Союз Советских Социалистических Республик. XXXIV. Украина в 1917—1921 гг.

XXXIV. Украина в 1917—1921 гг. (ср. XLII, 119—210). 1. Накануне революции. Как Россия вообще в начале XX в. являла картину противоречия между высоким развитием производительных сил и далеко отстающими от них общественными формами, наполовину еще феодальными, так и Украина еще больше заинтересовывает нас тогдашним своим состоянием, в котором как раз наиболее ярко проявлялись противоречия бывшей Российской империи. Почти до конца XIX в. Украина является страной технически отсталой, со слабо развитой промышленностью, с почти исключительно сельскохозяйственным характером, над которой безраздельно властвовал российский торговый капитал; но с конца XIX в. намечается решительный перелом в украинской экономике. Как в сказке, вырастают на Украине великаны-заводы, превращающие в течение каких-нибудь десяти лет ее юго-восточный район в основной промышленный центр России, который оставляет далеко за собой остальные ее центры. После 1905 г. — вернее, после промышленного кризиса в начале XX в. — промышленность продолжает идти в гору. Достаточно указать на рост количества рабочих тяжелой индустрии, чтобы наглядно представить себе вышеупомянутый перелом.

Вот данные, иллюстрирующие прирост рабочих, занятых в каменноугольной промышленности:

Прирост рабочих, занятых в железоделательной промышленности

Основным центром роста промышленного капитала было Левобережье, а именно — Донецкий и Криворожский бассейны, где как раз наиболее наглядно шла концентрация капитализма, выразившаяся в начале XX в. не только в создании крупных предприятий, организованных акционерными обществами с основным капиталом в несколько миллионов или десятков миллионов рублей каждое, но и в трестировании и синдицировании означенных предприятий, среди которых первое место занимали «Продамет», соединивший в своих руках около 80% всей металлической продукции, и «Продуголь», охвативший почти всю украинскую угольную промышленность. Но и на правобережной Украине были значительные промышленные центры. Достаточно указать на Киевщину, где сконцентрировалось, главным образом, сахарное производство, так что она заняла первое место среди русских сахарозаводческих районов.

Несмотря на такой значительный рост промышленности и, в первую очередь, тяжелой индустрии, дававшей накануне мировой войны 813 млн. рублей чистого дохода, Украина в целом все-таки является земледельческой страной. Земледелие все еще обнимало 81% всей украинской продукции; на земле все еще работали 82%, всех жителей, занимавшихся физическим трудом. Земледелию принадлежало, таким образом, господствующее положение в украинской экономике, т. к. оно не только являлось основным занятием украинских масс, но и доставляло основной продукт, как для внутреннего, так и для внешнего рынка.

Средний годовой урожай хлебов на Украине за последние 5 лет до войны составлял: 211 млн. пудов ячменя, 180 млн. пудов, пшеницы, 32 млн. пудов жита, 9 млн. пудов овса, всего — 432 млн. пудов.

Другой важной чертой дореволюционной экономики Украины было то, что она носила все признаки экономической колонии зарубежного и, в первую очередь, российского капитала. Торговый капитал находился в руках еврейской буржуазии, сплотившейся в городах, но широко раскинувшей агентуру мелких скупщиков по селам и эксплуатировавшей крестьянина. Помещичье хозяйство тоже было не национальное, а почти исключительно великорусское, либо по происхождению (как результат более чем столетней колонизации Украины российскими предпринимателями), либо вследствие обрусения, которое постоянно шло рука об руку с колониальной политикой России на Украине и в первую голову захватывало господствующие классы. Промышленный же капитал имел еще меньше претензий на то, чтобы быть национальным, прежде всего потому, что с самого начала своего появления на Украине он притекал из французских и бельгийских банков и бирж и оттуда продолжал завоевывать украинскую индустрию своими миллионами, главным образом в период подъема в 90-х годах прошлого столетия. Достаточно указать на то, что «Продамет» являлся фактически соединением французских и бельгийских фондов, так что даже сочли целесообразным поместить правление синдиката в Париже, а не на Украине. Из 3 600 копей Донецкого бассейна иностранным компаниям принадлежало 3 150. Правда, после революции 1905 г. замечаются попытки поколебать гегемонию иностранного капитала, но попытки эти исходят от российского промышленного капитала, пускавшего корни на Украине и боровшегося за нее с зарубежным капиталом; местных же капиталов в украинской промышленности не было. Таким образом, Украина при своем экономическом развитии на деле становилась объектом зарубежного империализма, а не субъектом и руководительницей собственного хозяйственного подъема, и это-то обстоятельство и легло в основу тех особых классовых отношений, какие окончательно сложились в XX в. и явились предпосылкой своеобразности украинской революции 1917—1920 годов. Своеобразие классовых отношений на Украине проявляется, прежде всего, в усложнении этих отношений национальным вопросом, который не только обострял классовые различия между основными социальными группами, но и создавал противоречия внутри самих групп.

Начнем с буржуазии и ее прислужницы, буржуазной интеллигенции. Буржуазия на Украине является, в основе своей, инородным телом, но среди нее, как и среди буржуазной интеллигенции, зародился элемент, начинавший понимать роль этой буржуазии, как роль капиталистических норманнов. Таким элементом была зародившаяся, но еще не окрепшая национальная украинская буржуазия, взрощенная на кооперации под опекой национальной буржуазной интеллигенции, так сказать, еще только потенциальная украинская буржуазия. Вот эта-то пока еще потенциальная украинская буржуазия во главе с Барановским, Гордиенком, Шрагом, Галаганом и др. и вносила раскол в единый буржуазный фронт, разделяя его на два непримиримых лагеря — на лагерь представителей чужеземного капитала (равно российского, как и франко-бельгийского), желавшего продолжать на Украине колониальную политику, и на лагерь украинской буржуазии, начинавшей возвышать голос протеста против этой колониальной политики. Еще в 1905 г. она подняла вопрос об автономии Украины, когда на этот вопрос из тактических соображений отозвалась и российская буржуазия, ища себе союзника против самодержавного блока 1905 г., что проявилось в согласованной кампании российских кадетов и украинских демократов при выборах в Думу; но после 1905 г. она разложилась, в силу компромисса между промышленным и торговым капиталом, уступая место отчаянной борьбе двух неравных по силам противников.

