Союз Советских Социалистических Республик. XXXII. Потребительская кооперация СССР

XXXII. Потребительская кооперация СССР. I. От исторически сложившегося кооперативного аппарата, реорганизованного по декрету 20 III 1919 г., к началу нэпа сохранился лишь остов, система технических, складочных, перевалочных пунктов, в лице губсоюзов и их райотделений, и сеть распределительных пунктов, в лице единых потребительских обществ. Навыки распределенческой работы, снизу доверху регламентированной, и отсутствие начал хозяйственного расчета привели к почти полному исчезновению в работе низовой кооперации хозяйственной инициативы и самодеятельности. Отсутствие же товаров привело к тому, что огромное большинство деревенских потребобществ находилось фактически под замком, а губсоюзы и их райотделения превратились в исполнительский складочный и транспортно-перевалочный аппарат местных органов Наркомпроса. Собственными же оборотными средствами в достаточно подвижной форме аппарат почти не обладал.

И естественно, что в подготовительном периоде (1921—23), характеризовавшемся восстановлением товарооборота, воссозданием рынка и элементарных условий товарно-денежного хозяйства, кооперация не могла развернуть хозяйственную работу, опираясь на собственные силы и средства и тем менее на средства самого населения. Это учитывала и резолюция Х съезда РКП о новой экономполитике, о переходе от продразверстки к продналогу и о кооперации, принятая по докладу В. Ленина (март 1921 г.), а также декрета ВЦИКа от 21 III 1921 г. о натуральном продналоге и роли кооперации.

Чтобы сделать кооперацию способной вступить в борьбу, надо было, прежде всего, освободить ее от опеки Наркомпрода и предоставить ей свободу хозяйственной самодеятельности. Эго осуществлено было декретом 7/1V 1921 г. о кооперации. Кооперации предоставлено было последним право самостоятельных заготовок и сбыта продуктов, ведение промпредприятий, при сохранении за ней почти монопольного распределения всех потребительских промтоваров и обязательном выполнении заданий госорганов. Сохраняя обязательную приписку к распределительным пунктам, т. о. обязательное членство, а также сложившийся тип ЕПО, декрет открывает опыт добровольного кооперирования учреждением добровольных потребительских объединений. Вместе с тем декрет 7/ІV 1921 г. восстанавливает вступительный взнос, паи, говорит об авансах, подчеркивает выборность органов управления с правом президиума ВЦИКа на ввод в ЕПО и губсоюз представителей с правом решающего голоса.

Одновременно разработанный декрет о натурпремировании рабочих 17/1V 1921 г. приводит к образованию рабочего натурфонда для обмена его через кооперативы на продукты продовольствия. Рабочая кооперация стала пионером в работе по восстановлению кооперации; образование упоминаемых впервые в декрете 13/V  1921 г. Церабкоопа и губрабкоопов выражало собой и особое внимание к вопросам снабжения индустриального пролетариата и особую роль рабкооперации.

Генеральное соглашение с Наркомпродом от 26/V 1921 г. о передаче потребительской кооперации всех имевшихся на складах товаров на предмет товарообмена на сельхозпродукты (по эквиваленту 1:3) вместе с передачей рабочего натурфонда и т. д. сыграло роль вспрыскивания камфары в почти лишенный жизни аппарат потребительской кооперации; он начал работать, и часть его работы уже никем не регламентировалась. Однако, ограниченность товарных запасов в значительной мере ослабляла влияние этой поддержки. Стихийное восстановление частной торговли и капиталистических методов, при отсутствии сколько-нибудь влиятельного (по товарной массе и организации) обобществленного сектора торговли и обесценении валюты, приводило к тому, что кооперация в это время скорее покорно подчинялась стихии, следуя за ней, чем обуздывала ее.

Подгоняемая чрезвычайно опередившим ее ростом частной торговли и необходимостью торгового накопления, кооперация увлекается тем же ажиотажем, торговлей предметами роскоши, открытием ресторанов и кафе. Психология «первоначального накопления» чрезвычайно сближала чисто капиталистические и потенциально социалистические его формы, а разгул конкуренции в недрах кооперации был частным выражением временной победы частнокапиталистической рыночной стихии. Но в то же время необходимость приспособления к ней с целью ее обуздания указывала и средства: самодеятельность, пробуждение инициативы в работе кооперации. Именно эту цель преследовало освобождение кооперации, по декрету от 10/VІІ.1921 г., от предварительного контроля со стороны РКИ.

Но еще более важное значение для оздоровления потребительской кооперации имела ликвидация наследия предшествующего периода, заключавшаяся в передаче ей союзных функций по отношению к низовой сельхоз- и кустпромкооперации. Декрет 21/V. 1921 г. приостанавливает действие декрета от 27/I. 1920 г., отменяет ряд прежних постановлений о мелкой и кустарной промышленности, кустпром- и сельхозкооперации, намечая выделение и самостоятельное существование сельхоз. и кустпромышленной кооперации, узаконенное декретами от 7/VII 1921 г. и 16/VІІІ 1921 г.

Пункт 14 декрета 26/Х 1921 г. о денационализации и возврате кооперации промпредприятий, хотя и не имел особого практического значения, но все же вносил элементы инициативы в сферу переработки сельхоз продуктов и изготовления пищевых; и точно также декрет ВЦИКа от 13/III 1922 г. о внешней торговле, предоставивший Центросоюзу права экспорта и импорта, еще больше освобождал кооперацию от регламентации со стороны НКПрода.

Декрет же от 7/ІV 1921 г. допускает образование собственных средств кооперации, а декрет от 2/VII 1921 г. о средствах кооперации (в отмену декрета 13/ХІІ 1920 г. о финансировании ее) устанавливает, что коопорганизации производят операции за свой счет и страх. С 1/VІІІ 1921 г. прекращаются госпособия на орграсходы, и кооперация переходит от работы по госзаданиям с бесплатным обслуживанием населения на хозрасчет; вступает в силу принцип рентабельности, хотя и перемешанной еще с прямой дотацией. Учреждение Покобанка¹⁾ (постановление СНК от 6/ІІ 1922 г.) и ликвидация всех расчетов между потребительской кооперацией и НКПродом, с установлением долга Центросоюза на 1/VIII 1922 г. в 5 млн. довоенных рублей и оставлением их в Центросоюзе как вклада государства на неопределенный срок с выплатой не ранее 7/I 1924 г.²⁾, приводит к некоторому упорядочению самостоятельного финансового хозяйства кооперации.

¹⁾ Последний 27/I 1923 г. реорганизован в Всероссийский кооперативный банк, обслуживающий все виды кооперации.

²⁾ С конца 1924 г. Центросоюз систематически выплачивает государству эти долгосрочные кредиты.

II. Итог 1921 г. имел, несомненно, огромное значение, ибо он означал начавшееся движение крови в доселе почти мертвом организме; в обстановке же бестоварья, когда ценность обращавшихся в учтенной торговле страны товаров потребительского ассортимента определялась, примерно в 600 млн. руб., оборот потребительской кооперации в 240 млн. играл весьма значительную роль; если снять повторный оборот, то чистый ценностный вес кооптоварной массы составлял, примерно, около 120 млн. Рост хозяйственной работы автоматически вызывал необходимость реорганизации, ибо он ярко обнаружил неспособность тогдашнего коопаппарата, по объективным причинам и внутренним свойствам его выполнять народнохозяйственные задачи, которые он пытался брать на себя. В итоге первой кампании по товарообмену при посредстве кооперации (зима 1921—22 г.) из деревни было еле продвинуто ею 25—20 млн. продовольствия и сырья; встречный же поток товаров совершенно не удовлетворял (на 50% во всяком случае) деревню; дополнительное (кроме продналога) обеспечение промышленности продовольствием и сырьем удалось в известной степени лишь по хлебу и мясу. Это усиливало противодействие ВСНХ осуществлению декрета 26/Х 1921 г., предоставлявшего потребительской кооперации преимущественное право получения заказов от госорганов на заготовки, а также на сбыт. Лишь реализация рабочих фондов, произведенная при активном участии наиболее инициативной рабочей ветви, прошла довольно удачно; рынок же в целом не был ни охвачен, ни огражден от спекуляции.

Если основной причиной этого были объективные условия, то все же первый кризис ярко обнаружил и внутренние дефекты; фиктивность обязательного кооперирования, бюрократизм и дефекты централизации (сохранение губсоюзов, зависимость от НКПрода), как и наличность в низовой сети большого количества мертвых душ.

Это вызывало растущее недовольство со стороны действовавшей низовой кооперации. В течение всего 1922 г. из всей товарной массы, сбытой Центросоюзом, губсоюзами и райотделениями на сумму в 160,3 млн. зол. руб. (по покупным ценам), ушло заграницу на 17,7 млн. руб., сдано госорганам на 23,9 млн. руб., продано союзами в розницу без посредства низовой сети на 36,5 млн. руб., а низовой сети доставлено на 82,2 млн. руб., при общем ее обороте в 215 млн. рублей. Целые районы и множество крупных единиц обслуживались союзами чрезвычайно слабо, получая товар прямо от госорганов, а другие, наоборот, получали товар по искривленному и дорогостоящему пути — через все этажи.

На этом фоне происходит первая реорганизация аппарата. К началу нэпа мы имели в системе, потребительской кооперации 24 559 ЕПО, 99 губсоюзов с секциями и 704 райотделения. Центросоюз с 3 отделениями. Секции, как указано выше, отошли к новообразовавшимся союзам других видов; наряду с сокращением аппаратов губсоюзов и под влиянием движения снизу за организацию райсоюзов, непосредственно сносящихся с Центросоюзом и госорганами и строящихся по принципу экономического тяготения, в 1922 г. (во II квартале) 11 украинских райсоюзов перестраиваются в сеть 45 районных, и в РСФСР также учреждается несколько райсоюзов (например Спасский, Тобольский, Ишимо-Печорский, Златоустинский и др.). Сокращение числа зарегистрированных и рост числа действующих обществ, особенно рост добровольных объединений в городах, подготовляют новую силу, заинтересованную в союзном строительстве и влияющую на него. Важнейшим фактом здесь был рост оборотов и укрупнение низовых звеньев, т. е. ликвидация карликовых обществ с ничтожными оборотами, могущих существовать лишь при помощи и опеке сверху. Стремление приблизить союз к низовой сети и побудить его действительно стать ее служебным органом (1922-22) приводило на первой стадии к мелкорайонному строительству по преимуществу. Полностью оно развернулось, однако, лишь в 1923/24 г. под влиянием уроков кризиса сбыта.

