Щербина, Николай Федорович

Щербина, Николай Федорович, поэт, см. XI, 734. С начала 40-х гг. Щербина писал сатирические стихотворения, создавшие в рукописи к концу его жизни два сборника — «Альбом ипохондрика» (1841—1861) и «Сатирическую летопись» (1861—1869). Часть этих эпиграмм и сатир в искаженном цензурою виде появилась посмертным однотомным собранием сочинений Щербины (1873). В полном виде «Альбом ипохондрика» переиздан в 1929 г. под ред. Иванова-Разумника. Главное значение Щербины — в его антологических стихах. В русской поэзии Щербина остался как поэт, — правда, второй величины, но как поэт подлинной творческой силы. Эти стихотворения, появившиеся в дни всеобщего увлечения риторически надуманной поэзией Бенедиктова, произвели огромное впечатление именно своей подлинной поэтической искренностью, своей эстетической значимостью. Свои эстетические идеалы Щербина видел завершенными в поэзии древнего эллинского мира, и поэтическое воскрешение радостных пластических образов и светлых настроений этого мира явилось содержанием творчества Щербины и обратило на себя внимание критики. Глубокая проникновенность Щербины в излюбленный им мир эллинизма выражена в ярком лирическом признании: «Окружена широкими морями, в тени олив покоится она, развалина, покрытая гробами, в ничтожество великая страна. Я с корабля сошел при блеске ночи, при ропоте таинственных валов... Горела грудь, в слезах кипели очи: я чувствовал присутствие богов» («Эллада»). Общественный подъем, знаменующий «эпоху великих реформ», показал Щербину и в новом виде, как поэта-гражданина, автора негодующих «Ямбов и аллегий» (стих. «К поэту», «Женщине», «Песня века»), вызвавших сочувственный отзыв «Современника». Однако, это «сочувствие» идеям 60-х гг. длилось недолго и сменилось умеренным либерализмом, а позже — пессимистическим и ипохондрически-реакционным настроением неверия. «Бытовое» значение сатир и эпиграмм Щербины в истории русской литературы в том, что в них проходит богатая портретная и карикатурная галерея литературных и общественных деятелей 50-х и 60-х гг., хотя к этим сатирам Щербины надо относиться осторожно: они не только злы, но часто и несправедливы. Определенного политического лица Щербина не имел: так, он примыкал одно время к редакции «Москвитянина», однако славянофилы не считали его своим, и он же пустил по их адресу ряд ядовитых сатирических стрел. Он обличает правительственную систему, бюрократизм, Николая I («мудреца» среди холопов, «давившего мысль», «фельдфебеля под венцом, балетмейстера военного парада»), представителей религии («царелюбивых попов); высмеивает «консерваторов Девичьего поля» (кружок Погодина) и «монтаньяров Вшивой горки» (либералов, собиравшихся в салоне Е. Сальяс). Он обличает либерализм откупщика Кокорева, становится на сторону Чернышевского против Погодина, выступает против Булгарина и Греча, против «патриотов», против салона Растопчиной, И. Панаева и против «западника» Боткина, чтобы потом выступить и против «нигилистов», против новых земских учреждений и против того же Чернышевского и Лаврова, против левой «Искры». Этот разлад поэта с самим собой, путанность общественных симпатий его с уклоном в реакционность (в последний период его жизни) характеризует с социально-политической стороны тот образ «чистого» поэта, который от «скифских вьюг снеговых» бежал в созданный им эстетический мир, мир идеализированной абстрактной «свободы», лишенной конкретных черт социального общества.

Д. Т.