Украинская буржуазия, таким образом, постепенно становилась лево-демократической (как в свое время кадеты в 1905 г.) и искала себе союзника там, где российская буржуазия находила врага, а именно в рядах мелкой буржуазии местного происхождения и националистического направления, которое неминуемо вытекало из антагонизма между украинским мелким и российско-французским крупным капиталом, из которых последний поглощал первый в процессе своей концентрации. Главным союзником украинской буржуазии в рядах мелкой буржуазии являлся состоятельный кулацкий сельский элемент, успокоенный на некоторое время столыпинской реформой 9 ноября 1906 г., но снова начинавший лакомо поглядывать на помещичье землевладение и провозглашать леводемократические и автономистские фразы. Помещичьи дворянские круги, политические агенты торгового капитала, заинтересованы были в колониальной политике на Украине не меньше, чем российская буржуазия, и тем создавали себе смертельных врагов в среде зажиточных украинских хлеборобов, которые, стремясь расширить свою молодую капиталистическую предприимчивость, жадным взором смотрели на помещичью землю и снова выдвигали лозунг отчуждения помещичьих хозяйств; а поскольку эти хозяйства находились в руках российского или обруселого дворянства, они прикрашивали означенный лозунг желто-голубым флагом украинской автономии. Таким образом, на Украине вырастал блок из украинской буржуазии, буржуазной интеллигенции и зажиточных сельских кругов — блок, снова готовивший боевую кампанию против крупного капитала и против его русификаторской политики, которая с 1905 г. въедалась до костей украинскому мелкому и среднему буржуа и, в первую очередь, украинской буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции, благодаря чрезвычайным репрессиям против украинского движения. Дискуссия 1913 г. в Думе по поводу украинского вопроса и начало вышеупомянутой кампании вне Думы сразу показали, что этот блок готов принять всяческие левые лозунги лишь бы довести свою кампанию до конца. То обстоятельство, что выступление большевика Г. Петровского в Думе по украинскому вопросу сопровождалось полным одобрением как раз со стороны украинской буржуазии, является выразительным показателем ее настроений. Ясно, почему этот поход начался именно тогда. Украинский кооперативный капитал уже прочно стоял на ногах, и еще прочнее стояли зажиточные круги хлеборобов, успевшие выжать капитал из реформы 9 ноября 1906 г., которая повела к широкой пролетаризации крестьянства и к сосредоточению земли этого крестьянства в кулацких руках.

Насколько двигалось объединение украинской буржуазии с зажиточными сельскими кругами под национальным флагом, настолько росли и противоречия между самими хлеборобскими кругами деревни, хотя их временно и объединял поход против российского помещика. Антагонизм против помещика вырастал явно, на глазах у всех принимая все более национальную окраску; но в то же время рос и антагонизм «незаможных» кругов против кулака, который вместе с торговым капиталом беспощадно пролетаризировал их. Для 1916 г. дифференциация деревни выражается в следующем процентном взаимоотношении: хозяйства до 3 десятин — 61,2%, от 3 до 9 десятин — 33,1%, больше 10 десятин — 5,7%. Указанные 61,2% — это и есть группа, представлявшая карликовые хозяйства и всеми средствами добивавшаяся для своего пропитания получения земельного фонда, которого им не давала и вырывала у них из рук концентрация землевладения в процессе широкой мобилизация капиталистических сил. Борьба крестьянского хозяйства с капиталистическим за свое существование, борьба за самосохранение в условиях дифференциации и явилась исходной точкой для борьбы неимущих слоев деревни одновременно как с российским помещиком, так и с собственным кулачеством — борьбы, которую не удавалось притянуть под националистический флаг и которая стояла вдали от него в темноте и некультурности, душившей украинскую деревню.

Что касается пролетариата, то этот последний в массе своей делился на три основных группы: на пролетариат тяжелой индустрии — ядро украинского рабочего движения, на фабрично-заводских рабочих легкой индустрии и на сельскохозяйственный пролетариат. Первый, собранный, главным образом, в Донецком бассейне, наиболее сознательный в классовом отношении, представлял собой, главным образом, массу, если и украинского происхождения, то давно обрусевшую, благодаря чему ее классовое движение никоим образом не связывало себя с национальным украинским движением и вообще им не интересовалось. Пролетариат легкой индустрии не был сконцентрирован в одно целое, а составлял массу, распыленную по главнейшим городам Украины, — массу, которая объединяла в своей организации и фабрично-заводской и ремесленный элемент, — массу, не имевшую однородного национального обличия, ибо в ней, кроме украинского, имелись еще великорусский и еврейский элементы, количественно между собой равные, благодаря чему ее движение концентрировалось в трех основных социал-демократических партиях, — РСДРП, УСДРП и Бунде, — и занимало различную позицию в отношении национального вопроса на Украине, уклоняясь то в одну, то в другую сторону, в зависимости от того, объединял ли он элементы, пропитанные идеологией господствующей или же угнетенной нации. Третья группа — сельскохозяйственный пролетариат — концентрировалась в Киевщине, в районе сахарной промышленности; эта группа имела наиболее украинскую физиономию, а потому и была более доступна для влияния национальной идеологии.

Эта группировка украинского пролетариата чрезвычайно ярко проявила себя уже во время восстания 1905 г., когда разгорелись споры вокруг организационного вопроса между представителями РСДРП, Бунда, УСДРП и социал-демократической Спилки, неодинаково подходившими к решению этого вопроса: одни решали вопрос об украинизации по принципу территориального обвинения, а другие, как Бунд и, в особенности, УСДРП, по принципу широкого демократизма и федерализма и, кроме того, по линии национального объединения рабочих сил. Благодаря этим спорам Бунд и УСДРП вышли из союза РСДРП или, вернее сказать, УСДРП не вошла в союз.