Весьма важной стороной в организационных тенденциях были проблемы строительства и связи рабкооперации с системой в целом (вопросы единства рабоче-крестьянской кооперации). ДПО были и пионерами добровольности, и авангардом в хозяйственной работе; за 1922 г. наиболее мелкие ДПО либо ликвидировались, либо слились с аппаратом ЕПО, оживляя последние и вливая в них свежую струю; на это оказывало влияние постановление IV Съезда профсоюзов (1921), высказавшегося за территориальный принцип строительства рабкоопов, против цехового, заводского и профессионального. Вместе с тем XII партконференция (август 1922) дала отпор сепаратистским тенденциям, высказавшись не только против выделения рабкооперации из общегражданской, но и против всяких тенденций подобного рода. 3-й пленум Церабкоопа высказался точно так же против выделения, что было формулировано в обращении Центросоюза от 8/V 1922 г. Ставшие на место Церабкоопа и губрабкоспов Церабсекция и рабсекции союзов стали органами реально осуществляемого контакта между профсоюзами и кооперацией.

В транспортной кооперации, по постановлению СТО от 13/V 1921 г. сохранившей по-прежнему свою самостоятельность (сеть УЖПО во главе с Центральным управлением снабжения рабочих транспорта — Цустран, вместо Продпути), декрет 7/1V 1916 года вызвал перестройку на систему единых линейных ТПО. Центр транспортной кооперации получил свой баланс, кассу, право самостоятельного распоряжения отпускаемыми субсидиями, авансами и кредитами; широкая автономия его была оформлена после собрания уполномоченных транспортных коопераций (23/VI 1922) переименованием его в Транспосекцию Центросоюза, с фактически полной хозяйственной самостоятельностью, свойственной союзным центрам кооперации, с персональной унией через председателя Транспосекции, входящего в состав Центросоюза. Наконец, военная потребительской кооперации, выделенная в 1921 г. в систему военно-потребительских обществ, объединяемых Военно-окружными управлениями и возглавляемых Всероссийским военно-кооперативным управлением Центросюза в качестве автономной секции Центросоюза, одновременно подотчетной РВС, получает по постановлению ЦИКа от 26/VІ 1922 г. все имущество бывших офицерских экономических обществ, после чего постепенно передает свою работу по обслуживанию состава Красной армии в руки погребительских обществ. Процесс этот оформился в июле 1924 г., когда правление Центросоюза и РВС постановили упразднить военную кооперацию, передав общегражданской кооперации задачи обслуживания потребителей-военных при посредстве специальных аппаратов во всех необходимых случаях (лагерные палатки и т. д.).

III. Уже отмеченный выше первый кризис (начало 1922 г.) и последовавшая за ним стихийная перестройка системы вызвали оживленную дискуссию, в которой часть кооператоров пыталась удержаться на прежних позициях и которая закончилась компромиссным решением. Оно нашло свое отражение в резолюции XII конференции РКП о кооперации (август 1922 г.); формально сохраняя обязательность членства, эта резолюция подчеркивает необходимость развития самодеятельности и материальной заинтересованности. Рекомендуя введение добровольного пая, резолюция отмечает целесообразность предоставления внесшим пай, целевые и другие взносы — преимуществ при распределении товаров и распределении прибылей. Так сделан был первый шаг по подготовке к переходу на добровольность.

Одновременно с этим намечается более широкое разделение функций между потребительской и сельхозкооперацией. Энергичное противодействие сельхозкооперации тогдашним интегральным тенденциям потребительской кооперации ослаблялось смешением свойственных ей функций с потребительскими в ее собственной работе; однако, правильность ее общей ориентации на постепенную специализацию, поддержанная НКЗемом и местными его органами, боровшимися против эксцессов принудительного интегрирования, неизбежно и естественно приводила к быстрому дискредитированию политики интеграла.

Наконец, недостатки, свойственные союзной системе, все более и более вступали в противоречие с потребностями низовой сети и рационализации товарооборота. После украинского самочинного опыта (см. выше) и нескольких подражаний ему в РСФСР, а также образования к 1/1 1923 г. 23 национальных союзов автономных республик и областей (частью, в результате переименования прежних губсоюзов), союзная сеть до конца 1923 г. почти застыла. Сохранение гегемонии губсоюзов и отделений и контор Центросоюза в областных центрах (не считая ВУКСа), при увеличении, — под влиянием опубликованной в марте 1923 г. (датированной 4—6/1 1923) статьи В. Ленина о кооперации, — снабжения союзов со стороны госорганов, с огромной силой выявила отмеченные В. Лениным недостатки аппарата кооперации.

По сути дела, эта статья подводила итог и всего опыта, и всех недостатков кооперации, сводящихся в основном к перечисленным выше трем их элементам. Негодность аппарата и заложенное в нем наследие чрезвычайно четко были схвачены творцом советской кооперации. Наш аппарат, писал В. Ленин, «ровно никуда не годится», он «перенят нами целиком от прежней эпохи». Но что еще во сто крат важней — В. Ленин дает впервые экономически-мотивированную программу кооперативной политики Советов и кооперативного строительства, как элемента социалистического строительства.

В. Ленин вскрыл и фиктивность всеобщности и обязательности, и огромное значение материальной заинтересованности членов (премии), и недооценку кооперации со стороны госорганов, а главное поставил сугубо практические вопросы в свете общей кооперативной проблемы, как одного из важнейших путей к социализму в крестьянской стране. Это была вместе с тем директива: оздоровляя и реформируя кооперацию, немедленно же усилить ее поддержку со стороны госпромышленности и банков. Теоретические и практические указания, сделанные В. Лениным в его статье «О кооперации», представляли собой, в сущности говоря, программу кооперативной политики Советов на целую историческую эпоху. Естественно, что и осуществление их на ближайшем отрезке времени не лишено было шероховатостей.

Непосредственным результатом статьи был перелом в практике госорганов по отношению к кооперации. Предоставление кооперации преимущественного права на получение продукции госпромышленности и возвращение ранее отобранных у кооперации производственных предприятий дало тотчас огромный толчок росту оборотов кооперации. Потребительские общества росли, укрупнялись по оборотам, но рост этот попал в 1923 г. под влияние все более и более ухудшавшейся рыночной конъюнктуры, явившейся результатом совокупности следующих обстоятельств: 1) низкого уровня производительности труда в промышленности и чрезвычайно высокой себестоимости промизделий; 2) стихийного роста частной торговли, овладевшей розничным рынком, спекулировавшей на колебаниях цен, связанных с эмиссионным хозяйством и несущих с собой опасность срыва валютной реформы, и 3) дефектов торгового аппарата, государственного и кооперативного, увлеченного атмосферой ажиотажа и спекуляции, спешившего нажиться на поднятии цен и вообще не умевшего в интересах потребителя приспособиться к сложной обстановке падающей валюты. Финансовая слабость и страх пред убытками приводили к столь «предусмотрительной» переоценке товаров (в совзнаках) с целью страхования от убытков, связанных с ростом отпускных цен, что потребитель не выдержал, несмотря на  огромную нужду в товарах, и начал воздерживаться от закупок. «Ножницы» — колоссальное расхождение цен между промышленными и сельскохозяйственными товарами, стихийно нараставшее с весны 1923 г., не вызвали соответствующей тревоги со стороны кооперативной союзной системы, беззаботно бросившейся на предложенные товары с явным пренебрежением к интересам потребителя. Низовая сеть в значительно большей мере ощущала грядущую опасность, но влияние ее на союзную сеть было ничтожным: она была своего рода колонией кооперативного союзного империализма.

Разразившийся под влиянием сложной совокупности экономических факторов осенний кризис сбыта 1923 г. был встречен кооперацией и неподготовленной, и безоружной. Причины, лежащие на стороне кооперативных союзов, заключались, прежде всего, в слабой связи союзов с периферией, в отсутствии у них знания своей периферии, в торговле ради торговли, в увлечении оборотами  а все вместе выражало собой отсутствие сколько-нибудь прочной кооперативно-общественной базы. Если экономика нэпа сама по себе тогда еще недостаточно созрела, чтобы обеспечить возможность существования кооперации на чисто кооперативных началах, если рабочие и крестьяне оставались еще слишком бедны, чтоб на свои средства строить кооперацию, то все же союзная система недостаточно учитывала необходимость, во-первых, все более и более ориентироваться на кооперативную базу и, во-вторых, готовиться к общей реформе¹⁾ своевременной и широкой реформой своего собственного аппарата.

Отрыв верхних этажей кооперации от низовых, затоваривание, кооперативный кризис — таков результат. Усугубление нездоровых объективных условий, вызывавших высокий уровень цен, дефектами кооперативного аппарата — вызвало здоровую реакцию, давшую совокупность мер, именуемых новой кооперативной политикой. Для союзной системы она была ничем иным, как ее революционной постройкой.

Кризис сбыта был освежающей грозой. Он привел к решительному проведению основных мер, рекомендованных Лениным в его январской статье, и столь же решительному осуществлению мероприятий по реорганизации союзной системы, выдвинутых практикой подготовительного периода. Постановление V сессии совета Центросоюза о переходе на добровольное начало строительства кооперации, декрет ЦИКа и СНК СССР (XII—1923) о реорганизации потребительской кооперации на этих началах открывают собой второй этап, — этап кооперативного строительства 1924—1927 гг.

IV. Новый этап кооперативной политики был одним из важнейших элементов того поворота, который открыл начало организованного преодоления частно-хозяйственной рыночной стихии при посредстве госторговли и реорганизуемой кооперации.

Постановление 9 сессии совета Центросоюза и декрет ЦИКа и СНЕ СССР о реорганизации потребительской кооперации на началах добровольности (XII—23) носили характер предварительной подготовки. Отменяя обязательную приписку граждан к потребительским обществам и устанавливая добровольность, они формулировали то, что в жизни сложилось стихийно.

