Союз Советских Социалистических Республик. XVI. Военно-судебное и военно-уголовное право СССР

XVI. Военно-судебное и военно-уголовное право СССР. 1. Развитие военной юстиции в РСФСР. Рабоче-крестьянская Красная армия, организованная в 1918 г. «в интересах обеспечения всей полноты власти за трудящимися массами и устранения всякой возможности восстановления власти эксплуататоров» (ст. 3, п. ж. Декларации прав трудящегося народа от 10/VІІ 1918 г.), составляет особую организацию, находящуюся под единым управлением и командованием в пределах всего Союза ССР (ст. 1, п. к. Договора об образовании СССР). Она составляется путем всеобщей воинской повинности из всех граждан республики, причем к обороне революции с оружием в руках привлекаются только трудящиеся, на нетрудовые же элементы возлагается отправление иных воинских обязанностей (ст. 10 Конституции РСФСР, изд. 1925). Представляя собою особую организацию, предназначенную для определенной цели, РККА налагает на лиц, принадлежащих к составу ее, особые обязанности, для обеспечения выполнения которых создаются особые нормы уголовного закона и учреждаются особые судебные органы, их применяющие. Особенности военной юстиции в значительной мере связаны с необходимостью поддержания мощи и боеспособности армии, и каждое преступление, учиненное военнослужащим, поэтому должно быть учитываемо не только с точки зрения вреда, причиняемого потерпевшему или общественной безопасности вообще, но и с точки зрения его разрушительного влияния на установленную в армии дисциплину. В момент боевых действий этот интерес выдвигается на первый план, отодвигая назад все другие интересы, связанные с отправлением правосудия. Отсюда обычно производится различие между построением и пределами военной юстиции в мирное время и в боевой обстановке или при наличности военного положения. Вступая в ряды армии, гражданин не теряет своих политических и личных прав. Советские конституции сохраняют за ним активное и пассивное избирательное право (ст. 68, п. б. Конституции РСФСР), право участия в качестве народного заседателя в суде, право участия в организациях, собраниях, союзах и проч. В осуществлении своих личных прав он стеснен лишь постольку, поскольку того требует долг службы. Поэтому всякого рода ограничения и изъятия, устанавливаемые для военнослужащих, должны быть основаны лишь на необходимости, вытекающей из правильной постановки военной службы. Это правило действительно и по отношению к построению военной юстиции.

В первые месяцы Октябрьской революции, с упразднением прежде существовавших у нас военно-судебных учреждений, военнослужащие стали подведомственными общим судам без каких-либо особых изъятий. Однако, уже очень скоро наметилась необходимость создания для рассмотрения дел о них, связанных с нарушением долга службы, особых судебных органов. Первым шагом в этом направлении явилось положение о военных трибуналах, принятое Реввоенсоветом республики 4 февраля 1918 г., которое создавало дивизионные, армейские и фронтовые трибуналы, наделенные широким ведомством и состоящие каждый из трех членов, назначаемых военным начальством. Эти военные трибуналы развивались первое время совершенно особо от общих революционных трибуналов, регулируемых положением от 12 апреля того же года. Несколько позднее, в целях борьбы с контрреволюцией и шпионажем в армии и флоте, положением ВЦИК от 21 февраля 1919 г. были организованы особые отделы при ВЧК, действующие под контролем и по заданиям Реввоенсовета республики, наделенные правом ведения следствий и всех связанных с ними действий, как-то: обысков, выемок и арестов. Они были образованы при губерниях, армиях и фронтах. Декретом ВЦИК от 20 июня 1919 г. им было предоставлено право непосредственной расправы, вплоть до расстрела, за ряд преступлений, угрожающих безопасности республики, в местностях, объявленных на военном положении, а постановлением президиума ВЦИК от 28 января 1920 г. и права реввоентрибуналов в районах, на которые распространяется власть реввоенсоветов фронта. Эти полномочия были еще более расширены постановлением СТО от 28 мая 1920 г., предоставившим ВЧК и ее Особым отделам права реввоентрибуналов в отношении всех преступлений, направленных против военной безопасности республики, как-то: взрывов, поджогов, измены, шпионажа, спекуляции военным имуществом, преступного нерадения при охране военных складов и др.

В таком виде Особые отделы просуществовали вплоть до постановления ВЦИК от 7 февраля 1922 г., упразднившего ВЧК и заменившего ее ГПУ, в составе которого, впрочем,  были оставлены Особые  отделы для борьбы с преступлениями в армии на основании особых положений, утверждаемых президиумом ВЦИК. Но наряду с развитием военной юстиции в сторону внесудебной расправы, под влиянием усиливающейся гражданской войны, в этот период наблюдается и стремление создать такие специальные ее органы, которые представляли бы достаточные гарантии для военнослужащих, обвиняемых в преступлениях, не  угрожающих безопасности страны. Уже приказом Военного комиссариата от 23 июля 1918 г. были введены ротные товарищеские и прифронтовые ножовые и отрядные суды для разбирательства таких преступлений. Декретом СНЕ от 10 июля 1919 г. вместо них были учреждены особые полковые суды при каждом полку и других отдельных частях войск, ведомству которых подлежали дела о всякого рода преступлениях военнослужащих, в том числе и о специально воинских, в пределах круга тех дел, которые в общем порядке подлежали бы рассмотрению народного суда с участием двух заседателей. Полковые суды составлялись из председателя, двух постоянных полковых судей и двух полковых заседателей, привлекаемых по особым спискам. Постоянным судьям полкового суда была присвоена несменяемость. В качестве второй инстанции образовывался в пределах военно-судебного округа совет полковых судей, состоящий из председателя, трех постоянных членов и ежемесячно вызываемых по очереди председателей полковых судов. В руководство полковым судам было дано положение о народном суде 1918 г. Полковые суды просуществовали до издания Дисциплинарного устава РККА 1920 г.

