ошибок предыдущих методов, но недостаток его в том, что изменение движения распределения во всем целом им не улавливается: что совершается в первой половине и что во второй, остается неизвестным. Гунке, однако, в своей критики этого метода идет дальше и находит, что метод двух половин во многих случаях может приводить к совершенно ошибочным  выводам. В своей работе «Methodе logisches zur Verwertung der Einkomensstatistik» (1907) он приводит примеры, довольно убедительно показывающие, что пользоваться методом сравнения двух половин приходится крайне осторожно, и что метод этот  не свободен действительно от ошибок. Вариацией рассмотренного метода является метод Джорджа Холмса, который может быть назван методом медиан. Вместо двух половин Холм имеет дело с двумя медианами: одной медианой для числа цензитов, другой для общей массы доходов. Расхождение этих медиан между собой, увеличение расстояния между ними Холмс считает признаком роста концентрации доходов, проявлением тенденции к неравенству в распределении. Арифметическую разницу между двумя медианами Холмс считает масштабом или мерилом для измерения неравенства доходов: если растет эта разница, растет соответственно и неравенство, наоборот — сокращение этой разницы означает рост выравнивания доходов, тенденцию к диффузии. В своем труде «Measure of Distribution» («Масштаб распределения») Холмс приводит ряд примеров, иллюстрирующих правильность, по его мнению, и сущность его метода. Формула для измерения распределения доходов, предлагаемая Холмсом, не избегает, однако, общей ошибки метода процентного распределения состава и прироста; она ошибочна уже потому, что она стоит на основе остающейся неизменной шкалы доходов, несмотря на передвижение общего масштаба богатства «доходов». Вот почему в науке метод медиану, несмотря на его формальную научность, встретил к себе отрицательное отношение.

В своем труде «Elements of Statisties» Боулл предлагает заменить  метод медиан более сложным и более правильным методом вычисления первой и последней «квартильи» и дает особую формулу для измерения концентрации или, наоборот, дисперсии доходов, представляющую частное от деления разности двух квартилий на их сумму. Это частное, по формуле Боули, варьирует в пределах 0 и 1,и чем ближе оно к 1, тем больше степень концентрации. Кроме перечисленных методов, заслуживает быть отмеченным своеобразный метод учета процентного изменения среднего на голову дохода в каждой группе населения. Согласно такому методу учета прироста среднего дохода на голову, определяется процентный прирост среднего дохода в каждой группе; если этот прирост выше в одном классе, чем в другом, то делается заключение, что развитие распределения шло в сторону благоприятную данному классу (группе) и в ущерб другим группам. Если больший прирост приходился на низшие классы, заключают о тенденции к выравниванию доходов; если, напротив, наибольший прирост падал на высшие классы, говорят о росте концентрации, о тенденции к неравенству. Представителем такого метода в Германии является Зётбер. Исследуя распределение народного дохода в Пруссии и Саксонии, Зётбер, согласно своему методу, устанавливает определенную шкалу доходов, располагая все население на шесть групп, и для каждой группы доходов определяет средний доход, приходившийся на голову одного цензита в каждой группе, в каждом   году, а равным образом и средний доход  на голову всего населения, принадлежащего к тому или другому классу. Сравнивая полученные средние или каждой из шести групп, Зётбер устанавливает факт роста среднего дохода на голову в низших классах (группах) и в тоже время его падения в классе богатых и очень богатых, откуда Зётбер находит  (для Пруссии) тенденцию к растущей равномерности в распределении доходов. Ошибочность и полная непригодность метода Зётбера ясно вытекают уже из того, что этот метод построен на основе фиксированной шкалы доходов для всех сравниваемых периодов времени. Мы уже видели, что эта основа приводит и должна неизбежно приводить к неправильным выводам и заключениям, неверно освещая факты действительной жизни.

