Союз Советских Социалистических Республик. Деятели СССР и ОР. Щепкин, Евгений Николаевич

Щепкин, Евгений Николаевич, профессор. Согласно автобиографии-анкете, Щепкин родился 13 мая 1860 г. в Москве, где получил среднее образование (в немецкой школе). В 1879 г., сдав экстерном испытания на аттестат зрелости, поступил в московский университет, на историко-филологический факультет. О студенческих годах Щепкина известно очень мало: по свидетельству самого Щепкина, он примыкал к  «конституционному течению» в тогдашней профессуре, яркими выразителями которого были профессор Муромцев, Максим Ковалевский и др. За участие в студенческой сходке, собранной студентом П. Н. Милюковым — впоследствии лидером партии кадетов — Щепкин арестован был «вместе со всей сходкой» (1880 г.). Оставленный при университете для подготовки к профессорскому званию, Щепкин по выдержании экзамена на степень магистра всеобщей истории зачисляется (в 1892 г.) приват-доцентом университета, проводит четыре года в научных командировках, работая в архивах и библиотеках Вены, Берлина, Копенгагена, а с конца 1897 г. занимает кафедру всеобщей истории в нежинском историко-филологическом институте. С осени 1898 г. Щепкин переходит на туже кафедру в Одессу в новороссийский университет и с этого времени уже не покидает Одессы: здесь протекает вся его научная работа вплоть до 1905 г., когда революционная волна выбрасывает Щепкина на поверхность политической деятельности, которой он до того времени был почти совершенно чужд. Поглощенный специально-научной работой (в 1902 г. Щепкин защищает свою магистерскую диссертацию в московском университете на тему «Русско-Австрийский союз во время семилетней войны 1746—58 гг.», а в 1904 г. он отправляется в командировку для выполнения работы «О походе Наполеона I в Россию»). Щепкин стоял почти в стороне от политической жизни, и только с конца 1904 г. начинается постепенное втягивание Щепкина «в общественно-политические интересы»: сначала он входит в одесский кружок «Союза освобождения» (основанного П. Струве), а с осени 1905 г в состав «профессорской комиссии», управлявшей автономным университетом. В конце 1904 г., в пору кадетской «весны» и конституционных мечтаний, в Одессе образовался своего рода политический «клуб», где собирались представители всех слоев местной интеллигенции, земские и городские деятели, иногда и члены местных партийных организаций (социал-революционеры и социал-демократы). «Клуб» этот приютился под гостеприимным кровом известного в свое время политического деятеля и мецената К. М. Панкеева, человека весьма состоятельного. Здесь формировались будущие лидеры кадетской партии (О. Я. Пергамент и др.), подготовлялись публичные выступления (в городской думе, на общественных собраниях и пр.), здесь же в словесных турнирах по временам участвовал и Щепкин. В речах его звучали порой резко-патриотические ноты; тогда тянулась еще несчастная война с Японией, и странно было слышать из уст Щепкина по адресу русской интеллигенции укоры в том, что она не оказывает поддержки правительству. Революционное движение 1905 г. произвело на Щепкина неотразимое действие: он становится центральной фигурой в «академическом союзе» профессуры, который повел систематическую борьбу за автономию высшей школы. Щепкин произносил в заседаниях союза и на общих собраниях профессуры зажигательные речи, направленные против существующего режима, а с осени 1905 г., когда объявлена была автономия университетов и в одесском университете образовалась комиссия 12 профессоров для управления делами и для «сближения со студенчеством», первое место в этой комиссии занял Щепкин. С этого момента в жизни Щепкина обозначается резкий перелом. Сначала его захватывает борьба с реакцией в стенах университета, но постепенно он втягивается в водоворот общеполитической борьбы: выступает на студенческих собраниях, на общественных митингах и приобретает огромную популярность среди местного населения. С особенной силой проявляется его революционный темперамент и боевой пыл в октябрьские дни 1905 г., когда на улицах Одессы воздвигались баррикады и были пущены в ход черносотенные банды, поддерживаемые солдатскими штыками при разгроме еврейских жилищ и расправе с «жидами» и «революционерами». Одним из первых вошел Щепкин в состав т. н. «Революционного конвента», как окрестила впоследствии черная реакция образовавшийся в те дни  комитет общественных организаций, самочинно заседавший в городской думе и фактически превратившийся тогда в «народное» собрание и ставший у кормила власти. В этот период Щепкин вырастает как политический боец, как революционный вождь, и популярность, быстро им приобретенная в общественных кругах,  доставляет ему победу на выборах в первую Государственную Думу. Вместе с покойным О. Я. Пергаментом, не менее талантливым представителем лево-кадетского крыла, он оставляет профессуру и отдается политической деятельности. В Государственной Думе он сразу же занимает видное место в рядах крайне левых кадетской партии и выдвигается в целом ряде сенсационных выступлений против правительства. Нельзя не вспомнить речи,  произнесенной Щепкиным в Государственной Думе 10 июля 1906 г., в которой он требовал предания суду всесильного тогда временщика Столыпина за то, что он противозаконно удерживал в Одессе военное положение и потворствовал погромным деяниям градоначальника Нейдгардта и командующего войсками Каульбарса. В заключительной части своей речи Щепкин заявил, что от имени полумиллионного населения Одессы он шлет Столыпину пожелание «неудач, поражения и гибели, он шлет ему свое народное проклятие»... Известно, далее, не менее сильное выступление Щепкина по делу о еврейском погроме в Белостоке.