2. Национальная революция.  Империалистическая война с ее неудачами для России чрезвычайно обострила классовые трения в России и еще больше на Украине. А так как эти трения усложнялись национальным вопросом, то ясно, что попытка разрешить их с самого начала оказалась связанной с национальной проблемой. Уже в начале мировой войны украинские политические группы создали междупартийную политическую организацию, «Союз Освобождения Украины», во главе с  Донцовым, В. Дорошенком, Меленевским, Железняком и Жуком, которая повела подготовительную работу для провозглашения самостоятельности Украины, — организацию, которая, с одной стороны, занималась пропагандой украинской автономии среди держав Европы, с другой — организовала под покровительством центральных держав украинские легионы для борьбы за эту автономию. Падение самодержавия после Февральской революции ускорило результаты ее деятельности, хотя во главе национального движения поставило более левое крыло украинского национализма — Центральную раду. Уже 16 марта в Киеве сконструировалась из городских представителей украинских политических кругов Киевская национальная рада, которая должна была созвать Национальный конгресс для провозглашения украинской автономии. Действительно, названный конгресс состоялся в Киеве 16 апреля и провозгласил себя правомочным представителем украинского народа, выбрав из своей среды исполнительный орган, Центральную раду, с Грушевским во главе, и поручив ей провести через центральное правительство национально-территориальную автономию Украины, соединенной с Россией на федеративных началах. Таковы были первые шаги к автономности Украины, при помощи коих пробовали решить национальный вопрос уже не путем борьбы, а путем парламентских переговоров с Временным правительством. Общий экстаз буржуазной революции в России захватил и украинских автономистов, решительно повернул их лицом к российской буржуазии и повелевал им искать таким путем разрешения наболевшего вопроса.

Одновременно в новых условиях шло партийное оформление украинских политических кругов. Украинские партии, созданные революцией 1905 г., заглохли было в дни пореволюционной реакции вследствие ужасающих репрессий. Теперь начался процесс их оживления, но начался и пересмотр их программ, сообразно с новой политической обстановкой. Накануне Национального конгресса состоялся под председательством Ковалевского учредительный съезд украинской партии социалистов-революционеров, который принял с незначительными изменениями программу российских эсеров. Одновременно состоялся под руководством Винниченка съезд УСДРП, который вынес постановление об изменении своей программы в направлении к автономии Украины, федеративно связанной с Россией. Это постановление и послужило исходной точкой национального оппортунизма УСДРП, который в течение революции 1917 г. отклонил ее целиком от принципов революционного марксизма и бросил ее в объятия украинской буржуазной идеологии. В первых числах апреля состоялись также в Киеве совещания украинской радикально-демократической партии, объединившей тогда украинские буржуазные круги, украинских автономистов, приняв название партии социал-федералистов под руководством С. Ефремова, А. Нековского, О. Шульгина и др. Лозунгом этих съездов была только политическая автономия Украины в федерации с Россией, на которую теперь справа и слева шла ориентация украинской общественной мысли, как на страну с возможно широким демократизмом, который мог обеспечить автономию и украинской демократии, буржуазной по существу, социалистичной по модной тогда вывеске. Социально-экономические лозунги при всеобщем экстазе пришли в забвение, если не считать пустых общих фраз об отчуждении помещичьих имений, — фраз, которые откладывали разрешение социально-экономических вопросов до Учредительного собрания, боясь конкретизировать их сразу, чтобы не нарушить единого национального фронта проблемами, которые фактически разъединяли весь этот национально-демократический блок.

Однако, оппортунизм украинских партий сразу терпел одно поражение за другим. Лозунг украинской автономии сильно испугал буржуазные и мелкобуржуазные российские круги, не исключая и меньшевиков. На культурные облегчения для Украины кое-как они соглашались, соглашались на свободу печати, на частичную украинизацию школ, но на политическую автономию — никоим образом. Временное правительство Керенского поэтому не мирилось с идеей политического сепаратизма, проповедуемого только «Рабочей Газетой» («Робітнича Газета»), органом У СДРП, «Борьбой» («Боротьба») — украинских эсеров, равно как и «Новою Радою», органом Нековского и К^о. И в это время, когда на Украине российская мелкая и крупная буржуазия вместе с меньшевиками в один голос кричала против автономии, Временное правительство официально отказывается вести переговоры с представителями Центральной рады, посланными 28 мая в Петроград во главе с Винниченком, мотивируя свой отказ тем, что, дескать, Центральная рада не является представительницей всего населения Украины. Тогда Центральная рада решила сама осуществлять это представительство. 18 июня под эгидою партии эсеров созывается всеукраинский съезд крестьянских рад, в то время как старанием федералистов собирается всеукраинский войсковой съезд. Оба съезда получили задание поддержать политику Центральной рады резолюциями относительно политической автономии. Они решили дополнить. Центральную раду своими представителями и поручить новой Центральной раде, не считаясь с Временным правительством, на свой риск организовать собственное украинское правительство. На основании обеих резолюций Центральная рада провозгласила 24 июня в первом универсале автономию Украины с собственным правительством и собственной армией, а 30 июня назначила состав своего правительства — «Генерального секретариата» с Винниченком во главе. Гегемония в этом правительстве принадлежала УСДРП, которой из 10 мест в секретариате принадлежало 5. Украинское правительство начало подводить реальную базу под свое существование. На фронте и в тылу производилось формирование украинских войсковых частей, а в Киеве шли постоянные переговоры с представителями российских и других неукраинских партий на Украине о признании Центральной рады и Генерального секретариата. Переговоры с этими партиями, в конце концов, привели к временному соглашению, на которое российской демократии пришлось пойти, так как она ратовала за наступление на австрийском фронте, и необходимо было обеспечить этому наступлению единодушие путем ликвидации возможных разногласий по поводу автономии. Поэтому-то возобновились и переговоры с правительством Керенского; Керенскому, Церетелли и Терещенку волей-неволей пришлось ехать в Киев и признать Центральную раду в награду   за ее готовность всеми способами поддерживать наступление в Галиции. Следствием этих переговоров было провозглашение Центральной радой второго универсала и издание Временным правительством декларации от 15 июля 1917 г.