Изданное на смену положения от 4 февраля 1918 г. положение о реввоентрибуналах от 4 апреля 1919 г. намечало лишь самые общие штрихи организации военно-революционных трибуналов. Оно передавало в ведомство их «все дела политические о преступлениях военного характера», без дальнейших положений, предписывая трибуналам руководствоваться единственно «интересами социалистической республики, обороны ее от врагов социалистической революции и интересами классовой войны за торжество пролетариата, как это подсказывается революционным коммунистическим правосознанием и революционной совестью» (ст. 2). Все производство характеризовалось несколькими краткими указаниями: военный следователь должен был произвести следствие, затем следственный материал препровождался председателю трибунала, который, по ознакомлении с делом, назначал его к слушанию и являлся докладчиком на суде. Решения трибунала не подлежали кассации, или обжалованию, и должны были быть приведены в исполнение в 24 часа. Естественно, крайняя лаконичность декрета порождала на практике значительный произвол и разнобой, и уже в конце 1919 г. было издано более разработанное положение о реввоентрибуналах, состоящее из 45 статей (декрет ВЦИКа от 27 ноября 1919 г.). Согласно этому положению, РВТ учреждались «для рассмотрения дел о таких, совершенных в районе военных действий, военнослужащими Красной армии и военнопленными, преступных деяниях, каковые по своему характеру или положению лиц, их совершивших, создают опасность для советского социалистического строя республики, укрепления в ней завоеваний революции и для ее обороны, а также и о тех деяниях, развитие коих в районе военных действий влечет за собою дезорганизацию и понижение боеспособности Красной армии». Таким образом, ведомство РВТ, хотя и намеченное широко, ограничивалось лишь районом военных действий. РВТ образовывались при отдельных армиях, фронтах и при Реввоенсовете республики. Им было предоставлено ничем неограниченное право в определении меры репрессии и даже кратковременная отмена расстрелов, декретированная ВЦИК 17 января 1920 г., не ограничила в этом отношении прав РВТ. Положение от 27-го ноября содержало подробный перечень дел, подсудных РВТ, создавало постоянный состав их из трех членов, назначаемых  Реввоенсоветом армии, фронта или республики и могущих быть в любой момент устраненными от должности распоряжением соответственного реввоенсовета. В нем содержались и краткие правила о производстве дел, преследовавшие цель обеспечения быстроты разбирательства. Приговоры РВТ обжалованию не подлежали, но могли быть приостанавливаемы Реввоенсоветом, при котором состоял РВТ. Совет этот мог передать дело в РВТ высшей инстанции, который отменял приговор и предписывал рассмотреть дело вновь, если усматривал неправильное принятие дела РВТ, явное несоответствие меры репрессии с деянием или существенные нарушения порядка рассмотрения дела.

Положение от 27-го ноября просуществовало около полугода. В течение 1919 г. трибунальная юстиция в республике получила необычайно широкое развитие; возник ряд особых трибуналов: военно-железнодорожных, при ВЧК, губернских революционных, каждый из которых действовал на основании особых положений, причем ведомство их зачастую сталкивалось друг с другом. На февральской сессии ВЦИКа 1920 г. было постановлено выработать единое положение, регулирующее общим образом деятельность революционных трибуналов различного типа. Оно и было распубликовано 27 марта 1920 г. «в видах достижения единства в применении чрезвычайной репрессии». На все ведомства, в том числе и на военные, была возложена задача согласования действующих положений о трибуналах с опубликованным положением. Новое положение о реввоентрибуналах было опубликовано 4 мая 1920 г. в форме приказа Реввоенсовета республики (№ 730). Это положение, действовавшее до конца 1922 г., в большинстве статей повторяло предыдущее, но вместе с тем вносило и ряд существенных изменений в него. Наряду с РВТ армий, фронтов и республики учреждались отделы РВТ при дивизиях, а при областных и окружных ревкомах — областные или окружные РВТ на правах фронтовых. Подсудность РВТ несколько суживалась¹⁾.

По отношению ко всем РВТ был создан при ВЦИКе высший объединяющий орган в лицо Кассационного трибунала. Этот последний, как гласила ст. 28 Положения 27 марта 1920 г. о РВТ, был учрежден «для установления единообразия в деятельности всех революционных трибуналов, надзора за таковой деятельностью, разрешения процессуальных и иных вопросов, равно как для рассмотрения кассационных жалоб и протестов по долам, разбираемым в трибуналах. Впрочем, по отношению к приговорам РВТ запрет кассации был оставлен в силе, и контролирующая деятельность Кассационного трибунала могла здесь проявляться, главным образом, путем инструкций, циркуляров и разделений. РВТ обязаны были представлять в Кассационный трибунал регулярную отчетность. Кроме того, председатель РВТ республики мог войти с представлением об истребовании дела от РВТ в порядке надзора, и по его докладу Кассационный трибунал мог отменить или изменить постановленный приговор. Таким образом, впервые был создан центр, проводивший единое руководство работой РВТов и постепенно утверждавший единую практику.

¹⁾ Им подлежали дела: 1) о военнослужащих, обвиняемых в контрреволюционной деятельности, крупной спекуляции, крупных должностных преступлениях и взяточничестве, в явном и злостном дискредитировании советской власти; 2) дела о дезертирах, признанных злостными, и об укрывателях дезертиров, поскольку такие дела будут признаны превышающими компетенцию специальных комиссий по борьбе с дезертирством; 3) всякого рода дела по обвинению в бандитизме. При отсутствии в районе гражданских судов, а также при объявлении местности на военном и осадном положении, РВТам подлежали дела о всех гражданах, обвиняемых в указанных выше преступлениях.

Когда в мае 1922 г. издавались УК и УПК, реввоентрибуналы представляли собой еще довольно резко обособленную ветвь юстиции. Они лишь теснее связались в центре с другими видами трибунальной юстиции после издания декрета ВЦИКа от 23 июня 1921 г., объединившего все РТ республики под высшим надзором Верховного трибунала при ВЦИКе, заменившего прежний Кассационный трибунал. Пленум этого трибунала являлся высшим руководящим органом и для военно-трибунальной юстиции, а для ближайшего надзора за РВТами была учреждена в составе Верхтрибунала особая Военная коллегия, образуемая постановлением ВЦИКа из кандидатов, выдвигаемых Реввоенсоветом республики. Этой коллегии, кроме инструктирования и надзора, было предоставлено право приостановки и пересмотра приговоров к расстрелу, постановляемых РВТ, и рассмотрение в качестве суда первой инстанции дел персональной подсудности и особой важности. Вместе с тем, наряду с РВТ отдельных частей армии, были образованы при всех губернии революционных трибуналах «Отделения по военным и крупным служебным преступлениям», которым было предоставлено право присуждения к высшей мере наказания независимо от наличия в данной местности военного положения. Подсудность этих отделений была обусловлена материальным признаком (дела о шпионаже, контрреволюционных восстаниях, заговорах, бандитизме, злостном дезертирстве, воинских преступлениях) и признаком формальным (постановлением распорядительного заседания Губ. РТ, которое не было стеснено родом передаваемых в эти отделения дел). Реформа конца 1922 г., закрепленная в положении о судоустройстве, принятом в IV сессии ВЦИКа, сохранила РВТ, переименовав их в военные трибуналы, но высшую инстанцию трибунальной юстиции — Верховный трибунал — слила в едином Верховном суде РСФСР, в составе которого была образована Военная коллегия. Это слияние наверху сблизило военную юстицию с гражданской и, в частности, с руководящим центром последней в лице НКЮ. Военнореволюционные трибуналы были переименованы в военные трибуналы. Правила, касающиеся организации военных трибуналов, вошли в положение о судоустройстве, а правила процесса — в УПК, в котором они почти слиты с правилами о производство дел в губсудах.

С образованием Союза ССР возник вопрос о положении военной юстиции в Союзе, ввиду необходимости сохранения полного единства в руководстве вооруженными силами страны. В целях обеспечения такого единства, Военная коллегия, осуществляющая непосредственное руководство деятельностью военных трибуналов, была перенесена в состав вновь организованного Верховного суда СССР, и на нее была возложена вся организационная деятельность в области военной юстиции (положение о Верховном суде СССР от 23 ноября 1923 г.).

