Торговля. I. Виды торговли

Торговля. 1. Виды торговли. По наиболее распространенному современному определению, торговля заключается в производимом в виде промысла приобретении товаров, с целью их перепродажи без переработки их. Но такое определение обнимает только купеческую торговлю, деятельность торгового класса. Рядом с «купеческой» торговлей, продающей покупные товары, существует ёще и иная — «фабричная» торговля. В отличие от купца, фабрикант продает переработанные товары, но в «фабричных предприятиях мы находим не только производственную, но и коммерческую технику: покупка сырья и сбыт изделий являются настоящими торговыми сделками, в которых комиссионеры, агенты, маклера и биржа принимают не меньше участия, чем в операциях купцов, занимающихся исключительно торговой деятельностью». К фабричной торговле стали присоединять и сельскохозяйственную (закупку сырья-семян, удобрений, машин и сбыт сельскохозяйственных продуктов) и торговлю ремесленную, ибо и для многих ремесел деятельность по сбыту представляет существенное значение, многие ремесленники имеют лавки и без торговли часто вовсе существовать не могут; лишь поскольку ремесло работает на заказ, сбыт ремесленника не входит в понятие торговли Таким образом, получилось новое определение понятия торговли, или торговли в широком смысле слова, которое стали отличать от упомянутого определения купеческой торговли, или торговли в узком смысле. В первом смысле торговлей является всякий сбыт товаров в виде промысла, независимо от того, произведены ли они сбывающим лицом или приобретены у других лиц, если только сбыт не производится по предварительному заказу. К нему надо присоединить и закупку товаров производителями. В области купеческой торговли о приобретении товаров нет надобности особо упоминать, так как оно не является самоцелью, а имеет лишь подчиненное значение, товары закупаются для перепродажи; оба действия составляют части одного и того же акта. Напротив, в сельском хозяйстве и промышленности каждое из них является самостоятельным, они отделены друг от друга производственным процессом.

Наряду, однако, с такими определениями, подчеркивающими деятельность купца, фабриканта, сельского хозяина, мы находим и другие, которые выдвигают роль торговли как отрасли народного хозяйства, как связывающего звена между производителем и потребителем, обращают внимание на то, что ее деятельность выражается в реализации продуктов сельского хозяйства и промышленности, составляет конечную стадию хозяйственного процесса, дополняющую процесс производства. Действительно, как указывал еще Маркс, при капиталистическом способе производства торговый капитал является особым моментом применения капитала вообще, капиталом с особой функцией; процесс производства захватывает обращение как свой конечный момент, как реализацию продуктов; сферы производства связываются между собой при посредстве третьего звена обращения — в этом состоит роль торгового капитала.

Торговлю  можно делить на виды с различных точек зрения. Прежде всего, необходимо различать торговлю внешнюю и внутреннюю. Далее следует различать торговлю оптовую и розничную. Торговля  может быть оседлая и подвижная. В последнем случае она производится в развоз или в разнос. С иной точки зрения она делится на постоянную и временную. То и другое деление не совпадают. Развозная и разносная торговля может быть постоянной, производимой изо дня в день, тогда как торговля оседлая носит нередко характер временный; такова торговля ярмарочная, аукционная.

С точки зрения целей, преследуемых торговлей, и ее характера различается торговля государственная (или органов местного самоуправления — муниципальная), кооперативная и частная.

2. Главные моменты развитая внешней торговли до середины XIX ст. Торговля, которая всегда имеет характер сбыта товаров в качестве промысла (и в видах извлечения прибыли), предшествует простой обмен, имеющий случайный характер и совершаемый для удовлетворения собственных потребностей (см. товарное хозяйство); в определенных местах встречаются лица (точнее, группы лиц), вступающие в обмен для отчуждения ненужных им предметов (излишков) взамен получения того, что им необходимо. Такой обмен, по мнению некоторых авторов, существовал всегда и у всех народов. Этнологи, однако, на основании данных, собранных ими о первобытных народах, приходят к тому выводу, что человек на ранних ступенях не знает обмена и не способен вступать в обмен. В самом деле, при господстве первобытного хозяйства возникновению обмена препятствуют различные обстоятельства. Прежде всего, не следует упускать из виду, что не только на территории данного племени, но и на значительных пространствах вокруг него имеется одна и та же фауна и флора, т. е. одни и те же сельскохозяйственные продукты и то же промышленное сырье, а так как способы обработки его одинаковые, столь же примитивные, мало изменяющиеся, то обмена возникнуть не может. Далее, для возникновения обмена необходимо еще другое условие — нужно, чтобы и  при наличии разнообразия в предметах, которыми располагают встречающиеся племена, каждое из них заинтересовалось тем, чего нет у него, причем этот интерес необходимо должен возникнуть у каждой стороны, в противном случае обмена возникнуть не может. Между тем, чем ниже стоит в культурном отношении человек, тем уже круг его интересов, тем меньше его интересует новое, ему еще неизвестное, и тем труднее его, поэтому, вовлечь в обмен. И, наконец, поскольку уже появляются такие предметы, которыми обладает одно племя, но которых не имеет другое племя и которые его заинтересовывают, — люди первоначально не прибегают к обмену, а пытаются добыть эти предметы насильственным путем, так что зарождение интереса к новым вещам первоначально ведет только к войнам. Первобытный человек знает лишь одно из двух — или общность имущества, практикуемую по отношению к «своим», к единоплеменникам, с которыми он готов делиться всем, или враждебное отношение, захват, насилие по отношению к «чужим», к иноплеменникам. Между племенами происходят постоянные войны, и поэтому мирный обмен долгое время возникнуть не может.

Путешественники действительно сообщают о различных племенах, с которыми не было никакой возможности вступить в обмен, и хотя им и возражали, что причиной здесь являлось, вероятно, враждебное отношение туземцев к европейцам, однако есть и такие случаи, когда такое объяснение исключено и взаимные отношения были, напротив, весьма дружественные, и все же, например, вследствие отсутствия интереса у этих народов к предлагаемым им европейцами предметам или нежелания взамен полученного отдать что-либо из своего имущества — о последнем в особенности часто сообщают путешественники — обмен состояться не мог.

С другой стороны, в доказательство существования обмена еще в доисторические времена нередко приводят то обстоятельство, что предметы из дерева, камня, костей животных, как и минералы, найдены вдали от тех местностей, где они растут или водятся. Однако, археологи сами же не согласны по поводу того, что именно в том или другом случае является местным произведением и что привезено в данную местность, и в особенности относительно того, что попало путем обмена и что — в результате грабежа, либо было оставлено перекочевавшим племенем. Любопытные разъяснения в этом отношении дает опять-таки этнография. У различных племен Бразилии, например, не существует обмена, и все же происходят оживленные сношения между ними, благодаря которым горшки, каменные товары, циновки, бумажные нитки, ожерелья из раковин переходят от одного племени к другому. Как же это может происходить? Суть в том, что, кроме обмена, существует ряд односторонних сделок. Переход совершается путем дарения, далее — похищения, военной добычи или штрафа, возмещения убытков. Большую роль играют взаимные дарения. Благодаря этому обычаю, редкие продукты какой-нибудь местности или искусные изделия какого-нибудь племени, передаваемые одним из них другому, могли совершать столь же далекие странствования от места своего возникновения, как и теперь путем торговли.

Вопрос о том, как возник впервые обмен, едва ли когда-нибудь будет выяснен. Предполагают, что это должно было иметь место таким образом, что при заключении перемирия, которое происходило в промежутке между двумя войнами, представители обоих племен встречались в нейтральном месте с зелеными ветвями в руках в знак мира, причем в доказательство своих дружелюбных намерений они передавали друг другу какие-либо предметы. Таким образом, совершался обмен подарками, который являлся исходной точкой в возникновении обмена. Ввиду того, что должно было быть необходимо взаимное одаривание, ибо каждая сторона должна была выразить свое миролюбие, получался акт двойственного характера, двусторонняя сделка, возникал меновой акт. Конечно, этим одним действием дело могло ограничиться, война могла возобновиться или полученные предметы могли не понравиться той или другой стороне. Но меновые действия могли и продолжаться, могли происходить и в дальнейшем периодически, и тогда создавался обмен между двумя племенами.

За возникновением обмена вскоре следует и возникновение торговли, ибо появляются племена, которые начинают заниматься обменом в качестве промысла, становятся посредниками между другими, чисто земледельческими народами, появляется купеческая торговля. Купеческие караваны посещают различные рынки, сбывая в каждой местности одни товары и приобретая взамен их другие для перепродажи последних в иных местах.

В ранние эпохи своего развития торговля проходит несколько различных форм. Прежде всего, мы наблюдаем у всех народов в качестве наиболее ранней формы т. н. немой обмен, или обмен с невидимыми покупателями. Он заключается в том, что каждая сторона – представители  каждого племени — совершает меновые действия в отсутствии другой стороны. Появляется сначала одно племя и кладет в определенном месте доставленные им продукты; затем оно уходит, и появляются представители другого, которые приносят свои продукты и также после этого удаляются; тогда возвращаются опять первые и осматривают предлагаемое им в обмен за принесенное ими; если они признают эквивалент достаточным, то берут его, а свое оставляют; после ухода их приходит противная сторона и тоже берет оставленное для нее. Если же кто-нибудь из них находит предложенное недостаточным, то оставляет его нетронутым, и тогда другое племя еще прибавляет, пока обе стороны не удовлетворены, но делает все это каждый раз в отсутствие другого, ибо участники обмена являются врагами и поэтому не решаются, не только встретиться, но даже видеть друг друга.

Такой обмен может держаться весьма долго, следы его сохраняются в течение столетий. Мы находим пережитки его и в древности, и в средние века, и иногда чистые формы его у современных первобытных народов. Мало-помалу совершается переход к следующей форме — к рыночному обмену. Он происходит лишь постепенно, путем ряда промежуточных форм. Например, два племени располагаются лагерем друг против друга и высылают от себя представителей, которые непосредственно уславливаются относительно сделки. За этим следует прямой обмен на рынке, где не только обе стороны встречаются и видят друг друга, но разговаривают (чего раньше не бывает) и передают предметы из рук в руки.

Ввиду того, что обмен легко может смениться грабежом, рыночная торговля обставляется различными мероприятиями, которые должны это предупредить. Самые рынки устраиваются на пограничной черте, на меже, отделяющей территорию двух племен, на нейтральном месте. Рынок происходит в определенное время. На рынке присутствует представитель племени, царь или старейшина, с вооруженной свитой, который следит за порядком на рынке. На рынок запрещается являться вооруженным, всякое столкновение немедленно прекращается, нарушители порядка наказываются, обычно их убивают, чтобы приостановить всякое начавшееся нападение. Позже из этого возникают специальные рыночные или купеческие суды, быстро разрешающие всякий спор. В древности, как и в средние века, рынок находится и под покровительством божества («рыночные боги» в Греции, «рыночные церкви» в раннее средневековье в различных городах).

Оба эти элемента — представители политической власти и религии – играют  большую роль и в дальнейшем развитии торговли. Предводитель племени или король является необходимым посредником между кочующими купцами, приходящими на рынок, и собственными подданными. Вообще говоря, обмен возникает между различными племенами, а не внутри племени, среди которого еще существует первоначально безвозмездная передача имущества. Но и впоследствии, когда появляется обмен среди  единоплеменников, он имеет характер простого обмена для удовлетворения собственных потребностей, а не характер торговли, ибо наживаться на счет «своих» не допускается. Исключительное положение в этом отношении занимает, однако, предводитель племени, который вообще живет на счет своих подданных (получает от них оброки, дани, подати), может   и торговать с ними, перепродавая им приобретенные у иноземных торговцев товары. Последние не решаются непосредственно вступать в обмен с иноплеменниками, а торгуют с предводителем племени, берущим их под свое покровительство. У него скопляются значительные запасы продуктов, полученных в виде оброков, даней и т. д., и он по необходимости становится торговцем. Король долгое время первый торговец среди своего народа. Впоследствии, когда уже появляются и другие торговцы, он сохраняет за собой монополию торговли различными товарами, обыкновенно наиболее ценными, являющимися главными продуктами вывоза из страны. Так это было в средние века (английские короли, неаполитанские герцоги, император Фридрих II Гогенштауфен и др., новгородские князья) и еще позднее (Густав Ваза в Швеции, царь Алексей Михайлович и др.).

Усердно торговали и храмы в древнем мире, и представители церкви в средневековую эпоху, и монастыри в Московской Руси. Рынок совершался в дни и часы церковных празднеств и богослужений (месса обозначает и   обедню и рынок, тоже и feriae). Торговые города развивались первоначально в тех местах, где происходили скопления народа, приходившего для поклонения мощам того или другого святого. Некоторые города специально приобретали мощи святых для расширения своей торговли.

Зачатки торговли мы находим уже в древней Вавилонии (кодекс Хаммураби), дальнейшее ее развитие в древнем Египте, в особенности же славились в древности своими торговыми операциями финикияне, которые разъезжали вдоль берегов Средиземного моря, но выходили и за пределы его и устраивали в разных прибрежных местностях фактории, являясь посредниками между различными народами древности. Для устранения возможных конкурентов, они распространяли отпугивающие легенды о тех странах, которые они посещали, рассказывали о тех огромных преградах, которые стоят у них на пути при плаваниях и добывании различных продуктов и которые побороть им одним по силам. Однако, уже Геродот называет их рассказы баснями. Впоследствии, начиная с VII ст. до н. э., грекам удается постепенно вытеснить их, в особенности из восточной части Средиземного моря, тогда как в западной части его торговли взяли в свои руки карфагеняне. Однако, греческая торговля развивалась лишь весьма медленно, ибо греки долго еще боялись безбрежного морского простора и опасались выходить в открытое море, тем более, что моря, омывающие Элладу, изобилуют бурями, мелями и подводными рифами. И впоследствии торговое значение приобрели лишь немногие города Греции, прежде всего Афины, куда стекались товары со всех сторон, где был международный рынок того времени, а кроме того лишь Коринф, Эгина, Родос, да и их значение едва ли было очень велико. Относительно других городов мы знаем лишь, что они имели военный флот или устраивали колонии, но торговая деятельность их из этого вовсе не вытекает. Но и вообще торговля древней Греции ограничивалась почти исключительно сельскохозяйственными продуктами, промышленные же изделия весьма редко являлись объектами обмена, ибо промышленности, работающей для вывоза, если не считать немногих предметов роскоши, которые именно ввиду этого характера их не могли вывозиться в значительном количестве, почти не существовало. В частности и Афины такого вывоза не имели, привозимый же ими из различных местностей хлеб и некоторые другие сельскохозяйственные продукты оплачивали добываемым в Аттике серебром.