Провозглашение второго универсала означало укрепление первоначальной позиции Центральной рады в ее автономистских домогательствах. Центральная рада вступила в новую полосу национальной революции, которая после первых порывов энтузиазма, присущего всякой буржуазной революции, вступала на реальный путь и тем самым начинала выявлять свои противоречия, до тех пор скрытые под красноречивыми лозунгами и национальным одушевлением. Этап голых деклараций был пройден; теперь нужно было переходить к их осуществлению, которое в процессе общей российской революции могло пойти только по двум направлениям: либо по линии пролетарской революции, которая с июля 1917 г. начала подготовлять наступление по всему фронту классовой борьбы, либо по линии буржуазной революции. Третьего выхода не было, как ни искала его Центральная рада, балансируя между обоими направлениями. Проявлением этого балансирования и явилась тенденция обойти конкретизацию экономических лозунгов и программы, изложенной в универсалах, и отложить все до созыва Учредительного собрания. Теперь это балансирование начинало склоняться в сторону единения с российской буржуазией. Провозглашение 2-го универсала и было началом реализации этого единения. В то время как большевики своим июльским выступлением бросили лозунг вооруженной борьбы за социалистическую революцию и одновременно на Первом Всероссийском съезде рабочих и солдатских депутатов отстаивали право Украины на самоопределение, — Центральная рада, вместо того, чтобы готовиться к вооруженной борьбе, заключила компромисс с буржуазным Временным правительством, обязавшись активно поддерживать империалистическое наступление на Галицию, и согласилась на ограничение своего суверенитета со стороны российского буржуа и на предоставление своему кабинету роли исполнительного органа Временного правительства. Таким образом, украинский революционный национализм открыто вступил на путь контрреволюции, сделав шаг назад по сравнению со своими требованиями и декларациями, хотя, еще и не решился снять вывеску социализма, которой он прикрывался перед массами, упорно требовавшими от Центральной рады, чтобы она довела революцию до конца. Старания молодой украинской буржуазии во чтобы то ни стало удержать в руках политическую власть и страх мелкой буржуазии перед большевизмом, революционизировавшим массы и разложившим фронт, вот что было причиной поворота в политике Центральной рады и одновременно более тесного объединения украинской буржуазии в единый фронт против социалистической революции. Ярким выразителем этого объединения явился первый всеукраинский рабочий съезд в Киеве 25/VII 1917 г., который украинская социал-демократическая партия под руководством Винниченко, Порша, Садовского и Мазепы превратила в националистическую манифестацию, закончившуюся патетическим призывом ко всей демократии Украины деятельно отражать на фронте наступающего неприятеля и поддерживать армию работой в тылу. О национализации фабрик и заводов, о национализации земли теперь уже не было и речи, а были только общие фразы о передаче их, как и крупной земельной собственности, в украинский земельный фонд, каковую передачу съезд, однако, не пытался решить конкретно, а снова откладывал до созыва  Учредительного собрания. Истинная природа мелкобуржуазной демократии еще больше выявилась, когда и Центральной раде, и Генеральному секретариату пришлось опубликовать знаменитую «инструкцию», которую после соглашения Центральной рады с Временным правительством это последнее составило для Генерального секретариата и которая превращала членов секретариата в самых заурядных чиновников Временного правительства, ответственных перед ним, а не перед Центральной радой, выделившей теперь из себя постоянный законодательный орган, так называемую Малую раду. Ни секретариат, ни Малая рада не опротестовали эту инструкцию сколько-нибудь решительно, а ограничились лишь небольшой демонстрацией, вместо того, чтобы взяться за оружие и действительно начать осуществление революционной демократии. Но эта последняя вовсе и не стояла в их программе, в их плане, а была только вывеской для масс.

3. Октябрь па Украине. Первую фазу украинской революции можно в целом определить, как борьбу мелкого национального капитала с крупным империалистическим капиталом за гегемонию на Украине. Борьба эта до тех нор шла вверх по кривой, пока на пути своем не встретила еще новых соперников — украинского пролетария и малоземельного крестьянина, которые под руководством большевиков начали борьбу за пролетарскую гегемонию на Украине, что и подало повод для союза недавних тайных врагов против общего неприятеля, который безусловно и категорически начал посягать на их основу, на частную собственность, одновременно бросая лозунг: «мир хижинам, война дворцам» — лозунг классовой гражданской войны за советскую власть и диктатуру пролетариата. Большевики, сеятели этих идей, хотя не стояли до сих пор в стороне от общей национальной борьбы на Украине, теперь, однако, воздерживались от участия в борьбе между мелкобуржуазным украинским национализмом и российским великодержавным шовинизмом, имея ввиду социалистическую, не демократическую революцию, хотя, с другой стороны, не упускали и теперь возможности при всяком удобном случае выступать на защиту украинского национального движения — движения, которое дробило и разлагало прежний монолитный российский империализм, — движения, которое не было для них самоцелью, а только способом для ускорения ликвидации последних пережитков российского феодализма. Большевики, руководимые Лениным, понимали национальное движение в России как часть международного движения пролетариата во имя осуществления социализма, а также как борьбу против феодальных пережитков; поэтому-то они и поддерживали национальное движение на Украине, поскольку оно направлялось к уничтожению этих феодальных пережитков; но, защищая украинское национальное движение, они в то же время, начиная уже с 1912 г., систематически расшифровывали те узко мещанские мотивы, которые управляли этим движением, — мотивы, далекие от социалистической революции, — мотивы, навеянные наивными мечтаниями украинских хуторян.

Большевики в России, а еще более того на Украине, вышли из подполья с сильно разреженными рядами. Но противоречия буржуазной революции невольно укрепили их ряды новыми боевыми силами в рабочих центрах, так что в июле 1917 г. у большевиков уже появилась возможность выступить в открытом бою против кадетско-эсеровской коалиции. Выступление, однако, на этот раз потерпело неудачу. Российская буржуазия, поддержанная мещанскими социалистами, чувствовала себя еще настолько сильной, что не только задушила восстание, но еще готовила и наступление на Галицию при поддержке Центральной рады. Но удушение июльского восстания еще не было победой буржуазии над грядущей новой революцией. Наступление в Галиции не удалось, не осуществились мечты Центральной рады о занятии Галичины, что, правда, пошло бы на пользу пролетарской революции, ибо Западная Украина не стонала бы теперь под пятою реакции. Фронт после неудачи галицийского наступления начал разваливаться, а внутри страны крестьянство принялось громить помещиков и забирать помещичью землю. Начали бунтовать и воинские части, не только против Временного правительства, но и против Центральной рады. В Киеве уже 16 июля поднялся против нее полк полуботковцев, которых разоружили богдановцы.