По вопросу об организации военных трибуналов положение о судоустройстве РСФСР в редакции 1923 г. ограничивалось немногими постановлениями, намечавшими их структуру, и к моменту перехода военных трибуналов «в ведение Военной коллегии Верховного суда Союза организация военной юстиции в отдельных республиках представлялась довольно пестрой¹⁾.

В обзоре деятельности военных трибуналов за 1923 г. мы находим следующую характеристику ее: «С 1 января 1923 г. на территории нынешнего Союза ССР действовало 6 окружных, 2 фронтовых, 2 отдельных армейских, 19 корпусных, 2 морских военных трибуналов, которые обслуживали действующие силы Красной армии и флота. Каждая из этих крупных единиц, обслуживающих определенную войсковую часть или части, входящие в район обслуживаемого округа или фронта, в свою очередь поддерживалась в работе более мелкими подсобными единицами в виде постоянных или временных отделов на местах или при частях. Число и структура таких отделов устанавливались в зависимости от целесообразности и требований. Все действовавшее на территории союзных и федеративных республик военные трибуналы возглавлялись Военной коллегией Верховного суда республики, которая руководила выполнением всех возложенных на них задач, связанных с технической стороной, как-то: с организацией, структурой, технической постановкой самой работы хозяйственной, а также стороной судебно-карательной, заключенной в рамки революционной законности, правосознания и потребностей момента.

Сверх указанных постоянно действующих трибунальных единиц с твердо установленной структурой, на территории республик Союза периодически учреждались и временные, называемые выездными сессиями, назначение которых каждый раз определялось потребностями специфического и временного характера Выездные сессии, как выделявшиеся всегда из состава действующего военного трибунала округа, фронта и отдела, не имели твердых штатных начал, и сама структура таких сессий зависела от задач ее работы. Такие сессии, состоявшие из положенного числа членов судебного присутствия, разрешали в большинстве случаев уже ранее намеченные различного рода судебные дела и связанные с ними вопросы. Из числа функционировавших выездных сессий необходимо отметить те сессии, задачи которых исключительно относилась к обслуживанию территориальных войсковых частей, пополнявшихся в связи с происходившими учебными сборами. В связи с разбором дел территориальных частей, возникавших на местах в период деятельности сессий, с этой целью к ним придавался соответствующий следовательский аппарат» (см. отчетный доклад Верховного суда РСФСР за 1923—1924 г., стр. 85—86).

¹⁾  На совещании Наркомюстов союзных республик, состоявшемся в Харькове 21-28 декабря 1923 г., принято пожелание о том, чтобы особая организация военно-судебных и военно-следственных органов являлась лишь подсобной к общей системе судебных и следственных органов Советской республики. Совещание признало, безусловно, ненормальным такое явление, когда, например, на Украине при 9 общегубернских судах существовало 12 различных военно-судебных учреждений. См. «Вестник Советской Юстиции», 1924 г. №2, стр. 49.

С переходом армии на территориальную систему, ВТ, состоящие при корпусах, оказались слишком отдаленными от отдельных частей, и Военной коллегии пришлось поддерживать эту связь при помощи частых выездных сессий ВТ. Согласно циркуляра BE от 21 апреля 1923 г. № 13, выездная сессия может состоять из двух постоянных судей, а в качестве третьего члена суда может кооптироваться лицо, не являющееся членом коллегии ВТ, приглашаемое из особых списков, составляемых военным начальством по соглашению с Военной коллегией. Вместе с тем было признано безусловно недопустимым, в целях срочного рассмотрения каких-либо дел, образование на местах «летучих трибуналов» для разбора отдельных дел. В апреле 1925 г. приказом Реввоенсовета СССР проведена была реформа военного судоустройства в направлении приближения ВТ к местам. Наряду с ВТ корпусов и других воинских обвинений были учреждены ВТ при дивизиях вместо прежде существовавших здесь отделов ВТ. Вместе с тем значительно расширена практика привлечения временных членов трибуналов из действующих частей. Этим путем отчасти разрешен волновавший военно-судебных работников вопрос о военных заседателях в ВТ.

2. Военно-судебное право СССР. Военно-судебная реформа закончилась изданием общесоюзного Положения о военных трибуналах и военной прокуратуре от 20 августа 1926 г. (С. 3. 1926 № 57, ст. 412, 413). Согласно ему, ВТ состоят при военных округах (фронтах, отдельных армиях, флотах), корпусах и дивизиях. В военное время сеть трибуналов может быть развернута, и они могут быть учреждаемы при других войсковых соединениях, а равно  при укрепленных районах. Союзному Верхсуду принадлежит общее руководство их деятельностью, а непосредственное руководство и управление ими возлагается на Военную коллегию Военного суда. Новое Положение передает Военной коллегии и пересмотр в кассационном и частном порядке дел, решенных ВТ, ранее лежавший на кассационных коллегиях Верховных судов отдельных союзных республик (ст. 53 Наказа Верховного совета СССР). Ей же принадлежат и организационные функции по созданию и ликвидации ВТ, выполняемые ею согласованно с НКВМ и НКЮ.

Военные трибуналы состоят из председателя, его заместителя и членов, в числе, определяемом штатами; судебные присутствия образуются из председателя и двух членов, которые могут приглашаться, как из числа постоянных, так и из временных членов. При ВТ состоят назначаемые ВТ секретари, военные следователи и  инспектора. Весь личный состав ВТ считается состоящим на действительной военной службе.

Внутренняя организация военных трибуналов определяется соглашением двух органов — военного начальства в лице реввоенсоветов и Военной коллегии Верховного суда Союза. Однако, в своей служебной деятельности члены трибуналов находятся в большой зависимости от Военколлегии, которая пользуется правом назначения и увольнения членов и председателей ВТ (кроме лиц, занимающих эти должности в ВТ армий, округов, фронтов и флотов, а также председателей ВТ корпусов, когда требуется согласование с РВС Союза). Дисциплинарная ответственность военно-судебных работников предусматривается особым постановлением, утверждаемым в законодательном порядке, временно же он регулируется циркуляром Верховного суда от 17 марта 1923 г. № 15, согласно которому образуется дисциплинарная коллегия в лице 3 лиц при ВТ округа или фронта и корпуса, избираемая в распорядительном заседании соответствующего трибунала, но в расширенном составе, т. е. при наличности всех членов трибунала, причем председателем дисциплинарной коллегии избирается обязательно или председатель трибунала, или ого заместитель.

Общая структура каждого ВТ включает в себя: 1) коллегию ВТ, состоящую из председателя, его заместителя и не менее 2 членов; 2) секретариат со входящей в него судебно-исполнительной частью, 3) следственный отдел и 4) инструкторско-организационную часть (при трибуналах окружных, фронтовых и армейских).