Своеобразный метод для определения кривой распределения предлагает лозаннский профессор Парето, говоря в своем «Курсе политической экономии» (т. I,1896) о «кривой доходов». Считая наиболее точными для учета распределения доходов страны данные подоходной статистики, Парето устанавливает особый метод для их пользования и обработки, в целях определения кривой доходов. Он берет две координатных оси и на одной переносит логарифмы и чисел, выражающих тот или иной   доход, больше которого получает  та или иная часть цензитов, а на  другой откладывает логарифмы чисел, выражающих то или иное количество лиц цензитов, получающих выше дохода, уже отложенного на другой оси. Продолжая последовательное откладывание тех и других логарифмов, получаем ряд точек, а проводя из этих точек параллели координатным осям, получаем  ряд линий, пересекающихся так, что точки пересечений расположены все  по одной линии, или, по крайней мере, имеют тенденцию располагаться по одной линии. Эту линию Парето называет «кривой распределения». Эта кривая распределения характерна, по Парето, еще тем, что она обнаруживает полный параллелизм в своем   расположении (направлении) при сопоставлении данных каких угодно  стран. Кривые распределения всюду одинаковы, отличаясь лишь размерами, но не своим  характером, качеством. Мы видим пред собой, говорит Парето, как будто изображение большого числа кристаллов одной и той же химической субстанции, пред нами большие кристаллы, мелкие, средние, но все они одной формы.

Далее Парето находит, что между отдельными элементами образования кривой распределения имеется строгое закономерное соотношение: если буквой N обозначить число цензитов, получающих выше Х ежегодного дохода, буквой А — сумму всех цензитов, как лиц, между которыми происходит распределение дохода, и, наконец, буквой α (альфа) обозначить угол наклона, который делает прямая распределения с осью Х, то получится уравнение: логарифм N = логарифм А — α логарифм Х, каковая формула может быть выражена более простой: N = А/X^α. Эту формулу Парето и считает «законом», которому следует кривая распределения. Угол альфа, согласно Парето, далеко не одинаков для каждой страны, для каждого данного момента: чем больше неравенство, чем выше степень неравномерности в распределении доходов, тем больше угол альфа, тем круче кривая распределения по отношению к оси Х; напротив, чем более отлога кривая распределения, чем меньше угол ее наклона к оси Х, тем выше степень неравномерности в распределении доходов. Если все группы населения получают равный доход, и нет ни одного лица, которое получало бы больше другого, то в этом случае угол альфа будет прямой угол, и кривая распределения пойдет параллельно той оси, на которой откладываются логарифмы чисел цензитов; кривая распределения здесь не будет делать никакого наклона над осью Х и, т. о., не будет здесь и неравномерности в распределении. Неравномерность распределения найдет себе место лишь тогда, когда кривая распределения по отношению к оси Х будет не перпендикулярна, а будет образовывать с ней некоторый острый угол. Большая или меньшая величина этого острого угла всегда будет зависеть от изменения двух моментов: от размеров массы беднейшей части населения, с одной стороны, и, с другой — от колебания размеров среднего дохода самого богатого класса. По идее Парето, рост числа цензитов с минимальным доходом, какой только существует в стране, еще не означает роста неравномерности; последняя будет зависеть еще и от того, как изменяются в среднем доходы самой богатой группы: если последние резко надают, сокращаясь в размерах, степень неравномерности может падать, и кривая распределения будет ложиться более круто по отношению к оси Х. Наоборот, если масса цензитов беднейшей группы растет, а доходы самой богатой группы цензитов сокращаются, то, по Парето, кривая распределения будет выражать несомненную тенденцию к неравномерности. Т. о., у Парето измерителем степени неравномерности распределения является угол альфа. Определяя этот угол за разное время для различных стран, Парето всюду обнаруживает тенденцию к увеличению степени неравномерности в распределении народного дохода, причем размер угла альфа тем ниже, чем более капиталистически развита страна, т. е. с ростом капитализма степень неравномерности распределения увеличивается. Для Англии размер угла альфа Парето определяет в 1,50 для 1843 г., 1,85 для 1879—1880 г.; для Пруссии: 1,89 в 1852 г.,1,72 в 1876 г., 1,73 в 1881 г., 1,68 в 1886 г., 1,60 в 1890 г., и 1,60 в 1894 г.; для Саксонии 1,58 в 1880 г. и 1,51 в 1886 г.; для Перу в конце XVIII в. 1,79 г. Как мы видим, где есть возможность сравнения за разные годы, там всюду