Все же торговый капитал в Афинах, несомненно, существовал, тогда как промышленного капитала и здесь еще не было. Из речей Демосфена или приписываемых ему мы особенно узнаем о многообразии и многочисленности торговых (и кредитных) операций, совершавшихся афинскими купцами. Гораздо меньше сведений мы имеем о торговле древнего Рима. Римские купцы, правда, производили торговые операции во всевозможных частях обширной Римской империи, в разных провинциях — в Африке, Сицилии, Галлии, Британии.  Однако, в большинстве случаев этот обмен с иноплеменниками имел пограничный характер и сводился к очень незначительным размерам. В Рим привозились пряности, благовония, ценные ткани,  слоновая кость и т. д. с Востока, но все это были предметы роскоши, и сколько-нибудь существенной роли в хозяйственной жизни того времени они играть не могли. Гораздо большее значение имел привоз хлеба из провинций, которым кормилось население Рима. Однако, это не была торговля, а был только импорт, ибо хлеб не закупался, а получался в провинциях в виде дани — Сицилия, Сардиния, Африка должны были доставлять Риму 1/10 и даже 1/5 часть урожая.

И в средневековую эпоху торговля развивается очень медленно. Сначала она обнаруживает обратное движение по сравнению с Римской империей, а затем постепенно растет и приобретает некоторое значение в хозяйственной жизни. И теперь сохраняются характерные черты, свойственные периодам слабого развития товарообмена. Торговыми посредниками по-прежнему являются иностранцы, торговля сосредоточивается на ярмарках и рынках и происходит в связи с церковными празднествами, она совершается караванами купцов, которые впоследствии объединяются в постоянные организации — гильдии. Купцы проживают в особых факториях и подворьях (фондако), отделенных от прочего (туземного) населения, посредниками между ними и местным населением являются хозяева постоялых дворов, из которых затем образуется институт маклеров. При этом торговля теснейшим образом связана с разбоем. Проезжающих купцов грабят феодалы и короли, как и местное население; купеческие караваны — как это было и в древности — легко превращаются в ассоциации грабителей, и пиратство считается промыслом, вполне подходящим для крупного коммерсанта. Основным принципом является монополия; немногие города стараются захватить торговлю в свои руки, причем ее монополизируют отдельные организации, так что весь товарообмен сосредоточивается в немногих руках.

В период IV— VIII ст. существовавший ранее в Западной Римской империи товарообмен продолжался по-прежнему, в особенности в романских странах — в Италии, южной Франции, Испании, Галлии, хотя, и в ограниченных размерах не исчез, по-видимому, и в Германии, но здесь торговля совершалась первоначально лишь в некоторых местностях и долго имела случайный характер. Упоминается о кочующих торговцах, о торговых сношениях Рима и Равенны, Марселя и Нарбонны, о ярмарках в Сен-Дени около Парижа, о торговли Лондона и т. д.

Центром международной торговли в IX—XI ст. являлся Константинополь, куда съезжались купцы севера и юга — болгары, армяне, русские, арабы, итальянцы, отсюда товары уже распространялись по Европе. Византийские императоры, желая сохранить за Константинополем монопольное положение, не дозволяли европейским купцам ехать дальше, а заставляли их здесь же приобретать товары других стран. Из Константинополя товары отправлялись частью Средиземным морем в Марсель и затем в нынешнюю Францию, в особенности на ярмарки в Сен-Дени и Труа, или же они перевозились в Италию на ярмарки Феррары и Павии; наконец, важный путь с юга шел по Рейну во Фландрию; на Рейне важными торговыми центрами являлись Шпейер и Вормс, в особенности же Кельн и Майнц, из фрисландских городов сначала Дорестад, а затем Тиль. Большую роль играл на Дунае Регенсбург. Посредниками в этой торговли раннего средневековья являлись фризы, саксы, сирийцы, евреи и еще более, по-видимому, арабы, которыми в особенности произведения халифата доставлялись в Константинополь. Роль арабов в торговле того времени отразилась на торговых терминах, заимствованных у них европейскими народами и сохранившихся с тех пор (слова: караван, магазин, сарай, амбар, тара, тариф, адмирал, драгоман, догана, фондако, риск и др.).

Однако, роль торговли в эту эпоху была незначительна: странствующие торговцы появлялись лишь от времени до времени, привозя, главным образом с Востока, через Константинополь, предметы роскоши и иные редкие товары, предназначенные для церковного обихода (шелковые ткани и ковры, благовония, драгоценные камни) и богослужения (вино, лампадное масло, воск), либо для королей и феодалов, приобретавших пряности Востока, рабов и золотом шитые ткани, янтарь, стеклянные бусы и сосуды, меха, воск, соль, вино в обмен за избытки, доставляемые им поместьями.

Оживление в западноевропейской торговле начинается со времени Крестовых походов (см.), которые ознакомили европейцев с новыми странами и их продуктами. С этого времени возникают вместо прежних случайных постоянные торговые сношения между европейско-романско-христианским и арабско-магометанским миром. В течение всей эпохи, обнимающей ХII—XV вв. вплоть до открытия морского пути в Индию, Средиземное море составляло торговый путь из северо-итальянских, а также каталонских и южно-французских прибрежных городов в страны Востока — Египет, Сирию и Палестину, Малую Азию и Византию, отчасти и в Северную Африку. Благодаря правильно из года в год отправляемым генуэзским и венецианским, а позже и флорентийским флотилиям, они являются средством снабжения Европы ценными произведениями стран Востока, вплоть до Индии и Китая.

Другой торговый путь составляли в средние века северные моря — Немецкое и Балтийское. Они соединяли восточные страны — Русь и Польшу, Скандинавский полуостров с Англией, Фландрией и Брабантом. Здесь посредствующим звеном и центральным местом, подобно итальянским городам на Средиземном море, являлись северогерманские города — вендские, померанские, прусские, лифляндские. От них шел путь, с одной стороны, в Ригу и Ревель, в Новгород и Псков, а с другой стороны — в Брюгге и Лондон, они же посещали Берген и Сконто. Во всех этих местах Ганзейский союз (см. XIII, 529/31 и сл.), образовавшийся постепенно в течение XIII ст., основал свои торговые фактории-конторы.

Связь между обоими этими морями, южным и северным, центрами международной торговли того времени, установилась первоначально посредством происходивших в графстве Шампань ярмарок, куда сходились народы севера и юга для взаимного обмена своих продуктов. Независимое графство Шампань, лежавшее между Германией, Францией и Италией, через которое шел путь из Италии в Англию, как и путь из Средиземного моря по Роне, являлось тем нейтральным местом, той порубежной чертой, на которой первоначально только и могли встречаться народы, в те времена еще не решавшиеся ездить непосредственно в ту или другую страну. Здесь шесть раз в году, чередуясь между собой, происходили ярмарки, где итальянцы и купцы с юга Франции сбывали другим народам, в особенности народам северных стран, произведения Востока в обмен на фламандское и брабантское, позже и английское сукно и на льняные изделия южно-германских городов, меха и другое сырые продукты севера. Однако, с начала XIV ст. Шампань перестала быть нейтральным графством, войдя в состав королевства французского, вследствие чего на нем отражались те войны, которые вела Франция, а они тормозили торговли на этих ярмарках. Но еще большее значение имело то обстоятельство, что по мере того, как итальянцы, французы, фламандцы, немцы привыкали друг к другу благодаря торговым сношениям на ярмарках Шампани и постепенно переставали смотреть на иноземцев, как на врагов, потребность в нейтральном месте стала уже исчезать, а тем самым должен был измениться торговый путь и рынок. Шампань потеряла свое прежнее значение, немцы стали ездить непосредственно в Италию, итальянцы — во Фландрию и Англию. Торговые сношения между севером и югом производились теперь преимущественно через Гибралтарский пролив и Бискайский залив; установлены были ежегодные рейсы между Италией и Фландрией. Таким образом, к двум центральным морским путям — по Средиземному, Северному и Балтийскому морям — присоединился и третий морской соединительный путь — по Атлантическому океану.

Среди городов, являвшихся посредниками в торговом обмене средневековья, на первом плане стояли Венеция (см. IX, 482/84) и Генуя (см. ХІII, 198/200), которым во время крестовых походов удалось приобрести значительные владения в странах Востока и которые сосредоточили в своих руках торговли между Западом и Левантийскими странами; с XV ст. к ним присоединяется и Флоренция (см. XLIV, 174/76). Однако, эти города не эксплуатировали мирно свое монопольное положение, а вели между собой непрерывную борьбу на Востоке, жгли корабли, уничтожали фактории, облегчая этим общему неприятелю захват государств крестоносцев. Такую же исключительную роль в торговле играли на севере ганзейские города, с Любеком во главе. Все прочие страны и города занимали в сущности лишь пассивное положение в торговом обмене: они производили торговые операции через посредство итальянцев или ганзейцев. И те и другие сосредоточили в своих руках торговлю и в Нидерландах, и во Франции, и в Скандинавских странах, и в Англии. Брюгге во Фландрии имел, правда, крупное торговое значение (см. XXX, 175/76), но активной роли никакой не играл. Здесь встречались ганзейцы, итальянцы и через головы местных жителей вели между собой торговые операции. Во Франции временно возвысились Ла-Рошель, Нант, Эг-Морт, Марсель, Монпелье, но их процветание было непродолжительно. Подобно Брюгге, ярмарочный характер имела торговли и во Франкфурте на Майне, и в Кельне, и в Женеве, и в Лионе — все они явились наследниками ярмарок Шампани. Значение в торговле приобрели южно-германские города, в особенности Нюрнберг, вследствие их торговых сношений с итальянскими республиками, в особенности с Венецией.

В качестве объектов средневековой торговли имели существенное значение лишь немногие товары: пряности (первое место среди них занимал перец) и благовония, привозимые с Востока и высоко ценимые феодальной аристократией; краски; далее, сукно высоких сортов — фламандское и брабантское, итальянское, позднее и английское; рыба соленая, которая потреблялась во время многочисленных постов; соль, добывавшаяся лишь в немногих местностях; вина. Все остальные предметы товарообмена, как то: хлеб, меха, лес, металлические изделия, играли лишь второстепенную роль. Торговля  на Средиземном море сводилась, главным образом, к приобретению пряностей и благовоний Востока в обмен на европейское серебро, отчасти и на суконные ткани. Напротив, в области ганзейской торговли все участвовавшие в ней страны соединяли активную и пассивную роль одновременно — в Новгород ганзейцы привозили фламандское сукно, соль из Франции, хлеб из прусских областей, сельди из Сконии, пряности Востока, рейнское вино, а вывозили оттуда меха, воск и т. п.

Торговля  в эту эпоху была еще мало дифференцирована. Один и тот же купец торговал всевозможными товарами одновременно, производил торговлю оптовую и розничную, в то же время занимался как торговлей, так и кредитными операциями (давал деньги в рост), брал на себя всякого рода подряды и поставки и т. д. Это обусловливалось незначительностью оборотов в те времена в каждой отдельной отрасли торговли и по каждому виду операций. Однако, если исходить из общего характера хозяйства того времени, иметь ввиду незначительную численность населения,  ограниченность обращающейся монеты, небольшие поступления государственных доходов, слабое развитие промышленности, то размеры торговли окажутся сравнительно значительными. Эти значительные по тому времени обороты сосредоточивались лишь в немногих крупных торговых центрах. Торговый капитал мы находим в средние века в ганзейских и в особенности в итальянских городах, где он тесно связан с кредитным капиталом. Если зачатки торгового капитала обнаруживаются уже в древности, в особенности в древней Греции (в частности в Афинах), то здесь, в особенности в итальянских республиках, он достигает дальнейшего развития. Об этом свидетельствует наличность многочисленных флорентийских товариществ, которые производят торговые и кредитные операции во всевозможных странах и городах Западной Европы и Востока, имеют повсюду свои отделения и своих представителей, пользуются векселями и т. д.

Дальнейший рост торгового капитала относится к периоду XVI — ХVIII ст. Характер торговли в эту эпоху значительно меняется. В средние века лишь немногие торговые города, в особенности северо-итальянские и ганзейские, вели активную торговую политику в смысле поощрения своей торговли и судоходства, тогда как все другие страны и города сбывали свои произведения и получали нужные им товары через посредников и к развитию собственной торговли, не стремились. Теперь же, наоборот, мы повсюду наблюдаем поощрение своей торговли, причем такую политику проявляют уже не отдельные города, а целые государства. Поощрение выражается, прежде всего, в монополизировании в своих руках торговли с колониями и судоходства между ними и метрополией. Оно состоит, далее, в мерах содействия развитию кораблестроения в форме выдачи премий построенным в стране судам, в форме обложения дополнительными сборами судов других стран и находящихся на них товаров. Многие государства идут и дальше. Не только Англия, но и Франция, Испания, Швеция, в целях поощрения собственного судоходства, запрещают привоз товаров из других стран иначе, как на собственных судах или на судах страны происхождения (т. е. страны, где товары произведены). При этом центром тяжести является торговля и судоходство с колониями. Каждая страна старается приобрести колонии, как для торговли с ними, так и для эксплуатации имеющихся в них рудников, наконец, и для заселения и обработки их (см. колонии). Начинается ожесточенная борьба за преобладание в торговле, ведущая к нескончаемым войнам между европейскими странами, как в Европе, так и в колониях, к завоеванию заокеанских стран, к истреблению туземцев и насильственному отнятию у них их богатств. Вторая половина ХVII в. изобилует войнами между Голландией и Англией из-за супрематии в торговле, ХVIIІ в. — войнами между Англией и Францией, Англией и Голландией, Голландией и Францией также из-за торговых интересов.