В основном, программа мероприятий по оздоровлению и реорганизации кооперации была намечена резолюцией ХIII Съезда РКП.

¹⁾  Денежной; усилению регулирующего планового начала; резкому нажиму в сторону снижения цен и т. д.

Декрет ЦИКа и СНК от 20/V 1924 г. установил (на базе постановлений ХIII Съезда) основы новой конституции потребительской кооперации: 1) добровольность; 2) явочный порядок учреждения потребительских обществ — с минимумом членов-учредителей в 30 человек; 3) функции потребительской кооперации были формулированы «для обслуживания своих потребностей и хозяйственных нужд», — обеспечивая во всех необходимых случаях обслуживание производственных интересов (сбыт, снабжение, переработка); 4 разрешение обслуживания посторонних (не членов); 5) высший размер вступительного взноса 50 коп., пая — 5 руб.; 6) выборность органов управления; 7) потребительным обществам предоставляется право обвиняться в районные, губернские или соответствующие им союзы, — областные же союзы учреждаются с разрешения Центросоюза; 8) право регистрации обществ и союзов переносится от союзов к местным и центральным органам Наркомторга, за исключением областных союзов, регистрирующих районные союзы.

Установив срок перерегистрации всей сети (к 1/V 1925 г.), декрет стимулировал перерегистрацию всех членов обществ и ликвидацию мертвых душ в их составе (по инструкции 21/XI 1924 г.).

Реформа открывает начало длительного, до настоящего времени непрерываемого, организационного и технического приспособления низовой сети к растущим потребностям рационализации товарооборота и действительного кооперирования. Процесс укрупнения городской рабочей сети, слияние кооперативов районного (в пределах городов), профессионального, фабрично-заводского типа в крупные единицы и учреждение отделений — по мере роста кооперирования и оборотов, —  привели к уменьшению числа городских и рабочих обществ при одновременном росте числа отделений, т. е. к превращению городской сети в почти стабилизированную по числу обществ сеть крупных многолавочных предприятий. В деревенской же сети реформа открывает сравнительно ровный, но неуклонный рост числа обществ и, хотя и менее бурный, чем в городах, рост числа лавок; последний опережает рост числа оществ, т. е. и здесь происходит вначале медленный, а с 1925/26 г. более ускоренный рост предприятий многолавочного типа.

Одновременно с этим происходит процесс создания кооперативной базы — переход на действительное кооперирование. Перерегистрация обнаружила, что к 1/Х 1923 г., накануне реформы, среди числившегося «всего населения» уже имелось около 5,3 миллионов, пожелавших остаться членами, и за период перерегистрации — к І/Х 1924 г. — их прибавилось около 1,7 миллиона, причем впервые приток паевых взносов дал за год итог в 10 млн. руб., При этом деревня, в которой фикция всеобщего кооперирования держалась дольше, чем в городе, с 1924 г. опережает город, постепенно приближаясь к положению, соответствующему роли крестьянского рынка в товарообороте страны.

Можно сказать, таким образом, что развитие низовой сети происходило хотя почти бурно, но органически, не вызывая коренных ломок создавшихся оргформ, а лишь исправляя их, расширяя, укрупняя. Совершенно иной характер носила перестройка союзной сети. Это была настоящая революция, которая полностью перегруппировала союзную сеть. На место отделений и контор Центросоюза народились краевые и областные союзы, выражая этим развитие общей торговой децентрализации; за первый год исчез 41 губсоюз, народилось 156 райсоюзов.

Основное влияние на районирование новой союзной сети имело развитие нашего нового планового, экономического и административного, районирования. Закончили его Урал, Северный Кавказ. Северо-Запад и Сибирь. И там, где оно либо закончилось, либо наметилось, оно целиком определяло собой и границы новых районных союзов.

Вопреки тенденциям Центросоюза, стремившегося провести систему крупнорайонных союзов и тем предупредить образование сильных, способных ослабить его роль, областных союзов (т. е. избежать нового посредника между собой и райсоюзами), победила политика райсоюзного строительства применительно к новым округам Госплана.

Основные трудности, которые пришлось преодолеть союзной системе, коренились в их финансовом положении; вместе с тем укрупнение оборотов обществ и тяготение их к закупкам у госорганов и выше стоящих кооперативных центров, — у выраставших на местах баз, отделений, складов — несли с собой опасность задержки развития торговой деятельности союзов.

Однако, рост рынка в целом, покупательной силы в частности — делали свое дело: рост оборотов низовой сети был столь велик в ряде районов, что, несмотря на растущую ее связь с госорганами, и у союзов оказалась достаточно широкая база для увеличения своих оборотов с периферией. Однако, одна черта здесь определилась с огромной силой: это отрыв крупнейшей и влиятельнейшей части рабкоопов от губернии и райсоюзов. Здесь действовали факторы укрупнения, ставившие крупные ЦРК на равную ногу с союзами и потому делавшие рациональным уравнение их в отношении снабжения с последними.

В значительно меньшей степени эти черты выявились в работе наиболее крупных сельобществ, также тяготеющих к закупкам у вышестоящих узлов оптовой торговли (кооперативных и государственных).

V. Развитие потребительской кооперации в 1923/4 г. открыло собой неуклонный рост низовой розничной кооперативной сети, к непосредственному обслуживанию которой (т. е. помимо участия союзов) стремилась сеть оптовых органов госторговли. В связи с этим и ставилась проблема строительства союзной системы. Госторговля, во главе с синдикатской сетью, стремившаяся непосредственным обслуживанием низовой кооперативной сети сделать ненужным существование союзной сети (как излишних, с ее точки зрения, посреднических звеньев), тем самым боролась за свое собственное существование и развитие (здесь речь идет о торговле товарами личного потребления по преимуществу). Однако, наша госпромышленность этим вступала в противоречие с основными линиями советской политики (см. далее). Действительное кооперирование крестьян и рабочих и объединение их в народнохозяйственном масштабе, т. о. возглавляемое союзной системой, в которой интересы потребления и сельхозяйства звучат достаточно властно, чтоб побуждать и госпромышленность непрерывно совершенствоваться и в свою очередь обеспечить ей возможность справиться с рыночной стихией — такова была основная директива. Ведомственная политика — не только госорганов, но в равной мере и кооперации — поэтому требовала и требует непрерывного вмешательства госрегулирования.

Непрерывный и огромный рост кооперативной торговли, естественно, требовал соответствующего роста снабжения. Госторговля же сеть столь выросла в 1923/24 и 1924/25 гг., разбросив по всей территории СССР складочные, торговые и комиссионные (закупочные и сбытовые) торговые предприятия, что при бурном росте кооперативной торговли достаточная нагрузка обоих видов торговли становилась безнадежной; соображения же рационализации товаропроводящей цепи требовали ликвидации параллелизма и максимально возможного сокращения числа торгово-посреднических и складских предприятий, через которые проходит товар от фабрики и крестьянина к потребителю. Так возникла проблема взаимоотношений между госорганами и кооперацией, наложившая свою печать на весь II-ой этап развития советской кооперации.

Под давлением XIII Съезда снабжение срединной союзной системы было в 1924 г. значительно усилено; но год перестройки, временно дезорганизовавший союзную систему, обнаружил в ней прежде всего недостаточную финансовую подготовленность. В результате мероприятий 1923/24 г. частная торговля откатилась назад, особенно в оптовой торговле, ибо госпромышленность и банки, в осуществлении резолюции XIII Съезда, значительно сузили ее снабжение, усилив кредитование и снабжение потребительской кооперации. Между тем, бурно развернувшийся процесс восстановления промышленности обострял нужду последней в средствах, ускорении оборота, побуждая ее предпочитать сбыт за наличные. Недостаточность средств кооперации и испытываемые ею тогда финансовые затруднения побуждали ее, наоборот, добиваться улучшения условий и размеров товарного кредитования. Между тем, сокращение связей госорганов с частником, платившим большую долю наличными, усиливало затруднения госорганов; замещая частника, кооперация не могла полностью компенсировать сужение участия его капиталов. Притягательная сила сделок с частником для госторговли заключалась не столько в размере его собственных капиталов, сколько в исключительной его гибкости и скорости оборота, с которой кооперация сравниться не могла. Новая дискуссия привела в конце 1924 г. и начале 1925 г. к т. н. новой торговой практике госорганов, временно сократившей, относительно, снабжение кооперации, усилившей розничную торговлю госорганов (в поисках скорого оборота средств) и товарную нагрузку оптовой госторговли и ухудшившей условия кредита.

Привилегированное положение госторговли в отношении нагрузки и ассортимента при широком практиковании системы принудительного ассортимента для кооперации грозило отбросить ее назад. Начавшееся обострение товарного голода, несмотря на то, что 1924/25 г. дал увеличение госпродукции (крупной) на 63%, новый рост цен на промтовары после произведенного значительного их снижения в 1-ой половине 1924 г., наметившаяся пассивность нашего внешнего торгового баланса и снижение покупательной силы рубля в конце 1924/25 г. — поставили на очередь проблему товаропроводящей цепи, качественно отстававшей от огромного роста размеров ее работы. Соревнование между кооперацией и госторговлей в борьбе за товар усиливалось, потребовав вмешательства со стороны руководящей партии и государства.

XIV конференция РКП (V—1925) в соответствии с народнохозяйственными потребностями момента выпрямляет уклоны. Здесь вновь был всесторонне проверен путь советской кооперации в свете общих проблем советской политики.

Углубление действительного кооперирования и поднятие качества работы и упорядочение взаимоотношений с госорганами и сельхозкооперацией — таковы были 3 задачи, выдвинутые жизнью и формулированные XIV конференцией. Вместе с тем,  это была в то же время постановка всей проблемы товаропроводящей цепи, в центре которой стояли вопросы достаточного снабжения, генеральных и типовых договоров между госорганами и кооперативной системой.