угол альфа падает. Некоторые, однако, пользуясь формулой Парето, приходят и к весьма оптимистическим выводам. Вообще говоря, к формуле Парето надо отнестись весьма осторожно. Как метод определения кривой распределения, закон Парето, который считают за величайшее изобретение человеческой мысли (Фовилль, Леруа-Болье), не выдерживает строгой критики. Так, профессор Борткевич к этому закону отнесся с большой долей скептицизма, указывая на примере, что данные, вычисленные по методу Парето и наблюдаемые в действительности, далеко не совпадают. Несовпадение такое же во многих случаях находит и Боули. Ошибочным этот метод Лоренц считает уже по одному тому, что Парето повторяет в нем общую ошибку других методов; и у Парето мы видим фиксированную шкалу доходов, остающуюся неизменной для всех периодов. Лоренц указывает, что по схеме Парето факт нарастания огромных масс доходов в самой высшей группе, при остающемся неизменном числе лиц в этой группе, не отразится совершенно на характере распределения, не может найти своего отражения, что, этим самым, делает метод Парето малопригодным и неточным. На ряде гипотетических примеров Лоренц совершенно определенно устанавливает ошибочность и непригодность метода Парето при учете движения кривой распределения, причем Лоренц считает, что вообще все логарифмические кривые вероломны.

Лоренц предлагает свой метод для определения кривой распределения и ее изменений, который можно назвать методом отношений. Научное высокое достоинство его метода в том, что Лоренц впервые исходит из взгляда на проблему распределения, как на проблему отношений, и, с этой точки зрения, Лоренц решительно отвергает старые методы с фиксированной шкалой доходов, пытаясь поставить учет кривой распределения на более научный путь. В своем методе Лоренц старается избежать, во-первых, закрепленности шкалы доходов для разных периодов времени и, во-вторых, пользования логарифмированными величинами, неудобными, по его мнению, для определения картины распределения, причем Лоренц прибегает в целях большей рельефности к графике. В своем методе Лоренц предлагает следующее: группы населения нужно располагать в виде процентных отношений к общему числу населения, обладающего тем или иным доходом, и, в свою очередь, количество дохода в каждой группе нужно представлять в соответствующих процентных отношениях ко всей массе доходов. Таким приемом учет и определение характера распределения сразу становились на почву относительного сравнения, т. е. на почву отношений. Для более отчетливого изображения кривой распределения, Лоренц прибегает к следующим приемам графики: берут две координатных оси Х и Y; на оси Y откладывают проценты групп населения, начиная от беднейшей до самых богатых, на другой оси Х откладывают в процентах доходы, которыми обладает соответственная группа населения, взятая также в процентах; на той и другой оси получаются, таким образом, точки соответственно каждой процентной группе, причем от этих точек восстанавливаются перпендикуляры, образующие друг с другом пересечения; точки пересечений и укажут направление кривой распределения. Если бы мы взяли такой случай, где все население обладает равными доходами, где, т. о., 1% населения будет получать и 1% доходов, 3% населения будут иметь и 3% доходов и т. д., то в таком случае линия, соединяющая точки пересечения линий, обозначающих проценты численного состава каждой группы и проценты размера доходов каждой группы, т. е. кривая распределения не будет уже кривой, а прямой, она будет как раз диагональю, рассекающей на две равные половины параллелограмм. При неравномерном же распределении, когда доходы различных групп населения различны, кривые распределения будут начинаться и кончаться в тех же точках, где начало и конец диагонали, но они будут уже не прямые линии, как в случае равномерного распределения, а изломанные, т. к. они будут выгибаться над прямой, и   чем больше будет их изогнутость, чем дальше они будут уходить от диагонали, тем более высшую степень неравномерности они будут показывать. Применяя свой метод к данным прусской подоходной статистики для 1892 и 1901 гг., Лоренц получает две дугообразных кривых; менее согнутая кривая, лежащая ближе к диагонали или линии равенства, представляет собой кривую распределения доходов Пруссии в  1892 г., а более согнутая и более уходящая от линии равенства кривая представляет кривую распределения в 1901 г. Большая изогнутость линии позднейшего периода указывает на растущую концентрацию доходов в Пруссии за взятый период. Эти кривые распределения, так же как и весь чертеж метода Лоренца, видны из нижеследующего чертежа:

Не всегда, однако, графическое изображение кривой распределения, по методу Лоренца, даст совершенно ясное представление о точном характере происшедших за тот или другой период времени изменений в распределении доходов. Лоренц сам приводит гипотетический пример, когда кривая распределения за позднейший период может в одной своей части быть ближе к линии равенства, чем кривая первого периода, а в другой части быть дальше от линии равенства. В данном случае, говорит Лоренц, можно сказать лишь одно, что в первой части произошло выравнивание доходов, а во второй — концентрация. Преимущество метода и графических приемов Лоренца заключается в строгой выдержанности относительного характера явлений распределения. Применение фиксированной   шкалы доходов у Лоренца, как мы видим, исчезает. Вместо этого Лоренц сводит как группы населения, так и группы населения, так и группы соответствующего дохода, выпадающего на долю той или иной группы, к относительным величинам, выражая то и другое в процентных отношениях к целому. Этим Лоренц освобождается от основной ошибки почти всех распространенных методов учета кривой распределения. С другой стороны, графическими своими приемами Лоренц достигает рельефного представления об основном характере происходящих в распределении доходов изменений. Недостаток метода Лоренца, кроме того, что уже было указано, лишь в том, что в случаях очень высоких доходов, сосредоточенных в руках относительно очень незначительной по своей численности группы населения (что всегда может быть в крупно капиталистических странах), не будет никакой возможности графически представить подобные отношения. Недостатки эти не имеют, однако, принципиального значения. Устранить эти недостатки пытается Уоткинс, один из видных американских статистиков.

Подобно Лоренцу, Уоткинс видит коренной пункт проблемы учета кривой распределения в признании того, что «концентрация есть факт отношений», что в данном случае приходится иметь дело только с относительными количествами. В игнорировании относительной природы проблемы концентрации Уоткинс видит коренное заблуждение большинства существующих учений по данному вопросу. Неравенство распределения Уоткинс считает вопросом отношений, а понятия о «среднем» или «высшем» — относительными понятиями. Поэтому Уоткинс полагает, что линия, отделяющая богатый класс от среднего, с изменением общего богатства должна быть соответственно модифицирована, в зависимости от изменений средней линии доходов. Метод отношений Лоренца, однако, не совсем удовлетворяет Уоткинса. По мнению Уоткинса, социальная пирамида богатства по своей природе такова, что нелегко поддается диаграммированию по тому способу, который предлагает Лоренц, ибо колонна бедных настолько выпячивается вверх в виде заостренной линии и так тонка, что простым глазом невозможно наблюдать картину действительных отношений. Особенно трудно графически изобразить, как думает Уоткинс, картину распределения собственности. Но такого рода кривые без труда могут быть представлены графически, по мнению Уоткинса, если числа переводить не на проценты и процентные отношения, а логарифмировать, и на чертеж переносить не проценты, а логарифмы чисел. В смысле установления общего направления происходящих изменений в движении доходов, такой метод, по мнению Уоткинса, неуязвим для критики. Метод, предлагаемый Уоткинсом, состоит в следующем: прежде  всего, устанавливается определенная шкала доходов, которая располагается в восходящем порядке; вместе с тем соответственно устанавливаются и располагаются числа лиц, получающих тот или иной доход; абсолютные числа взятой шкалы, а также и абсолютные числа лиц в каждой группе выражаются в логарифмах; после этого переходят к графическому изображению, в целях получения наглядной кривой распределения за разные периоды; для этого берется система двух координатных осей и на одной из них — горизонтальной — откладываются логарифмы от числа лиц с доходами, а на другой — логарифмы от соответствующих масс шкалы доходов; точки пересечения прямых, проведенных из точек того и другого ряда, дадут направление кривой распределения. Для большей наглядности Уоткинс располагает кривые так, чтобы нижние точки их сходились все в одном пункте, причем таким пунктом Уоткинс выбирает наибольший из полученных логарифмов, т. е. обычно логарифм для последней из наблюдаемых эпох. Метод Уоткинса не свободен от ударов критики и не так уже неуязвим, как это представляется самому автору. Наиболее слабой стороной, делающей этот метод малоприемлемым, является возвращение к идее фиксированной шкалы. На гипотетическом примере легко убедиться в ошибочности приемов Уоткинса, особенно, если взять гипотетический пример Лоренца, который мы приводили выше.