Всю историю торговли XVI — ХVIII ст. можно разбить на две эпохи — на португальско-испанский период (приблизительно до 1600 г.) и голландско-английский период (ХVII — ХVIII ст.). Исходными моментами в истории торговли того времени являются два события. В 1498 г. Васко-да-Гама, обогнув мыс Доброй Надежды, после десятимесячного плавания прибыл в Каликут (который не следует смешивать с гораздо позже появившейся Калькуттой), находившийся на Малабарском берегу. Найден был новый прямой путь в Индию; сопряженные с такими трудностями, особенно со времени османского завоевания, путешествия по суше сменились гораздо более легкими и менее продолжительными плаваниями на кораблях, вмещавших в себе несравненно большее количество товаров. Почти одновременно с этим в 1492 г. Христофор Колумб (Colòn) открыл Антильские острова, а затем и континент Америки.

Под влиянием этих двух событий характер торговли коренным образом изменился. Торговля  вышла теперь за узкие пределы внутренних морей, Средиземного, Северного и Балтийского, и приобрела океанский характер, сосредоточиваясь на соединяющих между собой части света Атлантическом и Индийском океанах. Не ганзейцы и не итальянцы, а прибрежные к Атлантическому океану народы — португальцы, испанцы, голландцы, англичане, французы борются теперь из-за преобладания в торговле.

Португальцам принадлежат первые открытия на западном берегу Африки, в Индии, на Зондских и Молуккских островах. Они образовали в Индии великую колониальную империю, и Лиссабон стал в XVI в. центром международной торговли.

Торговля  пряностями сосредоточилась в их руках. Однако, достаточно было появления в Индии голландцев, и португальцы были очень скоро вытеснены ими, и торговля с Индией перешла в руки голландцев, к которым вскоре присоединились англичане.

Если пряности привлекали португальцев в Индию, то Америка манила к себе испанцев золотом. Они завоевали Панаму, Чили, Перу, Мексику и установили строгую монополию торговли с Америкой. Все богатства колоний должны были идти исключительно в Испанию, и одна Испания лишь могла их снабжать необходимыми европейскими продуктами. Даже между собой колонии могли торговать только через посредство испанских коммерсантов, причем торговые сношения с Америкой были дозволены одним лишь кастильцам и только через один морской порт — сначала Севилью, позже Кадикс. Однако, фактически эта строгая монополия нарушалась уже с половины XVI ст. небывалым развитием контрабанды, которая вызывалась отсутствием у Испании как необходимого для торговли с колониями флота, так и товаров для сбыта в последние. В других случаях монополия обходилась легально: французские, голландские, английские купцы посылали свои товары своим комиссионерам в Испанию, и те от своего имени отправляли их за океан.

Некоторые отрасли торговли, в особенности торговли неграми, Испания, будучи не в состоянии вести самостоятельно, вообще предоставила иностранцам. Кроме того, она вынуждена была разрешить англичанам торговлю с ее колониями в известных пределах; англичане пользовались этим и контрабандным путем еще более увеличивали свои торговые обороты с испанскими колониями. Только с конца XVIII ст. Испания стала изменять свою торговую политику, открывая свои порты, как в Испании, так и в колониях и допуская к торговле с последними и иностранцев. Но с этого времени Испания вообще постепенно начинает терять свои колонии.

С конца XVI ст. и голландцы обнаруживают стремление проникнуть в Индию. В 1602 г. образуется голландская Ост-индская компания, которая монополизирует в своих руках торговлю с Индией, вытеснив оттуда португальцев. Вскоре голландцы направились и в Америку и создали в 1621 г. для торговли с ней Вест-индскую компанию (см. торговые компании). Не меньшее значение, однако, имела торговля Нидерландов на европейских морях — на Северном и Балтийском и на Средиземном, где голландцы, благодаря быстрому развитию своего судоходства и судостроения, заняли преобладающее положение. Амстердам стал в ХVII ст. крупнейшим торговым центром; здесь сосредоточивались запасы различных товаров, доставляемых из всевозможных стран — хлеба, леса, сельдей, пряностей, и отсюда, уже на нидерландских кораблях, они отвозились в разных направлениях (см. XXX, 178/81).

С XVII ст. развивается и торговля Франции, сначала на Средиземном море, позже — торговля с континентом Америки и Антильскими островами, наконец торговля с Индией. В особенности со времени Кольбера (см.) повсюду французы делали попытки создать свои колонии (см. XLIV, 693/95).

Наконец, на сцену выступает в качестве торговой державы и Англия. В то время как еще в XVI ст. она иностранные товары получала через посредство итальянцев и ганзейцев и им же сбывала свои, теперь она постепенно вытесняет этих посредников и берет торговлю в свои руки, она делает далее попытки создать свои колонии в Америке (см. XLI, ч. 6, 22 и 273 сл.) и Индии (см. ХХII, 1/2), посылает свои суда в Средиземное море и в Белое море. Актом Кромвеля 1651 г. (см. навигационный акт) Англия устраняет и посредничество Нидерландов, допуская привоз товаров в Англию только на английских судах или на судах страны происхождения и разрешая сношения с колониями также только на английских кораблях. Англия заключает ряд торговых договоров. Таков Метуэнский договор с Португалией 1703 г., который обеспечил Англии торговое преобладание в Португалии, договор 1715 г. с Австрией, 1713 г. с Испанией, 1734 г., с Россией. Во всех случаях Англия выговаривала себе особые льготы для импорта своих шерстяных тканей, производство которых у нее играло первую роль. Свои колонии в Северной Америке Англия потеряла, но в Индии ей удалось образовать в течение XVIII ст. обширную империю (см. IX, 141/44 сл.). С 1697 г. по 1773 г., по Уайтворсу, привоз и вывоз Англии увеличился в 3-4 раза (привоз с З,5 до 11,4 млн. ф. ст., вывоз с 3,5 до 14,75 млн. ф.), а до 1805 г. весь торговый обмен возрос в 9 раз (с 7 млн. в 1697 г. до 64,5 млн. в 1805 г.). Торговый флот ее, насчитывавший в 1704 г. 260 тыс. тонн, вырос в ХVIII ст. на 1,5 млн. тонн, причем в состав его входило большое количество отнятых у других стран кораблей. Англия была к концу ХVІІІ в. как первой промышленной, так и первой торговой и колониальной державой мира.

Соответственно изменившемуся торговому пути изменились и главные рынки, торговые города, игравшие роль в международном обмене. Прежде всего, выдвигаются Лиссабон и Севилья — центры торговли в XVI в. — первый с Индией, второй с Америкой; позже Севилью заменил Кадикс. Для XVI ст. важны кастильские ярмарки, где производились обширные платежи путем сконтрации (зачет взаимных требований). Из французских городов наряду с Парижем и Лионом играли роль порты Гавр, Нант, Ла-Рошель, Диепп, Бордо, Марсель. Они вели торговли с Антильскими островами, в особенности усердно занимались торговлей неграми.

Однако, центр торгового обмена все более перемещался в тот пункт северо-западной Европы, где Атлантический океан сливается с Северным морем, где морские пути с юга, из южной Европы, Индии, Америки, и с северо-востока встречаются с сухопутной дорогой, идущей с юга-востока внутрь материка. Уже одновременно с Лиссабоном и Лионом здесь выдвинулся по своему торговому значению, затмевая их все более и более, Антверпен, где возникла первая мировая биржа и которому должен был уступить место Брюгге. Но с конца XVI ст. начинается упадок Антверпена, и его скоро заменяет Амстердам. Одновременно начинается и рост Лондона и Ливерпуля; постепенное развитие их дает представление о возвышении торгового могущества Англии.

В противоположность этим городам и странам, торговые центры, расположенные у Средиземного моря — Венеция и Генуя, с открытием нового пути в Индию потеряли свое прежнее значение. Совершилось это, правда, не сразу, упадок их начинается не с начала, а только с конца XVI ст. и усиливается в последующие столетия, после того как другие страны, Нидерланды, Англия, проникают и в Средиземное море и вытесняют и оттуда итальянские города. По мере экономического развития других стран, по мере приобретения ими самостоятельности в области торговли, нарождения у них собственного купеческого класса и образования торгового капитала, итальянцы должны были потерять свое прежнее положение посредников в международной торговле, основывавшееся на пассивной роли прочих европейских народов. Такая же участь должна была постигнуть и ганзейцев, которые занимали в средние века такое же место, как и итальянцы. Политика покровительства иноземным купцам повсюду заменяется политикой национальной исключительности. Не только Англия, но и Швеция, Норвегия, Дания, Нидерланды — все они вступают самостоятельно на путь торговли и мореплавания, и тем самым ганзейцы лишаются своего прежнего привилегированного положения. Мало того, англичане и голландцы проникают в ганзейские города, и последние теряют свою прежнюю роль — ганзейский союз распадается.

В противоположность северогерманским городам, южно-германские торговые центры, в особенности Аугсбург и Нюрнберг, в XVI ст. переживают еще период расцвета, однако не в области товарной торговли, а вследствие широко поставленных ими кредитных операций. В особенности выдвигаются здесь торговые фирмы Фуггеров (см.) и Вельзеров (см.), приобретающих мировое значение. Однако, крупные капиталы, накопленные в этих городах, вскоре погибают, ибо государи объявляют себя несостоятельными и отказываются возвратить полученные в кредит суммы. Из немецких городов крупное значение в торговле имеют лишь Франкфурт на Майне и Лейпциг, известные своими международными ярмарками, а также Гамбург, выдвигающийся, в особенности в ХVIII ст., в качестве торгового порта.

К прежним объектам международной торговли присоединяются теперь, в особенности в XVII ст., новые, так называемые колониальные товары, ибо они получаются из вновь созданных колоний — кофе, чай, какао, рис, табак, сахар. Крайне важным объектом торговли становятся и люди —  негры, вывозимые из Африки в Америку для эксплуатации их труда на возникающих в колониях плантациях. Рабство, сохранявшееся в средние века, теперь чрезвычайно усиливается. Испанцы предоставляют право торговли неграми (ассиенто, см. IV,  149) другим государствам, в особенности усердно занимаются ею англичане — богатство Ливерпуля было построено на торговле неграми.

Ярмарки постепенно теряют свое прежнее значение: лишь немногие из них (лейпцигская, франкфуртская, лионская, антверпенская) играют важную роль, и во внутренней торговле временная ярмарочная торговля уступает место сбыту товаров из постоянных складов. Или же ярмарки превращаются в  биржи, которые постепенно становятся постоянными. Наряду с концентрацией торговли в немногих местах, для бирж характерным является то обстоятельство, что здесь фигурируют заменимые объекты торговли: сначала это векселя, затем к ним присоединяются государственные фонды, с XVII ст. и акции; постепенно появляется и товарная биржа. Торговый капитал приобретает здесь новый спекулятивный характер; в ХVII ст. на амстердамской, а в ХVIII ст. на лондонской и парижской биржах возникает оживленная спекуляция как акциями, так и различного рода товарами. Получается возможность составить себе состояние путем биржевой игры, продажей бумаг и товаров на разницу.

Как указывает Маркс, торговый капитал, который появляется задолго до того, как капитал подчинил себе самое производство, имеет в это время еще самостоятельное существование, независимое от промышленного капитала; условием его существования является простое товарное и денежное обращение, капитал в этом случае развивается на основе чуждой ему и независимой от него общественной формы производства. Главная роль его обнаруживается в посреднической торговле, причем эта торговля основывается на варварстве тех народов, среди которых он является посредником. Но эта торговля приходит в упадок по мере экономического развития тех народов, неразвитость которых была базисом ее существования. Совершается переход к капиталистическому способу производства. Торговый капитал действует сам разлагающим образом на прежнюю систему производства. Производитель становится купцом и капиталистом, или же торговец подчиняет себе производство. А с появлением капиталистического способа производства для торгового капитала создается подчиненная роль, заключающаяся в реализации произведений, созданных промышленным капиталом, торговый капитал является лишь капиталом с особой функцией.

Этот новый период начинается в Англии с конца XVIII ст. на континенте Европы с начала XIX в., со времени развития фабричной промышленности. Промышленный переворот не мог не вызвать полного переворота и в области международной торговли. Но перемена в торговле в XIX ст. связана и с другими моментами — с переворотом в области транспорта, вызванным применением силы пара как на суше, так и на море. Железные дороги соединили отдельные страны между собой, а паровое судоходство облегчило связь между континентами.

В полной мере влияние этих факторов начинает сказываться в международной торговле со второй половины XIX в., когда становится уже возможным говорить о мировом хозяйстве. Эта эпоха в развитии международных торговых сношений будет рассмотрена ниже (ст. 472 сл.) в связи с империализмом и его результатом — мировой войной. Предварительно остановимся на развитии торговой политики в области внешней торговли и на применяемых в ней мероприятиях, а также на некоторых явлениях новейшего времени в организации внутренней торговли (Историю русской торговли см. Россия).

3. Основные начала торговой политики в области внешней торговли. Обращаясь к политике внешней торговли, необходимо, прежде всего, отметить, что разбить ее на части представляется делом чрезвычайно трудным. Мы можем здесь, правда, говорить о таможенной политике, о политике торговых договоров и об экспортной политике. Однако, эти три части будут неминуемо взаимно перекрещиваться, так как ряд вопросов таможенной политики регулируется торговыми договорами, и точно так же в области экспортной политики мы встречаемся и с мерами таможенного характера. Но всякое другое деление было бы не более удачно и, во всяком случае, менее целесообразно. Поэтому приходится остановиться на этих трех отделах.