А, между тем, лозунг «вся власть советам» начал все громче раздаваться отовсюду. Трудящиеся массы не хотели войны, стоившей стольких жертв, рабочие, с каждым днем все более убеждаясь в необходимости еще одной революции, массами выходили из-под влияния меньшевиков, украинских эсдеков, эсеров и бундовцев и становились на сторону большевиков; крестьянство же, недовольное пустыми обещаниями, само начинало брать землю в руки, тоже переходя на сторону большевиков. В обессиленной войной армии также начинали перевешивать большевистские настроения. Само собой разумеется, что Центральная рада со своим правительством день за днем теряла почву под ногами. Поддержки со стороны российской контрреволюционной коалиции нечего было ожидать: она и без того, идя на компромисс с Центральной радой, никак не могла справиться с революционным движением в стране. Большевики, которые до тех пор поддерживали национальное движение на Украине, теперь принялись за осуществление национальной программы согласно формуле Ленина. Это облегчалось на Украине тем, что украинский пролетариат, явно тяготевший к социальной революции, стоял вдали от Центральной рады с самого начала ее существования. Обруселый, он вообще не понимал большинства лозунгов Центральной рады и равнодушно относился к вопросу об украинской автономности еще и потому, что она не давала ему реального ответа на его политические и экономические требования, направленные не к созданию нового буржуазного государства, а к гегемонии пролетариата, на место коей Центральная рада ставила гегемонию мелкой украинской буржуазии. Положительным условием развития пролетарской революции было еще и то, что начали отходить от Центральной рады и крестьянские массы, ее единственная возможная поддержка, начали отходить от нее потому, что Центральная рада не выполнила их экономических требований. Разлад между Центральной радой и   трудящимися массами, которые она взялась представлять, становился с каждым днем очевиднее; и когда в России на голову буржуазии свалилась  Октябрьская революция, этот разлад окончательно довершился, когда массы стихийно бросились навстречу осуществления лозунгов Октябрьской революции.

Таким образом, в процессе развития революции на Украине, вопрос о национальном самоопределении до захвата власти большевиками постоянно разбегался по двум направлениям: самоопределения украинского пролетариата и самоопределения украинской буржуазии. На волне противоречий этих двух течений и катилась Центральная рада в объятия контрреволюции, тогда как пролетариат все более отрицательно, а порой и прямо враждебно, относился к украинской буржуазной автономии, видя в ней (как показывала действительность) тормоз социалистической революции. Октябрьский переворот в России до конца обострил эти противоречия. Ибо тогда, когда вслед за Октябрьской революцией в России очередь дошла и до Украины, когда, по примеру России, советская власть стала обосновываться в Левобережье и прежде всего в рабочем центре, Донбассе, — Центральная рада не только не пошла по линии исторического процесса, а открыто стала ему противодействовать, начав с того, что вынесла постановление об осуждении русской Октябрьской революции.

Сначала Центральная рада (чтобы защититься от кадетской реакции, имевшей в Киеве свой военный штаб с Оберучевым во главе), при получении неясных вестей о событиях в Петрограде, в тот же день, т. е. 7/ХІ, сорганизовала вместе с киевскими большевиками «Комитет охраны революции»; но когда на другой день выяснилось, что за события совершились в России, Центральная рада вынесла постановление, осуждавшее Октябрьскую революцию, что и явилось окончательным разрывом Центральной рады с революцией. Теперь роль обоих течений окончательно выяснилась. Большевики в Левобережье создали уже 7/ХІ Донецко-Криворожскую рабочую республику во главе с Артемом; в Киеве возник уже 8/ХІ большевистский «военно-революционный комитет», имевший целью провозгласить власть советов в Правобережье. Центральная же рада, со своей стороны, пыталась 3-м универсалом провозгласить по всей Украине «украинскую народную республику». Все-таки на сей раз киевские большевики не решились открыто взять власть в свои руки. На стороне Центральной Рады стоял командующий юго-западным фронтом генерал Щербачев. Кроме того, и в Киеве, и на фронте имелись еще мощные военные силы кадетов, а к тому же и казацкий съезд поддержал украинских автономистов. На этот раз большевистским кандидатам на власть на Украине приходилось еще воздерживаться от решительного против Центральной рады наступления, тем более, что большевики надеялись провозгласить советскую власть во время первого всеукраинского Съезда советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, созванного на 15 декабря 1917 г., тем более, что еще необходимо было соединенными силами ликвидировать общего противника, белогвардейский штаб киевского округа. Его и ликвидировали 14-го ноября после отчаянных четырехдневных боев на улицах Киева, выгнавши вместе со штабом как казацкие и юнкерские части, так и чехословацкие отряды. После изгнания белогвардейщины из Киева стало очевидным, что теперь дело дошло до открытой борьбы между Центральной радой и большевиками. Но для этой борьбы силы у противников были все еще неравные. Киевский большевистский центр, во главе с Затонским, Пятаковым и Крейсбергом, опирался исключительно на свои силы в правобережной Украине; а левобережный центр, провозгласивший Донецко-Криворожскую республику, не в силах был идти на подмогу Киеву, так как ему самому приходилось выдерживать напор со стороны Каледина. Тем временем Центральная рада, провозгласивши в 3-ем универсале 17/ХІ «украинскую народную республику», начала собирать вокруг себя не только все украинские националистические элементы, но и великорусских офицеров, выброшенных Октябрьской революцией из России на Украину и теперь со всех концов спешивших на поддержку Центральной раде, надеясь под ее покровом организовать белогвардейские части для предполагаемого наступления на советскую власть в России.

Но вспышка гражданской войны не заставила себя долго ждать. Центральная рада, имевшая теперь на фронте  свою армию под командой Щербачева, в тылу тоже сильные отряды под командой генерала Скоропадского, а в Киеве сечевых стрельцов с Коновальцем во главе, бросилась разоружать большевистские части на Украине, препятствовать переходу этих частей из России на Дон, отговариваясь нейтралитетом, что не мешало ей, однако, пропускать белогвардейские части на Дон к Каледину. Одновременно с этим Центральная рада пыталась обеспечить себе власть соответствующей резолюцией Съезда советов, мобилизуя на него своих сторонников. Особенно живую деятельность в этом направлении развили украинские эсеры во главе с Голубовичем, которые при помощи Съезда советов надеялись забрать в свои руки Генеральный секретариат, до того времени находившийся в руках украинских эсдеков. В течение года при помощи своей беспартийной организации «Селянской спилки» они выросли и считали себя, благодаря этому, более законными претендентами на власть на Украине, чем украинские эсдеки, которые в рабочих массах Правобережья, где большевизм завоевал широкие круги, уже не имели и не могли иметь прочной почвы.