Нижеследующая диаграмма дает нам графическое изображение этого примера Лоренца, а, равным образом, познакомит нас и с системой Уоткинса в ее графическом виде.

Эта диаграмма построена по следующим цифровым данным. Дано 25 лиц с доходами в одном году 1, 3, 5, 7, 9; 10, 12, 14, 16, 18; 25, 28, 31, 34, 37; 50, 60, 70, 80, 90; 100, 110, 120, 130, 140; и в другом – те же 25 лиц с равномерно удвоившимся доходами: 2, 6, 10, 14, 18; 20, 24, 28, 32, 36; 50, 56, 62, 68, 74; 100, 120, 140, 160, 180; 200, 220, 240, 260, 280. Если расположить эти доходы по шкале: от 10 и выше, от 25 и выше, от 50 и выше, от 100 и выше, то, располагая цифры по системе и в порядке Уоткинса, мы получим таблицу:

Шкала доходов	Логарифмы шкалы доходов	Число лиц
		в I мом.		во II мом.
		Абс.	Лог.	Абс.	Лог.
10 и выше	1,00	20	1,30	23	1,36
25 и выше	1,40	15	1,18	18	1,26
50 и выше	1,70	1	1,00	15	1,18
100 и выше	2,00	5	0,70	10	1,00
Всего	-	25	-	25	-

Диаграмма показывает, что, по Уоткинсу, при удвоении доходов равномерно, во второй момент находит место рост неравномерности, что неверно и что противоречит данному условию. Это и показывает, что метод Уоткинса ненадежен.

Сопоставляя различные способы при учете изменений в распределении, нужно прийти к выводу, что наиболее всего отвечающим научным требованиям в данном случае будет тот способ, который построен на принципе отсутствия раз навсегда закрепленной шкалы для всех изучаемых эпох и который имеет дело только с отношениями. Таков именно метод Лоренца, где числа лиц, обладающих доходами, выражаются в процентах к общему их числу, а суммы доходов в каждой группе в процентах к общей сумме дохода, благодаря чему весь вопрос сводится только к отношениям. Достоинства этого метода: простота, эластичность и наглядность. Пользуясь методом Лоренца, особенно, если в качестве дополнения к нему применять формулу Боули для измерения степени дисперсии, можно подвергнуть переработке тот материал, который в руках экономистов и статистиков, пользовавшихся неправильными приемами, давал основание оптимистически освещать современную картину распределения в капиталистических странах. Наиболее годным материалом в данном случае могут быть данные распределения дохода по подоходной статистике в Пруссии, Саксонии, Баварии, Англии. Результаты этой переработки показывают, что всюду мы находим несомненную тенденцию к росту неравномерности доходов, тенденцию к концентрации доходов.