Военные трибуналы разных типов являются, так сказать, основными органами военной юстиции, равными по своему ведомству, несмотря на различие воинских частей, при которых они состоят. Различие их подсудности зависит от служебного положения обвиняемого. Так, ВТ дивизии рассматривают дела о военнослужащих, занимающих должность не выше командира неотделенного батальона, ВТ корпуса — до командира полка, ВТ округа — высших начальников, кроме тех, которые персонально подсудны Военной коллегии Верхсуда. Менее важные проступки военнослужащих, нарушающие Дисциплинарный устав РККА, согласно приказу РВСР 1920 г. № 1247, входят в дисциплинарную юрисдикцию военкомов, которым, по ст. 9 положения о дисциплинарном суде, предоставляется налагать меры дисциплинарного взыскания в виде замечания, выговора, перемещения на другую, должность, обязанности возмещения ущерба. Лишь в случае учинения проступков, выходящих из рамок дисциплинарных, соответственный военком, согласно ст. 44 Дисциплинарного устава, направляет через военного прокурора дело в соответственный ВТ.

В настоящее время Дисциплинарный устав РККА от 30 января 1919 г. сменился Временным Дисциплинарным уставом, утвержденным РВС СССР 23 сентября 1925 г., значительно расширившим круг дисциплинарных взысканий для различных категорий военнослужащих.

Руководящим органом военной юстиции является ныне Военная коллегия Верховного суда Союза. До образования ее при Союзном Верховном суде, Военколлегия поддерживала тесную связь с верховными судами отдельных республик.

С переходом Военколлегии в состав Верхсуда Союза связь эта выражалась в рассмотрении кассационных жалоб на приговоры ВТов уголовно-кассационными коллегиями Верхсудов и, в отдельных случаях, пленумами их, причем кассационные жалобы и протесты на приговоры ВТ направлялись в кассколлегию той республики, по материальным и процессуальным кодексам которой рассматривалось дело в первой инстанции (циркуляр Верхсуда СССР № 19 от 21 ноября 1924 г.). Связь эта порвана положением о ВТ, передавшим кассационные функции самой Военной коллегии. Связь с Верхсудом Союза выражается в том, что Военная коллегия является одним из отделений единого Верхсуда, и председатель ее входит в состав пленума Верхсуда Союза.

Военколлегия образуется в составе председателя, заместителя его и 4 членов, назначаемых президиумом ЦИКа СССР. При ней состоят: организационный отдел, следственная часть и секретариат. На Военколлегию возлагается: непосредственное руководство деятельностью военных трибуналов, как в военное, так и в мирное время, путем кассационного пересмотра дел, решенных ВТ, дачи им руководящих указаний, издания соответствующих циркуляров, назначения ревизий, инструктирования их по всем вопросам судебной практики; однако, все принципиального характера циркулярные распоряжения подлежат обязательному обсуждению в пленарном заседании Верхсуда Союза ССР. Далее ей поручены: «назначение и увольнение председателя и членов военных трибуналов и организация новых и ликвидация действующих военных трибуналов на территории Союза ССР по представлению РВС Союза, согласованному с НКЮ соответствующей республики». О других правах Военной коллегии Союза будет сказано ниже.

Для производства необходимых действий по дознанию и следствию при ВТ состоят особые органы дознания и следователи. Дознание производится командирами и комиссарами отдельных воинских частей, а также начальниками и комиссарами воинских учреждений; следствие — военными следователями под надзором военной прокуратуры.

Военная прокуратура возглавляется старшим помощником прокурора Верховного суда СССР, назначаемым президиумом ЦИК. При отдельных округах (фронтах, армиях, флотах), корпусах и дивизиях, где имеются ВТ, состоят, находясь в прямом подчинении друг другу, военные прокуроры и их помощники, в числе, определяемом штатами. Назначение и увольнение их производится приказом прокурора Верховного суда, по согласованию с прокурором соответственной республики и в соответствии с РВС или с командующими войсками. Функции военной прокуратуры, определенные ст. 16 положения о ВТ, аналогичны функциям прокуратуры гражданской и сводятся к надзору за законностью действий всех должностных лиц и учреждений РККА, опротестованию незаконных распоряжений, возбуждению судебного преследования и ряду судебно-процессуальных функций, определяемых УПК и Положением о ВТ. Военным прокурорам предоставлено право требовать от всех лиц и учреждений НКВМ для просмотра копии их приказов, циркуляров, постановлений и иных распоряжений, кроме оперативных, присутствовать на всех заседаниях НКВМ, истребовать дела от ВТ в порядке надзора и требовать сведений от всех учреждений, приводящих в исполнение приговоры ВТ.

Особой, коллегии военных защитников у нас не организовано, и соответственные обязанности выполняются общими коллегиями защитников.

От организации военно-судебных учреждений перейдем к их функционированию. Важнейшим вопросом, определяющим пределы военной юстиции, является вопрос о подсудности. Поскольку военная юстиция является зачастую необходимой специально для дел о военнослужащих, постольку следует признать исключительным порядком распространение компетенции ее на преступные деяния, учиненные гражданами вообще. В период военного коммунизма у нас военная юстиция широко захватила и рамки общей подсудности. В УПК мы находим еще следы этого периода, но в настоящее время определилась уже необходимость введения военной юстиции в ее естественные рамки. Положение о ВТ 1926 г. уже устраняет из подведомственности ВТ ряд ранее ему подведомственных дел¹⁾. Одним из признаков   этого процесса явилось упразднение в 1923 г. военно-транспортных судов, образовывавших ранее одну из ветвей военной юстиции.

¹⁾ Таковы предусматривавшиеся раньше шпионаж (ст. 66), уклонение от явки по мобилизации (см. 81д), неисполнение контрагентами договоров, заключенных  с госучреждениями (ст. 130), и хищения из государственных складов, производившиеся систематически.

Подсудность военных трибуналов определяется ст. 8 положения о ВТ и ст. 27 УПК. В составе этой подсудности надлежит различать несколько элементов: 1) основную воинскую подсудность, к которой относятся специально воинские преступления, указанные в положении о воинских преступлениях от 31 октября 1924 г.; 2) дополнительную воинскую подсудность. Многие служебные преступления не упоминаются в положении о воинских преступлениях, а предусматриваются общими статьями о должностных преступлениях, между тем как по своему характеру они не менее опасны для мощи армии, чем чисто воинские, поэтому в РСФСР введена дополнительная подсудность по ст.ст. 113— 121 УК; вместо с тем, ввиду особой тяжести некоторых преступлений, если они учинены военнослужащими, сюда отнесены, за немногими изъятиями должностных преступлений, контрреволюционные преступления, ст. 59⁴ (бандитизм), ст. 599 (тяжкая контрабанда) и ст. 362 п. «г» и «д» (хищения из государственных и общественных складов и т. п.); 3) подсудность в отношении всех граждан при наличности непосредственной опасности от их преступлений для крепости и мощи Красной армий, рассмотрение которых будет поручено военным трибуналам особыми законами в порядке прим, к ст. 21 Основ судоустройства СССР, и 4) чрезвычайную военную подсудность, распространяющуюся на все преступления, совершенные кем бы то ни было в районах, где в силу исключительных обстоятельств не функционируют общие суды. Кроме того, к чрезвычайной подсудности военных трибуналов относятся дела, передаваемые им постановлениями президиума ВЦИКа, Верховного суда или прокурора республики в порядке ст. 383 п. «б» УПК или же в порядке ст. 21 положения о чрезвычайных мерах охраны революционного порядка от 10 мая 1926 г.