Таможенные пошлины, однако, именуются пошлинами неправильно, ибо в финансовой науке под пошлинами (в отличие от налогов) понимаются сборы, уплачиваемые за определенную услугу, оказываемую государством, и идущие на покрытие определенных расходов (см. пошлины). Таможенные пошлины такого характера не имеют, они являются на самом деле налогами; поэтому правильнее их называть таможенными оборами.

Первоначально они взимались на дорогах, реках, мостах, перевозах (проездные мыты) и на рынке или у городских ворот (рыночные, привратные сборы), а также при ввозе товаров в данное княжество (феодальное владение) и вывозе из него. Впоследствии, с образованием территориальных государств, они продвинулись на границы последних, но сохранялись частью и в прежнем своем виде в качестве внутренних сборов, которые только постепенно стали исчезать. Только в 1789 г. вся Франция превратилась в единую таможенную единицу, в других странах это произошло значительно позже: в Швейцарии в 1874 г., в Италии вместе с политическим объединением в 1859 г. В 1834 г. был образован германский таможенный союз (см. XIV, 6, 38, 46, 57/58, 73/78), объединивший большую часть Германии; в дальнейшем к нему примкнули и остальные немецкие государства (ганзейские вольные города только в 80-х годах), а в 1871 г. он растворился во вновь созданной Германской империи.

В России первый общий для всей империи таможенный тариф появляется в 1784 г., но внутренние пошлины Великороссии были отменены лишь в 1758 г., а вскоре последовало и уничтожение таможенной черты, отделявшей Украину от Великороссии, как и упразднение внутренних таможен в пределах первой.

Таможенные территории в настоящее время обычно совпадают с границами государства. Но иногда она шире государственной территории, включая в себя два или несколько государств; в этом случае возникает таможенный союз. Таков был прежде германский таможенный союз, в состав которого входил целый ряд в то время самостоятельных в политическом отношении немецких государств. Герцогство Люксембургское входило до мировой войны в германскую таможенную черту, после войны заключило таможенный союз с Бельгией (1921); княжество Лихтенштейн, до войны включенное в австро-венгерскую таможенную территорию, в 1924 г. образовало таможенный союз со Швейцарией. Созданный после войны вольный город Данциг (самостоятельное государство)  вступил в таможенную унию с Польшей. Во французскую таможенную территорию входит княжество Монако. Однако, во всех этих случаях мы не имеем равноправных членов таможенного союза, одно из входящих в состав союза государств пользуется более значительными правами, чем другое, в области заключения торговых договоров, назначения таможенных чинов и т. д.

Едва ли не важнейшим вопросом торговой политики является проблема протекционизма и свободной Германии. Она служила предметом горячих споров в экономической науке еще в XVII—ХVІII вв., в особенности со времен Адама Смита, и с тех пор дебаты по этому вопросу не прекращаются. Фритредеры (английский free trade) — Смит, Риккардо, а за ними вся классическая школа — учили, что при наличности свободной торговли, т. е. пошлин, устанавливаемых лишь с фискальной целью, но не в видах охраны собственного хозяйства от иностранной конкуренции, страна естественно затрачивает свой капитал и труд на такие отрасли промышленности, которые доставляют ей наибольшие выгоды. Если, допустим, Португалия обладает преимуществом, по сравнению с Англией, как в виноделии, так и в выделке сукна, но в первой отрасли это преимущество больше, чем во второй, то для нее выгода будет заключаться в том, чтобы сосредоточить свой капитал на одном лишь виноделии. Преемники Смита и Риккардо к этому прибавили немного. Они повторяли, что мир есть не что иное, как обширный рынок, и когда торговля свободна, каждый может закупить товар в самом дешевом месте. Стороны являются не соперниками, а взаимными покупательницами, свободная торговля означает всеобщий мир, создает дружественные отношения между государствами в противоположность той вражде и ненависти, которая создается протекционизмом и которая ведет не только к таможенным войнам, но и к войнам с оружием в руках.

В противоположность этому, протекционисты утверждают, что мир есть не только рынок, каждое государство преследует и другие цели, в том числе обнаруживает желание развивать свои производительные силы, а для этого необходимо создание собственной промышленности, ибо при возрастании населения оно одним сельским хозяйством существовать не может. Создать же национальную промышленность не значит ограничиваться теми немногими отраслями, в области которых данная страна отличается превосходством перед прочими, необходимо развивать и другие отрасли производства, иначе получается односторонность, зависимость страны от других государств, от всякого рода случайностей, которые могут вредно отразиться на немногих существующих у нее производствах и тем самым поставить ее в тяжелое положение. Чисто аграрный строй не только не дает полностью развернуться производительным силам страны, не только обрекает ее на отсталость экономическую, но обрекает ее и на отсталость культурную, социальную и политическую. Только индустрия есть залог прогресса, и только аграрно-индустриально-торговый строй обеспечивает разностороннее развитие (см. Лист Ф., ХХVII, 207/10). Наиболее старая из теорий протекционизма походила из учения о торговом балансе, господствовавшего в эпоху меркантилизма (см.). Для создания активного баланса необходимо развитие промышленности. Впоследствии, впрочем, уже исходили из расчетного баланса, но именно вследствие этого указывали на необходимость стеснения привоза во избежание создания задолженности другим государствам. Другое обоснование необходимости ввозных пошлин сводится в ссылке на различие государств  в отношении издержек производства, в последнее время в особенности на более высокие расходы социального характера (на страхование рабочих и т. п.), более тяжелые налоги, менее благоприятные естественные условия. Все это необходимо уравнять при помощи таможенных пошлин.

Высказывают, наконец, и соображения в пользу временного установления таможенной защиты — в предыдущих случаях речь шла об охране, как институте постоянном. Такого рода временные пошлины необходимы в случае кризиса; например, они вызываются тем кризисом в сельском хозяйстве Западной Европы, который был создан вследствие появления американского хлеба на европейском рынке в конце 70-х годов XIX в. Необходимо временно   оказать помощь европейскому сельскому хозяйству, пока тяжелая пора для него не пройдет и не прекратится наплыв заокеанского хлеба, что должно наступить с ростом населения в других частях света, — тогда им нечего будет вывозить (ср. XLV, ч. 2, 479/87). Таким же временным характером должны отличаться пошлины, которые имеют характер своего рода репрессалий, ответ   на протекционизм, существующий в других странах.  Государство в этом случае вынуждено следовать их примеру, хотя бы для того,  чтобы заставить их понизить свои пошлины и облегчить тем самым экспорт своих товаров.

Однако, наиболее важной среди теорий установления временных пошлин является учение о воспитательных пошлинах, выдвинутое еще Гамильтоном в конце XVIII в. (в Соединенных Штатах) и подробно обоснованное Фридрихом Листом в 40-х гг. XIX в. в связи с отмеченной выше теорией аграрно-индустриально-торгового строя. Лист при этом не только подчеркивает временный характер пошлин, но и признает необходимой их умеренность, как и применимость лишь к определенным отраслям производства, к тем, которые имеют надежду на успешное развитие в стране.

Конечно, убежденные фритредеры и с такими временными, умеренными и применяемыми в ограниченных размерах пошлинами не могут примириться. Однако, фритредерское направление готово все же идти на уступки, и в настоящее время оно охотно бы пошло на воспитательные пошлины, если бы оно не опасалось, что вообще всякого рода временный протекционизм может превратиться в постоянный, ибо представители соответствующих отраслей производства, как показывает опыт, никогда не согласятся признать, что кризис прекратился или что воспитание можно считать законченным.

В противоположность этому временному покровительству, сторонники постоянной охраны при помощи таможенных пошлин указывают на то, что из платежного баланса, как из различия в издержках производства, вытекает необходимость сохранения пошлин и тогда, когда о воспитании уже речи быть не может. Постоянный характер пошлин они мотивируют еще и тем, что всегда найдутся отсталые в техническом отношении предприятия, нуждающиеся в защите, хотя, казалось бы, сохранять их нет никакой надобности с точки зрения интересов народного хозяйства. Они исходят — в отличие от теории воспитательных пошлин — из обложения огульного, распространяющегося на все отрасли, и достаточно высокого, так как в противном случае охрана недействительна. (См. ниже, 492/96).

К числу наиболее ранних мер политики внешней торговли относится запрещение привоза и вывоза товаров. Лишь тарифом 1818 г. Пруссия уничтожила вое многочисленные, существовавшие к этому времени запрещения, в Англии они отменяются в 20-х гг. ХIX ст. Только к половине XIX ст. они исчезают во Франции и в Австрии. В России только тарифы 1851 и 1867 гг. уже свободны от такого рода мер покровительственной политики.

Торговые договоры второй половины XIX в. уже не допускают запрещений ни вывоза, ни привоза. В договорах провозглашается принцип свободной торговли, который, наряду с правом подданных данной страны приезжать в другую страну, селиться там и заниматься торговлей и промыслами, являлся всегда основной и главной частью торговых трактатов. Эта свобода торговли, конечно, отнюдь не обозначает свободы в смысле освобождения от уплаты пошлин при ввозе или вывозе товаров, так что при помощи высоких (так и именуемых запретительными) пошлин цель недопущения привоза или вывоза может все-таки достигаться. Но принципиально привоз и вывоз признавался свободным, за исключением, однако, определенных случаев. Именно, в интересах гигиены, санитарной полиции, в видах предохранения животных или полезных растений от болезней, вредных насекомых и паразитов, или в целях общественной безопасности и нравственности, а равно по причине применения к иностранным товарам запрещений, установленных для внутреннего производства, или же по иным соображениям чрезвычайной важности, могут применяться исключительные запретительные меры.

Хотя запрещения по соображениям экономическим, т. е. в целях протекционного характера, договорами не допускаются, тем не менее, она нередко вое же имели место, прикрываясь мотивами санитарного характера; таковы были в России запрещения ввоза маргаринового масла и сахарина  в Германии и Австрии — запрещения привоза скота и мяса. Но все же это были лишь исключения.

Коренным образом это изменилось с начала мировой войны, когда повсюду была создана запретительно-разрешительная система, отменявшая свободу привоза и вывоза и допускавшая экспорт и импорт того или другого товара лишь с особого каждый раз разрешения (система лицензий) на основании установленного контингента.

Эта система сохранилась в Западной Европе и после войны, и лишь постепенно ее стали упразднять, возвращаясь вновь к принципу свободы привоза и вывоза. Однако, в послевоенных торговых договорах, наряду с исключениями, допускаемыми в целях санитарных, общественной безопасности и т. д., которые устанавливались и до войны, прибавляется обыкновенно право установления запрещений или ограничения привоза и вывоза, вызываемых внутренним законодательством о производстве, сбыте, транспорте или потреблении однородных товаров внутри страны, в особенности же право введения их «в прочих случаях, когда это признается необходимым в силу исключительных ныне действующих обстоятельств и не исключено специальными соглашениями об этом». Эта прибавка дает возможность устанавливать любые ограничения, ссылаясь на необходимость их для страны. На практике, впрочем, таких ограничений мы обыкновенно почти не находим. (О запретительно-разрешительной системе, существующей в СССР в связи с национализацией внешней торговли, см. XLI, ч. 2, 149/51 и 175/77).

Уже с половины XIX ст. система запрещений привоза или вывоза уступает место политике привозных и вывозных пошлин, которые также имеют целью, поскольку они носят покровительственный характер, регулирование привоза и вывоза, но достигают этого далеко не в той мере, как запретительная и запретительно-разрешительная система, и, во всяком случае, не вполне. Действуя окольным путем, посредством поднятия цен на привозимые товары, привозные пошлины стараются сжать привоз и этим добиться выгодного торгового баланса и вексельного курса. Однако, нередко удорожание товаров, охраняя соответствующую отрасль производства, все же привоза не совращает, и поэтому прочие преследуемые при этом цели не достигаются. Зато, впрочем, поступления пошлин в этом случае растут, и, следовательно, с фискальной точки зрения получается выгода, на которую часто вовсе не рассчитывали.

Подобно привозным пошлинам и вывозные могут преследовать цель двоякого рода: с одной стороны — покровительственную, с другой стороны — фискальную, причем и то и другое может иметь место одновременно. Однако, покровительственные вывозные пошлины несколько отличны от привозных пошлин того же рода. Покровительство собственному хозяйству в этом случае выражается в том, что государство, стесняя вывоз товаров из страны, тем самым понижает их цену на внутреннем рынке и обеспечивает промышленность необходимым ей сырьем и полуфабрикатами, поощряя переработку последних в пределах страны. Этими соображениями обусловливается, например, обложение пошлиной вывоза леса, имеющее место в различных государствах и преследующее цель предотвращения вырубки леса и поощрения деревообрабатывающей и лесопильной промышленности. По этим же причинам взимаются пошлины с руды, с металлических отбросов, с костей, нужных для удобрения, с яичек шелковичных червей, которые должны превращаться в коконы в пределах страны и доставлять необходимый для развития шелковой промышленности материал. В целях снабжения бумажной промышленности сырьем устанавливались прежде и в России и в других странах пошлины на тряпье и лоскутье, но когда бумагу стали выделывать из целлюлозы, пошлины оказались, очевидно, ненужными. И в других случаях вывозные пошлины далеко не всегда достигали своей цели. Например, Италии, бедной рудой, несмотря на обложение последней, все же не удается сохранить немногие существующие запасы руды в пределах страны, они уходят за границу. У нас в самое последнее время многие установленные ранее вывозные пошлины были снова упразднены (тарифы 1923 и 1927 гг.), ибо обнаружилась невозможность использовать обложенное ими сырье в нашей промышленности.

