Страшный суд

Страшный суд — согласно христианской догматике произойдет при конце мира, после воскресения мертвых, над всем человечеством, которое когда-либо жило на земле; судьею будет вторично явившийся во славе Христос, который определит всем, судя по их делам, соответствующую участь — или райское блаженство, или вечное мучение. Учение о Страшном суде стало чрезвычайно популярным элементом христианской догматики, так как оно давало выход чувству справедливости и требованиям награды и возмездия, которые в жизненном быту, среди жестокой социальной борьбы, постоянно нарушались; без преувеличения можно сказать, что учение о Страшном суде является едва ли не единственным христианским догматом, усвоенным народной массой. Происхождение учения о Страшном суде восходит к I веку нашей эры, когда первые христиане ждали немедленного социального переворота, после мировой катастрофы; этот переворот должен был сопровождаться судом, который Христос произведет над всеми народами. Известное изображение мессианического суда в евангелии от Матфея, 25, 31—46 и сделалось тем основным сюжетом, из которого впоследствии исходила официальная догматика и черпала свои картины Страшного суда народная апокрифическая легенда; оно же легло в основу и целого ряда изображений Страшного суда в христианской иконописи. Делались не раз попытки связать представления о Страшном суде и, в частности, его изображения у Матфея с эсхатологической идеологией других религий, оказавших влияние на христианство при возникновении последнего. Отбрасывая увлечения, можно считать установленным, что представление о суде Мессии над всеми народами перешло к христианству непосредственно из иудейской эсхатологии; были попытки доказать, что иудейское представление в свою очередь было заимствовано из персидской эсхатологии, но их нельзя считать успешными, так как в персидской эсхатологии представление о божественном суде при конце мира выражено в совершенно общих чертах и не связано с мессианизмом, а эта последняя связь является наиболее характерной чертой иудейских представлений. Заимствуя иудейские представления о суде Мессии, христианство их значительно видоизменило. В то время как в иудейской эсхатологии последний суд Мессии ожидается после тысячелетнего мессианического царства и фигурирует лишь в двух апокалипсисах, которые предусматривают такое промежуточное царство, в христианской эсхатологии суд Христа не связан с тысячелетним царством; детали его, изображенные у Матфея, также отмечены чертами оригинальной композиции, хотя сами по себе вращаются в сфере палестинских понятий и палестинского быта (например, овцы в Палестине обычно белые, а козлы — черные). В народной эсхатологии последующих веков картины Страшного суда с особенной силой оживали в моменты тяжелой социальной борьбы; изображение Матфея часто переплеталось с кровавыми сценами истребления грешников и эксплуататоров, навеянными мрачным Откровением Иоанна.

Н. Никольский.