Рожденные, главным образом, в борьбе кооперации за наиболее ходовой товар, без которого кооперация рисковала потерять потребителя достаточных, а тем более избыточных товаров, гендоговоры сыграли огромную роль в деле рационализации товарооборота. Плановый охват массового  централизованного снабжения значительной части звеньев кооперативной системы; предусмотренное распределение законтрактованных товаров по отдельным обществам, звеньям, районам; правильный план кредитования; рационализация техники, отправки, отборки, сортировки, отправки значительной части договоренных товаров методом транзита, т. е. непосредственно с фабрик, либо трестовских и центральных и синдикатских баз, райсоюзам и крупным потребобществам; сведение роли дольщика (участника гендоговоров) преимущественно к планированию, своевременному представлению заказов и адресов (т. е. связанной с ответственностью комиссионно-посреднической работой), и с оплатой % за его услуги значительно ниже их размеров при завозе товаров на склады центров; получаемая отсюда экономия по товародвижению, т. е. снижению накладных расходов и цен, обеспеченность низовой сети известным минимумом товара, а поставщика — сбытом; установление постоянства органической связи между промышленностью и организованным в лице кооперации рынком, постоянства объема работы, учета, внутрикооперативных связей, т. е. укрепление смычки между производством и потреблением и создание единого фронта в борьбе с частником — таковы выгоды, фактически выявившиеся в практике гендоговоров за последние 2 года. Они сблизили потребляющие места с производящими центрами и привели к тому, что по огромной товарной массе работа центров-дольщиков (Центросоюза и областных союзов) обходится райсоюзам и крупным потребительским обществам от 1/10 до 1—2%.

Постановление кооперативного совещания о гендоговорах получает утверждение ЦКРКП (в начале августа 1925 г.) Под давлением этих решений дискуссия закончилась первым соглашением о гендоговорах между Центросоюзом и ВСНХ (VII—1925), утвержденным постановлением СТО от 27/VII 1925 г. Начавшись в 1925/26 г. с текстиля и меняя, в зависимости от товара, состав покупателей-дольщиков, гендоговоры распространились далее на сахар, кожу-обувь, галоши, металлы, посуду, наркотики, а в 1926/27 г. и на соль и керосин; в 1925/26 г. они осуществлены были всего на сумму в  585,1 млн. руб., а в 1926/27 г. — на 1 011,7 млн. руб.; по 10 основным отраслям продукции предметов широкого потребления гендоговоры поглотили в 1926/27 г. 33% продукции. Роль же транзита колебалась от 65% до 100% (сахар). Перезаключение гендоговоров сопровождалось возобновлением и обострением дискуссии вокруг оценки их результатов, с точки зрения, главным образом, стоимости товаропроводки по гендоговорам в сравнении с другими методами сбыта и на основании, главным  образом, сравнительных данных о ценах, расходах и накидках кооперативной и государственной торговли (см. далее).

Вместе с тем, практика гендоговоров вплотную подводила экономическую мысль к ликвидации параллелизма, т. е. к сокращению местной государственной торговой сети. По постановлению СТО от 18/VIII 1926 г., генеральные договоры приобрели значение основной формы взаимоотношений между всесоюзной промышленностью и кооперативной системой, а типовые — регуляторов непосредственной торговли между местной сетью госторговли, райсоюзами и обществами. Максимально возможное развитие гендоговоров и транзита и сравнительно льготные для кооперации условия расчета здесь связываются с возложением на кооперацию важнейшей задачи рационализации товарооборота; в постановлении СТО, в частности, отмечается роль гендоговоров, как предпосылка к возможному свертыванию излишней части сети госторговли. И вместе с тем, в нем отмечается вытекающая из всех преимуществ, предоставляемых кооперации, ее большая ответственность в работе по снижению цен. Проблема снижения цен постановлением СТО от 18/VІІІ 1926 г. выдвигается в соответствии с основными экономическими проблемами на первую очередь; с этого времени проблема гендоговоров и других форм хозяйственных связей между промышленностью и сельским хозяйством, производителями и потребителями, городом и деревней становится подчиненной по отношению к основной и центральной задаче: снижению цен, снижению издержек обращения, максимальному сближению цен производителя и потребителя.

В итоге новой кооперативной политики, внутреннего роста и оздоровления кооперации, поддержанной особо благоприятной для нее налоговой политикой, последняя приобретает в 1925/26 г. огромное народнохозяйственное значение и все более и более становится на ноги и в финансовом отношении. Валовой оборот потребительской кооперации, достигший в 1924/25 г. 3 830,5 млн. руб., в 1925/6 г. достиг более 7 053,3 млн., за 1926/27 г. можно считать обеспеченным 10 миллиардный валовой оборот. Роль коопторговли в розничном обороте страны в 1925/26 г. —43,6%, а потребительской кооперации — 38% означает ликвидацию господства частной торговли, в 1925/26 г. спустившейся до 38,8% розничного оборота страны, а в опте потерявшей всякое влияние (вспомним, что в 1922 г. частная розница — 85%).

Эта прошедшая на рынок в 1926/27 г. через систему потребительской кооперации более чем 5-миллиардная товарная масса, состоящая на 68,5% из промтоваров и на 31,5% из сельскохозяйственных, продана потребителю-горожанину и сельчанину при посредстве торговой сети, состоящей на 1/Х 1926 г. из Всесоюзного центра, 11 федеративных республиканских и краевых (областных) союзов, 3 губсоюзов, 238 рай- и нацсоюзов, 28 656 городских и сельских потребобществ с 62 736 лавками. Если не считать некоторых районов и окраин, то на протяжении территории, охватывающей не менее 90% населения, потребительская кооперация является вездесущей. В торговле III—V разряда кооперативная сельская сеть составляет по СССР по числу патентов 53,8%, а в ряде районов — до 75%, и по городской сети — около 20% по СССР, подымаясь по отдельным районам до 30% и выше. Будучи предприятиями в несколько раз более крупными по оборотам, чем аналогичные частные, и расширяя сеть универмагов и специальных лавок с большой пропускной способностью, кооперация является у нас и носителем концентрации торгового оборота.

На 1/Х 26 г. в СССР числилось 7 260 000 членов пайщиков (цифры округлены) на селе и 5 202 000 в города; а всего —12 462 000, в том числе женщин в городах 25%, в селах 11%. 31 % всех крестьянских хозяйств СССР, 29% взрослых горожан, 63% членов профсоюзов имеют  следующие хозяйственные связи с кооперацией; в покупательском бюджете закупки в потребительской кооперации составляют в среднем по СССР около 54%, в селах крестьянин, смотря по району, покрывает в кооперации от 30 до 60 и даже выше % своих закупок (в некоторых районах, Сибири например, до 90%). Средний оборот селькоопов СССР на 1 хозяйство достиг в 1925/26 г. (беря все крестьянское хозяйство СССР) 70 рублей, а на пайщика, смотря по району, от 100 до 261 рублей.

Особое значение имеют также показатели роли кооперации в качестве контрагента производства — госпромышленности и сельского крестьянского хозяйства. На первом месте стоят здесь связи с госпромышленностью:

Отпущено всем видам кооперации трестами и синдикатами.

	Всего в млн. руб.	В % к общему отпуску трестов и синдикатов
1924/5 г.	1059	27,6%
1925/6 г.	1893	38,3%

На долю потребительской приходится здесь около 80%. При этом по основным потребительским товарам роль кооперации достигла в 1925/26 г. следующей доли всей продукции госпромышленности:

Роль по проведению к потребителю текстиля 51%

- сахара – 55,7%

- соли – 68,0%

- силикатов – 34,0%

- продукции широкого рынка по 10 отраслям около 61%.

Усиление связей между звеньями системы, сокращение складских операций и расширение завоза товара прямо с фабрики в райсоюз, ЦРК и даже сельпо приводит к постепенному внесению плана в кооперативный товарооборот.

Снабжение низовой системы товарами из кооперативных источников¹⁾ эволюционировало следующим образом: селькопы покрывали свои потребности в 1924/25 г. на 60,4%, а в 1925/26 г. — на 72,2%; горрабкопы соответственно — 29,1% и 43,3%; ТПО — 33,5% и 46,%; райсоюзы — 33,6% и 36,4%, последовательно уменьшая во всех случаях роль госорганов по непосредственной их поставке (т. е. без какого-либо участия союзных центров).

¹⁾ Всех видов кооперации, - но главным образом потребительской (на 95 и выше %).

Итоги работы по сбыту сельхозпродукции значительно менее ярки. Так, по хлебу вся заготовка потребительской кооперации достигла в 1926/27 г. около 240 млн. пуд.; по растительному маслу реализуется через потребительскую сеть около 3,4 млн. пудов, т. е. около 57% пищевой потребности страны; по маслу коровьему заготовка масла Центросоюза составляет в 1926/27 г. около 9% всех заготовок: яиц заготовлено системой потребительской кооперации 1 960 вагонов = 16% заготовок; льна — 19,6%; рыбные промыслы Центрооюза заготовляют около 10% заготовок рыбы по СССР, а низовая сеть потребляет до 34% товарной рыбы. Все больше уступая сырьевые заготовки сельскохозяйственной кооперации и госорганом и заботясь о пищевом снабжении населения, потребительской кооперации вступает во всех возможных случаях в договоры с другими видами кооперации и госорганами на поставку ей масла и других продуктов, заготовляя главные продукты, особенно хлеб, при посредстве своей системы.

Собственная промышленность потребительской кооперации сосредоточиваясь, главным образом, на переработке сельхоз  пищевых продуктов, насчитывает 5 426 предприятий (не считая мелких); среди них: 149 промышленных мельниц, 1 486 хлебопекарен; основной промкапитал составляет около 77 млн. рублей; продукция за 1626/27 г. — 538 млн. руб. при 60 тыс. рабочих. Составляя около 5% всей крупной промышленности СССР, собственная продукция системы составляет около 11% ее чистого оборота, а промышленность Центросоюза — 25% его оборотов; кроме того, перерабатываемые Чаеуправлением продукты (чайные, кофе, шоколад и пр.) дают за год около 120 млн. руб. оборота. Импорт потребительской кооперации составил в 1925/26 г. 3 141 фунтов стерлингов при экспорте в 4 780 фунтов стерлингов.