Нет ничего удивительного и в том, что, когда настал день съезда, большевики и сочувствующие им оказались в ничтожном меньшинстве и принуждены были его покинуть и переехать в Харьков, где в это время происходил Съезд советов Донецко-Криворожской республики, с которым они объединились и объявили себя Первым Всеукраинским Съездом советов рабочих и солдатских депутатов. На нем же провозглашена и советская власть на Украине, избран Центральный исполнительный комитет Украины под председательством Медведева и Народный комиссариат, возглавляемый Скрипником, а также намечены основы политики советской власти, провозглашенные в декрете ЦИКа. Теперь началась упорная борьба двух политических систем за власть на Украине. Организованная советской властью Красная армия повела наступление на Киев, освободивши прежде Левобережье от отрядов Центральной рады. Результат гражданской войны легко было предвидеть. Советская власть, провозгласившая в манифесте социалистическую национализацию земли и фабрик, окончательно перетянула на свою сторону рабочие и крестьянские массы, в то время как Центральная рада в ответ на декрет ЦИКа провозгласила в 4-м универсале 24 января 1918 г. «самостоятельность» Украины, снова оставляя в стороне решение земельного вопроса. Неудовлетворенные пустыми фразами о «самостийности» массы явно отходили от Центральной рады, фронт ее также разлагался, так как и воинские части переходили в ряды Красной армии; в самом Киеве, ввиду восстания обольшевиченных частей, положение Центральной рады становилось изо дня в день все ненадежнее; в партиях, до сих пор поддерживавших политику Центральной рады, шел раскол на почве различий во взглядах по поводу программы и тактики — словом, дни Центральной рады были уже сочтены. И конец, действительно, наступил: 2-го февраля Красная армия заняла Киев, а Центральная рада со своим правительством, во главе которого стояли теперь эсеры с Голубовичем, принуждена была искать убежища на немецком фронте.

4. Борьба за революцию. Занятием Киева Красной армией закончился другой этап украинской революции, закончился победой пролетариата над недозрелой украинской буржуазией, выступившей на политическую арену под модной вывеской социализма. Победа, однако, была только временной, ибо, хотя украинская буржуазия и была побеждена, но не был побежден украинский капитализм, в котором не менее была заинтересована и западноевропейская буржуазия, так как на ее фондах вырос этот капитализм. Недаром Центральная рада уже с осени искала соглашения с ней на всякий случай. Не случайно искала она теперь в ней защиту для себя от собственных масс, от имени которых собиралась она строить самостоятельную Украину. И этот западноевропейский капитализм поспешил теперь на выручку украинской буржуазии, считая ее звеном для возрождения российской буржуазии в целом. В тот момент таким опекуном и реставратором буржуазных основ на Украине явился немецкий империализм, который надеялся при этом случае еще и накормить голодную армию украинским хлебом и прорвать фронт Антанты путем привлечения на свою сторону одного из звеньев железной цепи, сдавившей горло немецкого буржуа. В Бресте 9/1 был на скорую руку подписан немецким генералом Людендорфом и представителями Центральной рады договор, по которому Украина была предана германской оккупации ценой сохранения ее буржуазной самостоятельности. Тогда началась неравная борьба немецких батальонов с красными отрядами — борьба, которая уже 3 марта 1919 г. окончилась помещением правительства Центральной рады на министерские кресла в Киеве под охраной генерала Эйхгорна, так что созванный к марту в Киеве 2-й Всеукраинский съезд советов состоялся уже в Екатеринославе, и то под обстрелом немецких войск.

Но и поражение советской власти не могло быть долговременным. Слишком глубоко вросли в украинскую почву корни революции, чтобы их могли вырвать немецкие штыки. Большевики, принужденные уступить перевесу сил, уже в момент переворота начали готовиться к новой борьбе — к борьбе путем разложения немецкого фронта изнутри. Во время переворота состоялось в Таганроге совещание большевиков и сочувствующих им, на котором решено было перейти к новой тактике в борьбе за революцию, а именно — создать Революционный комитет, который должен был управлять повстанческим движением населения против немецкой оккупации, к каковому движению и призывал манифест советской власти. Одновременно на том же совещании решено организовать коммунистическую партию большевиков Украины. До тех пор на Украине работали сами по себе отдельные комитеты, как, например, Юго-западный комитет в Киеве, Харьковский комитет и др. Не соединенность их в единую коммунистическую партию Украины и послужила отчасти причиной легкой победы над Красной армией, не имевшей согласованного управления. Правда, еще в декабре 1917 г. удалось создать единую большевистскую «социал-демократию Украины», но эта организация не имела широкого влияния на большевистские организации; между прочим, левобережные организации не хотели ее признавать, считая себя вполне самостоятельными. Теперь, с основанием КПбУ, был положен конец такой кустарной партийности. Передовая часть украинского пролетариата, концентрированная и централизованная, могла организованнее приступить к новой борьбе за диктатуру пролетариата. А тем временем немецкая оккупация создавала такие условия, которые облегчали эту борьбу. С первых же дней прихода немцев на Украину между ними и Центральной радой стали появляться острые недоразумения, хотя бы уже потому, что Центральная рада, как мелкобуржуазная организация, представляла собой противоположность немецкому империализму, который хотел единолично править Украиной и которому Центральная рада стояла поперек дороги, полная буржуазных тенденций, но под страхом социализма все еще продолжавшая декламировать относительно экспроприации имущества помещиков и фабрикантов. Желая отделаться от неприятного союзника, немецкие оккупанты 30 апреля разогнали Центральную раду, арестовали ее правительство и, созвав съезд «хлеборобов» провозгласили гетманскую власть, которая должна была вернуть гегемонию на Украине помещикам и буржуазии, хотя бы под национальным флагом украинской независимости, а вместе с тем подготовлять базу для возрождения единой неделимой монархической России. Реставрация буржуазно-помещичьих порядков, а вместе с ней и белый террор начались с первых же дней гетманства Скоропадского. Оплотом этой   реставрации под охраной немецких штыков являлись не только органы гетманской власти, но и белые политические организации, которые начали свою деятельность уже с приходом немцев. Таковы были черносотенный «Союз земельных собственников» и желто-голубая «Украинская демократическая хлеборобская партия»; 8-го мая создался сверх того кадетский «Протофис», т. е. «Союз представителей промышленности, торговли, финансов и сельского хозяйства», во главе с гетманским министром Гербелем. Объединенная, да еще и узаконенная реакция взялась за реставрацию неуклонно. Провозгласив 30 апреля в гетманском манифесте не нарушимость права собственности, возвращая «временными правилами» от 15 мая помещикам утраченные имения, отдавая «законом о способах борьбы с разрухою сельского хозяйства» от 8 июня всю крестьянскую массу с ее инвентарем под власть помещиков, — реакция в то же время бросилась разгонять все, даже и правые демократические организации, земства и городские думы, закрывать газеты, сажать в тюрьмы и расстреливать «зачинщиков анархии». Такое обеспечение «порядка» на местах, шедшее под флагом российского черносотенства, не только вызывало активное сопротивление масс против новой кабалы, но и отталкивало от гетманщины даже прежних ее украинских и украинофильских союзников, так что в рядах оппозиции против гетманщины наряду с крайними левыми течениями оказалась даже часть украинских хлеборобов, создавших уже 21 мая вместе с украинскими социалистами-федералистами, социалистами-самостийниками и трудовиками «Национально-государственный союз» для борьбы с черной реакцией. О том, что против гетманщины с самого момента ее провозглашения восстали левые украинские партии, как то УСДРП и УПСР, и говорить не приходится. Кроме того, среди них уже в конце 1917 г. наметилось разделение на правое и левое течение. На V съезде УСДРП (10 мая 1918 г.) формально разделилась на две партии: автономистов и «незалежных», а на IV своем съезде 15 мая 1918 г. УПСР тоже окончательно раскололась на левых («боротьбистов») и правых («течеистов»). Среди таких процессов вырастали благоприятные условия для организации борьбы за советскую власть. Крестьяне и рабочие начинали открыто бунтовать, начались поджоги и убийства помещиков и представителей гетманской власти — словом, стихийно рос красный террор в ответ на белый, и нужно было только организованно ввести эту стихию в бой, чтобы ускорить неминуемую ликвидацию гетманщины. Вот этой-то организационной боевой работой и занялась теперь КПбУ.