Литература. По общей теории социального распределения: Carver T. N., «Machinery а. t. laborers»  (Т. Quarterly Journ. of Economies, т. ХХII, 1908); Cannan Edw., «А history o. t. Theories of Production а. Distribution english polit. Economy from 1776 to 1848», 1903 (2-е изд.); его же, «The division of income» (Т. Quart. J. of Econ. 1905, May); его же, «Element. polit. economy», 1897 (2-е изд.); I. В. Clark, «Т. Distrib. of wealth», N.-J. 1899; его же, «Essentials of Econom. theory as applied to modern Problems of Industry а. public Policy», N.-J. 1907; его же, ст. «Distrib.» в «Diction. of Political. Economy» Пальгреви, т. I, 1894; John R. Commons, «Т. distrib. of wealth», N.-J. 1905; Н. J. Davenport, «Value and distrib. А critical and construct. study», 1908; Fr. А. Fetter, «Т. principles of econom. with applicat. to practical problems», 1910 (2-е изд.); Irving Fisher, «Т. nature of capital а. income» 1906; Herbert М, Thompson, «Т. theory of wages а. its application to t. eight hours question а. other labour problems», 1892; William Tompson, «An inquiry into t. principles of t. Distrib. of Wealth...» и т. д., 1824; J. W. Taussig, «Wages а. Capital», 1896; S. а. В. Webb, «Problems of modern industry», 1902 (гл. V); J. С. Smith, «Т.distrib. of t. Produce», 1892; Courcelle Seneuil, «Distrib.» в «Nouveau dictionn. d'écon. polit.», 1896, t. I; Benard, «De I'influence d. lois. a. le répartition d. richesses», 1874; Simonde de Sismondi, «Nouveaux principes d’economie polit., ou d. I. richesse d. s. rapports а. la population», Т. I—II. 1819; F. Vidal, «Dе lа répartition   d. l. richesses, ou de la justice distrb. en économie sociale», 1846; Böhm-Bawerk, «Kapital u. Kapitalzins», В. I—II; Е. Dühring, «Waffen, Kopital, Arbeit», 1906; его же, «Cursus d. National u. Socialökon...» и т. д., 1892 (3-е изд.); Dr. Béla Focides, «Beiträge х. Einkommenslehre», 1908; R. Liefmann, «Ertrag u. Einkommen а. d. Grundlage einer rein subjectiren Wertlehre», 1906; R. Liefmann, «Grundsätze d. Volkswirtsch. Lebre», В. I—II, 1917: Th. Mithoff, «Die rolkawirtsch. Verteilung» в «Handb. d. Р. Oek.» Шенберга; К. Marx, «D. Kapital», I—III его же, «Einlenung z. еiner Kritik d. polit. Oekonomie» в «Z. Kritik d. Pol. Ok.», 2-е изд. 1907; его же, «Lohnarbeit u. Kapit.»; его же, «Lohn. Preis und Profit»; его же, «Theories U. d. Mehrwerth». 1905; Dr. С. Rodbertus-Jagetzow, «D. Kapital», 1899; его же, «Z. Beleuchtung d. socialen Frage», 1890; его же, «Erster socialer Brief»; I. Schumpeter, «Bemerkungen ü. d. Zurechnungsproblem» (Zeitschr. f. Volksw., Sozia'pol. u. Verw. XVlII В., 1909); его же, «Das Wesen u. d. Hauptinhalt in d. theoret. Nationalökon.», 1908; R. Stolsman, «D. sociale Kategorie in d. Volkswirtsch. Lehre», 1906; его же, «D. Zweck in d. Volkswirtsch.», 1909; Wierer, «D. naturl. Wert», 1889; Dr. Cassel, «D. Recht auf d. vollen Arbeitsertrag», 1900; Kleinwachter, «D. Еinkommen u. seine Vertheilung», 1896; М. И. Туган-Барановский, «Соц. теория распределения», 1913; его же, «Основы политической экономии»; его же, статья в «Русской Мысли», 1910, I; Н. Н. Шапошников, «Теория ценности и распределения», 1912; С. И. Солнцев, «Заработная плата, как проблема распределения», 1911; «Новые идеи в экономике», сборник I; П. Б. Струве, «Хозяйство и цена», т. I и II, 1913-1916; его же, «Экономическая система М. И. Туган-Барановского» («Русская Мысль» 1910, 1); его же «К критике некоторых основных проблем и положений политической экономии» («Жизнь» 1900, кн. III и VI); Н. Бухарин, «Политическая экономия без ценности (соц. теория распределения)», статья в сборнике «Основные проблемы политической экономии», 1922.

