Шаляпин, Федор Иванович

Шаляпин, Федор Иванович, знаменитый оперный певец, одно время не имевший себе равных в мире не столько по качеству звука, сколько по одухотворенной проникновенности исполнения. Шаляпин — сын крестьянина Вятской губернии, родился 1 февраля 1873 года, с детства вращался в среде полуинтеллигентной, но демократической, не получил никакого систематического образования и всеми своими познаниями, а отчасти и искусством обязан самому себе. Музыкальность, голос и вообще редкая одаренность молодого человека во всех отношениях (он был, кроме того, способен к скульптуре и живописи) проявились уже очень рано. 17 лет молодой Шаляпин, до той поры певший в архиерейском хоре, поступил в Уфе в опереточную труппу, где в первый раз в жизни стал петь и некоторые оперные партии (одной из первых была партия «Незнакомца» в «Аскольдовой могиле» Верстовского). Вся его юность прошла под знаком ожесточенной борьбы за кусок хлеба. Он выступал и хористом, и солистом, и даже в качестве танцора в «малороссийской» труппе Деркача в Поволжье. Жизнь его в этот ранний период была бродячей и полной приключений. Он посетил Закавказье, Закаспийский край и попал в Тифлис в 1892 г., где стал, между прочим, брать уроки пения у певца Усатова, в свое время небезызвестного, который и пристроил молодого певца в тифлисскую труппу оперного театра. В 1894 г. Шаляпин выступил уже в Петербурге, на сцене летнего театра «Аквариум», потом в Панаевеком театре и, наконец, — в 1895 г. — на оперной сцене Мариинского театра. Однако, пресса и публика проходили как-то мимо него, не выделяя его вниманием. Его известность началась чисто случайно, после его «открытия» известным музыкальным меценатом С. И. Мамонтовым, в 1896 г. Мамонтов, чуткий к талантам человек, сумел в этом певце усмотреть гениальные задатки, он заплатил за него неустойку императорской сцене и привлек Шаляпин во вновь открытую им в Москве «Русскую частную оперу». Только тут могучий и совершенно самобытный талант Шаляпин смог развернуться и проявить себя, а одновременно раскрыть все, что в нем таилось до сих пор. Тут определились наиболее характерные черты этого огромного дарования: прекрасный вокальный орган, одновременно могучий и гибкий, способный в равной мере к тончайшим нюансам и к мощному звучанию, затем — его художественная чуткость и исключительный драматический темперамент, который, в сущности, и выделил Шаляпин из массы других певцов, нередко столь же одаренных вокально, но чрезвычайно редко способных пережить драматическую ситуацию на сцене, стать не только певцами, но и «певцами-актерами». Шаляпин (наряду с другим гениальным русским «певцом-актером» — Ершовым) характерен преимущественно теми драматическими образами, которые ему удалось гениально создать и которые представляют нечто действительно совершенно беспримерное на русской оперной сцене (духовным предком Шаляпин в этой сфере является знаменитый бас глинкинских времен — О. Петров, создатель образов Сусанина и Мельника). Шаляпинское исполнение отличается, прежде всего, идеальной дикцией, тончайшим проникновением в стиль исполняемого, проработкой «психологии» образа и музыкальной ткани до мелочей и глубокой оригинальностью в этом психологическом подходе. За этим образом «актера-психолога» как-то естественно отступают на второй план первоклассные достоинства чисто звукового типа — его громадный голос, его чарующий тембр, который только в последние годы слегка поколеблен возрастом артиста.

Сразу определилась и сфера преимущественного вдохновения Шаляпина — это русская опера и русский романс, преимущественно «психологического» типа. В лице Шаляпина мы имеем чрезвычайно редкое и оригинальное сочетание типа певца огромной аудитории, оперно-концертного масштаба, с типом камерного, глубоко одухотворенного и утонченного исполнителя. Изумительный инстинкт Шаляпина подсказывал ему разрешение музыкальных проблем даже в тех случаях, когда по уровню личного художественного развития эти проблемы находились вне его вкуса и компетенции. Уже к 1900 году Шаляпин представляется как совершенно сформированный и гениальный артист, один из тех, кто в своем искусстве наиболее четко и адекватно отражает характерное русское отношение к звуковому искусству. В этом смысле Шаляпин, воспринявший интуитивно все характерные черты русской психологии и культуры, является глубоко национальным явлением.