При столкновении общей подсудности с подсудностью военной, что возможно при наличности обвинений по нескольким преступлениям или при наличности нескольких обвиняемых, из которых один подсуден общим судам, а другие — военным, ст. 36 УПК устанавливает преимущество в пользу военной подсудности.

В вопросе разграничения компетенции отдельных ВТ между собой приходится руководиться правилами местной и персональной подсудности. Признаки местной подсудности те же, как и для общих судов. Персональная подсудность определяется для Военной коллегии Верхсуда СССР п. «е» ст. 16 Положения о союзном Верхсуде (она определяется особым списком, утверждаемым президиумом ЦИКа СССР). Однако, правила о местной подсудности дополняются широкой возможностью переноса дел из одного военного трибунала в другой или из трибуналов в Военную коллегию Верхсуда. Такой перенос допустим по постановлению Военной коллегии или по постановлению Кассационной коллегии или пленума Верхсуда (ст. 441). Положение о Верхсуде Союза допускает этот перенос и со стороны Военной коллегии союзного Верхсуда «в интересах наиболее полного и беспристрастного рассмотрения дела» (ст. 16 п. «д»); вместе с тем им предусматривается возможность переноса отдельных дел «исключительной важности» в Военколлегию союзного Верхсуда, однако каждый раз по постановлению президиума ЦИКа СССР или пленума Верхсуда СССР (там же п. «е»).

Порядок производства дел в трибуналах определяется правилами, установленными Положением о ВТ (ст. 19—37) и УПК. Однако, особенности военного судопроизводства настолько многочисленны, что представляются необходимым остановиться на них применительно к отдельным стадиям процесса.

Дознание, как было указано, должно производиться особыми лицами, состоящими при воинских частях и учреждениях. По общему правилу, оно должно быть направлено в 3-дневный срок по подсудности (п. 3 ст. 1), однако лица, производящие дознание, могут испросить у подлежащего военного прокурора или его помощника (а при отсутствии их в месте нахождения части или учреждения — у губпрокурора или его помощника) разрешение на продление дознания; но общая продолжительность дознания не может превышать одного месяца (ст. 21 Положения о ВТ, примечания к ст. 97 УПК). При маловажности обнаруженного деяния, оно должно быть направлено в дисциплинарном порядке чрез военпрокурора (циркуляр Военколлегии Верхсуда от 21 августа 1923 г., № 19), в противном случае, при наличности признаков преступления, оно направляется военному или общему следователю, смотря по роду учиненного преступления. Следователю же принадлежит надзор за органами дознания.

Производство предварительного следствия является обязательным лишь по определенным делам, подведомственным трибуналам (ср. ст. 25 Положения о ВТ), в остальных случаях оно зависит от постановления военного прокурора или трибунала. В период предварительного следствия уже могут возникнуть вопросы об обеспечении гражданского иска и о мерах пресечения. Хотя военные трибуналы и не рассматривают вопросов о гражданском иске, однако они вправе принять меры к обеспечению будущего гражданского иска (ст. 389). Принятие таких мер, с разрешения ВТ, возможно и на предварительном следствии. При этом циркуляр Верхсуда от 11 августа 1923 г., № 18, обязывает трибуналы, при вынесении определения об обеспечении гражданского иска, обязательно сообщать о причиненных вреде и убытках подлежащим воинским частям и учреждениям с посылкой им копии приговора или определения о принятых мерах обеспечения. В области мер пресечения, на основании примечания к ст. 144 УПК (в редакции 7 июля 1923 г.), возможно применение к красноармейцам войсковых частей (военморам) особой меры — ближайшего наблюдения за ними в тех частях, в которых они состоят на службе, меры, аналогичной прежде имевшемуся надзору со стороны начальства. Ввиду особого положения военнослужащих, привлечению их к суду влечет за собой некоторые изменения в их служебном положении. Так, приказом РВСР от 6 октября 1922 г., № 2320 воспрещено отправлять привлеченных к следствию или преданных суду военнослужащих на новые должности без ведома следственных или судебных властей. Лица командного и административного состава, привлеченные к следствию, либо подвергаются досрочному аттестованию с увольнением в бессрочный отпуск, либо смещаются на неответственные должности с переводом в другие части, либо оставляются в занимаемых должностях впредь до рассмотрения о них дела. Увольняемые в бессрочный отпуск не могут, однако, отлучаться из места производящегося над ними следствия или суда без разрешения судебных властей (приказ РВСР от 29 января 1923 г., № 180). Правила об удовлетворении военнослужащих, привлеченных к следствию или суду, довольствием изложены в приказе РВСР и НКЮ от 21 февраля 1923 г., № 369, а в случае отстранения их от должности — в циркуляре Верхсуда от 31 января 1923 г., № 3.

Если в районе ВТ возникает дело, подсудное высшему в порядке подведомственности трибуналу, то ВТ должен немедленно довести об этом до сведения последнего и, произведя необходимые следственные действия, ожидать дальнейших распоряжений. Арест в качестве меры пресечения может быть применяем лишь с разрешения ВТ, кроме случаев задержания на месте преступления и опасности сокрытия следов преступления (циркуляр Военной коллегии от 30 декабря 1922 г. за № 199).

В период предания суду и приготовительных к суду распоряжений особых отклонений из общего порядка не наблюдается. Трибуналу, наравне с губсудом, предоставлено широкое право не вызывать уже допрошенных на дознании или следствии свидетелей, показания которых не вызывают сомнений в своей достоверности, полноте или но находятся в противоречии с показаниями других свидетелей (ст. 391).

Равным образом, при судебном слушании дела трибунал уполномочен значительно упрощать и сокращать судебное следствие, прекращая в любой момент допрос свидетелей, если признает дальнейшие показания излишними ввиду разъясненности дела, свободно оглашая акты дознания и предварительного следствия, не допуская прений сторон и ограничивая случаи направления дола к доследованию  (ст. 394—398). Самое допущение обвинения и защиты поставлено в зависимость от усмотрения трибунала (ст. 381).

Ряд особенностей введен лишь для пересмотра приговоров ВТ как в кассационном порядке, так и в порядке надзора. Здесь различаются трибуналы, действующие в местностях, объявленных на военном положении, и трибуналы, действующие в боевой обстановке. В первом случае, при вынесении приговора к расстрелу, кассационные жалобы осужденных допускаются, но трибунал вправе войти с представлением о непропуске такой жалобы и об обращении приговора к немедленному исполнению (ст. 31 пол.). Такое представление должно быть сделано в течение суток РВСу фронта, армии или военного округа, а где таковых нет — командующему фронтом, армией или военным округом. Однако, Верхсуд, в лице своего председателя или прокурора, председателя Военколлегии или помощником прокурора при Верховном суде СССР, не лишен права истребовать в порядке надзора дело, кассационная жалоба по которому не пропущена. По отношению же к приговорам   трибуналов, действующим в боевой обстановке, кассационные жалобы не допускаются вообще, но возможен лишь пересмотр в порядке надзора (ст. 30). Трибуналы, действующие в нормальной обстановке, руководствуются правилами, указанными в ст. ст. 400—404 УПК для губернских судов, которыми устанавливается лишь особая срочность принесения и направления таких жалоб (3 суток для подачи жалобы, сутки для направления ее в кассационную инстанцию).