По статистике распределения народных доходов и методу учета и определения кривой распредения: R. D. Baxter, «National Income Т. Unit. Kingdom», 1868; А.L. Bocley. «Changes in Average Wages (nominal а. real) in t. United Kingdom between 1860 а. 1891» («Journ. of t. R. Statist». 8., 1895, June); его же, «Elements of Stat.»; Р. Colquhonn, «A treatise on t. Wealth, Power а. Resources of t. British. Empire...» и т. д., 1811; L. G. Chioza-Money, «Riches а. Poverty», 1911; его же, «La distrib. d. l. richesse en Angleterre» («Revue econ internat», 1908, oct.); А. L. Bowley, «Nation. progress in Wealth а. trade since 1882», (1904); «Facts — Socialists...» etc., «Fabian Tract»  № 5, 1908; Giffel, «Т. progress of t. working Classes in t. Iast haf Century» («Essays in Finance», 1890); его же, «Further Notes on t. progress of t. working Classes» («Stat. Soc. Journ.», 1886, III); G. I. Goschen, «Т. increase of moderate incomes» («Jorn. of t. R. St. Soc.», 1887, Dec.); G. K. Holmes, «Measure of Distrib.» («Amer. Stat. Assoc. New Series», v. III, 1892—1890, June-Sept. 1892); «Industr. Remuner. Confer.», 1885; R. Т. Ely, «Studies in t. evolut. of industr. society», 1903; Fr. Ireson, «Т. people's Progress», 1910; W. Н. Mellock, «Т. nation as business firm», 1910; Gr. King, «Natur. a. polit. observat...» etc., 1696; М. О. Lorens, «Methods of measur. t. concentr. of Wealth» («Americ. Statist. Assoc.», N. Series, № 72, Dec., 1905); Edith Simcos, «Income а. expenditure of t. upper а. middle classes since 1880» («Industr. Rew. Confer.», 1885); Leone Levi, «Wages а. earnings of t. working klasses», 1885; его же, «Wages а. Earnings», 1867; G. Р. Watkins, «Comment on t. method of measuring conсentr. of Wealth» («Amer. Stat. Assoc.», № 72, Deс. 1905); его же, «An interpret. of certain statist. evidence of conсentr. of. Wealth» («Amer. Stat. Assoc.» N. Series, № 81); Em. Chatelain, «La répartit. d. l. richesae en France» («La Revue socialiste», oct. 1909); его же, «Introduct. à l'étude d’un problème d. répartition» («Revue d’écon. polit.», 1911, I—lI); его же, «Le probleme d. I. répartition proport. de revenu» («Queel. pratiques d. legislat. ouvrière etc...» 1907, III—V); его же полемика с Гюго в «Journ. de la Soc. de statist. de Paris», 1909, IV; А. Coste, «Etude statist, s. l. salaires d. travailleurs et I. revenu d. l. France», 1890; de Foville, «La France économ.», 1887; его же ст. «Richesse» в «Dictionn. d. finances», t. II, 1894; его же, «L. fortunes en France» etc. («Revue polit. et Parlem.», 1903, t. 37); Yves Guyot, «Rodbertus contra Bastiat» («Journ. d. Econ.», 1907, август); его же, «Encore Rodb. с. Bast» (там же); его же, «La part du capital е. d. travail d. la product.» («Journ. d. l. Société de Stat. de Paris», III, 1909); Clément