Тимирязев Климент Аркадьевич

Тимирязев, Климент Аркадьевич, известный ботаник, профессор московского университета и Петровской (теперь Тимирязевской) сельскохозяйственной академии (22 мая 1843 — 28 апреля 1920). Первоначальное образование получил дома, в старинной дворянской семье, и в совершенстве овладел иностранными языками. Большое влияние на него имела его мать, англичанка по происхождению. В 1861 г. Тимирязев поступил в Петербургский университет, на камеральный факультет, но вскоре перешел на физико-математический. Первый протест против житейской неправды выразился у Тимирязева участием в студенческих беспорядках, после чего ему пришлось покинуть университет. Тимирязев окончил курс вольнослушателем в 1866 г. со степенью кандидата и за сочинение «О печеночных мхах» был удостоен золотой медали. Уже со студенческой скамьи Тимирязев добывал средства к существованию литературным трудом (некоторые его переводы и статьи помещены в «Отечественных Записках»,1862-64 гг.). 5 января 1868 г. Тимирязев сделал сообщение на І-м съезде русских естествоиспытателей и врачей «О приборе для исследования воздушного питания листьев». В этой первой работе он уже наметил главное направление своей научной деятельности, посвященной изучению основного вопроса физиологии растений и первостепенной важности для всего органического мира — вопроса о разложении атмосферной углекислоты зеленым растением под влиянием солнечной энергии. При этом проявилась в полной мере его способность применять простые, оригинальные, но точные и изящные приемы исследования. В 1868 г. Тимирязев был отправлен на 2 года за границу для приготовления к профессорскому званию. Он занимался в лабораториях Гейдельберга у Бунзена, Гофмейстера, в Париже у Буссенго, слушал лекции Бертло. В 1870 г. он был приглашен преподавателем ботаники в Петроградскую сельскохозяйственную академию; в 1871 г., по защите диссертации «Спектральный анализ хлорофилла», был избран экстраординарным профессором, в 1875 г. по защите докторской диссертации «Об усвоении света растением» — ординарным. С 1877 г. он становится также профессором московского университета, где преподает анатомию и физиологию растений. Преподавательская деятельность в Петровской академии прервалась в 1892 г. В этом году академия была временно закрыта, для искоренения «крамольного духа», укрепившегося в ней; ряд профессоров, в том числе и Тимирязев, был оставлен за штатом. В 1884 г. Тимирязев открывает деятельность Ботанического отделения при Обществе любителей естествознания, антропологии и этнографии речью «Общественные задачи ученых обществ». Вся последующая деятельность Ботанического отделения тесно связана с научной работой Тимирязева: в каждом заседании отделения он выступает с докладом. В 1901 г., на юбилее глазговского университета, Тимирязев был избран почетным доктором этого университета. В 1903 г. он был приглашен прочесть в Лондонском королевском обществе Крунианскую лекцию. В этой лекции, «Космическая роль растения», Тимирязев с обычным изяществом, простотой и ясностью излагает на немногих страницах результаты всей своей обширной и сложной З6-летней научной деятельности. В 1909 г. Тимирязев выступал представителем московского университета на праздновании в Кембридже столетия со дня рождения Дарвина; на этих торжествах Тимирязев был избран доктором кембриджского  ун-та. В конце 1909 г., когда Тимирязев начал деятельные приготовления к XII съезду Русских естествоиспытателей, его сразил апоплексический удар. Но по счастью возможность научной и литературной работы сохранилась в полной мере; понемногу в некоторой мере восстановилась и способность к перемещению. В начале 1911 г. Тимирязев был вынужден совсем покинуть московский ун-т, когда вмешательство министра народного просвещения Кассо в университетскую жизнь повлекло за собой выход в отставку большого числа профессоров и преподавателей ун-та.