Производство в Военной коллегии Верховного суда СССР, действующей в качестве суда первой инстанции, подчиняется правилам, установленным для производства дел в трибуналах и в губернских судах. Приговоры  этой коллегии не подлежат обжалованию в кассационном порядке и могут быть отменяемы или изменяемы лишь пленумом Верховного суда, в порядке надзора. Прокурору республики, прокурору Верхсуда, прокурору Верхсуда СССР или его заместителю предоставляется право обжаловать в пленум Верхсуда приговоры Военной коллегии исключительно в части, касающейся неправильного применения закона при определении наказания (ст. 448 и ст. 22 п. «б» положения о Верхсуде СССР).

Производство в порядке надзора в Военной коллегии Верхсуда регулируется ст. 34 и 35 положения о ВТ и аналогично с установленным для дел, слушаемых в общем порядке. Лишь по делам, по которым вынесены приговоры, присуждающие к расстрелу, трибунал, независимо от наличия или отсутствия кассационной жалобы или протеста, обязан немедленно по вынесении приговора сообщить о таковом телеграфно¹⁾ председателю Военколлегии и старшему помпрокурору Верховного суда с указанием момента постановки приговора, краткого существа обвинения, фамилии, имени, классового происхождения и должностного положения осужденного, его возраста, а также статей УК, по которым лицо признано виновным. Приговор может быть приведен в исполнение только тогда, если в течение 72 часов с момента вручения указанным лицам такого сообщения не последует распоряжения о приостановке приговора и истребовании дола в порядке надзора от этих лиц или президиума ЦИКа или, наконец, президиума ЦИК союзной республики (ст. 37)²⁾. 

¹⁾ Циркуляр Верхсуда от 8 мая 1923 года №26 несколько ограничивает обязанность телеграфного донесения о приговорах, присуждающих к расстрелу, обязывая прибегать к этому способу извещения лишь те суды и трибуналы, которым предоставлено право непропуска кассационных жалоб, а также в случае неподачи осужденными кассационных жалоб. В последнем случае, по истечении срока возможной подачи жалобы, трибунал телеграфно извещает Верхсуд и выжидает истечения 72-часового срока.

²⁾ Особые права предоставлены военным трибуналам, учреждаемым в порядке положения ВЦИКа от 10 мая 1926 г. о чрезвычайных мерах охраны революционного порядка. В местностях, объявляемых на военном положении, наряду с нормальными судебными учреждениями могут быть учреждаемы военные трибуналы с правами трибуналов, действующих в боевой обстановке; об учреждении их доводится до сведения прокурора республики.  Этому трибуналу могут быть предаваемы лица за нарушение обязательных постановлений командующих, хотя бы соответствующие деяния и не были предусмотрены УК; ему же могут быть передаваемы на рассмотрение отдельные дела или категории дел, причем об изъятиях из общей подсудности должно быть объявляемо во всеобщее сведение (ст. 20, 21).

3. Военно-уголовное право СССР. Постановления, касающиеся специально воинских преступлений, первоначально в 1922 г. были внесены в виде особой главы VII в уголовные кодексы отдельных союзных республик. С образованием Союза и учреждением единой Военной коллегии при Верхсуде СССР возникла настоятельная потребность установить полное единообразие в области военно-уголовного права. Это и было осуществлено изданием утвержденного ЦИКом СССР 31 октября 1924 г. «положения о воинских преступлениях». В порядке кодификации это постановление внесено в неизменном виде в уголовные кодексы отдельных республик. В УК РСФСР 1926 г. оно составляет главу IX (ст. 193¹—193¹⁹).

Особый воинский характер, заставивший законодателя выделить некоторые преступления в специальную группу, определен ст. I положения следующим образом: «Воинскими преступлениями признаются преступные деяния военнослужащих Красной армии и Красного флота, лиц, зачисленных в команды обслуживания, и лиц, призываемых на службу в территориальные формирования на время отбывания ими сборов, направленные против установленного порядка несения военной службы, если притом эти преступления по своему характеру и значению не могут быть совершены гражданами, не состоящими на военной или военно-морской службе». В этом определении, таким образом, даны как субъективный признак — пребывание в качестве военнослужащего или лица, связанного с работой армии и флота, так и объективный — учинение деяния, направленного против мощи армии или флота. При этом подчеркивается, что воинское преступление отлично от обычного уголовного  преступления по своему характеру и значению. Иные, не упомянутые в положении, преступные деяния военнослужащих судятся на основании других частей УК, которые в отдельных случаях учитывают особо опасные для армии последствия (ср., например, ст. 132 УК, относящуюся к главнейшим хозяйственным преступлениям).

Состав воинских преступлений в тех признаках, которые обычно указываются в общей части Уголовного кодекса, у нас вполне совпадает с преступлениями общеуголовными¹⁾. Обычно учитываются некоторые особенности вменения воинских преступлений. Так, ввиду беспрекословности военной дисциплины, устанавливается некоторое ослабление ответственности подчиненных, выполнивших незаконный приказ, содержавший в себе признаки преступного деяния. УК проводит точку зрения одинаковой ответственности давшего незаконный приказ и выполнившего его. Однако, подчиненный освобождается от ответственности, если он представил о том начальству. Согласно разъяснению Верхсуда и циркуляра от 12 апреля 1923 г. № 12, ввиду возникших на практике сомнений, указывается, что, «согласно ст. 10 и 13 устава внутренней службы РККА, подчиненный должен исполнить все приказания своих начальников (кроме явно преступных), направленные на пользу службы или во исполнение законов и военных постановлений, причем, если полученное приказание он считает несогласным с законом или вредным, то докладывает об этом отдавшему приказание и, если данное приказание будет подтверждено вновь, исполняет его, в нужных случаях донося одновременно об этом письменно или по команде ближайшему комиссару». Таким образом, под законно отданным приказанием надлежит считать всякое отданное по службе приказание начальника, как основанное на том или ином законоположении или постановлении, так и направленное на пользу службы или же вытекающее из соображения целесообразности или крайней необходимости.

¹⁾ Неясно лишь, должны ли к воинским преступлениям применяться всегда правила, изложенные в «Основах уголовного законодательства СССР», или же общие части уголовных кодексов соответственных союзных республик, которые в отдельных случаях могут иметь свои отличия.

Вместе с тем положение (ст. 3, ч. 3) подвергает лишь дисциплинарной ответственности военнослужащего, который отказался от выполнения приказа по «явной несознательности».