Juglar, «De l’inégalité da la répart. d. bénéfices du travail et du capital d. I’accroiss. d. I. richesse depuis 50 ans» («Journ. d. l. S. de St. de Paris» 1897, VII); А. de Lavergne е. L. Paul Henry, «La richesse d. l. France», 1906; Р. Leroy-Beaulieui, «Essais s. la répart. d. richesse etc...», 1897 (4-е изд.); Vilfredo Pareto, «Cours d'économ. polit.», т. I, кн. III, 1896; Turquan, «Evaluation d. I. fortune privée en France» («Revue d'écon. pol.», 1900); Bortkewitsch Lad., «D. Grenznutzentheorie als Grundiage einer ultraliberalen Wirtschaftepolitik» («Schmoller's Jahrbuch», 1898, 4 Heft); W. Bohmeri, «D. Vertell. d. Eincomm. in Preussen u. Sachsen... etc», 1898; Bresciani Const., «Ueber d. Methoden d. Einkommenvertheil. Stat.» («Jahrb. f. Nationalökon. u. Stat.», 33. В., 1907 , 5 Н.); W. Dieterici, «D. Volkswohlst. im preuss. Staate», 1846; его же, «U. preuss. Zustände, ü. Arbeit u. Kapit», 1848; Georg Everi, «Sozialstat. Streifzüged d. Material, d. Veranlagung z. Staatseinkommensst. in Preussen v. 1892—1901, 1902»; Е. Huncke, «Methodolog. z. Verwertung d. Einkommensteuerst « («Allg. stat. Archiv», J. В., 1907). A. N. Kiaer, «Essai s. l. question d'une statist. d. revenu nation.», Christiania, 1874; его же, «Répart. sociale d. revenus» («Bullet. de l’inst. intern. de stat.», t. XVIII, 2 Iivr., 1909); L. Krug, «Betracht. ü. d. Nation.-Reichthum d. preusc. Staats.», 1805; Н. Losch, «Volksvermögen, Volkseinkom u. ihre Verteil.», 1887; R. Е. May, «D. deutsche Volkseinkom. in Iahre 1900 ...etc.» («Schm.'s Jahrb.», 1903); его же, «D. Anteil d. Arbeit., d. Angestellten u. d. Selbständ. am deutschen Volkseinkom. d. Jahres 1900... etc.» («Schm’s Jahrb.», 1903); его же, «D. Hamburg. Volkseinkomm. im Iahre 1907» («Schm.’s Jahrb.», 1910, I. Н.); R. Meyer, «Einkomm» в «Handw. d. Staatsw.», 1900; «Material. z. Beurteil. d. Wohlstandsontwlckl. Deutschl. ... etc.», 1908; (Berlin); Nitschke Kurt, «Einkomm. u. Vermögen in Preussen...» etc., 1902; G. Sehmoller, «Grundriss d. Allgem. Volkaw.», 2. Th. 1904; А. Soctbeer, «Umfang. u. Verthellung d. Volkseinkomm. in Preuss. Staate 1872— 1878, 1879»; его же, «Volkseinkom. im Preuse. Staate 1876 u. 1888» («Conrad’s Jahrb.», 1889); Schippel, «D. moderne Elend u. d. moderne Uebervölker.», 1883 (есть русский перевод); Stephen, «Studien z. Gеschichte d. Englisch. Lohnarbeiter»... etc., 1900—1905; А. Wagner, «Z. Methodik d. Statist d. Volkseinkomm. u. Volksvermög.» («Zeitschr. d. Kön. Preuss. Stat. Bureaus», 1904. II); его же, «Weitere statist. Untersuch. ü. d. Verteilung d. Volkseinkomm. in Preussen» (там же, 1904, IV); Wolf Julius, «Sozialism. u. Kapitalist. Geséllschaftsordn.», 1892; его же, «Illusionisten u. Realisten in d. Nationalökon.» («Zeitschr. f. Sozialw.», В. I).

С. Солнцев.