Осужденный за подписание «Выборгского воззвания», Щепкин отбыл несколько месяцев заключения в одесской тюрьме; вернулся он в Одессу с явными признаками душевного перелома, видимо разочарованными почти сразу порвал связь со своими политическими единомышленниками. Он не только оставляет ряды кадетской партии, но становится к последней в явно враждебное отношение.

Оставив политическую деятельность, он отдается научной работе, принимает активное участие в разных просветительных учреждениях и много времени уделяет известному в то время и за пределами Одессы литературно-артистическому обществу  (сыгравшему видную роль в формировании революционного движения) и организации т. н. Пушкинского дома (убежища для тружеников печати).

Февральская революция 1917 г. всколыхнула эту вечно неугомонную натуру и вновь пробудила в Щепкине усиленное стремление к политической деятельности. Он входит в состав общественно-революционного комитета, образовавшегося из представителей различных партийных течений, но, желая оставаться «независимым», занимает обособленное положение и даже обзаводится собственным печатным органом «Власть народа». Газета эта носила заголовок «орган прогрессивных профессоров» и не отличалась определенностью направления; на ней лежал отпечаток того полусоциалистического, полулиберального мировоззрения, от которого долгое время не мог отделаться Щепкин. Революционная волна снова увлекает Щепкина и бросает в самый водоворот политической жизни. Примкнув сначала к лево-эсеровскому направлению, Щепкин ведет усиленную агитацию за признание советской власти, когда же приход австро-германских войск вынудил «большевиков» временно покинуть Одессу он вместе с ними уходит на известном судне «Афон» в Севастополь, затем на Кавказ и т. д. Одев солдатскую шинель и взяв в руки винтовку, Щепкин, оставив свою научную работу, следует по пути «большевиков», объезжает все города и всюду, выступая на митингах, на собраниях солдат и рабочих, горячо пропагандирует идею советской власти. Постепенно из левого социал-революционного «борьбиста» Щепкин становится коммунистом и вступает в ряды коммунистической партии, как ни было трудно, казалось, на 60-м году жизни порвать все нити, связывавшие его с прошлым, с установившимися взглядами и психологией иного уклада общественных отношений. Короткое время пребывания советской власти в Одессе (апрель—август 1919 г.) Щепкин посвятил реорганизации высшей школы. В качестве комиссара народного просвещения Щепкин энергично занялся очисткой «авгиевых конюшен» тогдашнего новороссийского университета, уволив целую группу черносотенных профессоров (числом 21), возглавлявшуюся знаменитым профессором Левашевым. К этому времени относится организация революционного советского студенческого органа по управлению университетом (ревстудсовет), который создан был по мысли Щепкина и провел вместе с последним большую работу. Впоследствии этот орган был заменен «сквузом» (совет комиссаров высших учебных заведений), который наметил широкий план преобразования высшей школы. В основу этого плана положена была идея пролетаризации вузов, уже тогда носившаяся в уме Щепкина. В статье «Отбор умов и подбор среды», напечатанной в № 1 журнала «Высшая школа», Щепкин писал: «В эпоху, когда социальное творчество перешло к народным массам, высшая наука должна исходить от окружающей жизни, теория подчиняется практике. Созерцательность отвлеченного знания надо заменить деятельным американским прагматизмом, академичность — воздействием на волю, толкающим к активности. Целью преподавания в высшей школе намечается не просто научное знание, а деятельная жизнь согласно науке». И дальше Щепкин намечает путь, по которому должна идти высшая школа и который несколько позже был им более рельефно начерчен в программе рабфаков; «Университеты обязаны дать почувствовать пролетариату и трудовому крестьянству, что наука доступна и важна для них, необходима для их благоденствия, для их диктатуры... Пролетаризация университета и науки неизбежна, хотя бы ради их спасения».