Другой особенностью общего состава обычно является сужение для военнослужащих возможности ссылаться на крайнюю необходимость. Воин, по долгу своей службы, обязан подвергать себя и свою жизнь опасности, а потому значительное большинство воинских преступлений, особенно учиняемых в боевой обстановке, не могут быть извинены крайней необходимостью. Ст. 13 ч. 2 УК (ст. 9 Основных начал уголовного законодательства СССР), определяющая границы такой необходимости, допускает учинение преступного деяния лишь тогда, если причиненный вред являлся менее важным по сравнению с предупрежденным вредом. Поскольку безопасность страны признается высшим благом для каждого гражданина и, в частности, для воина, следует признать, что ссылка на крайнюю необходимость для военнослужащего, даже в тех случаях, когда его жизнь подвергается опасности, не является извиняющей.

Соучастие граждан не военнослужащих в воинских преступлениях вполне возможно (ст. 29 УПК УССР подчиняют  их даже ведомству ВТ), однако отвечают они по тем статьям уголовных кодексов, которые предусматривают общие преступления, поскольку то особо не оговорено в положении о воинских преступлениях. Так, лицо, способствовавшее похищению или промотанию военнослужащим военного обмундирования (ст. 10 положения), будет судимо по ст. 162 или 168 УК, а лицо, принявшее в виде покупки, обмена, дарения и проч. это обмундирование, в силу ст. 10, ч. 4, будет рассматриваться как соучастник по ст. 10 положения. Должностное лицо, не являющееся военнослужащим, способствовавшее превышению власти воинским начальником (ст. 12 положения), будет отвечать лишь за превышение, злоупотребление или бездействие власти, имевшие серьезные последствия (ст. 109—112 УК).

Меры социальной защиты, применяемые к военнослужащим, по общему правилу, одинаковы с мерами, применяемыми в отношении к другим гражданам, с нижеследующими, однако, особенностями. Принудительные работы для военнослужащих заменяются содержанием в штрафных частях на срок, равный 1/6 назначенного по приговору срока принудительных работ (ст. 30 УК). Содержанием в штрафных частях может быть заменено и лишение свободы на время до одного года, без поражения прав. Содержание в штрафных частях на срок не свыше 2 мес. отбывается в порядке дисциплинарного ареста (ст. 28 прим. УК). Назначение лишения красноармейского звания в качестве особого наказания недопустимо (циркуляр Верхсуда от 24 марта 1923 г. за № 20). Вместо с тем ВТ могут налагать, кроме общих, и дисциплинарные взыскания по правилам дисциплинарного устава РККА¹⁾.

¹⁾ Циркуляр Верхсуда от 21 августа 1923 г. №19 предложено военным трибуналам «по нарушениям и проступкам маловажным и незначительным, не повлекшим за собой каких-либо вредных последствий и совершонным в первый раз и по явной несознательности и невежеству или при смягчающих или оправдывающих обстоятельствах, налагать на виновных военнослужащих взыскания по правилам устава дисциплинарного, вынося уголовные приговоры лишь в случаях совершения этих проступков и нарушений во второй раз или хотя бы впервые, но при корыстных или злонамеренных целях».

Воинские преступления, предусмотренные положением 1924 г., можно разбить на следующие группы.

1) Преступления, являющиеся квалифицированными видами преступлений государственных, Сюда относятся: а) военный шпионаж, т. е. собирание, сообщение, передача сведений иностранным правительствам, контрреволюционным организациям и неприятельским армиям о вооруженных силах и об обороноспособности Союза ССР (ст. 16); деяние это является частным случаем шпионажа, предусмотренного ст. 58¹⁰ УК и дополнения к ней, принятого в общесоюзном порядке постановление ЦИКа и СНК СССР от 14 августа 1925 г., и карается расстрелом; б) переписка или сношение другими способами военнослужащего во время войны с лицами, принадлежащими к составу неприятельской армии или ее обслуживающими или проживающими во владениях неприятеля или в местности, занятой войсками неприятеля (ст. 15); деяние это возможно в период войны; мера социальной защиты зависит от рода сообщаемых сведений; здесь, в сущности, мы имеем неосторожный шпионаж, совершонный без умысла способствовать неприятелю, и мера социальной защиты — лишение свободы; 3) самовольное оставление поля сражения во время боя или преднамеренная, не вызванная боевой обстановкой, сдача в плен или отказ во время боя действовать оружием против неприятеля (ст. 14); здесь мы имеем случай так называется военной измены (высшая мера); к этому деянию примыкают и воинские деяния, учиненные в видах способствования неприятелю: самовольное отступление военного начальника от данной ему диспозиции, сдача неприятелю отрядов, укреплений, судов, уничтожение или приведение в негодность укрепления, орудий, судов и т. п. (ст. 13, ч. 1, высшая мера); но если эти деяния учинены без всякого намерения способствовать неприятелю, а лишь в силу неправильной оценки начальником, с точки зрения пользы дела, сложившейся во время боя обстановки, то мы будем иметь, в сущности, лишь вид служебного упущения, который, в конечном итоге, может повлечь дисциплинарную ответственность.

2) Преступления, являющиеся квалифицированными видами преступлений против порядка управления. Сюда относятся:

а) оскорбление подчиненным военнослужащим начальника при исполнении последним служебных обязанностей (ст. 4); оно карается несколько строже оскорбления представителя власти при исполнении им обязанностей (ст. 76 УК), причем в этом случае различается оскорбление насильственным действием (лишение свободы на срок не ниже года со строгой изоляцией) и оскорбление только на словах или ненасильственными действиями (лишение свободы до 6 мес., при смягчающих обстоятельствах — дисциплинарные взыскания); особенностью нашего УК является то, что одинаково строго он карает и оскорбления, нанесенные начальником подчиненному при тех же условиях -  б) неисполнение военнослужащим приказания, законно отданного ему по службе начальником (ст. 3); в то время как неисполнение законных предписаний власти гражданами вообще рассматривается как проступок, влекущий лишение свободы, принудительные работы или штраф (ст. 75 УК), рассматриваемое деяние, в силу правил воинской дисциплины, признается тяжким преступлением. Оно влечет за собой лишение свободы  не ниже одного года со строгой изоляцией, а будучи совершено в боевой обстановке — лишение свободы не ниже трех лет и даже высшую меру наказания; напротив того, при явной несознательности подчиненного оно влечет лишь дисциплинарные взыскания; в) сопротивление исполнению законно отданного по военной службе приказания или распоряжения; оно значительно более сурово карается, чем предусматриваемое ст. 73 для всех граждан сопротивление власти, причем судом должны учитываться и квалифицирующие обстоятельства, указанные ч. 2. ст. 2 — учинение насилия над личностью начальника или наличность боевой обстановки, при которых санкцией является расстрел.

