Союз Советских Социалистических Республик. Деятели СССР и ОР. Смирнов, Иван Никитович

Смирнов, Иван Никитович (автобиография). Я происхожу из крестьян Рязанской губернии. Примерно, когда мне было два года, семья наша разорилась вследствие пожара. Отец ушел работать в Москву, и здесь он через год умер. Тогда в Москву пошла работать мать. Отец был чернорабочий, мать — прислугой. Мне было 8 лет, когда меня взяли в Москву.

В Москве я окончил городское училище и поступил сначала на железную дорогу, затем на фабрику. В 1898 году я впервые познакомился с социал-демократической литературой и сошелся с несколькими студентами, занимавшимися пропагандой, а на фабрике столкнулся с двумя-тремя рабочими - остатками от разгромленной организации 1896 года. У нас образовался кружок самообразования из рабочих, в который входило около 15 человек, из них членами партии, насколько мне известно, до сего времени осталось трое.

В 1899 году я был впервые арестован, просидел около 2-х лет в тюрьме и был выслан в Иркутскую губернию на 5 лет. Через 8 месяцев я оттуда бежал. Бюро ЦК партии, находившееся в то время в Пскове, послало меня работать в Тверскую губернию. Тверской комитет отправил меня в Вышний Волочек, где находилось около десяти тысяч рабочих, с которыми не было связи у комитета, и там я поступил чернорабочим на кожевенный завод Проскурякова. На этом заводе я работал около полугода. Мне удалось связаться с двумя крупными фабриками Прохорова и Рябушинского, но в тот момент, когда работа стала налаживаться, один из уволенных рабочих фабрики Рябушинского, Сладков, выдал меня. Я был арестован, а на мое место тверской комитет послал другого работника, Голубева, который тоже был вскоре арестован. Тем не менее, первого мая 1904 года в Вышнем Волочке были распространены воззвания, и произошла небольшая забастовка.

В Вышнем Волочке я сидел 2 года в тюрьме. Затем меня судили за пропаганду (это было уже в 1905 г.), причем наше дело слушалось на второй день после расстрела 9 января в Ленинграде. Суд присудил меня к году крепости, но засчитал мне предварительное заключение, и я был освобожден. Суд происходил в Москве. Так как у меня была неоконченная административная ссылка, то полиция меня искала. Я в это время начал работать в московском комитете в качестве организатора Лефортовского района. В марте я был арестован и должен был пойти обратно в ссылку в Иркутскую губернию. Но сибирская магистраль была занята перевозкой войск (русско-японская война), и меня послали в Вологодскую губернию. По дороге я заболел тифом и в ссылку пришел за 3 месяца до октябрьской забастовки 1905 года. Амнистия, последовавшая за этой забастовкой, освободила меня из ссылки.

Вернувшись в Москву, я продолжал работу. Во время вооруженного восстания был в Лефортовском районе организатором Благушинского подрайона. Но так как я был сильно скомпрометирован в эти дни, то после восстания должен был уйти с Благуши в другой район. Я перешел через некоторое время в железнодорожный район.

До 1909 года я работал в Москве, причем за это время меня еще раз привлекали по обвинению в организации распространения конфискованной литературы. Я в это время работал в книжном магазине московского комитета. Обвинение не удалось подтвердить документами, и оно отпало. В 1909 году я был выслан из Москвы и уехал в Петербург. Работал в петербургском комитете в качестве организатора Петербургской стороны. В 1910 году в июне вследствие провокации Бряндинского был арестован и после краткого тюремного заключения выслан в Нарымский край. Там я прожил полтора года. К этому времени получились сведения, что для меня возможна высылка из Нарыма в Туруханский край. Тогда группа товарищей, которым угрожало то же самое, убежала (и я вместе с ней). После побега я работал в Ростове и Харькове.

В 1913 году мне удалось в Харькове объединить две существовавшие раздельно группы большевиков и меньшевиков. Работал я там до июля 1913 года. В харьковскую организацию в то время вкрались два крупных провокатора (Сигаев и Рудов), и я был там через полгода арестован. Меня послали в Нарымский край, причем за одно незначительное дело (демонстрация), в котором я участвовал, меня приговорили к 6-тимесячному тюремному заключению. По ошибке, после отбытия этого заключения меня выпустили за тюремные ворота, и я скрылся, уехал в Красноярск. Когда я получил хорошие документы, я вернулся обратно в Москву.

В Москве, в начале европейской войны, вместе с группой товарищей попытался воссоздать организацию, проработал около полугода, был арестован, по указанию провокатора Поскребухина, и выслан обратно в Нарымский край. Судебного дела не могли создать, так как компрометирующих документов при аресте не нашли.

В Нарымском крае я прожил до 1916 года, когда был взят в царскую армию солдатом. Нарымские ссыльные, которых призвали в армию, обсудили идти ли в армию или скрыться, хотя скрыться, конечно, было очень трудно. Постановили идти в армию с тем, чтобы вести в ней агитацию против войны. В Нарыме был намечен комитет нашей будущей военной организации; я вошел в этот комитет. Немедленно по прибытии в Томск мы связались с местной организацией. На полученные из Москвы деньги в помощь мобилизованным ссыльным поставили в Томске подпольную типографию и приступили к работе. Наша военная организация имела очень большой успех и, насколько я знаю, это была единственная военная организация в те годы. Она объединила в Томске до 200 человек солдат и значительное количество их в Новониколаевске. Воззвания распространялись по всей Сибири. В наш комитет входил провокатор Цветков, который, как потом выяснилось во время Февральской революции, искал удобного момента для предательства. Но события опередили его. Военный союз потерял только одного товарища, работавшего в типографии — Нахановича, впоследствии умершего в тюрьме у Колчака. Союз наш сыграл очень значительную роль во время февральского переворота в Сибири. Во время Февральской революции я входил в исполком солдатских депутатов. В августе уехал в Москву, где по предложению московского комитета и областного бюро центральной области образовал партийное книгоиздательство «Волна».

К началу гражданской войны был послан ЦК партии под Казань. Там я был назначен членом Реввоенсовета Восточного фронта республики. В декабре 1919 года я с военной работы перешел на конспиративную работу по организации партийных сил в тылу противника, для чего и вошел в организованное тогда сибирское бюро ЦК партии. Впоследствии, после разгрома 5 армии, приказом Реввоенсовета я был назначен членом Реввоенсовета 5 армии и совмещал эту работу с первой. После разгрома Колчака был назначен председателем Сибревкома. В 1921 году меня из Сибири перевели на партийную работу в Ленинград, где я был секретарем комитета и областного северо-западного бюро ЦК партии. В то же время вел работу в качестве заместителя председателя Северо-Западной области. Полгода работал в Ленинграде, затем около года работал в ВСНХ, где управлял военной промышленностью, после чего был назначен в НКП и Т.

В общей сложности я в тюрьме просидел что-то около 6-ти лет, ни одной ссылки до конца не досидел, а в ссылках пробыл около 4-х лет.