Приход белогвардейцев прервал работу Щепкина. Он не пожелал скрыться из Одессы и был захвачен контрразведкой и в сентябре 1919 г. заточен в одесскую тюрьму, где пробыл до февраля 1920 г. (т. е. до вторичного прихода советской власти). Чрезвычайно характерно для обрисовки личности Щепкина его сидение в тюрьме в продолжение почти полугода. Он держался с необычайным мужеством и достоинством, приводившим в смущение даже тюремщиков. Его собирались предать военному суду за «чрезвычайные услуги советской власти», но он не делал ни малейшей попытки облегчить свое положение и выйти из тюрьмы, от него не поступало ни одного ходатайства, ни одного заявления на имя властей. Рассказывают об одном характерном эпизоде, рисующем Щепкина. Известно, что брат его (Н. Н.) был расстрелян в Москве за принадлежность к антисоветской организации. Когда тюремщики стали издеваться над Щепкиным, говоря: «Вот как с вашим братом поступает большевистское правительство», то Щепкин ответил стоически; «Ну, что же,  он шел против советской власти»... Красные войска выручили Щепкина: он вышел из тюрьмы и вернулся к своей работе. В качестве заведующего отделом вузов, Щепкин особенно много энергии посвятил осуществлению своей заветной мечты — созданию рабочего факультета. Уже почти перед самой смертью, в журнале «Советское Строительство» (№ 6) Щепкин писал: «Рабочие факультеты, всем своим укладом чуждые ветхой высшей школе, представляются главным и, пожалуй, единственным орудием реформирования ее; в этом смысле рабочие факультеты становятся фундаментом новой социалистической высшей школы с рациональными педагогическими методами преподавания, новой пролетарской аудиторией и новыми организованными навыками». Это писалось в октябре 1920 г.

Торжественное открытие одесского рабфака (7/ХI. 20 г.) было последней радостью Щепкина. Немного радостного вообще представляла жизнь Щепкина в эти тяжелые дни. Особенно грустное впечатление производил Щепкин в последнее время, незадолго перед кончиной. Истощенный работой и недоеданием, Щепкин сильно страдал от тесной обуви, ходил с вспухшей ногой и мучительно реагировал на все окружающее: «Да, зима будет тяжелая, — говорил он, — выживут немногие»... Слова эти оказались вещими; в ночь на 12/ХI.1920 г. Щепкин скончался в своей одинокой холодной квартирке в первом доме советов.

Из работы профессора К. П. Добролюбского («Щепкин как историк») заимствуем список важнейших научных трудов Щепкина: 1) «Вопросы методологии истории», 1905 г., Од.; 2) «Zur Nestorfrage» («Archiv f. slavische Philologie», В. XIX, 1897); 3) «Социологическая оценка прогресса» (сб., посвящ. Н. И. Карееву, СПБ. 1914 г.); 4) «Русско-австрийский союз во время Семилетней войны 1746—1758», Спб. 1902 г.; 5) «Russia under Alexander I and the Invasion of 1812» («The Cambridge modern history», IX, Cambridge, 1906; 6) «Дмитрий I» («Русская история в очерках и статьях», 1910 г., т. XI); 7) «Wer war Pseudodemetrius I?» («Beitrage zur Quellen Kunde u. Quellenkritik» der Jahre 1591—1606. Archiv slavische Philologie»); 8) «Варяжская вира» («Зап. од. общества истории и древностей», т. ХХХІІ, 1/1915 г.); 9) «Скандинавский обряд погребения с кораблем» («Журнал министерства народного просвещения», 1894, сент.); 10) «Порядок престолонаследия у древне-норвежских конунгов» (сб. в честь В. О. Ключевского, М. 1909 г.); 11) «Древне-исландская сага «Гюнлейг Змеиный язык» (Од., 1905 г.); 12) «Аскетизм христианского Востока» («Исторические известия», 1916 г., № 2). Сверх того, целый ряд статей и литографические курсы по истории Востока, средних веков, нового времени и по социологии.

Профессор Добролюбский отмечает, что в своих научных трудах Щепкин далек от идей истории, материализма, которые он воспринял только после Октябрьской революция, «его исторические взгляды более гармонировали с его народнической идеологией»... «Для него (т. е. Щепкин) сущность исторического процесса проявляется в воле человечества и отдельных лиц»... «Он прагматик и сторонник взаимодействия исторических факторов». Основные черты Щепкина как историка — мастерство методов исследования, тонкая критика источников, переоценка значения человеческой воли и увлечение крайностями психологической школы.

В 1919 и 19/0 гг. Щепкин поместил ряд статей в органах советской прессы: «Отбор умов и подбор среды», в журнале «Советское строительство» «Борьба с господствовавшими классами в высшей школе» (№ 4—5), «Рабочие факультеты» (№ 6), «Экономическое строительство» и др.

И. Хмельницкий.