3) Преступления, являющиеся квалифицированными видами имущественных преступлений. К этой группе можно отнести: а) промотание, т. е. противозаконное отчуждение военнослужащим выданных ему для пользования предметов казенного обмундирования и амуниции, а равно утрату, умышленную порчу их или оставление без присмотра и в ненадлежащем месте. В отличие от должности, растраты имущества, вверенного для определенной цели (ст. 116), промотание охватывает и действия, лишенные цели присвоения, а лишь свидетельствующие о недобросовестном или халатном отношении к казенному имуществу. Мера социальной защиты — лишение свободы до 1 года. Мера эта усиливается, если объектом промотания являются выданные виновному для служебного употребления холодное или огнестрельное оружие, патроны, лошади. Учинение этих действий в военное время или в боевой обстановке влечет значительное усиление меры социальной защиты (вплоть до расстрела при промотании оружия); напротив того, при смягчающих обстоятельствах возможно назначение дисциплинарных взысканий с возмещением стоимости промотанных вещей; б) мародерство, т. е. противозаконное отобрание при боевой обстановке у гражданского населения принадлежащего последнему имущества с угрозой оружием или под предлогом необходимости сего отобрания для военных целой, а также снятие с корыстной целью с убитых и раненых находящихся у них вещей (ст. 17); по своему юридическому составу мародерство может быть и кражей, и грабежом, и разбоем, и вымогательством. Ст. 17, однако, обращает внимание не на форму деятельности, а на место и обстановку, и потому, приравнивая его к бандитизму, карает как особый вид преступления теми же мерами, как и бандитизм; в) при прочих имущественных преступлениях совершение их с нарушением правил воинского устава влечет за собой лишь усиление мер защиты или применение правил о совокупности (ст. 49 УК, см. циркуляр Военной коллегии Верхсуда от 27 октября 1923 г. № 24).

4) Преступления, являющиеся квалифицированными видами должностных (служебных) преступлений. В числе их положение особо оговаривает: а) превышение военным начальником пределов предоставленных ему правил и бездействие его, а равно злоупотребление правами (ст. 12). Как указывает циркуляр президиума Верхсуда от 28 февраля 1923 г. № 13, ст. 209 (ныне ст. 12 положения) имеет ввиду лишь бездействие и превышение власти воинским начальником в специально воинской обстановке, при командовании вооруженными силами, при распоряжении средствами снабжения армии и проч., в остальных же случаях виновный подлежит ответственности за общие служебные преступления по ст. 106 и 107 (ныне 109—111) УК. Меры социальной защиты, предусматриваемые ст. 12, степенятся от мер дисциплинарного воздействия до высшей меры, в зависимости от важности последствий, а также от характера виновности лица, наличия или отсутствия корыстных или иных личных побуждений; военным начальником признается лицо командного, административно-хозяйственного или политического состава армии и флота; б) нарушен и е военнослужащими уставных правил караульной службы и законно изданных в развитие этих правил особых приказов и распоряжений (ст. 11); деяние это аналогично предусмотренному ст. 111 УК бездействию власти и халатному отношению к службе, но выделяется в силу тяжести последствий, могущих произойти от такого нарушения обязанностей караульным. Мера социальной защиты степенится в зависимости от того, сопровождалось ли такое нарушение вредными последствиями, или нет, а также от характера окарауливаемых имуществ, помещений и лиц и того, совершено ли оно в мирной или боевой обстановке. Суду предоставляется выбирать меру репрессии, начиная от дисциплинарных взысканий до высшей меры; в) сюда же надлежит отнести и рассмотренное выше деяние, предусмотренное ст. 13, ч. 2, если оно учинено без намерения способствовать неприятелю.

5) Особо надлежит выделить преступления, выражающиеся в уклонении от воинской службы. Уклонение от призыва, явки по мобилизации, от учебных сборов и поверочных мобилизаций для всех граждан, еще не состоящих на военной службе, карается в общем порядке ст. ст. 65—69 УК. Иначе ставится вопрос для лиц, уже состоящих военнослужащими: они подвергаются и более широкой и более строгой ответственности, как уже связанные долгом воинской службы. Положение различает три формы уклонения от воинской службы (дезертирства): 1) самовольную отлучку, 2) побег и 3) обманное уклонение от службы. Самовольной  отлучкой признается оставление военнослужащим своей части или места службы, продолжавшееся менее шести суток, при условии добровольной явки, учиненное не в боевой обстановке (ст. 5); оно влечет за  собою лишь дисциплинарные взыскания. Побегом признается самовольное оставление службы на срок свыше шести суток, к которому приравнивается и несвоевременная явка из командировок, отпусков и проч. без уважительных причин¹⁾. Побегом же признается неоднократная (не менее 3 раз) самовольная отлучка, отлучка на  срок более двух суток лиц переменного состава, кадрового состава терчастей во время сбора, а также хотя и кратковременная отлучка, но без добровольного возвращения. Стремясь возможно решительнее предупреждать побеги, УК весьма детально различает обстоятельства, сопровождавшие побег, учитывая: совершение его в 1-й, 2-й или 3-й раз; наличие или отсутствие смягчающих обстоятельств и, в частности, малую политическую сознательность лица; побег рядового и побег лица комсостава²⁾, побег в мирное время и в военное время или при боевой обстановке; мерами социальной защиты являются: направление в штрафные части, срочное лишение свободы с частичной конфискацией имущества, правопоражения и, наконец, в особо тяжких случаях (ст. 8) — высшая мера социальной защиты. Наконец, положение предусматривает обманноеуклонениевоеннослужащего от несения военной службы, выразившееся в причинении себе какого-либо повреждения, или в виде симуляции такового (глухоты, немоты, слепоты, душевной болезни и т. п.), или путем подлога документов (ст. 9); оно карается лишением свободы до 3 лет с конфискацией или без конфискации имущества, а будучи учинено в военное время или в боевой обстановке — вплоть до высшей меры. Интересно отметить, что меры репрессии за обманное уклонение (если преступление учинено не в боевой обстановке), установленные ст. 9 для военнослужащих, ниже, чем предусмотренные ст. 68 УК для всех граждан за аналогичное уклонение от военной службы (лишение свободы на срок до пяти лот). Лица, подстрекавшие к такому преступлению или способствовавшие ему, караются как соучастники.

Таковы предусматриваемые УК специальные воинские преступления. Однако, некоторые особенности быта и службы чинов армии в практике вызвали необходимость расширить посредством аналогии, опираясь на ст. 16 УК, составы отдельных статей уголовного закона в отношении военнослужащих. Так, циркуляр председателя Военколлегии Верхтриба от 22 декабря 1922 г. № 191 предлагает привлекать военнослужащих за появление в общественных мостах в состоянии явного опьянения, не принадлежащих к комсоставу — по 176 ст. (ныне 74 — хулиганство), а принадлежащих к таковому — по ст. 109 (ныне 113 — дискредитирование власти). Приказ РВСР от 4 января 1923 г. № 37 предлагает привлекать военнослужащих, виновных в самовольном захвате телеграфно-телефонных проводов и аппаратов, или в принуждении путем угроз к бесплатной установке или перестановке городских телефонов или вообще к оказанию бесплатных услуг, по ст. 105—106 УК (ныне 109—110), как за злоупотребление и превышение власти с применением ст. 110 (112), если в результате последовало расстройство хозяйственных органов. Другим приказом РВСР от 24 января 1923 г. № 172 на комсостав возлагается обязанность тщательного наблюдения за сохранностью занимаемых воинскими частями и учреждениями помещений, под угрозой привлечения по 106 и 107 УК (111).

Постановления УК в широкой мере восполняются правилами Дисциплинарного устава РККА, на которых здесь, однако, мы не станем останавливаться.

П. Люблинский.