Наряду с вывозными пошлинами этого рода существуют другие, преследующие цель иного рода — фискальные пошлины. В этом случае государство не старается удержать соответствующие товары в пределах страны, а напротив, стремится усилить их экспорт и всячески поощряет последний. Но в то же время оно имеет ввиду извлечь из этих товаров доход. Однако, такого рода пошлины возможны только в немногих странах, именно лишь тогда, когда страна занимает в данной отрасли монопольное или близкое к монопольному положение на мировом рынке. Это позволяет ей без ущерба для своего экспорта устанавливать вывозные пошлины, ибо она может нормировать цены и таким образом перелагать пошлину на иностранного потребителя. Если же этих условий налицо нет, тогда пошлину несет собственный экспортер, и, следовательно, вывоз сокращается; вывозная пошлина получает характер стесняющей вывоз, хотя эта цель в данном случае отнюдь не преследуется. По этой причине в настоящее время (как и до войны) в европейских государствах почти не существует вывозных пошлин. Только монопольные товары (в Испании и Португалии пробковое дерево, у нас платина, в Чили селитра, в Перу гуано и т. д.), по общему правилу, облагаются фискальными вывозными пошлинами; в экзотических странах количество их больше, но и там, вследствие появления конкуренции, их приходится сокращать. СССР сильно увеличил число их тарифом 1922 г., но тариф 1923 г. снова их сократил, ибо они увеличивали накладные расходы при экспорте; в 1923 и 1927 гг. последовала дальнейшая отмена еще сохранившихся пошлин, так что осталось всего несколько статей.

В области транзита обычно ни запрещений, ни пошлин не существует. С половины XIX ст. и те и другие стали исчезать, так как все страны были заинтересованы в поощрении транзита, дающего заработок в особенности железным дорогам, и если какое-либо государство его стесняло, то товары обходили его, проходя через другие территории. В торговых договорах обыкновенно устанавливалась полная свобода транзита. Однако, в договорах, заключенных Россией в довоенное время, обыкновенно имелась прибавка, что транзит свободен за исключением тех направлений, которые будут объявлены закрытыми для транзита. Действительно, Россия, на основании этого постановления, запрещала транзит через Закавказье в Персию, желая сохранить персидский рынок для своих товаров. Однако, вследствие присоединения Персии к Вашингтонской почтовой конвенции, это закрытие транзита обходилось посредством пересылки маловесных (до 5 кг) почтовых посылок, которыми наводнялся персидский рынок, вытесняя оттуда русские товары. И в настоящее время, по общему правилу, транзит является свободным; впрочем, некоторые страны, как Польша, его стесняют. Для СССР наибольшее значение имеет транзит через Латвию и Эстонию, который свободен; эти страны, в своих собственных интересах, стараются его облегчить.

Таможенные пошлины взимаются либо ценовые (с цены — ad valorem), либо специфические. В первом случае уплачивается определенный процент с цены товара, во втором — установлены твердые ставка по весу, мере, со штуки и т. д. Наиболее естественным является взимание пошлин с цены, ибо в этом случае они построены именно на том моменте, который должен определять размер пошлин — на цене. Кроме того, в этом случае тариф отличается краткостью и простотой, состоит из немногих ставок. Воя дальнейшая дифференциация уже совершается естественным путем, без всякого участия законодателя. Каждый килограмм сырья оказывается обложенным ниже, чем килограмм полуобработанного продукта, а последний ниже, чем килограмм готовых изделий, ибо по мере обработки товара, по мере перехода его из состояния сырого товара на дальнейшие ступени производства, ценность его возрастает. Следовательно, поднимаясь по этой лестнице, товар автоматически переходит из одного разряда в другой, более высокий, притом переход совершается непрерывно, как бы незаметно. Наконец, автоматичность тарифа пошлин о цены обнаруживается не только в пространстве, в соотношении между обложением отдельных товаров, но в во времени — со всяким повышением цены товара повышается и сумма уплачиваемой пошлины, которой он подлежит; с падением цены и пошлина понижается, так что тяжесть обложения остается одна и та же, степень охраны не изменяется.

Но пошлины с цены имеют в то же время одну отрицательную сторону, которая перевешивает все положительные качества их. Они всецело покоятся на том представлении, что товар облагается по действительно существующей цене, по той цене, которая действительно уплачивается в данное время и в данном месте. Если же, как оказывается, выяснить эту цену невозможно, так как таможня этих сведений не имеет, а импортер вовсе не заинтересован в показании правильной цены, то исчезает тот фундамент, на котором покоятся пошлины с цены. Правда, с неправильными заявлениями импортеров пытались бороться различными способами: либо предоставляя таможне право скупить в свою пользу товар по указанной импортером цене (с прибавкой 5—10%), либо посредством установления официальных цен, которыми обязана руководствоваться таможня. Однако, ни тот, ни другой способ не приводил к цели. Таможенники цен не знали и легко могли приобрести товар по слишком высокой цене, импортеры же устраивали стачку между собой и не покупали продаваемых таможней товаров, так что она терпела убыток. Официальные цены уничтожали главное преимущество пошлин с цены, заключавшееся в обложении товаров по действительной цене. Цена, установленная для целой группы товаров нередко много лет тому назад, ничего общего не имела с действительной ценой данного, провозимого через таможню, товара.

Ввиду этого, во второй половине XIX в. пошлины с цены повсюду вымирают, и все государства переходят к специфическим пошлинам. Только в Соединенных Штатах мы находим наряду с специфическими пошлинами и пошлины с цены. Но там применяются при оценке товаров весьма решительные меры, которые гарантируют правильность ее. Имеется целый штат оценщиков, импортер обязан предъявить фактуру, проверенную и удостоверенную американским консулом в той стране, откуда вывезен товар; по требованию таможни он должен открыть и свои торговые книги, иначе ему грозит прибавка в 15% на все товары к цене до тех пор, пока он не выполнит этого требования. Эта система справедливо вызывает возмущение в других странах, тем более, что она дает возможность Соединенным Штатам путем повышения оценок усиленно облагать товары тех стран, которые являются для нее опасными конкурентами.

Но Соединенные Штаты все же могут позволить себе подобный образ действия, для других стран это было бы невозможно. Им приходится отказаться от пошлин с цены и заменить их специфическими. Последние, главным образом в виде пошлин, взимаемых по весу, также не лишены недостатков, хотя и отличаются чрезвычайной простотой взимания. Получаются обширные и громоздкие тарифы, и все же приходится устанавливать на многие товары одну и ту же ставку, несмотря на различие их качеств, почему для одних сортов она оказывается слишком высокой, тогда как для других чрезмерно низкой. Но еще хуже то обстоятельство, что всякое колебание в цене изменяет бремя обложения. Последствия этого мы замечаем в особенности после мировой войны, когда обнаружился сильнейший рост цен, за которым с 1921 г. последовало вновь резкое понижение их. И в дальнейшем колебания продолжались, вследствие чего размеры обложения каждый раз меняются. Все же вернуться к пошлинам с цены не решались, хотя советы такого рода и давались. Только Англия, установив на некоторые виды товаров новые пошлины охранительного характера, взимала их в 33 1/3% с цены.

Наряду с взиманием привозных пошлин мы находим, однако, и другую меру торговой политики в виде возврата пошлин. Это обусловливается тем, что фабрикаты удорожаются обложением пошлинами сырья, из которого они выделываются, и машин, при помощи которых они изготовляются. А это удорожание затрудняет экспорт их на иностранные рынки. Ввиду этого приходится при вывозе готовых изделий возвращать пошлины, уплаченные за сырье и машины. Такой возврат пошлин отчасти практиковался в прежнее время в Западной Европе, в особенности же имел место в России.

У вас это делалось в форме выдачи при вывозе зачетных квитанций, что было равносильно возврату пошлин наличными, так как этими квитанциями можно было уплачивать пошлину за сырье, употребленное при вывозе соответствующих товаров. Так, квитанция, выданная при экспорте хлопчатобумажных материй, погашала пошлину на хлопок, квитанция от вывоза шерстяных тканей — пошлину на шерсть, квитанция, выданная при вывозе спичек, — пошлину на употребляемые при производстве спичек химические материалы. Однако, опыт показал, что возврат пошлин легко создает вывозные премии (см. ниже), так как невозможно исчислить подлежащую возврату сумму так, чтобы это соответствовало предприятиям с различным техническим оборудованием. Приходится исходить из средней затраты материала (а при возврате пошлин, уплаченных за машины — и машин), но в предприятиях, лучше поставленных в техническом отношении, эта затрата оказывается меньше; точно так же достаточно малейшего изменения в технике производства, чтобы затрата сырья при выработке тех или других изделий сократилась. В обоих случаях получается премия. Единственный исход — не возвращать пошлину полностью, а ограничиваться выдачей части ее, но в этом случае получается известное затруднение при экспорте.

У нас действительно до войны экспорт, в особенности бумажных тканей и спичек в страны Востока, благодаря возврату пошлин, значительно возрос. Однако, на самом деле имела место вывозная премия. Декретом 11 января 1928 г. также предусмотрена возможность установления при вывозе возврата пошлин, уплаченных за сырье и машины, причем и теперь он имеет место в прежней форме выдачи свидетельств на право беспошлинного привоза определенного количества сырья. Этот декрет применяется при вывозе различных товаров.

В иностранных государствах возврат пошлин заменяется иной системой — условного или временного беспошлинного товарообмена (admission temporaire, Veredeltmgsverkehr, Vormerkverkehr), при котором не выдается обратно уже уплаченная пошлина, а происходит беспошлинный привоз, так что пошлина вообще не вносится. Однако, это допускается лишь под условием обратного вывоза в течение определенного срока; привоз допускается лишь в целях переработки и вывоза товара, и последний не должен оставаться на внутреннем рынке. Эта система применяется не огульно ко всем товарам, привозимым в страну для переработки, а перечисляются определенные товары с указанием тех процессов, которые над ними должны быть произведены; только в этих случаях такой льготный привоз имеет место. С другой стороны, однако, некоторые товары пользуются правом беспошлинного привоза не только в той стране, где они подлежат переработке (активная сторона), но и в той, из которой они вывозятся за границу для выполнения над ними определенных действий (пассивная сторона); в этом последнем случае речь идет об освобождении их от пошлин при возвращении их обратно. Однако, такой пассивный беспошлинный товарообмен допускается гораздо реже, чем активный, а некоторые страны, как, например, Франция, его вообще не признают. Это объясняется тем, что они не желают терять на том, что различные стадии производства совершаются не в их пределах, а за границей. Поэтому Франция всегда облагала возвращающиеся из-за границы после переработки товары наравне о иностранными.

Отрицательной стороной системы условно-беспошлинного товарообмена является, однако, и то обстоятельство, что отказываясь от системы тождества привозимых и вывозимых товаров, т. е. требуя лишь, чтобы было вывезено то же  количество такого же товара, которое было привезено, легко создать и здесь вывозные премии, ибо проверить качество сырья, примененного в производстве привезенного и вывезенного товара, и выяснить, насколько одно со ответствует другому, почти немыслимо. Если же, вследствие этого, требовать тождества, т. е. того, чтобы именно привезенный товар и был вывезен обратно, как это в большинстве случаев делается, то необходимо исключить многие категории товаров из списка допускаемых к временному привозу; во всех тех случаях, когда пломбы, клейма, печати не могут оставаться в полной сохранности при переработке, осуществление этого принципа немыслимо. Есть еще и средний путь, при котором тождественность понимается шире и допускаются помимо печатей и пломб и другие способы проверки и контроля, в виде доказательства, что импортер владеет соответствующим промышленным предприятием, просмотра и сличения его торговых книг, допущения обработки лишь под надзором таможенных чинов. Однако, эти меры настолько затрудняют и удорожают производство, что часто выгоды, получаемые от условно беспошлинного товарообмена, совершенно пропадают. В настоящее время (1928) условно-беспошлинный товарообмен принципиально допущен и в СССР.

Таможенные пошлины соединяются в таможенные тарифы (тариф и обозначает по-арабски список, реестр). Тарифы можно классифицировать по различным признакам. Наиболее важным является деление их на автономные и договорные, или конвенционные, в зависимости от того, создается ли тариф данным государством самостоятельно, по своему усмотрению (хотя при этом оно может учитывать не только свои собственные нужды, но и интересы других стран), или же он является результатом соглашения с другими государствами. С другой точки зрения, в зависимости от того, сколько различных тарифов имеется у государства (по той же границе — на различных границах могут быть разные тарифы, но это сюда не относится), мы находим однотарифную, двухтарифную и трехтарифную систему.

Однотарифная система выражается в едином автономном тарифе, двухтарифная может заключаться в соединении автономного общего тарифа с конвенционным или в наличности наряду с автономным общим тарифом еще второго автономного тарифа — минимального. Разница между этими двумя двухтарифными системами заключается, следовательно, в том, что в первом случае комбинируется автономный тариф с договорным, тогда как во втором имеются два автономных тарифа. При наличности общего тарифа конвенционный тариф отличается от него тем, что различные ставки последнего связаны, т. е. не могут быть изменены в течение срока действия договора, тогда как ставки общего тарифа могут изменяться в любое время. Эти связанные ставки либо понижены сравнительно с общим тарифом, либо только закреплены, т. е. имеют тот же размер, что и в последнем, но только не подлежат изменению.

Конвенционный тариф применяется во всем государствам, с которыми заключены торговые договоры, причем, хотя конвенционные тарифы, установленные в силу соглашения с различными странами, и могут быть разнообразны, но применяется ко всем странам один и тот же тариф, в который входят наиболее низкие ставки из имеющихся в различных конвенционных тарифах. Это обусловливается существованием т. н. принципа наибольшего благоприятствования, предоставляющего договаривающейся стороне все льготы и преимущества, которые будут даны какому-либо иному государству (см, ниже).