С самого начала Октябрьской революции Тимирязев, убежденный и последовательный радикал с социалистическими симпатиями, целиком становится на сторону советской власти. Основные черты всей деятельности Тимирязева — презрение к компромиссам и лавированию, прямота и решительность в выступлениях, горячность в защите своей мысли. Всю  свою жизнь он ревностно проповедовал, что научная истина не может идти вразрез с жизненной правдой: должно стремиться к достижению наибольшего блага для наибольшего числа, по формуле Д. С. Милля. Первое же условие для этого — тесный союз знания и труда. Этот союз Тимирязев неустанно проповедовал и словом и поведением; «Наука и Демократия» было, как он сам говорит, его «любимым призывным кличем»; но не та демократия, которая стреляет в рабочих, а та, которую осуществляет власть трудящихся. Тяжко переживая безумие империалистической войны, он с восторгом приветствовал красное знамя, как символ мира и братства народов. Его глубоко трогало поэтому избрание в действительные члены Социалистической академии и в рабочие депутаты — в члены Московского совета Р. К. и К. Д.

Научная деятельность Тимирязева развивалась в двух направлениях с одной стороны, он выполнил крупные исследования в области физиологии растений; с другой стороны, им глубоко прослежены, понятно и просто разъяснены многие основные вопросы естествознания. Главные работы по физиологии растений были посвящены учению об усвоении света растением. Выясняя значение хлорофилла (см.) в процессе ассимиляции, он, прежде всего, произвел спектральный анализ хлорофилла. Он установил, какие световые лучи поглощаются хлорофиллом и его составными частями; указал приемы, какими можно прямо фотографировать спектрограмму хлорофилла, т. е. получать сразу графическое изображение закономерности поглощения света хлорофиллом при всевозможных концентрациях. Он показал, что только лучи, поглощаемые хлорофиллом, оказываются деятельными в процессе ассимиляции: красные лучи, лежащие между фраунгоферовыми линиями В и С, сильнее всего поглощаемые хлорофиллом, вызывают и наибольшее усвоение углекислоты. Он доказывает это, во-первых, методом непосредственного газового анализа, для чего потребовалось применение специально им разработанного приема точного анализа газов (особая газовая пипетка, позволяющая учитывать десятитысячные доли куб. см), во-вторых, он непосредственно показывает, что только под влиянием этих лучей происходит образование крахмала (см. фотосинтез). При применении призматического спектра нельзя обнаружить действия синей части спектра, тоже поглощаемой хлорофиллом, так как в ней очень сильно рассеивание лучей, а это очень уменьшает их интенсивность. Вводя соответствующие приспособления, которые устраняют неравенство рассеивания красных и синих лучей, поглощаемых хлорофиллом, Тимирязев выводит числовое отношение в действии тех и других лучей и устанавливает, что фотохимическое действие луча зависит не от одной только степени его поглощаемости, но и от энергии или амплитуды колебания входящих в его состав волн. Тимирязев установил рядом точных опытов определенную зависимость химического действия от напряжения света (ср. XLIV, 400).

Для объяснения роли хлорофилла в живом организме Тимирязев применяет открытие Фогелем оптических сенсибилизаторов (см. XLV, ч. 2, 603). Если фотохимическое действие лучей является функцией их энергии, то хлорофилл можно считать не только сенсибилизатором, но может быть наилучшим из сенсибилизаторов, особенно приспособленных к своей функции, так как максимум энергии в солнечном спектре на земной поверхности и максимум абсорбции света хлорофиллом совпадают. Уже в первых работах Тимирязева есть определенное указание и на другое значение зеленого пигмента. Хлорофилл принимает непосредственное участие в процессе восстановления углекислоты до муравьиного альдегида; в этих превращениях он играет роль химического сенсибилизатора. Затем Тимирязев находит, какая доля от всего солнечного света, падающего на лист, расходуется на испарение и какая используется зеленым листом в процессе фотосинтеза. Тимирязев дает и более глубокое термодинамическое объяснение процессу ассимиляции, который можно уподобить диссоциации углекислоты при высоких температурах: он объясняет, как даже слабый свет, благодаря тому, что он концентрируется в малой зоне хлорофиллового зерна, может вызывать реакцию фотосинтеза, требующую большого напряжения энергии.