5-го июля 1918 г. состоялся в Москве 1-й съезд КПбУ, который положил начало и основу этой организационной боевой деятельности. На этом съезде, — кроме вопросов партийной организации, окончательно оформивших КПбУ, как в ее внутренней структуре, так и в ее отношении к РКП, а также вопросов, касавшихся взаимоотношений предполагаемой украинской советской конституции к российской — решен был также вопрос об организации вооруженного восстания против гетманщины, а именно: ликвидировали Народный секретариат вместе с революционной девяткой, а для руководства всей революционной работой избрали Центральный военно-революционный комитет во главе с Бубновым. Но общее восстание, назначенное на 8 августа 1918 г., не удалось. Благодаря не налаженности правильной связи, не дошло даже до общего выступления. Все окончилось выступлением Кропивянского в Черниговщине, которое немцы без труда ликвидировали. Неудача, однако, была только временной. На Украине обострение противоречий явственно росло: сюда под крылышко гетманщины со всех концов сбегалась реакция; приехала в Киев даже вдовствующая императрица с лидерами монархических групп. Под крылом гетманской Державной варты организовалась Астраханская армия, возобновил свою деятельность «Союз русских людей», который на своем съезде в Одессе переименовался в «Русский государственный союз». Шли лихорадочные приготовления для восстановления монархической России; но одновременно на глазах росло активное недовольство рабочих и крестьянских масс помещичьим режимом Скоропадского, являвшимся увертюрой к походу белогвардейцев на Советскую Россию. К тому же в Германии и Австрии вспыхнула революция, что сильно задевало гетманщину, опиравшуюся на немецкие штыки. Разложение немецкой армии неминуемо приближало конец оккупации. Второй съезд КПбУ 18 октября 1918 г. в Москве и ставил себе целью использовать это положение, требовавшее неотложного, активного и общего выступления вместо случайных повстанческих актов, а также выработать план тактики на ближайшее будущее. Решения съезда носили характер весьма осторожный, благодаря чему и инициатива общего восстания на сей раз ушла из рук большевиков и перешла в руки украинских националистических партий. Это проявилось уже в ближайшие дни после съезда КПбУ. Ибо, когда 14 ноября гетман объявил ликвидацию самостоятельного украинского государства в угоду «единой и неделимой» и одновременно, вместе с генералом Красновым, предпринял подготовительные шаги к походу на Советскую Россию под командой Деникина, украинская мелкая буржуазия, образовав директорию, на свой страх бросила в массы лозунг общего восстания под начальством С. Петлюры. Украина в один миг загорелась общим восстанием и после двухнедельной борьбы очутилась целиком в руках директории, занявшей в то время Киев и восстановившей Украинскую народную республику.

Тем временем большевики снова взяли в свои руки временно упущенную инициативу восстания, подготовленного, главным образом, ими. На местах стали организовываться большевистские ревкомы; 20 ноября было объявлено возобновление деятельности рабоче-крестьянского правительства в следующем составе: Пятаков — председатель; Затонский, Коцюбинский, Ворошилов и Артем — члены. Это правительство манифестом от 23 ноября провозгласило восстановление советской власти на Украине и национализацию помещичьей и буржуазной собственности. И в то время, пока директория вела наступление на Киев, большевики все свои силы направили на Левобережье, главным образом на Донбасс, чтобы не допустить соединения Скоропадского с Красновым, а также и на Херсонщину, чтобы сделать невозможным французский десант, направлявшийся к Одессе. На Украине снова воцарилось двоевластие: в Левобережье — советы, в Правобережье — Петлюра. Двоевластие, однако, оказалось лишь временным. Петлюровщина пошла по старому пути Центральной рады и вместо того, чтобы решить главный вопрос, земельный, ограничилась только декларацией украинской «самостийности» (23 декабря 1918 г.), да к тому же начала переговоры с французским десантом относительно новой оккупации Украины, которая должна была обезопасить эту «самостийность» от большевиков.

Очевидно, что существование ее при таких условиях не могло иметь видов на будущее среди всеобщей бушующей революционной стихии. Против директории выступили «боротьбисты», организовавшие советский Центревком в составе Михайличенка, Шумского, Блакитного и др.; против нее же пошли повстанческие массы, неудовлетворенные ни голой «самостийностью», ни розовыми обещаниями созыва Трудового конгресса. Первыми отошли от директории группы Григорьева и Зеленого. Поддерживали же ее, кроме украинских самостийников, одни меньшевики, и то не долго, ибо уже 16 января наступил раскол в Бунде, и левая его часть, с Рафесом во главе, стала на советскую большевистскую платформу, постановив (как прежде «боротьбисты») не принимать участия ни в каких группах без коммунистов и против коммунистов. Созванный директорией в Киеве Трудовой конгресс 28 января 1919 г. явился скорее похоронным шествием директории, чем законодательным собранием: директория, не успевши его закончить, принуждена была эвакуировать Киев 2 февраля 1919 г.

