Толстой Дмитрий Андреевич

Толстой, Дмитрий Андреевич, граф, известный государственный деятель эпохи Александра II и III, обер-прокурор Синода, министр народного просвещения, и внутренних дел (1823—1889). Получив образование в царскосельском лицее, Толстой начал свою карьеру в департаменте духовных дел министерства внутренних дел, морском министерстве и затем при министерстве народного просвещения (1853—64). Его самостоятельная деятельность начинается с 1865 г., когда он занял пост обер-прокурора Синода, с 1866 г. совмещая его с должностью министра народного просвещения вплоть до 1880 г. В краткий период «диктатуры сердца» Лорис-Меликова, Толстой временно остается не у дел, а затем с 1882 г. и до самой смерти занимает пост министра внутренних дел и шефа жандармов. В лице  Толстого мы имеем самого злостного представителя и лидера дворянско-крепостнической реакции пореформенной эпохи, открыто заявившего себя ярым врагом реформы 19 февраля и прочих преобразований 60-х гг., в качестве какового он и был призван, после выстрела, Каракозова (1866), на борьбу с «разрушительными понятиями» и революционным движением. Вместе с Катковым (см.) и Победоносцевым (см.) он образовал знаменитый «триумвират» по искоренению «крамолы» и по реставрации старого режима, пытаясь вернуть Россию к наиболее мрачным традициям александровской и николаевской реакции. При этом в то время как Катков в этой троице играл роль идеолога и вдохновителя, а Победоносцев, в качестве бывшего наставника Александра III, являлся главным образом закулисным доверенным руководителем своего коронованного питомца, Толстой взял на себя миссию практической реализации программы реакционной клики зарождавшегося «союза объединенного дворянства», мечтавшего о восстановлении крепостных отношений.  Сначала на фронте просвещения (при Александре II), а затем — после краткого перерыва — приняв командование воем фронтом внутренней политики (При Александре III),Толстой с редкой последовательностью и откровенностью проводил стремления наиболее реакционного слоя поместного дворянства. Соединив сначала в своих руках, подобно знаменитому своему предтече, кн. Голицыну, ведомства Синода и народного просвещения, Толстой прежде всего реставрировал пресловутый лозунг просветительной политики  эпохи мистической реакции — объединения «веры, ведения и власти» поставив целью новой системы образования (согласно рескрипту 13 мая 1866 г.) «воспитание юношества в духе истинной религии, уважения к правам собственности и соблюдения коренных начал общественного порядка». Орудием же для осуществления этой задачи он избрал принцип «классицизма», провозглашенный одним из позднейших его предшественников, гр. Уваровым, который, во имя утверждения тех же начал «православия, самодержавия и народности», первый начал насаждать «греко-римское крепостное право» в школе, как наиболее верное средство для «умножения умственных плотин» и превращения учащейся молодежи в «верное послушное орудие видов правительства». Так началась «толстовская эпоха» в истории русского народного просвещения, поставившая себе задачей «насадить науку здравую и основательную», говоря словами царского рескрипта. За 14 лет своего правления Толстой de facto не оставил камня на камне от скромных начал образовательной системы, сложившейся в период либеральных реформ. С целью искоренить среди учащихся всякое движение мысли, опасные «умствования», Толстой провел свою контрреформу по всем ступеням образования. В основу своей системы он положил, прежде всего, сословный принцип: низшая школа — для «народа», реальные училища — для буржуазии и университет — для дворян. Были приняты все меры, чтобы закрыть доступ «низшим» классам в среднюю и высшую школу. При этом школа и даже домашнее обучение отдавались, под бдительный надзор и мелочную опеку правительственных агентов. Общеобразовательный элемент решительно изгонялся из школы, и она пропитывалась узкотехническими и схоластическими началами на основе мертвых языков. В 1868 г. Толстой, под видом поощрения «полной свободы» преподавания, накладывает свою руку на частные школы и домашнее обучение.