Среди факторов, обеспечивших этот рост, немаловажную роль играет укрепление собственной финансовой базы потребительской кооперации. Начав в 1921 году с мертвым инвентарем и «пустолавками» и ничтожными оборотными средствами, потребительская кооперация ныне, на 1/Х 1926 г., располагает собственным капиталом в 458 млн. рублей (в том числе Центросоюз с секциями более 50 млн.); привлеченные же средства (без межкооперативной задолженности) составляли на 1/Х 1926 г 858 ½  млн. рублей, а с межкооперативной — 1 253 млн. Соотношение собственных средств к чужим на 1/Х 1926 г. таково: у Центросоюза 1:2,8; у райсоюзов 1:3,7; у горробкоопов 1:26; у селькоопов 1:1; по системе в целом 1:2,7. Это значит, что потребительская кооперация является ныне по коммерческим, чисто капиталистическим понятиям вполне кредитоспособной организацией, которой поэтому заграница охотно открывает значительные кредиты.

По данным Госплана, финансирование долгосрочное, дотации, ссуды, санирование всех видов кооперации со стороны бюджета составило в млн. рублей: в 1923/4 г. — 21,7; в 1924/5 г. — 22,2; в 1925/6 г. — 25,0¹⁾.

¹⁾ «Контрольные цифры», стр. 391.

Всего же по потребительской кооперации долгосрочные ссуды государства, предоставленные по преимуществу кооперации окраин и нацменьшинств, составляют около 23 млн. руб. и ныне начинают покрываться. Таким образом, привлеченные оборотные средства кооперации (1 253 млн.) носят характер коммерческого кредита товарного и банковского).

Накопление собственных капиталов происходило по преимуществу за счет чисто торгового от прибылей. Так, с 1/I 1924 г. по 1/Х 1926 г., почти за 3 года — паевые взносы принесли системе 43 миллиона (на 1/1 1924 г. было у низовой сети паев, капиталов 6 млн. руб.), торговое же накопление из прибылей за то же время составило около 260 млн. руб. На 7 миллиардов валового оборота прибыль за 1925/26 г. составила по системе около 147 млн. руб. При этом прибыль до отчисления дивиденда на забор составила по Центросоюзу 0,66%, по Транспосекции — 1,1%, по Церабсекции — 0,90%, по краевым и областным центрам - 1,2%, по губрайсоюзам — 1,6%, по горрабкоопам — 2,7%, по селькоопам — 3,6%, что указывает на имевшие место увлечение торговым накоплением, характерным, однако, главным образом, для 1-го полугодия 1925/26 г. с его с особо повышенной конъюнктурой.

VII. Из изложенного вытекает серьезное социально-экономическое значение вопроса о прочности этих количественных достижений, о качестве кооперативной работы, о действительном кооперировании. Постоянная диспропорция, отставание качества от количества, даже при максимально возможном улучшении первого, составляет характерную черту роста потребительской кооперации.

Уже самый состав кооперативной товарной массы говорит об основном дефекте, вытекающем из того, что потребительская кооперация, широко охватив работу по сбыту изделий промышленности (последние составляют в обороте городских обществ около 70%, сельских —  около 69% и транспортных — около 61%), проявляет слабость в отношении рынка сельхозпродуктов, где она сталкивается с конкуренцией местного рынка производителей, базара и частника и проявляет и недостаточную силу и недостаточную гибкость. И в торговле промтоварами она покрывает потребности рабочего и крестьянина, в среднем на 50%, — на 50% им приходится обращаться к частнику. В торговле пищевыми товарами (сырыми и переработанными), составляющими в бюджете рабочего около 58%, а в бюджете крестьян потребляющих районов 40—45%, — потребительская кооперация обнаруживает некоторую отсталость.

Необходимо отметить, что потребительская кооперация сосредоточивала свое главное внимание на промтоварах не только по государственным соображениям и не только по соображениям зашиты потребителя от наметившегося как раз в период ее огромного роста (1924/25 и 1925/26 гг.) роста цен, — но и в погоне «за конъюнктурой», за наилегчайшей формой охвата увеличения оборотов, просто в увлечении торговлей.

Чем распыленнее производство продуктов, чем больше это — продукт сельского хозяйства, не имеющий для заготовки широких госкредитов, чем больше этот продукт не монополизирован (мелкая промышленность, кустарная) и чем сложнее работа с ним (овощи, мясо, рыба), тем слабее проявлялось к нему внимание кооперации, как системы. И когда, в связи с окончанием восстановительного процесса, появились новые факторы и в начале 1926/27 г. заметно ослабел товарный голод, эта привычка двигаться по линии наименьшего сопротивления ярко обнаружила, как качество отстало от количества.

Что же принес II-ой этап в отношении действительного кооперирования? Один из показателей — паевой взнос — говорит о следующем: за 3 года довольно настойчивой агитационной работы, усиленной в ряде случаев предоставлением членам преимуществ в отпуске «голодных» товаров (первоочередность), расширением практики выдач 3—5% дивиденда на забор, чисто кооперативное накопление, т. е. внесение паевых капиталов, дало лишь около 43 млн. руб. (с 1/1 1924 г. по 1/Х 1926 г.); средний паевой взнос достиг на 1/Х 1926 г. в селах — 3 руб. 11 коп., в рабочих кооперативах — 4 руб. 73 коп. и в ТПО — 7 руб. 42 коп., при довоенной норме (за 1913 г.) в 13—18 руб. по сельобществам, по рабочим 19-30 руб.

Несмотря на то, что с семьями члены составляют половину населения и что покрывались их нужды в кооперативах лишь наполовину, на другую половину покрываясь частником и на базарах (у производителей), — роль снабжения «дикого» населения проявляла тенденцию к росту: в 1925/26 г. горрабкоопы лишь около 46% своих товаров продавали членам, а селькоопы — 41%, что фактически — по размерам покупок — означало уравнение закупок посторонних с закупками членов. Внимательный анализ роста числа членов к 1 октября 1925 г., когда последнее достигло 9,43 млн., показывает, что он в большой мере был продуктом активности авангарда общесоветской общественности, чем сознательности многомиллионной массы членов. Конечно, эта общественная работа не могла бы дать полученных результатов, если бы не было основной предпосылки, «загоняющей» обывателя в члены коопа, ибо здесь он все же получал товар на 20 и более процентов ниже, чем у частника, и здесь же получал товары, не имевшиеся у частника, либо недостаточные вообще. Постепенный переход на дивиденд также подымал заинтересованность; но если бы не цена и некоторая монополия на товар, то подобных результатов, да еще с прибавкой 43 млн. руб. членских паев (за 3 года с 1/1 1924 г.)  не могло бы получиться.

1925/26 г. был своего рода лакмусовой бумажкой, ярко вскрыв отмеченные диспропорции. Как только обострение товарного голода стало всеобщим, обнаружился повышенный интерес и членов, и посторонних (очереди) к кооперативам. Контрольные цифры числа членов на 1 октября 1926 г., построенные на основании достаточно быстрого темпа роста предыдущих лет, были на деле превзойдены уже к средине 1926 года. Именно, к 1 октября 1925 г. число членов достигло 9 416 тыс., за весь предыдущий 1924/25 г. увеличившись на 2 242 тыс., т. е. на 3%. Но уже к 1 апреля 1926 г. число пайщиков увеличилось до 11363 тыс., т. е. за полугодие товарного голода — на 20%, в то время как к июлю 1926 г., т. е. за первый квартал небольшого ослабления спроса, оно поднялось всего на 4% за квартал. Второе полугодие обнаружило общее ослабление прибоя волны членов. Вместе с тем, целая новая армия работников — 276 тыс. служащих и рабочих (в том числе около 60 тысяч в промпредприятиях и 170000 выборных членов правлений и ревизионных комиссий) — при бурном росте ее, без глубоких общественно-кооперативных традиций, естественно несла с собой особые опасности. Растраты и злоупотребления в 1924/25 г., имевшие место среди 31% специально на сей счет изученных обществ, обошлись более чем в 5 млн. рублей; за I полугодие 1925/26 г. по тем же обществам растраты составили 1 100 тыс. рублей; если раньше растратчиками являлись, главным образом, члены правлений, то  теперь — это по преимуществу из наемного персонала.

Изложенное подсказывает нам необходимость чрезвычайной осторожности при оценке, как нынешней массы, так и состава работников, персонала. Ибо установленные выше диспропорции и дефекты коопторговли несут с собой в новой обстановке опасность ослабления заинтересованности 12-миллионной членской массы. Осуществление «100%» роли потребительской кооперации, т. е. кооперирование всего населения, упирается также и в проблему перераспределения и увеличения оборотных средств, кредитования, персонала, а также в проблему строя кооперативного хозяйства. Становясь на место госторговли и превращаясь в единственные щупальца, при посредстве которых госпромышленность должна познавать конъюнктуру, динамику и содержание потребительского спроса (во времени и пространстве), потребительская кооперация обязана будет ответственно воздействовать на рационализацию промпланов, их ассортимент, качество, калькуляцию. А между тем она еще недостаточно подготовлена к достаточному выполнению подобных задач, возлагающих на нее величайшую ответственность.

Показатели общественной деятельности кооперированной массы, чрезвычайно многообразные, не могут быть четко выражены количественно. Около 170 тыс. ежегодно переизбираемых членов правлений и ревизионных комиссий, сотни тысяч членов лавочных, культурно-просветительных и других комиссий; значительное оживление работы этого актива в 1926/27 г., подходящего ныне вплотную вместе с кооперированной массой к действительному контролю над работой, к борьбе за качество, снижение расходов, накидок и цен, позволяет рассчитывать, что перенесение внимания от количества к качеству ликвидирует многочисленные «диспропорции».

Растущее значение контроля и самодеятельности кооперированной массы, и ее актива в первую очередь, — усиливает вместе с тем значение вопроса о социальном составе кооперации. XIV конференция ВКП, 40-ое собрание уполномоченных Центросоюза и ряд сессий его обратили на этот вопрос особое внимание. Имеющиеся данные о социальном составе пайщиков потребительской кооперации показывают, что полупролетарские хозяйства (беднота — без рабочего скота) составляют 28,4% всех кооперированных хозяйств, середняцкие (1—2 лошади) —  65,4% и зажиточные — 6,2%. Специальные фонды кооперирования бедноты, составляющиеся, главным образом, на отчисления от прибылей в размере 5 и 10%, предназначенные для выдачи ссуд беднякам для оплаты паевых взносов, достигли в 1926 году около 2-х млн. рублей, не считая отчислений из прибылей 1925/26 года. Активизация бедноты и связь общественного деревенского актива (кресткомов и др.) с кооперативным являются звеньями одного и того же социального порядка: усиления хозяйственного влияния за элементами, являющимися естественными союзниками пролетариата.