Только в отношении тех стран, с которыми не последовало никаких соглашений, действует общий тариф (именуемый также максимальным), который таким образом приобретает характер боевого тарифа, применяемого при отказе от договора.

Такую же роль играет общий тариф и при господстве минимального тарифа, тогда как последний соответствует конвенционному тарифу первой системы с той только разницей, что он не является результатом соглашения, а установлен, подобно общему тарифу, также автономно. Он действует в отношении всех государств, с которыми имеются соглашения. Они могут получить этот наиболее низкий тариф, но ни на какие скидки рассчитывать не могут, ибо государство не желает связывать себя и не желает вступать в соглашения по поводу размеров своих таможенных пошлин; ниже минимального тарифа оно не идет.

В британских колониях находим, наконец, и трехтарифную систему. Наряду с общим и конвенционным или общим и минимальным тарифами имеется еще третий тариф — преференциальный, установленный для метрополии или других британских колоний. В настоящее время, после войны, и в Англии встречаем несколько преференциальных пошлин на товары, привозимые из колоний. Однако, они составляют лишь дополнение к единому автономному тарифу, существующему в Англии, так что получается двухтарифная, а не трехтарифная система.

В тех случаях, когда имеется конвенционный тариф, когда, следовательно, к торговому договору приложен таможенный тариф, такой договор именуется тарифным договором в противоположность всем прочим, называемым конвенциями, или просто торговыми договорами, В последнем случав в торговом договоре содержатся постановления относительно прав подданных другого государства и его судов, а также регулируется привое и вывоз, до относительно размера пошлин в договоре ничего не говорится, за исключением предоставления права наибольшего благоприятствования, т. е. распространения на контрагента всех прав и преимуществ, устанавливаемых в пользу третьих держав; во всяком случае никаких тарифных ставок договор не содержит. В тарифном же договоре, наряду с указанными постановлениями, имеется и таможенный тариф.

Рассматривая содержание торговых договоров, нельзя не заметить, что они включают в себя, на ряду с немногими статьями, которые выговаривает себе специально данное государство (главным образом это касается ставок таможенного тарифа в тарифных договорах), почти исключительно постановления, в отношении которых договаривающаяся сторона приравнивается к другим державам. Либо это собственные подданные или суда, права которых распространяются и на подданных, и на суда иностранного государства (traitement national), либо товары, привозимые из другой договаривающейся страны, в отношении которых применяются права, предоставленные третьим державам (право наибольшего благоприятствования). Впрочем, в послевоенных торговых договорах нередко и подданным, и судам контрагента предоставляется лишь право наибольшего благоприятствования. Однако, если хоть какая-нибудь третья держава выговаривает себе traitement national, то в силу того же правила о наибольшем благоприятствовании права собственных подданных распространяются на все прочие, хотя последнее в договорах, заключенных с ними, не указано.

Что  касается товаров, то здесь, очевидно, речь может идти лишь о системе наибольшего благоприятствования, и с 60-х г. до в XIX в. этот принцип всегда применялся в торговых договорах. Только одни Соединенные Штаты придерживались принципа компенсации, или эквивалента (иногда ошибочно именуемого условным наибольшим благоприятствованием), согласно которому льготы, предоставленные третьим державам, не распространяются немедленно же и на договаривающуюся сторону, а последняя может их получить лишь за соответствующую компенсацию, т. е. за предоставление с своей стороны тех или иных прав, которые будут признаны достаточными.

Однако, другие государства не пошли за Соединенными Штатами, устанавливая, напротив, что всякая льгота или преимущество, которое будет дано какой-либо третьей державе, распространяется немедленно, безусловно и без компенсации на контрагента. Правда, против такой системы делалось много возражений. Говорили, что нельзя безвозмездно предоставить льготы всем и каждому, что этот принцип задерживает развитие системы тарифных договоров, так как, имея возможность получить те же льготы в силу наибольшего благоприятствования, государства не заинтересованы в том, чтобы выговаривать их себе непосредственно, а в то же время нередко государства отказываются делать уступки в пользу той или иной державы, зная, что ее получат и все другие, которым они их давать вовсе не желают. Наконец, находят, что система наибольшего благоприятствования создает неустойчивость в мировом товарообмене, так как права, которыми пользуется данное государство в других странах, зависят не от тех условий, которые ему удалось получить для себя, а от того, что добыли для себя другие государства, а вследствие этого, с изменением их прав, немедленно же меняется и его положение. На эти возражения можно, однако, ответить следующее. Ввиду взаимного установления принципа наибольшего благоприятствования, никакой безвозмездной раздачи льгот получиться не может; ведь обе стороны пользуются теми же правами, и все государства, которым это право предоставлено, получают установленные в пользу других преимущества, так что все оказываются в равных условиях.  Конечно, многие страны охотнее делали бы уступки в тарифах, если бы последние распространялись лишь на определенные страны, но  не на все, если бы они взамен этого могли  также получить льготы только для себя, т. е.  такие, которые другим государствам даны не  будут. Однако, при такой замене принципа наибольшего благоприятствования иной системой, при которой каждая уступка распространяется лишь на определенное государство и прочих не касается, едва ли получилась бы; выгода с точки зрения всего мирового хозяйства. То или другое государство располагало  бы, быть может, более значительным количеством преимуществ, но это были бы индивидуальные преимущества, которых лишены были бы все прочие страны, тогда как в настоящее время число уступок если и меньше, зато  каждая из них распространяется на многочисленные страны. Между тем для каждой страны наиболее существенно именно последнее обстоятельство — возможность находиться в равном с прочими положении. Это гораздо важнее, чем получить некоторые исключительные права, но зато не пользоваться другими льготами, которые предоставлены другим странам. Наибольшее благоприятствование именно создает такое равенство, такую возможность конкурировать на любом рынке на равных со всеми прочими основаниях. Не только система индивидуальных уступок, но и принцип эквивалента этой гарантии не дает, ибо в последнем случае от данного государства зависит распространить ли льготу на прочие страны. Если оно признает компенсацию несоответствующей, то предлагающее ее государство уступки не получает. В этом случае последнее легко может быть вытеснено с данного рынка; все уступки, которые оно ранее выговорило себе, быть может с большими жертвами для себя, теряют для него всякое значение, раз после заключения им договора другим странам предоставлены более значительные льготы, которые, ввиду отсутствия наибольшего благоприятствования, на это государство не распространяются.

Впрочем, из двух принципов — наибольшего благоприятствования и компенсации, на практике почти всегда действовал только первый, второй же применялся лишь Соединенными Штатами, да и в этом случае проявить себя не мог, так как Соединенные Штаты в сущности не знают системы конвенционных тарифов, т. е. льгот почти не дают вообще, а при таких условиях вопрос о применении того или другого принципа теряет свое значение. В последние же годы и Соединенные Штаты отказались от этого принципа и в заключенных ими с целым рядом стран договорах предоставили им право наибольшего благоприятствования.

Экспортная политика. С развитием промышленности в ее целом или отдельных отраслей ее за пределами потребностей внутреннего рынка, предпринимается ряд мер для содействия выводу ее изделий в другие страны.

Наиболее старый способ в ряду этих мер — это премии на вывоз. Но они всегда вызывали большое недовольство в конкурирующих странах, вели к обострению торговой вражды, да и устанавливающей их стране были невыгодны для отраслей, не пользовавшихся таким поощрением. Поэтому в чистом виде и как государственное мероприятие они давно перестали применяться. Однако, они возрождались по временам в скрытой форме, в особенности в виде возврата пошлин — дробак (draw-back, Rückzoll, remboursement), о чем говорилось выше, — чаще в виде возврата акциза при экспорте соответствующих товаров за границу; последняя форма дробака применялась в особенности в отношении сахара во многих странах. Скрытые вывозные премии получились при этом благодаря тому, что акциз взимался не по готовому продукту, а по сырью или снарядам, выработка же сахара значительно превышала предполагаемое количество; вследствие этого возвращалась при возврате акциза на экспортируемый сахар большая сумма, чем было уплачено акциза сахарозаводчиком. Впоследствии, с переходом к установлению акциза по готовому продукту, такая скрытая премия должна была исчезнуть, но тогда ее заменили явной (при экспорте не только возвращался акциз, но еще прибавлялась премия), пока Брюссельская конвенция 1902 г. не превратила выдачу премий на сахар (см. сахарная нормировка и сахарная конвенция). С развитием картелей стали вновь применяться премия на вывоз в чистом виде, только выдаются они не государством, а картелями из их фондов (см. ниже, ст. 506/08).

Большую роль играет финансирование внешней  торговли. В довоенное время оно производилось во многих странах специальными, созданными для этой цели банками. Преобладал вексельный кредит, основанный на доверии и на тесной коммерческой связи между рынками сбыта европейских фабрикатов и местами закупки сырья в колониях. Вся кредитная операция, с момента выдачи ссуды экспортеру в одной стране вплоть до предоставления акцептного кредита импортеру той же партии товара, являлась единой, финансирование экспортной торговли одной страны было неразрывно связано с финансированием импорта другой страны. После войны это единство исчезло, вследствие отсутствия уверенности экспортирующих стран в добросовестности импортеров, кредитование во многих случаях заменилось расчетом на наличные. Однако, вскоре стали возникать в различных странах новые учреждения по финансированию внешней торговли, которые, впрочем, нередко применяют иные способы кредитования ее, чем те, которые применялись до войны. Частью это организации чисто банкового типа, частью же смешанного, наполовину торгово-промышленного, наполовину банкового характера, которые ставят себе задачей координирование деятельности банков, торговых и промышленных организаций в области внешней торговли, чтобы облегчить последней экспорт и создать новые связи между странами импорта и экспорта. Наряду с этими частными учреждениями и государство выступает после войны в деле финансирования экспорта. Частью правительство непосредственно кредитует внешнюю торговлю, главным образом путем выдачи авансов экспортерам, частью правительство лишь гарантирует кредит, что избавляет его от затраты больших сумм, так как экспортеры ведут свои дела по-прежнему при посредстве банков, так что получается лишь страхование кредитов государством. Наконец, правительство гарантирует займы, заключенные внутри страны или за границей, в целях расширения внешней торговли или поддержания отраслей промышленности, работающих для экспорта. Ранее всего вступила на этот путь Англия, за ней последовали и другие страны, в частности — Германия, финансирующая экспорт в СССР.

В передовых земледельческих странах для содействия экспорту и обеспечения наиболее выгодных условий сбыта, особенно в Канаде и Соединенных Штатах, принимаются широкие меры для регулирования качества вывозимых продуктов (см. хлебное дело, XLV, ч. 2, 447/61 и 471).

Большое значение для содействия экспорту придается далее, надлежащей постановке и развитию информации. Сюда относятся, прежде всего, информационные органы в виде консулов и специальных коммерческих агентов, учреждаемых в важнейших торговых центрах за границей. Консулы в этом отношении давали сравнительно немного, ибо содействие национальной торговли всегда является лишь дополнением и их прочей деятельности, а нередко они недостаточно подготовлены в этом отношении или, в лучшем случае, знакомы лишь с определенной отраслью хозяйства. Существенны, правда, присылаемые ими периодически отчеты, но они дают описание рынка всегда с известным опозданием, а сообщаемые ими немедленно сведения нередко поступают лишь к определенным торгово-промышленным организациям, а не печатаются во всеобщее сведение.

Большее значение имело учреждение специальных коммерческих агентов за границей, роль которых заключается, с одной стороны, в изучении экономических условий порученного им района, а с другой стороны — в ознакомлении национальной промышленности и в организации экспорта. Эти агенты могут внимательно изучить соответствующую область и оказать значительное содействие экспорту, как давая экспортерам нужные им оправки и сведения, так и указывая на товары, которые желательно экспортировать в данную местность, разъясняя промышленникам выгодность экспорта и принимая все меры в целях облегчения и усовершенствования его.

Сюда относится, далее, учреждение торговых палат за границей. Эти палаты создаются купцами данной страны, проживающими в том или ином государстве. Наличность таких палат за границей дает возможность обойтись в эксперте без дорого стоящих комиссионеров, установить непосредственные сношения производителя с потребителем, а тем самым облегчает участие в экспорте и менее крупным фирмам.

К учреждениям, поощряющим экспорт, относятся и экспортные союзы и склады образцов.  Их деятельность идет в различных направлениях. С одной стороны, они пропагандируют изделия данного района, являясь постоянными выставками с меняющимися экспонатами, коллекциями товарных образцов, выставляемых членами данной организации, а в то же время устраивают временные выставки своих образцов в иностранных государствах, которые имеют нередко передвижной, плавучий характер, помещаясь на пароходе, посещающем различные порты. С другой стороны, эти же союзы и музеи учреждают у себя справочные бюро, доставляющие членам по их запросам сведения относительно положения того или другого рынка, кредитоспособности различных фирм и т. д. Они отправляют и специальных агентов на места для собирания этих данных, организуют и сбыт самых изделий, фигурируя в качестве комиссионных учреждений.

Наконец, в целом ряде стран были созданы центральные справочные информационные учреждения для поощрения экспорта, именуемые торговыми музеями. Такой торговый музей возник впервые в Брюсселе в 1882 г., затем в 1885 г. были созданы такие же музеи в Вене, Будапеште, в 1895 г. в Филадельфии, в 1900 г. в Лондоне. Эти музеи возникали по различным поводам, в некоторых случаях в целях воспользоваться экспонатами, сохранившимися после международной выставки; создавалось постоянное учреждение, где хранились товары, каждый раз обновляясь и служа, таким образом, целям экспорта, так как эти коллекции знакомили экспортера с товарами, сбываемыми в различных странах. Другие на первый план выдвигают информацию в виде издания каталогов и справочников, таможенных тарифов, выяснения кредитоспособности иностранных фирм, печатания консульских отчетов и т. д. Некоторые из них обращают главное свое внимание на составление кадастра адресов всех безусловно благонадежных иностранных фирм, приобретающих товары данной страны, причем каждый абонент может получать списки фирм по своей специальности, для каждого индивидуально собираются необходимые сведения.