5. Советское строительство. Восстановление советской власти поставило в качестве первого очередного вопроса организацию советского строительства. Необходимо было не только до конца ликвидировать феодальные пережитки, возродившиеся на Украине при гетмане, но и строить социалистическое государство. Основой для этого строительства и явились постановления III-го Съезда советов, заседавшего в Харькове. Постановления обоих съездов сводились к вопросам о национализации земли, торговли и промышленности, о советской конституции для Украины в федеративном союзе с РСФСР, об организации трех украинских армий, о борьбе с контрреволюцией и основании комитетов бедноты, которые должны были стать подмогой при советском строительстве в деревне. Само собой разумеется, что это строительство должно было идти по линии централизации и под лозунгом военного коммунизма: без того и другого советское строительство на территории, разоренной гражданской войной, не могло бы осуществиться, как не могло оно обойтись и без радикальных мер против последышей контрреволюции, чаявших новой интервенции зарубежного капитализма. Насколько вышеуказанные меры советской власти привлекали на ее сторону рабочих и неимущие массы, настолько же они раздражали зажиточные деревенские слои и мелкую городскую буржуазию, так как на ее голову в первую очередь обрушились все тяготы военного коммунизма. Эта украинская мелкая буржуазия, еще пощаженная до некоторой степени гражданской войной, теперь, когда ей пришлось поступиться своими основами — частной собственностью и свободой торговли — кинулась оборонять эти основы своего существования до последней крайности. Вся Украина, которая в течение всей весны и начала лета готовилась к мирному строительству, теперь покрылась повстанческими бандами. Махно, Григорьев, Шепель, Ангел и другие атаманы немало натворили бед, вырезавши около сотни тысяч мирных жителей, учинивши бесконечное количество еврейских погромов, спаливши сотни городов и местечек. Только в июне 1919 г. удалось с великими усилиями ликвидировать повстанческий бандитизм.

Тем временем на горизонте появилась угроза новой гражданской войны. С Дона стал наступать Деникин, из Галиции — Петлюра. Летом пришлось снова эвакуировать Украину, и только осенью белогвардейцы начали отступать, разбитые на фронте Красной армией и тревожимые в тылу восстаниями незаможных крестьян и рабочих. В середине зимы белогвардейские части очистили Украину. Еще раз, летом 1920 г., пришлось вести решительный бой с польской интервенцией, пришедшей на помощь Петлюре и даже на короткое время занявшей Правобережье; но все это были последние вздохи контрреволюции. К осени 1920 г. Украина раз навсегда очистилась от белогвардейских банд и могла спокойно приступить к мирному строительству, пути коего еще конкретнее определились на ІV-м Съезде советов в мае 1920 г. Тогда окончательно была оформлена национальная политика и советская структура Украины и ее федеративные взаимоотношения с РСФСР, обеспечивающие полную автономию Украины. Окончательно же были намечены пути политики аграрной и работы в деревне, которая, между прочим, сказалась в замене комитетов бедноты «комитетами незаможных селян».

Рижский договор с Польшей, который после красного контрнаступления на Варшаву вывел советские республики из состояния войны и одновременно положил конец петлюровщине, как официальной украинской контрреволюции; наконец, окончательная ликвидация врангелевских частей в Крыму — вот пограничные вехи между эпохой гражданской войны на Украине и мирным советским строительством. Конец 1921 г. завершил собой не только период борьбы за социалистическую революцию, но и полагал конец первому этапу советского строительства, который занесен в историю украинской революции под именем военного коммунизма. Во время упорной борьбы за революцию на внешнем и внутреннем фронте, во время ликвидации пережитков феодализма, в условиях всеобщей экономической разрухи необходима была монополизация советской властью распределения общественной продукции при помощи системы пайков, а также милитаризация производства, необходимо было твердо проводить диктатуру пролетариата в условиях горячей классовой борьбы. 1921 г., однако, закончил тяжелые времена этой борьбы; гегемония пролетариата прочно заложила свои основы. Стало ясно, что нужно переходить на новые пути советского строительства, на пути, которые могли обеспечить в капиталистическом окружении социалистическое строительство и одновременно перейти от чрезвычайных мер к нормальным порядкам, регулируемым революционным законом. Кроме того, для поднятия упавшего благодаря войне хозяйства необходимо было дать место частной инициативе путем предоставления производителю права свободного распоряжения предметом собственного производства, необходимо было заинтересовать деревенского работника в собственном хозяйстве, закрепив его за ним на правах владения. Таким образом, зародилась новая экономическая политика, которая заменила продовольственную разверстку сперва продовольственным налогом, а затем единым сельскохозяйственным налогом, что повело за собой частную торговлю, а с ней финансовую реформу с введением червонца, и создало условия для первичного накопления капитала при сохранении, однако, за государством монополии на главнейшие орудия производства и на внешнюю торговлю. Допуская частный капитал на внутренний рынок, советская власть, однако, полагала предел его развитию и одновременно поставила на очередь задачи кооперации и частной инициативы в деле коллективирования производства и распределения.

Вместе с переходом экономической политики на новые пути наступил переход ко все более и более национальной политике на Украине. 12-й съезд РКП вынес весьма важные постановления относительно развития советского строительства в этом направлении, выдвигая на местах принцип федерации окраинных республик с Россией — принцип союзного строительства, по коему Украина входила на равных правах с РСФСР в Союз Социалистических Республик. Централизация эпохи военного коммунизма перешла в широкую децентрализацию с местной инициативой, а вместе с тем решительно был поставлен вопрос об активной помощи развитию украинской культуры, и этим была решена наболевшая на Украине национальная проблема. Активная украинизация, или, вернее, деруссификация Украины окончательно решает вопрос о взаимоотношениях между фабрикой и деревней, между пролетариатом и крестьянством. Положительные результаты единственно правильной политики сразу проявились в росте творческих сил украинской культуры, сказавшейся в области, как науки, так и просвещения. К этому присоединяются и чисто-политические моменты, как то: окончательная гибель политического бандитизма, решительный поворот всех общественных слоев в сторону советской власти и, наконец, слияние даже наиболее упорной национальной организации УКП с КПбУ, происшедшее 1 марта 1925 г., не говоря уже о возвращении на родину украинской эмиграции, во главе с Грушевским, для активного участия в советском строительстве.

М. Яворский.