Чтобы вполне оценить значение работ Тимирязева, надо припомнить, что первые его исследования были произведены более полувека тому назад, и, тем не менее, они не утратили своего значения и ныне. Вюрмсе в своей работе над ассимиляцией (1921) для подтверждения своих положений приводит данные Тимирязева, считая их классическими и достойными полного доверия, главным образом, благодаря безупречной методике. Особенно сильно было значение правильного метода в соединении с блестящей критикой, столь характерной в работах Тимирязева.

Ярко проявлялось это единение критики и метода не только в исследованиях Тимирязева по физиологии растений. Обладая широким общим образованием,  превосходно знакомый с литературой, и историей, следя за всеми успехами науки и живо откликаясь на них, Тимирязев  посвятил различным основным вопросам естествознания целый ряд лекций и статей и тем много содействовал распространению правильных представлений о существеннейших положениях эволюционного учения. Таковы его «Исторический метод в биологии»,  «Основные черты истории развития биологии в XIX веке», «Основные задачи и столетние итоги физиологии растений» и сборники: «Насущные задачи современного естествознания», «Чарлз Дарвин и его учение», «Наука и демократия,» ряд статей в настоящем энциклопедическом словаре («Наука», «Наследственность», «Изменчивость» и мн. др.). Как пример, где научный критический талант проявился, как всегда, с полным блеском и где особенно важно направить мысль по правильному пути,  можно привести его «Факторы органической эволюции». Большой туман царит во многих рассуждениях о превращении формы. Еще Клод Бернар принимал форму, как статическое данное: «Можно устанавливать, говорил он, морфологические законы, но эти законы, зависят от причин, которыми мы не можем овладеть». Но форма, если ее рассматривать с точки зрения ее происхождения, т. е. с точки зрения по существу динамической, является уже не постоянным данным, но изменяющимся процессом. Рост, в результате которого появляется форма, у растения находится в тесной зависимости от внешних физических факторов: воды, тепла, света, тяжести, механического натяжения и т. д., а в силу общей неподвижности растения, действие этих факторов имеет вполне определенные пространственные отношения, определяя направление роста, а отсюда и форму органов. Опираясь на новые факты, добытые относительно зависимости роста растений от внешних факторов, целый ряд ботаников, особенно Клебс, положил основание новой отрасли биологических наук — тому, что Тимирязев еще в 1889 г. предложил назвать экспериментальной морфологией (см. V, 676). Одновременно с динамикой индивидуума, физиология устанавливает динамику органического мира, как целого, т. е. биодинамику. Изучение органического мира приводило к понятию о сродстве всего живого, смутно предчувствовали, что это родство есть, в сущности, кровное родство. Подтверждение этой мысли и дает дарвиновское учение (ср. V, 678/94).

Тимирязев был главным проповедником этого учения среди широких кругов русского общества, которое в значительной мере узнало Дарвина через Тимирязева. Лучше всего можно охарактеризовать значение этих работ Тимирязева словами профессора Мензбира: без сомнения, лекции и статьи Тимирязева по эволюционному учению удерживали «широкое расползание по нашей стране всяких менделизмов, неоламаркизмов и пр. и пр.». Особенно горяча была у Тимирязева отповедь всяким клерикальным попыткам незаметно протиснуть якобы логические доказательства мистического характера, попытки точное знание заменить витализмом. Не препятствуя никому заниматься, как он говорил, столоверчением, Тимирязев протестовал только против того, чтобы на это препровождение времени ставился штемпель науки, а над самой наукой глумились и рекомендовали ей вернуться в обучение к восточным поэтам и западным богословам.

Исследовательская деятельность Тимирязева неразрывно связана с московским университетом и Петровской академией (с девятисотых годов Тимирязев начал устраивать себе лабораторию в дер. Демьянове клинского уезда, в имении В. И. Танеева, где он проводил лето). К учебным обязанностям он относился чрезвычайно добросовестно. Излагая курс, он говорил преимущественно, как развивалось то или иное учение, и весь его курс можно охарактеризовать теми же двумя словами, которыми пояснена его основная работа: критика и метод. Авторитет его среди студентов был весьма велик.