VIII. Изложенное объясняет, почему проблемы качества кооперативной работы и правильного построения кооперативной системы приобрели первостепенное значение и с народнохозяйственной точки зрения, и с точки зрения интересов рабочих и крестьян, как потребителей и производителей.

1925/26 год, при огромном росте оборотов выявивший тенденцию к новому расширению раствора «ножниц»¹⁾, с исключительной силой обнаружил опасности, несомые народному хозяйству со стороны двух факторов: во-первых, товарной диспропорции и имевшей место приостановки снижения и даже роста себестоимости промпродукции и, во-вторых, со стороны издержек товарооборота.

Особое значение этого вопроса для качественной оценки работы потребительской кооперации побуждает нас остановиться на нем несколько подробнее. Прежде всего, общее движение рыночных цен и меновых эквивалентов с 1/Х 1923 г. по 1/Х 1926 г. (т. е. включая влияние отрицательного движения цен в 1925/26 г.) говорит о том, что соотношения 1923 года ушли безвозвратно.

Так, «ножницы» с 1 октября 1923 г. по 1 октября 1926 г. показывают рост сельхоз индекса (оптового Госплана) на 76,4% и снижение промышленного на 26%; раствор с 119 пунктов снизился до 26²⁾; за 1 пуд ржи крестьянин получал в октябре 1923 года в розничной частной торговле губернских городов — ½  аршина ситца, либо 9 фунтов соли, либо 0,9 фунтов сахара, либо 6 фунтов керосина, а в октябре 1926 г. — соответственно 1,6 метра, 35 фун., 3 ¾  фун. и 19 фун. Кооперативные же цены были в среднем  на 10%, ниже частника, а по «голодным» товарам на 20—30% более. Заготовительные цены за это же время выросли на уездных базарах на 4,5% по пшенице, 137% по ржи и т. д. На 1/Х 1926 г. общий московский индекс розничных цен вольного рынка КИ составлял 2,43, а кооперативный того же КИ 1,76; соответственно сельхозиндекс — 2,30 и 1,59, а промышленный — 2,53 и 1,91, т. е. кооперативные цены были ниже частных (еще до ощутимых результатов снижения коопцен на 30—45%, смотря по товару).

¹⁾ И промышленно-сельскохозяйственных, и оптово-розничных.

²⁾ По оптовому индексу Госплана.

Обстановка товарного голода конца 1925/26 г. создала, однако, перелом в движении цен.

Уже до обострения товарного голода в кооперации наметились неблагоприятные явления. Так в I квартале 1924/25 года обнаружился некоторый рост накидок против IV квартала 1923/24 г. (в райсоюзах 9,55% вместо 8 3%, селькоопах — 21,8% и 16,7%, горрабкоопах — 18,8% и 14,4%)¹⁾.

Совокупность же рыночных условий 1925/26 г. а в особенности влияние диспропорции между спросом и предложением, оказались сильнее принятых во II полугодии 1925/26 г. регулирующих мероприятий: на I/Х 1926 г. оптовый индекс сельхозпродуктов вернулся почти к уровню І/Х 1925 г. (1,74)²⁾, а промышленный, наоборот, поднялся (с 1,94 до 2,04), а огромный раствор оптово-розничных ножниц частного рынка, на І/Х 1925 г. показывавших 51 пункт расхождения между ценами промышленности и розницей, а на 1/Х1926 г. — 63 пункта, говорил о серьезных опасностях.

На фоне тенденции 1925/26 года к повышению себестоимости продукции госпромышленности, особо рельефно обнаружившейся в 1-м квартале 1926/27 года (от 4 6% по подошве до 15,8% по спичкам), рост раствора сельхозпромышленных и оптово-розничных ножниц и разрывов цен (между местными рыночными и заготовительными, ценами потребляющего и производящего районов ржи и сырья и т. д.) нес особо серьезные опасности крестьянскому хозяйству. Последнее отвечало на это сокращением посевной площади технических и сырьевых культур. Это означало, что, несмотря на то, что кооперация и госторговля торговали значительно дешевле, они оказывали недостаточное влияние на рынок в целом.

Общий уровень кооперативных цен продолжал неуклонно понижаться (с частичными колебаниями сезонного характера) и после первой кампании по снижению в 1923/24 году; так, по СССР с 1/Х 1924 г. по 1/Х 1925 г. райсоюзы понизили общий уровень отпускных цен на 7,9%, крупные ЦРК — на 6,9%, селькоопы — на 7,6%, — с большим снижением цен промышленных товаров (до 11%) и меньшим — сельхозпродуктов. С 1/Х 1925г. по 1/Х 1926 г. темп снижения замедляется, в пределах года то несколько повышаясь, то понижаясь (вокруг 1%), дав в итоге за год: по райсоюзам — снижение на 0,5%, по продовольственным — снижение на 1%, а по продовольственным рост — на 0,2%, по крупным ЦРК снижение на 1,9% (соответственно минус 3,7%, и плюс 0,9%), по сельпо — снижение на 1,5% (соответственно минус 6% и плюс 5,6%). Если, таким образом, кооперация сама отнюдь не подняла цен, то общий рост цен происходил за счет значительного вздувания их со стороны частной торговли и увеличения расстояния между ценами последней и кооперации³⁾; например, по московскому индексу КИ на 1/Х 1926 г. общий уровень частных цен был выше кооперативных на 38%, промышленных товаров — на 32% и сельхоз — на 4%.

¹⁾ См. «С.П.», №12, 1926 г. А. Фишгендлер, «Кооперативная политика цен».

²⁾ В связи со снижением сельхозцен, ликвидировавшим их подъем в I полугодии 1925/26 г.

³⁾ Цены госторговли, по правилу, держались в среднем на уровне кооперативных, с незначительными колебаниями.

Обстановка товарного голода и готовность потребителя платить особо повышенные цены обеспечили, таким образом, частнику возможность, добывая обходными путями товар даже по особо повышенным ценам, не только перекладывать это повышение на потребителя, но и подымать норму своей прибыли.

Поскольку речь идет о ценах кооперации, о зависящих от нее мероприятиях, необходимо отметить, что именно в атмосфере особого роста цен — за 1 полугодие 1925/26 г. — она замедлила, приостановила снижение цен, пытаясь использовать конъюнктуру для накопления и тем найти выход из тисков финансового напряжения, т. е. стать прочно на собственные ноги. Констатируя этот бесспорный вывод из объективно установленных фактов, отмечая увлечение торговой прибылью, необходимо, однако, не переоценивать влияния этого фактора на уровень цен, общий и кооперативный. Ибо в течение 1925/26 г. повысились оптовые отпускные цены промышленности от 1,5 до 2%, а по акцизным товарам — на 3,48% (см. оптовый индекс ВСНХ); ликвидация скидок (бонусов в 2—3%) со стороны промышленности, перенесение стоимости учета векселей с промышленности на кооперацию, увеличение железнодорожных тарифов (в среднем по ситцу на 0,32%, по муке на 2,18%, по соли на 10%), резкое повышение цен со стороны мелкой и кустарной промышленности (на обувь и др.) и, наконец, сокращение налоговых льгот, учитывающее финансовое укрепление кооперации — не могли не задерживать снижения цен в кооперации. Ухудшение качества товаров; практика открытого и замаскированного принудительного ассортимента, часть которого сбывалась с убытком; невыгодное для кооперации соревнование за особо ходовой товар с госторговлей, естественно получавшей нередко лучший ассортимент; наконец, стремление госпромышленности смягчить влияние сурового кредитного режима со стороны банков ухудшением условий кредита для кооперации, а также начавшееся возвращение государству долгосрочных ссуд на сумму в 23 миллиона рублей (на 5 лет), — не могло не задерживать и не отвлекать внимания кооперации от снижения цен к использованию конъюнктуры для накопления собственных средств. Поскольку рынок принимал любую калькуляцию и потому не исправлял невольных ошибок в сторону повышения цен, он тем самым обеспечил успех этой тенденции. Она принесла всей системе потребительской кооперации за 1925/26 г. накопление в 147 млн. руб., составляющее более 2% к валовому обороту системы. Признавая это увлечение вредным, необходимо, однако, признать, что, во-первых, накопление по своим размерам значительной роли в повышении цен не сыграло, и, во-вторых, что оно столь укрепило кооперативные финансы, что позволило ныне проводить жесточайший нажим на расходы, накидки и цены кооперации, не опасаясь даже и убытков в отдельных случаях. Ибо решительную борьбу за снижение цен может вести лишь кооперация, имеющая прочную финансовую базу.

По индексу ВСНХ, изменение раствора оптово-розничных ножниц происходило так: в 1913 г. средний уровень розничных вольных цен был выше оптовых отпускных цен промышленности (с учетом качества) на 20%; на 1/Х 1924 г. на 40%, на 1/Х 1925 г. на 51%, на I/Х 1926 г. на 63,1%. Оптово-розничные же ножницы кооперации, т. е. разница между отпускными ценами Центросоюза (равными отпускным ценам трестов и синдикатов, по промтоварам иногда выше на доли %, по сельхозтоварам ниже цен госторгорганов), составляли на 1/Х 1924, 1/Х 1925 и 1/Х 1926 г. у губрайсоюзов: 14,7%, 12,6% и 8,7%, у ЦРК губгородов — 25,6%, 24,9% и 19,2% и у сельпо - 39,5%, 38,5% и 26,0%. Если припомнить, что эта разница составляла на 1/1 1924 г. (т. е. накануне первого снижения цен) у губрайсоюзов 15,7%, у ЦРК 28,6%, а у сельпо 69,2%, то необходимо признать, во-первых, чрезвычайное сокращение оптово-розничных ножниц в кооперации, во-вторых, достижение довоенного уровня разницы у рабочих кооперативов и приближение к нему у сельских. Действительный же раствор оптово-розничных ножниц, с точки зрения потребителя, покупающего в среднем по СССР в 1925/26 г. примерно около половины у кооперации и от одной трети до половины у частника (не считая закупок у крестьян и ремесленников-кустарей), лежит, таким образом, значительно ниже раствора, взятого по ценам частного рынка, примерно где-то около 32%. Этого все же достаточно, чтобы признать новую кампанию по снижению розничных цен, безусловно, необходимой, но эти же факты говорят о том, что возложенную на кооперацию задачу защиты интересов потребителя она выполняет в весьма широком масштабе. Если бы потребитель вынужден был бы покрывать всю потребность в частной торговле, то при наличности диспропорции и гегемонии частника на рынке цены промтоваров вряд ли могли бы быть ниже указанных частных (вольных). По произведенным расчетам экономия населения от разницы кооперативных цен по сравнению с частными была такова:

По всей системе кооперативной розницы: (в млн.) ¹⁾

	В 1923/24	В 1924/25	В 1925/26
Промтовары	82,87	183,6	314,74
Сельхозпродукция	11,93	58,49	107,77
Всего	94,8	242,09	422,51

¹⁾ Данные Статистическо-экономического отдела Центросоюза. Расчет Е. Черномордика.