В 1869 г. он создает особый цензурный комитет при министерстве народного просвещения, для учебной   и народной литературы, а с учреждением инспекторов народных училищ (1870 и 71 гг.) начинает настоящий погром земской школы, который — после рескрипта 1873 г., где «верное дворянство» призывалось «стать на страже народной школы», — и завершается изданием «Положения 1874 г.», в силу коего земство совершенно устранялось от заведывания учебной частью народной школы, и последняя попадала в руки трех опекунов — инспектора, директора народного учителя и предводителя дворянства. Школе при этом навязывалась «религиозно-нравственная» задача воспитания трудящихся масс (см. Положение об уездных и городских училищах, 1872 г.); в качестве же образца создаются министерские училища и организуются специальные питомники для подготовки учительского персонала (учительские семинарии и институты 1871—72 гг.). Наконец, делается даже попытка (1866) подменить земскую школу церковно-приходской и навязать содержание последней земству. Не менее энергичен был натиск и на среднюю школу. Здесь Толстой явился рабским последователем того, что диктовали ему Катков и Леонтьев (см.). Их проект, после запрета обсуждения его в печати и провала в Государственном совете, волей Александра II, утвердившего мнение меньшинства, т. е. толстовской партии, и стал законом в 1871 г. Реальные гимназии после этого были превращены в реальные училища, откуда в университет не принимают (Положение 1872 г.), а гимназии сделались по форме классическими. Говорим «по форме», так как по существу школьный «классицизм» Толстого был настоящим «смертельным ударом» подлинному классицизму (профессор Модестов), поскольку он отбрасывал изучение классической культуры и все сводил к «грамматике», с целью убить всякую живую мысль в молодежи и отрезать ее от реальной действительности. За отсутствием подходящих преподавателей для новой школы, Толстой открыл в Лейпциге особый семинарий (1873—88). Для ускорения же дела широко практиковалась выписка учителей из Чехии, Галиции и прочих мест, так что произошло целое нашествие этой «темной силы классицизма», внезапно заполонившей русские гимназии. Наконец, венцом этой реформы явилась самая мелочная опека над учащимися, одетыми в форму военного образца и связанными по рукам и ногам суровой дисциплиной и внеклассным надзором. Не мог Толстой, конечно, оставить, и университеты при их профессорской автономии по уставу 1863 г. Правда, не ему пришлось проводить в жизнь университетский устав 1884 г. (см. XLII, 334/35), окончательно отменивший «автономию» университета и сильно затруднивший доступ в него непривилегированных сословий, но душой реформы все же и здесь оставался Толстой: Делянов (см.) — эта креатура Победоносцева и Толстого, лишь осуществил предначертания проекта толстовского министерства. Выполнив доверительное поручение одного монарха по линии просвещения, Толстой получил еще более ответственную задачу со стороны другого. После «катастрофы 1 марта» дворянско-крепостническая партия с еще большей смелостью и цинизмом обнаружила свои аппетиты. В «Русском Вестнике» 1885 г. она обнародовала свой «манифест» в виде декларации Пазухина с ее открытой крепостнической идеологией. Вступив в министерство внутренних дел, Толстой тотчас же поспешил сделать Пазухина своим правителем канцелярии, и с этого момента Пазухин сделался таким же суфлером Толстого по его новому ведомству, каким был Катков по части просвещения. По существу, все реформы Толстого по ликвидации земских учреждений не только вдохновлялись, но и формально проектировались правителем его канцелярии (Положение 12 июля 1889 г. и Положение 12 июня 1890 г.). Унаследовав «предположения», выработанные по данному вопросу еще Кахановской комиссией (см. XXI, 230/31), Толстой уже в 1884 г. выступил с докладом о необходимости «большего ограждения интересов местного населения от увлечений его представителей», т. е. выборных земских деятелей, вместе с тем подчеркивая вредный дуализм правительственных и земских органов на местах. Толстой при этом очень своеобразно использовал так называемую «государственную» теорию самоуправления,  вывернув ее наизнанку, т. е. поступив с ней так же, как и с классическим образованием. Теория эта в его руках послужила к тому, чтобы, объявив наши земства государственными органами, лишить их всякой автономии. Превращая, в конце концов, земские учреждения в органы министерства внутренних дел, Толстой нарядил даже в соответствующий мундир председателей земских управ. Таким образом, получилась оригинальная система государственного самоуправления без автономии, т. е. система бюрократического самоуправства. При этом земские учреждения должны были перейти в руки местного дворянства во главе с их предводителями и губернаторами. 8 января 1888 г. проект нового земского положения Толстого-Пазухина был уже готов, как и проект будущего института «крепкой и близкой народу власти», в виде земских начальников из дворян. Однако, Толстому не суждено было дожить до законодательного воплощения его проекта в жизнь, хотя осуществление его и не замедлило при ближайшем его преемнике и сотруднике (см. XXI, 231 сл., и XLII, 526/30). Но зато Толстому удалось провести ряд мер в направлении реставрации крепости, отношений. В данном отношении необходимо отметить два проведенных им в 1886 г. закона, 18 марта и 12 июля: 1) закон о найме сельскохозяйственных рабочих, закрепощавший (под угрозой уголовной санкции и насильственного возвращения) последних их хозяевам на срок договора, и 2) закон о семейных разделах крестьян, прикреплявший их по семье к их месту жительства. Меры эти, вместе в учреждением Дворянского банка (см.), в глазах лидеров дворянства должны были служить «выражением ободрительного со стороны правительства внимания» к «частному потомственному землевладению» и скрепить еще сильнее союз правительства с дворянством против революции снизу, подобно тому, как это имело место при Николае І в 1848 г. Впрочем, специально против революционной пропаганды Толстого были проведены две характерные меры: с одной стороны, закон о печати, под видом «Временных правил 27 августа 1882 г.», которыми восстановлялась эпоха цензурного террора, обрушившая новые скорпионы на голову периодической печати (курия 4-х министров и пр.) и водворившая покой кладбища в прессе (см. XXXI, 581); с другой — в первые годы министерства Толстого ряд милостей деревне (учреждение крестьянского банка, понижение выкупных платежей, отмена подушной подати), при посредстве коих правительство деялось оторвать революционеров от «народа» и привлечь последний на свою сторону.  Последние меры были проведены, впрочем, по инициативе не Толстого, а Бунге (см.), сам же Толстой все время, в течение почти четверти века, твердо стоял на страже дворянской реакции, пытаясь повернуть колесо истории назад, «к доброму старому времени» диктатуры крепостнического сословия, подготовляя тем самым, в действительности, грядущую революцию. В самом деле: школа Толстого сделалась школой революционизирования молодежи, земство обратилось в школу земского конституционализма, а крестьянская политика подготовляла аграрную революцию.   Нам остается лишь упомянуть, что Толстой не чужд был и научным занятиям. Ему принадлежат специальные исследования по «Истории финансов, учреждений в России» (1848), большой труд «Catholicisme romain en Russie», т. 1-2 (1863—4), ряд статей по «Истории просвещения в России». С 1882 г. Толстой совмещал даже звание шефа жандармов со званием президента Академии наук и ее почетного члена. По его инициативе было начато издание «Материалов по истории Академии Наук».

Б. Сыромятников.