О торговой политике важнейших стран с середины XIX в. см. ниже международная торговля в эпоху империализма, ст. 472 сл.

4. Современная организация внутренней торговли. Наряду с торговыми предприятиями, специализирующимися в той или другой отрасли торговли, в новейшее время возникли и другие, комбинирующие различные отрасли в целях удовлетворения в одной и том же месте разнообразных потребностей покупателя. Наибольшего развития этот принцип комбинирования достигает в универсальных магазинах, где сбываются одновременно и притом в крупных размерах товары различных, не связанных между собой отраслей производства, где сбыт самых разнообразных товаров соединен в пределах одного предприятия. К продаже товаров присоединяется и оказание всевозможных услуг, для каковой цели устраиваются в том же магазине фотографии, парикмахерские, отделения для страхования жизни и имущества, для найма квартир, для продажи домов, для устройства водопровода и электрического освещения, для перевозки мебели, для отправки товаров в любое место земного шара, для продажи билетов — железнодорожных, театральных, для устройства погребальных процессий и т. д. Конечно, далеко не все универсальные магазины осуществляют такой принцип снабжения покупателей решительно всем (без пробелов); таковы лишь наиболее крупные, но и прочие соединяют все же разнообразные отрасли торговли.

Возникли универсальные магазины уже в 30-х и 40-х годах во Франции, Англии и Соединенных Штатах, причем во многих случаях они образовались из  магазинов готового платья, галантерейных и модных товаров, распространив затем свою деятельность и на прочие виды товаров. В 80-х годах они появились и в Германии. В настоящее время наибольшую роль они играют и наиболее крупные обороты делают в Соединенных Штатах. Самое большое предприятие этого рода, Маршаль, Фильд и К^о в Чикаго, имело в 1928 г. оборот в розничной торговли в 100 млн. долл. и такой же в оптовой торговли, для 15 крупнейших универсальных магазинов Нью-Йорка оборот был определен в 410 млн. долл. В Париже крупнейший  магазин этого рода, «Semaritaine», имея в 1925 г. оборот в 250 млн. фр. золотом.

Огромный и быстрый оборот универсальных магазинов и разнообразие сбываемых товаров — одно находится в тесной связи с другим — дает им возможность значительно понизить цены товаров, ибо при этих условиях они в состоянии довольствоваться меньшей прибылью на каждую единицу товара, а в то же время сокращать свои издержки производства. А понижение цен, в свою очередь, еще более увеличивает и ускоряет обороты предприятия. Указанное сокращение издержек производства обусловливается как закупкой обширных партий товаров, при том из первых рук, у фабриканта, или покупкой товаров по случаю, по особо выгодной цене, так и использованием не только нижнего, наиболее дорогого этажа (подобно прочим магазинам), а целого 5-6-, в Америке и 15-этажного здания, наконец, наилучшим употреблением рабочей силы служащих, которые каждый раз перемещаются из тех отделений, где работы в данное время меньше, туда, где продажа идет особенно бойко.

Начав с розничной торговли, универсальные магазины, в особенности в Америке, присоединили к ней и оптовую, которая играет у них теперь не меньшую роль, чем розничная. Американские магазины отступили и от другого принципа, которого придерживались на континенте, — продавать только на наличные, они широко кредитуют своих покупателей (см. ниже). Наконец, перемена в универсальных магазинах произошла и в том, что продавая первоначально лишь товары, предназначенные для низших слоев населения, они затем стали держать и товары лучшего качества, приобретаемые средним классом, тогда как более простые перешли в особые предприятия, в Америке — в 5-10 центовые базары.

В некоторых случаях универсальные магазины производят сбыт товаров не только на месте, но и распространяют их за пределами города, где они находятся, рассылая их посредством почтовых посылок. Наряду с этим возникли в разных странах и особые предприятия по рассылке товаров. Наиболее крупные предприятия этого рода мы находим в Соединенных Штатах. Торговый дом Сыро Ребак и К^о в Чикаго ежегодно обслуживает 9 млн. постоянных клиентов, главным образом фермеров; обороты его составили в 1924 г. 215 млн. долл., а общая сумма оборотов этого рода предприятий определялась в 600—700 млн. долл. Такие крупные предприятия являются по своему характеру теми же универсальными магазинами, сбывая все, что угодно, с той только разницей, что они не продают товаров на месте, а рассылают их, рассылают все — вплоть до сельскохозяйственных машин, надгробных памятников и даже деревянных домов в разобранном виде. Каталоги их, содержащие по несколько тысяч страниц, расходятся в десятках миллионов экземпляров, несколько десятков миллионов в год составляет и число получаемых таким предприятием письменных заказов. Заказ выполняется в течение 24 часов. На основании взвешивания мешков почты определяется количество заказов на данный день. Машина вскрывает по 5 тыс. писем в минуту и накладывает на них штемпель не только дня, но и часа поступления. После этого заказ просматривается, и посредством непрерывной ленты расчлененные части его доставляются в соответствующие отделения, в больших упаковочных корзинах товары идут в подземное отделение, а оттуда в почтовое отделение, которое, как и товарный вокзал, находится обыкновенно в самом предприятии.

К новейшим формам розничной торговли принадлежат, далее, предприятия с многими филиальными отделениями («многолавки»). Суть их заключается в том, что единое централизованное предприятие открывает целый ряд лавок в различных частях города, нередко и в нескольких городах. Оно исходит при этом из того положения, что продажа различных товаров, в особенности съестных припасов, напитков, колониальных товаров, должна следовать за потребителем, должна быть расположена возможно ближе к нему, почему необходимо открытие отделений во многих местах города. Централизация закупки товаров (из первых рук), кредитования, отчетности, складов и т. д. значительно уменьшает расходы таких предприятий по сравнению с самостоятельными мелкими розничными магазинами того же рода. Если в одних случаях все лавки носят одно и то же название, что служит лучшей рекламой для фирмы, то в других мы имеем перед собой с виду самостоятельные магазины, которые на самом деле принадлежат одной и той же фирме. Иногда в последних сидят не служащие предприятия, а формально самостоятельные торговцы, но одно предприятие снабжает их всеми товарами, устанавливает и продажные цены на эти товары, следит за деятельностью этих торговцев и трассирует на них векселя.

Наконец, в Америке появились в самое последнее время розничные предприятия с самообслуживанием (лавки Пиггли-Виггли). Покупатель, взявши одну из находящихся у входа корзин, проходит через турникет и выбирает из имеющихся уже в готовой упаковке колониальных товаров, съестных припасов, в последнее время и готового платья, все, что он желает приобрести. При выходе кассир устанавливает, что им куплено, и получает следуемую сумму. И здесь обыкновенно предприятию принадлежит ряд лавок, так что эта система комбинируется с системой многочисленных филиалов. Выгода заключается в сбережении рабочей силы — не нужно штата служащих для обслуживания покупателей. Конечно, самообслуживание возможно лишь там, где склонность к хищениям весьма слаба. Такие условия имеются, как показывает опыт, в Америке.

Крупное значение в развитии розничной торговли получила за последние 40—50 лет также продажа в рассрочку. В Англии 80% пианино, 70% швейных машин, 60% автомобилей, 50% всей мебели продается на этих условиях; точно так же широко практикуется рассрочка при продаже газовых и паровых двигателей, типографских машин, земледельческих орудий и т. п. До войны рассрочка очень широко применялась и в Германии, но затем в период инфляции, ввиду быстрого обесценения денег, продажа в рассрочку прекратилась, однако она вновь возрождается после стабилизации марки. В тех или других размерах мы встречаем эту систему почти во всех странах, даже в таких отсталых, как Бразилия и Чили. Но наибольшего распространения в настоящее время она достигла в Соединенных Штатах, и применение ее особенно сильно возросло в последние годы, всего больше между 1920 и 1928 гг. Полагают, что в год продается в рассрочку в Соединенных Штатах на 6 миллиардов долларов, помимо рассрочки при покупке домов, при страховании и при приобретении ценных бумаг. Весь оборот розничной торговли Соединенных Штатов определяется в 40 млрд. долл.; таким образом, рассрочка охватывает 15% всего розничного оборота федерации, мебель почти сплошь, на 85-90%, покупается в рассрочку, автомобили — на 75% своей стоимости; одного готового платья продается в год в рассрочку на 140 млн. долл. Рассрочка связана, разумеется, с известным, иногда значительным риском для продавца, часто требует значительных расходов по инкассированию взносов, по переучету обязательств покупателей; все эти лишние расходы, понятно, как общее правило, перелагаются на покупателя (хотя большей частью в замаскированной форме), удорожая цену товара, в зависимости от продолжительности рассрочки и других условий, в такой мере, что это является равносильным уплате за кредитование от 11 до 40% годовых. Несмотря на то, что вредит при рассрочке обходится часто так дорого, им пользуются не только менее состоятельные слои населения, но и зажиточные классы. Так, по анкете, произведенной в одном городе с населением в 60 000, было найдено, что в более бедных кварталах пользовалось рассрочкой при покупках 40% обследованных семейств, в более зажиточной части города — 25% опрошенных хозяйств  и 5% семейств, стоявших выше среднего уровня зажиточности.

Универсальные магазины различного типа, так же, как и потребительные кооперативы (см. кооперация), стали опасными конкурентами не только для розничных мелких и специализированных торговых предприятий, которые они побивали более низкими ценами благодаря своим громадным оборотам; они стали оттеснять и оптовые торговые предприятия, Оптовая торговля не имела большого значения для розничной торговли, пока последняя была очень специализирована, и когда торговец сбывал предметы, произведенные из определенного материала, и мог обращаться к одному или нескольким изготовляющим их фабрикантам. Но по мере того, как розничные магазины стали расширять круг своих товаров, возникала необходимость закупать многочисленные товары, относящиеся к разнообразным отраслям производства, и магазин уже не мог непосредственно сноситься со всеми фабриками, специализировавшимися нередко в одной узкой области производства. Когда же стали появляться новые — универсальные — формы розничной торговли, только что утвердившийся оптовый торговец во многих отраслях оказался излишним вследствие централизации розничной торговли. Как универсальный магазин, так и предприятие со многими филиальными отделениями и предприятие по рассылке товаров, производя обороты в обширных размерах, обращаются непосредственно к фабрикам, которые нередко работают для одного определенного предприятия этого рода; во многих случаях эти розничные предприятия и сами производят часть сбываемых ими товаров. И то и другое характерно и дли кооперации.

Но оптовую торговлю стараются элиминировать не только новые виды крупной розничной торговли, она страдает и в других случаях. Так, розничные торговцы объединяются в кооперативы для закупки товаров, которые обращаются непосредственно к фабрикантам; многие крупные розничные предприятия занимаются и оптовой торговлей теми же изделиями: фабрики нередко сбывают свои изделия непосредственно не только универсальным магазинам или предприятиям со многими филиальными отделениями, но и мелким розничным торговцам, распространяя свои товары через посредство коммивояжеров, агентов или фабричных складов. Во многих отраслях промышленности в конце ХIХ стол. обнаружилось сильное стремление непосредственного сбыта своих изделий розничным торговцам или кооперативам, сбыта из фабрично-заводских лавок и складов, минуя оптовых торговцев и агентов всякого рода. Конечно, не следует чрезмерно обобщать его явление. Во многих областях торговли оптовый торговец все-таки сохранился в качестве кредитующего посредника или комбинирующего различные товары иди сорта того или другого товара.

Стремление к расширению сбыта вызвало в течение XIX в. появление новых институтов в области торговли. Сюда относится прежде всего институт коммивояжеров (см.), который в виде приказчиков, разъезжающих с образцами и пробами и принимающих заказы для фирмы, которой они посланы, был первоначально создан англичанами и развился уже в первой половине XIX в. Он сыграл крупную роль в организации сбыта появившихся в то время изделий английской производившей машинным способом индустрии, для распространения ее изделий как на континенте Европы, так и в колониях. Но еще большее значение этот институт приобрел в конце XIX в., в особенности под влиянием немцев, которые его значительно усовершенствовали. Коммивояжер стал информационным органом, осведомляющим промышленника о требованиях рынка, о вкусах и обычаях населения, об условиях транспорта в данной стране, о таможенных тарифах, о товарах, сбываемых конкурентами, и т. д. На основании этого он дает указания фабриканту, всячески приспособляясь к желаниям покупателей, а фабрикант следует его указаниям относительно видов и форм товаров, их отделки, упаковки и т. д. Одновременно с этим коммивояжер является орудием пропаганды, рекламы в широком смысле этого слова. Отсюда крупное значение придается коллекциям образцов, которые везут с собой коммивояжеры. Они же составляют и газетные объявления, распространяют каталоги и прейскуранты. Основательное изучение рынка имя и соединение рассылки каталогов с распространением коллекций образцов обеспечивает надлежащую пропаганду. И главное, ко всему этому присоединяется самый сбыт товаров — заключение торговых сделок, принятие заказов.

Столь же важную роль стала играть в XIX в. и реклама в тесном смысле. Первые шаги она делает уже в ХVIII в., но в это время реклама находится еще в зачаточном состоянии, ибо долгое время считалось недопустимым для добросовестного торговца отбивать покупателей у своих соседей путем осведомления их о своем товаре и о более низкой цене, по которой он продается. Лишь впоследствии взгляды в этом отношении изменились. Реклама, в виде газетных объявлений, стенных плакатов, каталогов и прейскурантов, специальной технической прессы, создает постоянную связь.

Между  производителем и потребителем, сообщает ему, как промышленность выполняет его желания, держит его в известности о всех новшествах. В то же время реклама была предназначена будить в населении новые потребности и таким образом создавать для промышленности новый рынок. Но вместе с тем не следует упускать из виду, что реклама обходится очень дорого, удорожая тем самым товары, и что она дает возможность распространять всякого рода фальсификацию и негодный товар, который нередко наносит ущерб здоровью потребителя.