Если же учесть происшедшее в кооперации накопление общественного капитала за счет торговли (см. выше) и выдачу дивидендов на забор в 1925/26 г. около 45 млн. руб., то кооперация сэкономила народному хозяйству и потребителю не менее полумиллиарда рублей.

Фактический материал о расходах и накидках за 1923/24 г., 1924/25 г. и 1925/26 год показывал следующее их движение: а) по сельпо расходы к обороту в 1913 г. — 8,4%; 1923/24 г. — 15,3%; 1924/25 г. — 12,4% и 1925/26 г. — 8,9%; накидки к обороту соответственно: 12,2%, 18,6%, 15,1% и 12,3%; б) по горрабкоопам: расходы 1913 г. — от 9,6% до 12,1% и последовательно с 1923/24 г. — 13,5%, 11,7% и 10,1%, а накидки 1913 г. — от 11,2% до 14,6% и с 1923/24 г. — 15,3%, 15,1% и 12,7%; в) по райсоюзам: расходы 1923/24 г. — 9,1%, 1924/25 г. — 8,4%, 1925/26г. — 5,5%; накидки соответственно 10,1%, 9,4% и 8,1%; г) по Центросоюзу: расходы 1923/24 г. — 4,7%, 1924/25 г. — 3,5%  и 1925/26 г. — 2,02%, а накидка 12,8%, 5,9% и 5,5%.

Таким образом, вся низовая сеть потребительской кооперации достигла довоенных норм расходов и накидок. Однако, исследования и опыт кампаний по снижению цен обнаружили, что резервы для снижения их в кооперации еще имеются, но лежат они не столько в пределах отдельного звена, сколько в издержках, связанных с участием излишних звеньев товаропроводящей цепи.

Рост цен в 1-м полугодии 1925/26 г. и увлечение кооперации и госторговли накоплением привлекли особое внимание партии и государства, уже постановлениями XIV конференции (27/ІV 1925) обративших внимание на политику цен.

XIV сессия Совета Центросоюза (IX—1925) и Всесоюзное оргсовещание потребительской кооперации (Х—1925) уделили особое внимание этому вопросу, учредив специальную комиссию по снижению цен и начав работу обширным экспедиционным обследованием, итоги которого составили предмет обсуждения XV сессии Совета Центросоюза.

IX. Начавшаяся в мае 1926 г. первая всесоюзная кампания по снижению цен ставила себе задачей выполнить постановление СТО (2/VII 1926) о снижении розничных цен на недостаточные товары в госторговле и кооперации на 10% от уровня цен на 1/V.

Итоги ее (с 1/V 1926 по 1/I 1927) дали по райсоюзам: на непродовольственные товары — 2,9%, продовольственные — 6,7%, на все товары — 4,6%; по ЦРК — соответственно 3,5%, 8,5% и 5,6%; по сельпо – 5,1%, 7,4% и 6,1%; к этому снижению надо прибавить отмеченное выше повышение себестоимости промтоваров и расходов, в среднем на пару % по системе. Неудача первой кампании, коренившаяся в значительной степени в узких пределах, которые ставились снижению цен в торговом аппарате всей совокупностью очерченных выше условий, привела к пересмотру проблемы в целом. Этот пересмотр был основан на учете основных особенностей новой обстановки начала 1926/27 г., связанных с переходом от бурного темпа восстановления к органическому росту в меру производительного накопления. Важнейший, по сути дела, сигнал давала госпромышленность, приостановившая в 1925/26 г. снижение себестоимости продукции, ухудшившая качество продукции и обнаружившая в 1926/27 г. опасность нового роста себестоимости. Но и со стороны торгово-кооперативной конъюнктуры сигнализировали новые явления длительного характера, ставившие ей и новые задачи.

Проблема качества, ассортименты, вступление в силу сезонных явлений — все вместе означало нарождение тенденций, неведомых восстановительному периоду.

Снижение в коопторговле роли голодных товаров и растущая роль достаточных и избыточных, и особенно усиление внимания к сельхозпродуктам и кустарным; разборчивость и растущая требовательность потребителя к скорости, аккуратности и тщательности отпуска, к приближению сети к населению, развертыванию универмагов, сети холодильников для мяса и рыбы, ослабление кооппротекционизма (налоги); рост независимых расходов (аренда) и жесткая политика накидок — все вместе предъявляет к кооперации новые требования в непривычном масштабе, вплоть до новых вложений в основной капитал. Бурный рост оборотов, снижавший автоматически расходы, и автоматический сбыт всех товаров (ускорявшие отпуск) сменяются иным темпом и иной обстановкой сбыта, в которой забота о создании спроса и стоящее расходов внимание к потребителю должны будут стать на место автоматизма.

Все эти соображения нашли свое выражение в решениях пленума ЦКВКП (7/12 II 1927 г.), наметившего, прежде всего, мероприятия, обеспечивающие успех нового капитального строительства промышленности и особо внимательно подведшего итоги первой кампании по снижению цен. Указав на товарный голод и недостаток оборотных средств у кооперации и госторговли, как на неблагоприятные объективные условия, побудившие их искать выхода в усиленном торговом накоплении, пленум отмечает, что последнее производилось нередко благодаря пренебрежению интересами потребителей и использованию монопольного положения и при равнодушии к вовлечению широких масс населения в борьбу за снижение цен.

В первую очередь постановление пленума отмечает необходимость снижения отпускных цен промышленности путем решительного снижения себестоимости, без ущерба для промышленного накопления. Усматривая большую опасность в монопольном положении промышленности, воспитывающем бюрократизацию и равнодушие к улучшению производства и торговли, пленум отверг политику скрытых накоплений, призвав промышленность к решительной борьбе за рационализацию производства и к снижению себестоимости. Постановляя: снизить на 5% себестоимость в текущем 1926/27 г., а государственной и коопторговле снизить розничные цены к 1 июня не менее чем на 10% от 1/1 1927 г. по всем промышленным товарам; положить конец практике высокого накопления, обеспечить нормальный уровень последнего сокращением за текущий хозяйственный год расходов на 15% против уровня 1925/26 г. и рациональным построением аппарата, — пленум вместе с тем вновь обращается к вопросам действительного кооперирования.

«Болезненные явления и опасность бюрократизации, — говорится в резолюции — возникающие на почве монопольного положения нашей торговой сети, должны быть обезврежены путем: 1) такого построения кооперативной и госторговой системы, которая обеспечивала бы взаимную проверку госторговли и кооперации; 2) усиления планового начала руководства рынком и деятельностью всей товаропроводящей сети; 3) усиления руководящей роли высших звеньев кооперативной системы над низшими; 4) обеспечения контроля и проверки низших звеньев кооперации, действительной самодеятельности и инициативы; 5) привлечения кооперированных рабочих и крестьянских масс к подлинному участию в кооперативном строительстве и проверке деятельности ее органов, а также привлечения рабочей массы к контролю над деятельностью кооперативных и госторговых организаций; 6) а также усиления кадра работников кооперации».

«Пленум ЦК поручает Политбюро на этих основах рассмотреть и провести в жизнь систему мероприятий по рационализации товаропроводящей сети, имея ввиду: а) упразднение излишних звеньев торгового аппарата, б) сокращение пути движения товаров от производителя к потребителю на основе максимального использования транзитных отправок товара с места производства к потребителю, в) удешевление стоимости и сокращение издержек обращения».

Большой размах и напряжение второй кампании за снижение цен, особо характеризующейся широким участием в ней кооперированных рабочих и крестьян, дали следующие конкретные результаты: кооперативный индекс Центросоюза с 1/1 1927 г.  по 1/V 1927 г. снизился: общий на 5,6%, промтоваров на 6 8%, сельхозпродуктов на 2,9%; непродовольственных товаров на 6,6%, продовольственных на 3,5%. По новому всесоюзному индексу КИ снижение общего индекса составило с 1/I по 1/V 3%, промышленного — 4,9%, а сельхоз — без  изменений; кооперация снизила соответственно на 4,6%, 5,4% и 3,7%, а госторговля — на 4,5%, 4,7% и 3,7%. Оптово-розничные ножницы в рабочем секторе кооперации (между отпускными ценами Центросоюза и розничными рабкоопов промгородов) сблизились с 1/1 1927 г. по 1/V 1927 г. по промтоварам с 22,4% до 19,2%, по сельхозпродуктам — с 11,5% до 6,1%, по продовольственным — с 22,4% до 18,2%, а по непродовольственным — с 19,2% до 15,9%, а по всему набору — с 20,5% до 16,6%. Есть все основания рассчитывать, что, в общем и целом, при окончательном подведении итогов на 1/VІ 10%-ое снижение, в среднем, будет достигнуто.

В то же время эта кампания стала основной движущей силой рационализации товарооборота, чрезвычайно заострившей внимание хозяйственников ко всем мелочам, способным снизить себестоимость товара, расходы, укоротить путь товародвижения.

Взаимная критика и контроль госорганов и кооперации стали важнейшей гарантией рационализации. Пересмотр сети местных отделений и баз центральной госторговли в сторону сокращения¹⁾, передача их функций союзной системе сопровождается укрупнением последней, обеспечивающим дальнейшую ее рационализацию. Чрезвычайное же усиление многолавочного строительства в деревне, создающее здесь сеть крупных по оборотам единиц, также содействует упрощению товародвижения, позволяющему снижать расходы.