Тимирязев неоднократно указывал, что избранники, занимающиеся наукой, должны смотреть на знание, как на доверенное им сокровище, составляющее собственность всего народа. На их обязанности лежит не оставлять науку под спудом, а распространять из университета во все стороны, чтобы она  также могла светить и тем, кто бредет по темной дороге невежества. Этот завет он сам выполнял всю жизнь в двух направлениях: курсом общедоступных лекций «Жизнь растения» и рядом других публичных лекций, лекциями для народных учителей, воскресными народными беседами в Политехническом музее. Свою книгу «Жизнь растения», выросшую из его публичных лекций, Тимирязев назвал — «Популярные чтения»: действительно, она является идеалом популярного изложения, и вместе с тем это строго научный трактат по физиологии растений; книга, переиздавалась почти без изменений в продолжение 60-и лет (с 1876 г.) и до сих пор вполне сохранила свое значение. Изложение на полвека опередило существовавшие тогда учебники. Когда через 35 лет после своего появления книга была переведена на английский язык, она удостоилась такого лестного отзыва английского критика: «Книга Тимирязева на целую голову, с плечами в придачу, выше своих товарок».

Обрушиваясь постоянно со всей силой на желающих придать науке преимущественно прикладное направление и сохраняя во всей чистоте девиз «наука для науки», Тимирязев так много, как редко кто иной, способствовал проникновению науки в жизнь. Его сборник общедоступных лекций «Земледелие и физиология растений» и «Жизнь растения» — настольные книги, как агрономов, так и образованных сельских хозяев. Среди этих общедоступных  лекций мы имеем такие, которые по мыслям и глубине превосходят специальные монографии по физиологии растений.

Развитие агрономии в России неразрывно связано с именем Тимирязева. Тимирязев был двадцать лет профессором Петровской академии; он является проповедником основ рационального земледелия, покоящихся на физиологии растений. Он не только преемник и ученик основателя физиологической школы научного  земледелия, Буссенго (см.), но и идейный вдохновитель русской физиологической школы научного земледелия, школы, уже получившей должную оценку и пользующейся уважением и за пределами родины. Здесь же следует упомянуть об организаторском таланте Тимирязева. Он не только устроил образцовую университетскую лабораторию, но и во время выставки в Нижнем Новгороде, всего в течение нескольких месяцев,  организовал опытную станцию, привел  ее в полную готовность и поставил показательные опыты.

К приемам творчества Тимирязева в полной мере приложимы его собственные слова, переносящие на человеческую деятельность основы естественного отбора: «Великие мыслители достигали великих результатов не только потому, что верно думали, но и потому, что они много думали и многое из передуманного уничтожали без следа. Великие поэты велики не потому только, что они чутко чувствовали, но и потому, что много прочувствовали и многое из прочувствованного утаили от мира». Лица, близко стоявшие к Тимирязеву, могут подтвердить эту постоянную, настойчивую и неумолимую самокритику. Соединенный с этим энтузиазм превращает всю его научную деятельность из простого занятия в служение истине и человечеству. В 1924 г. в конце Тверского бульвара в Москве воздвигнут памятник Тимирязеву (он изображен в докторской мантии кембриджского университета).

Подробная биография и полный список трудов составлены Ф. Н. Крашенинниковым, см. «Сборник статей, посвященный К. А. Тимирязеву в ознаменование 70-го дня его рождения», М. 1916; см. также статьи А. В. Благовещенского (1923), А. Л. Модестова, Н. С. Понятского. А. П. Левицкого — «Светлая жизнь», М. 1913, изд. отдельными книжками; Ф. Н. Крашенинников, «Природа» сент. 1913, Научно-Технический Вестник, 1920, № 2. Исследования Тимирязева по физиологии растений переизданы Госиздатом, 1923, под общим заглавием: «Солнце, жизнь и хлорофилл». Научные работы по основным вопросам биологии см. в изд. Гранат: «Исторический метод в биологии» (1922), «Основные черты истории развития биологии в XIX столетии», «Успехи ботаники в XX веке»; также ряд статей в настоящем словаре.

Ф. Крашенинников.