С 1900 же г. начинается и мировая слава Шаляпин с его выступлений в Италии (в Милане в 1901 г., в партии Мефистофеля в опере того же имени Бойто). К этому времени Шаляпин является уже создателем ряда оперных образов, из которых наиболее замечательными представляются образы Бориса (из оперы Мусоргского «Борис Годунов»), Досифея (из «Хованщины», его же), Грозного («Псковитянка»), Мельника («Русалка»), Мефистофеля («Фауст» Гуно), Сальери («Моцарт и Сальери»), Мефистофеля («Мефистофель» Бойто); к этой галерее образов впоследствии Шаляпин прибавил лишь незначительное количество, среди которых надо отметить тип Дон Кихота — в опере Массне того же наименования. Образы Шаляпина — непостоянны, он их все время неизменно совершенствует, и это оправдывает тот факт, что общее количество их не так значительно возрастает, особенно в поздние годы его жизни. Кроме оперных образов, Шаляпин, выступавший и в качестве концертного певца, тут создал ряд незабываемых воплощений музыкальных моментов, к числу наиболее выдающихся из которых надо отнести исполнение им «Двойника» Шуберта, «Ночного смотра» Глинки, «Блохи», «Полководца» Мусоргского, и ряда других вещей. Надо, однако, заметить, что в этой области, как нередко и в области оперы, предпочтительный драматический интерес Шаляпин и свойственная ему склонность к углублению психологии и выразительности чисто речевой и текстуальной, заставляли его как-то поверхностно относиться к чисто музыкальным достоинствам избираемых произведений.

Много вещей из репертуара Шаляпина, несмотря на то, что они им выработаны с гениальной тонкостью и психологической проникновенностью, никак не могут похвалиться большими музыкальными достоинствами «в себе» и не всегда рекомендуют вкус великого артиста с положительной стороны. Наряду с гениальными вдохновениями Шуберта, Глинки и Мусоргского Шаляпин, к сожалению, отдавал много внимания сочинениям композиторов вроде Малашкина и Кенемана, причем его гениальный талант действительно умел и из этих сочинений сделать нечто выдающееся. К подобной же музыкальной неразборчивости, связанной с психологическим преимущественно интересом, надо отнести и работу Шаляпина над слабой в музыкальном отношении партитурой «Дон Кихота» Массне и то странное равнодушие, с которым этот артист проходил мимо музыкальных образов Вагнера.

В революционную эпоху советская власть наградила Шаляпина почетным званием народного артиста, причем он был одним из первых, получивших этот титул. В эту эру Шаляпин продолжал выступать на сцене русской государственной оперы, причем его репертуар обогатился еще некоторыми произведениями, в которых был подчеркнут революционный момент. Однако, вскоре Шаляпин выехал за границу для большого артистического турне, в течение которого он посетил почти все страны мира, вплоть до Америки и Австралии, всюду выступая с неизменным колоссальным успехом.

Шаляпин в ряду других артистов русской оперной сцены ценен, главным образом, как создатель «психологического» типа на сцене. В его трактовке музыкально-вокальный момент отступает на второй план сравнительно с драматическим и психологическим. Центр тяжести — в проработке психологического образа, и музыкальная форма является только способом высказывания этой психологической задачи. Образы Шаляпина почти всегда глубоко человечны, — он ни в какой мере не склонен к разработке фантастики и столь частой в опере проблеме «сверхъестественного». Быть может, оттого он без внимания прошел мимо величавых фигур вагнеровского эпоса, столь, казалось бы, близкого ему по вокальному материалу. Далее как бы фантастические фигуры, как, например, Мефистофель, трактуются им исключительно в плоскости «человечности» — в образе Мефистофеля (как у Бойто, так и у Гуно) Шаляпин подчеркивает человеческие черты и стушевывает оперно-феерические. Глубокие, насыщенные внутренним содержанием образы, как Дон Кихот, как царь Борис Годунов, как Досифей, как Сальери — привлекают его предпочтительное внимание, и очень часто, если не почти всегда, Шаляпин углубляет значительность и содержательность этих оперных силуэтов до степени трагедии, далеко выступая обычно за пределы авторских намерений. В связи с этим находится и огромное внимание, уделяемое Шаляпиным дикции и гриму. Шаляпин — не только гениальный певец, но он великий драматический артист и большой художник сцены. В то же время его образ, как личности, поражает своей характерностью и цельностью, ярко выраженным в лице этого «певца из народа» национальным психологическим складом. Эта характерность и цельность заставляют часто примиряться с некоторыми отрицательными чертами его душевного облика и той известной беспринципностью его психики, которая многими мучительно ощущалась.

В последние годы Шаляпин приобрел относительную оседлость в Париже, не возвращается в Россию и оказывается причастным к таким выступлениям, что советская власть вынуждена была лишить его звания народного артиста республики (1928).

Л. Сабанеев.