Вместе с тем кампания дала толчок дальнейшему развитию внутрикооперативных связей, усилила элементы единого организованного выступления системы перед лицом госпромышленности, взаимного учета информации, расширяя тем самым возможность действительного планирования работы системы и отдельных единиц. Торговый план становится реальностью, и кооперация постепенно вооружается планом и предвидением.

И лишь во второй кампании голос кооперированных масс впервые стал подлинным фактором проверки, контроля и улучшения работы потребительских обществ.

¹⁾ Сеть Сахаротреста к 1/VII 1927 г. уменьшается с 443 до 239 единиц; торговая сеть ВТС ликвидировала к 1/X 1926 г. 18 агентур и 27 оптово-розничных отделений, из Сибири один за другим уходят отделения центральных синдикатов и трестов, передавая работу кооперации, - как и на Украине, Северном Кавказе и др.

Х. Естественно, что в этой чрезвычайно сложной обстановке не оставались без движения и исканий проблемы взаимоотношений между различными частями и видами советской кооперации в целом и потребительской кооперации в частности.

XXXIX собрание уполномоченных Центросоюза (16/21 III 1925) вновь подтверждает единство потребительской кооперации. VII Всесоюзный съезд профсоюзов (XII 1926) подвел итоги работы единой потребительской кооперации с точки зрения интересов рабочего класса. Указав, что благодаря тому, что единая система потребительской кооперации выполняла свою работу одновременно и в городе и в деревне, и по промышленным товарам, и по сельскохозяйственным, она стала влиятельной силой на рынке, способной оградить интересы рабочего потребителя от спекулятивных маневров частника. VII Съезд профсоюзов (ХII 1926) подчеркнул, что единый хозяйственный фронт рабочей и сельской потребительской кооперации является по-прежнему одним из важнейших условий для выполнения намеченных выше задач.

Вместе с тем, принятыми организационными мероприятиями Церабсекции отведена в аппарате Центросоюза возможность принимать активное участие в руководстве хозяйственным обслуживанием рабочих кооперативов.

Если проблема взаимоотношений между пролетариатом и крестьянством нашла свое отражение внутри единой потребительской кооперации, то в не меньшей степени она существует там, где потребительская кооперации встречается с другим важнейшим видом советской кооперации — сельскохозяйственной.

Стремление кооперированного потребителя (рабочего и крестьянина) путем самостоятельной заготовки потребительских товаров в деревне, через свою кооперативную сеть, избежать оплаты прибылей и накопления сельхозкооперации — стоит лицом к лицу со стремлением сельхозкооперации использовать процесс обращения с тем, чтобы, сбывая сельскохозяйственные продукты на месте потребления (где наивысшие цены), тем самым обеспечить за собой большую прибыль и накопление. Односторонние тенденции здесь, естественно, принимают иногда форму конфликтов между отдельными объединениями обоих видов кооперации.

Постановление СТО от 25/II 1927 г. о мерах к укреплению и развитию сельхозкооперации, дополненное постановлением СТО от 29/ІV 1927 г., дает на грани десятилетия достаточно четкую установку проблеме разделения труда и взаимной связи обоих видов кооперации. По мере роста и укрепления сельхозкооперации заготовка и сбыт всех видов сельхоз сырья для госпромышленности должны сосредоточиться именно в сельхозкооперации и постепенно сокращаться в потребительской, за исключением тех, которые возлагаются на нее государственными планирующими и регулирующими органами. Заготовку же чисто потребительских продуктов для снабжения ими звеньев своей системы и населения потребительской кооперации может производить не только путем заключения договоров с сельхозкооперацией, но и в порядке непосредственной заготовки через сеть деревенских потребительских обществ и союзов. Учреждение комиссии при НКТорге по вопросу о разграничении работы обоих видов кооперации по сельхозмашинам и инвентарю с участием их представителей, а также рост регулирующего влияния Ц.К.С. и местных коопсоветов, разрешающих спорные вопросы в порядке добровольного кооперативного саморегулирования, позволяют рассчитывать на действительное упорядочение взаимоотношений.

XI. На 1/Х 1927 г. потребительская кооперация СССР насчитывает около 28 616 обществ, из них 1 454 в городах и 27 162 в деревнях; Центросоюз с секциями — 11 центров федеративных республик и облсоюзов, 40 национально-автономных, 201 районных и окружных, с отделениями и базами; 71 143 лавок, из них 9 143 в городах, 52 000 в деревнях. Эта сеть обществ объединяет вокруг себя 5 813 000 членов в городах и 9 260 000 в селах, - 31,4% домохозяев села, 28,6% взрослых в городах; она провела в розницу товаров населению на 5 259 млн. руб. (ок. 120 млн. в 1921 году), валовой оборот ее составил 10 005 млн. руб. (ок. 440 млн. в 1921 г.), заняв на розничном рынке страны 45,5% (в 1921 г. 12—15%), а в посредническом обороте страны — 26%, в то время, как частная розничная торговля занимает 38,8% на рынке (ок. 85% в 1921 г.). Возглавляющий ее центр — Центросоюз является одним из крупнейших предприятий с валовым  оборотом в 910 млн. рублей. Почти шестисотмиллионный собственный капитал системы обеспечивает потребительской кооперации надлежащую финансовую устойчивость.

ОСНОВНЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ ПОТРЕБИТЕЛЬСКОЙ КООПЕРАЦИИ СССР

Годы	Союзов всего	Сельская сеть			Городская, рабочая и транспортная сеть			ИТОГО
		Обществ	Лавок	Пайщиков в тыс.	Обществ	Лавок	Пайщиков в тыс.	Обществ	Лавок	Пайщиков в тыс.
1.10.24	250	21023	28735	3529	1598	8394	3564	22621	37129	7093
1.10.25	259	24028	36397	5041	1597	15061	4395	25625	51458	9436
1.10.26	252	27142	45294	7260	1514	17442	5201	28656	62736	12462
1.10.27	-	27162	52000	9260	1454	19143	5814	28616	71143	15074

ФИНАНСЫ (в млн.)

Годы	Паевые капиталы системы	Собственные средства в млн. (всего)	Привлечение в млн. (без межкооперативных расчетов)	ИТОГ баланса
1.10.24	16,0	223,5	446,6	690,1
1.10.25	30,8	280,9	659,6	940,5
1.10.26	49,1	458,4	858,5	1316,9
1.10.27	88,7	583,7	1030,4	1614,0

ВАЛОВЫЕ ОБОРОТЫ (в млн.)

Годы	Союзной сети	Сельских низов	Городских, рабочих и транспортных низов	ИТОГО
1923/24	705,1	409,1	684,8	1799,0
1924/25	1500,3	912,5	1417,7	3830,5
1925/26	2998,1	1634,8	2420,3	7053,3
1926/27	4582,0	2215,0	3208,0	10005,0

Превращаясь в систему крупных и крупнейших предприятий, эта сеть обществ и союзов обеспечивает тем самым возможность дальнейшей рационализации и сокращения издержек обращения.

Путь, которым двигается потребительская кооперация СССР — путь своеобразный, отличный не только от пути кооперации, рожденной и выросшей в капиталистической среде, но и от путей других видов советской кооперации. Если потребительская кооперация СССР охватит, согласно перспективному плану, к 1930/31, примерно, вдвое больший, чем ныне, массив населения (т. е. около 17 ¼  млн. крестьянских хозяйств и все профорганизованное население, т. е. всего около 25 млн. членов); если ей удастся создать в нем действительно широкий актив, т. е. широкие элементы действительного кооперирования, — то она вплотную подойдет к превращению во всенародную, публично-правовую, демократическую организацию потребительского снабжения, по аналогии с коммунальным хозяйством. Указания на подобную форму всенародного кооперативного соединения мы неоднократно имели в речах и трудах Ленина. И опыт военно-государственного регулирования в СССР и на Западе, и проекты некоторых старых кооператоров (Г. Мюллер, Вебб, Грей), и реальные тенденции потребительской кооперации нашего времени — все говорит о том, что развитие здесь может пойти в этом направлении, не вступая в противоречие с потребительскими интересами масс. (Конечно, здесь есть свой темп, в частности весьма зависящий от темпа накопления подходящего человеческого материала, не говоря уже об общехозяйственных предпосылках, которых у нас пока еще нет).

Однако, весь вышеприведенный материал неопровержимо показывает, что важнейшим условием этого своеобразного исключительного роста именно потребительской кооперации было восстановление промышленности, денежного хозяйства государства, а с ним и влияния на рынок мер государственного регулирования. Лишь имея союзником крепнущее советское хозяйство, лишь опираясь на госпромышленность, подымающую производительность труда, лишь опираясь на рост общественной культуры и прочно налаженного регулирования рынка и лишь имея рядом с собой мощную сельскохозяйственную кооперацию, потребительская кооперация сможет стать указанной всенародной организацией. Но, чтобы в свою очередь помочь народному хозяйству подняться на эту высоту, чтобы помочь ему преодолеть наметившиеся трудности (см. перспективный план Госплана), замедляющие желательный темп развития, потребительская кооперация должна проделать большую работу по преодолению диспропорции между количеством и качеством в ней. Эта работа потребует нового напряжения сил, ибо она не менее трудна и сложна, чем те задачи, которые пришлось выполнить за первое десятилетие революции.

Литература: Л. Хинчук, «Кооперация о самой себе», 1922; «Центросоюз в условиях НЭПа», 1922; «Ежегодник Центросоюза», I и II чч., за 1922, 23, 24, 24/25; «Обзоры по потребительской кооперации» А. Фишгендлера за 1922, 1922/23 и 1923/24 в ежегодник. «Экономика Жизни», «Народное Хозяйство СССР», вып. I, II, III, и IV и за 1922—1925/6 в журн. «Экономическое Обозрение»; «Цены, расходы и накидки в потребительской кооперации», изд. Ц-за, 1926; Обзоры и статьи Е. Черномордика о ценах за 1922—26 в журнале «Союз Потребителей» и «Экономическое Обозрение» за 1922—26; «Потребкооперация СССР. Основные показатели», 1927; «Контрольные цифры потребительской кооперации»; «Перспективы развития потребительской кооперации на 1927—31 гг.», 1927.

А. Фишгендлер.