В ХVIII в. появляются и выставки товаров в витринах для привлечения покупателей, а с начала XIX в. первоначально местные, а затем национальные и, наконец, международные промышленные выставки (см.), объединяющие товары всевозможных отраслей в определенном месте и ознакомляющие население с достигнутыми в промышленности результатами. Об организации и состоянии внутренней торговли в СССР см. XLI, ч. 2, 145/49 165/75, 214/28.

Литература. И. М. Кулишер, «История экономического быта Западной Европы», 2 т., 7 изд., 1926; его же, «История русского народного хозяйства», I—II, 1925; Зибер, «Очерки первобытной экономической культуры», 1929; А. К. Дживелегов, «Торговля на Западе в средние века», 1904; М. Соболев, «Очерки всемирной истории торговли», 1890; Beer, «Allg. Geschichte des Welthandels», 3 Bände, 1860—84; Noёl, «Histoire du commerce du monde», 1894; Heyd, «Geschichte des Levantehandels», 1879; R. Mayr, «Lehrbuch der Handelsgeschichte», 4 Aufl., 1908; R. Ehrenberg, «Das Zeitalter der Fugger», 3 Aufl., 2 Вände, 1922; его же, «Hamburg und England im Zeitalter der Königin Elisabeth», 1896; Schanz, «Englische Handelspolitik gegen Ende des Mittelalters», 1881; Levi, «History of British commerce», 2 ed., 1880; Hewins, «English trade and finance», 1891; Levasseur, «Histoire du commerce de la France», 1911; Heynen, «Zur Entstehung des Kapitalismus in Venedig», 1905; Sieveking, «Zur Handelsgeschichte Genuas», 1909; Friedmann, «Der mittelalterliche Welthandel von Florenz», 1912; Kiessetbach, «Die wirtschaftlichen Grundlagen der deutschen Hanse», 1907; Бережков, «О торговле Руси с Ганзой», 1879; Никитский, «История экономического быта Великого Новгорода», 1893; Pringsheim, «Wirtschaftliсhe Entwicklung der Ver. Niederlande», 1890; Blok, «Geschichte der Niederlande», т. 4 и 5, 1910—1912; Зомбарт, «Современный капитализм», 4 немецкое издание, 1921; G. Cohn, «Nationalökonomie des Handels», 1898; Van der Borght, «Handel u. Handelspolitik», 1900; Arias, «Principi di economia commerciale», 1917; Clerget, «Manuel d’économie commerciale», 1909; J. Hirsch, «Der moderne Handel», перераб. изд., 1925 (есть русский перевод); Sherington, «The elements of marketing», 1925; F. Е. Clark, «Principles of marketing», 1925; Nystrom, «The economics of retailing», 1920; J. G. Smith, «Organised produce markets», 1922; Lambrechts, «Warenhäuser u. Konsumvereine», 2 Aufl. 1913; Plummer, «Buying on the instalment plan» (Suppl. to vol. 129 of the Annals of the Amer. Aсademy of polit. and soc. science, 1927); Е. Seligman, «The economics of instalment selling», 2 vols, 1927; И. М. Кулишер, «Экономия торговли», 1929.

И. Кулишер.

 

5. Международная торговля в эпоху империализма. — I. Динамика международной торговли до войны. — 1. Рост объема международной торговли. Вторая половина XIX и начало XX в. характеризуются чрезвычайно быстрым ростом всей системы международных экономических отношений и прежде всего международного обмена. По подсчетам американского статистического ведомства, общий оборот международной торговли, составлявший в 1850 г. — 4 049 млн. долл., возрастает к 1900 г. до 20105 млн., а к 1913 г. — до 40 420 млн. долл. При расчете на душу мирового народонаселения те же цифры возрастают с 3,76 долл. в 1850 г. до 13,02 долл. в 1900 г. и до 24,47 долл. в 1913 г. Точный перечет этих цифр в цены какого-либо одного года, в целях элиминирования колебаний мирового уровня товарных цен, невозможен из-за недостатка материалов. Однако, применение методов приближенного исчисления показывает, что и реальная сумма оборотов международной торговли возросла за вторую половину XIX в. примерно в 5 раз, а сумма на душу населения в З,5 раза.

За весь же период с 1850 по 1913 г. первая величина возросла в 9,1 раза, а вторая в 5,9 раза.

Ускоряющийся рост международного обмена станет особенно ясным, если сравнить между собой не относительные величины прироста обращающейся товарной массы, а абсолютные величины его. Тогда мы увидим, что за первые 13 лет нового столетия сумма международного обмена выросла почти на столько же, насколько за всю вторую половину XIX в. (см. табл. № 1).

Таблица №1

Рост реального объема международной торговли в ценах 1913 г.

Годы	Общая сумма оборотов, млн. долларов	На душу мирового населения, долл.
1850	4450	4,16
1900	22850	14,50
1913	40420	24,47
Прирост за период:
1850-1900	+18400	+10,34
1900-1913	+17570	+9,97

 

2. Эволюция долей важнейших стран и континентов. Однако, в этом весьма быстром росте международного обмена различные страны и континенты участвовали в весьма различной степени. С одной стороны, доли разных стран в общих итогах мировой торговли были уже к началу рассматриваемого периода очень различны в соответствии с уровнем их экономического развития, объемом территории, разнообразием имеющихся естественных ресурсов и т. д. С другой стороны, в течение этого периода шел процесс перераспределения этих долей в соответствии с неравномерностью темпа их дальнейшего развития и в частности «врастания» в мировое хозяйство и систему международного разделения труда. Более детально и точно эти процессы можно проследить для последней четверти века перед войной — для периода 1890—1913 гг. (см. табл. № 2).

Таблица №2

Долевое участие внешней торговли важнейших стран в мировой торговле^*)

Страны	1890 г.	1900 г.	1905 г.	1910 г.	1913 г.
Мировой итог международной торговли, млн. марок	73563	91808	113101	146853	178192
В том числе	В процентах
I. Европа
1.Великобритания	20,8	19,5	17,5	16,9	16,1
2.Германия	11,1	12,1	12,0	12,0	12,6
3.Франция	11,3	10,0	8,7	9,4	9,0
4. Голландия	5,5	6,7	6,8	6,8	6,7
5.Бельгия	6,7	6,0	6,5	6,7	6,1
6.Россия	3,6	3,2	3,3	3,8	3,5
7.Австро-Венгрия	3,2	3,5	3,5	3,2	3,1
8.Италия	2,5	2,9	2,8	3,1	2,9
II. Америка
9.Соединенные Штаты	9,4	10,3	9,8	9,5	10,1
10.Канада	1,3	1,7	1,7	2,0	2,5
11.Аргентина	1,3	1,2	1,9	2,0	2,1
12.Бразилия	-	-	1,3	1,5	1,5
III. Азия
13.Британская Индия	3,8	3,0	3,5	3,3	3,5
14.Китай	1,6	1,4	1,9	1,6	1,8
15.Япония	0,6	1,1	1,5	1,3	1,6
IV. Африка
16.Южная Америка	0,6	0,7	0,9	0,7	0,8
17.Египет	0,6	0,7	0,8	0,8	0,7
V. Океания
18.Австралия	1,8	1,9	1,5	1,8	1,8
19.Новая Зеландия	0,4	0,5	0,5	0,5	0,5

^*) Цифры специальной торговли. По Голландии они, однако, включают весьма крупные суммы посреднической торговли.

Старый лидер мирового индустриального развития — Англия занимает первое место в системе международного обмена в течение всей этой четверти века. Но доля ее, составлявшая в 1890 г. — 20,8%, затем систематически снижается и составляет в 1913 г. лишь 16,1% мирового итога. На втором месте в начале периода стояла другая страна старой хозяйственной культуры — Франция, доля которой равнялась 11,3%. Ее эволюция идет в том же направлении, что и Англии, и после ряда колебаний ее доля снижается к 1913 г. до 9,0%. Таким образом, темп развития внешней торговли этих двух старых стран оказывается более медленным, чем темп роста всего международного обмена в целом. Зато выдвигаются новые индустриальные лидеры — Германия и Соединенные Штаты. Если в 1890 г. доля Германии еще была меньше доли Франции, составляя 11,1% мирового итога, то к 1913 г. она повышается до 12,6%, далеко опережая свою снизившуюся соперницу. Медленнее и более зигзагообразно возрастала до войны доля Соединенных Штатов, повысившаяся за тот же период с 9,4% до 10,1%. Наоборот, еще гораздо быстрее по темпу возрастали доли самых «молодых» стран, лишь недавно оказавшихся самостоятельными единицами в системе мирового хозяйства — Канады (рост с 1890—1913 гг. с 1,3 до 2,5%), Аргентины (рост с 1,3 до 2,1%) и Японии (рост с 0,6 до 1,6%). Однако, несмотря на этот бурный темп развития, приведший к повышению их долей в 1,5—3 раза, к началу мировой войны роль их в международном обмене была сравнительно невелика.

Перераспределением долей указанных нами 7 стран исчерпываются, в сущности, все существенные сдвиги в этой области. Доли всех остальных стран, как европейских, так и внеевропейских, либо остаются стабильными в течение всего рассматриваемого периода, либо слабо колеблются под влиянием временных и преходящих факторов.

Из всего изложенного совершенно ясно то подавляющее значение, которое имела в мировом товарообороте внешняя торговля первых четырех стран — Англии, Франции, Германии и Соединенных Штатов, — составлявшая в сумме почти половину мирового итога. Еще около четверти его приходилось на долю шести меньших стран — Бельгии, Голландии, Австро-Венгрии, Италии, России и Индии, из коих первые две вели в крупных размерах транзитную и посредническую торговлю.

При сравнении итогов внешней торговли по континентам можно заметить тенденцию медленного и постепенного снижения доли Европы и повышения доли Америки. Накануне войны, однако, доля Европы все еще составляла почти две трети (точно 64%) мирового итога.

3. Товарная структура международной торговли. Изменения в товарной структуре международного обмена являются, прежде всего, отражением изменений в структуре капиталистического хозяйства последних десятилетий. Больше того: о сдвигах в соотношении частей производственного аппарата важнейших стран мы можем судить с довольно большой достоверностью по эволюции их внешнего товарооборота. Правда, сдвиги в системе товарообмена отражают собой лишь направление развития производственного аппарата, но не могут служить показателем количественных соотношений в этом последнем. С другой стороны, разнообразие методов статистики внешней торговли, различие классификационных признаков и пр. не только затрудняют непосредственное сравнение материалов различных стран, но нередко затушевывают и некоторые существенные черты развития. Но все же, если проследить движение показателей в табл. № 3, то основные тенденции выявятся с полной отчетливостью.

Таблица №3

Товарная структура внешней торговли важнейших стран.

Процесс индустриализации крупнейших капиталистических стран неизбежно вызывает расширение промышленного аппарата за пределы наличной в стране сырьевой и продовольственной базы в целях снабжения промышленными изделиями отсталых стран и колоний и, далее, в целях завоевания возможно большей части всего мирового рынка.

Отсюда характерные для крупных индустриальных стран закономерности. (1) Статические закономерности: (а) в экспорте доля промышленного сырья и продовольствия чрезвычайно низка, а доля готовых изделий, наоборот, очень высока; (b) в импорте, наоборот, доля промышленного сырья и продовольствия очень высока, а доля готовых изделий незначительна. (2) Динамические закономерности состоят, в общем, в дальнейшем расхождении этих долей: (а) в экспорте доля сырья и продовольствия продолжает падать, а доля готовых изделий продолжает возрастать; (b) наоборот, в импорте доля сырья и продовольствия возрастает, а доля фабрикатов снижается. Статистически затушевывает эти тенденции группа полуфабрикатов, которая в одних случаях соединяется с сырьем, а в других — делится на две части, из коих мало обработанные полуфабрикаты объединяются с сырьем, а сильно обработанные — с готовыми изделиями. Лишь в очень редких случаях полуфабрикаты выделяются в особую группу, как это делает статистика Соединенных Штатов.

Но помимо этих трудностей статистического выявления, имеется немало и экономических факторов, нарушающих или ослабляющих эти закономерные тенденции или даже вызывающих сдвиги в противоположную сторону. Наиболее важным среди них является направление экономической и особенно таможенной политики, поощряющей или задерживающей развитие той или иной отрасли хозяйства. Поэтому, в табл. № 3 эти тенденции не во всех странах выявлены в чистом виде.

Если мы обратимся к другой части мирового хозяйства, к странам молодым или лишь недавно начавшим развиваться, как, например, Аргентина, Бразилия, Австралия, почти все колонии и пр., — то здесь мы увидим обратные статические соотношения в товарной структуре внешней торговли. Здесь, наоборот, промышленное сырье и продовольствие занимают доминирующее положение в экспорте и весьма небольшое место в импорте, тогда как фабрикаты преобладают в импорте и играют небольшую роль в экспорте. Однако, так как процесс индустриализации не ограничивается только крупными империалистическими державами, а распространяется по всему мировому хозяйству, то динамические соотношения здесь будут не обратными, как в статике, а тождественными по направлению тому, что мы видели в передовых странах. Доля сырья и продовольствия здесь также проявляет тенденцию снижения в экспорте и роста в импорте, а доля фабрикатов имеет тенденцию расти в  экспорте и снижаться в импорте. Только уровни, с которых здесь начинается движение, совершенно иные, чем в Англии, Германии и пр., или, точнее, те, которые наблюдались в истории этих стран много десятилетий тому назад.

Что же касается структуры всего международного товарообмена в целом, то, по подсчетам германского статистического ведомства, сумма внешней торговли 17 важнейших стран, на долю коих приходится около 73% всего мирового обмена, дает следующие соотношения важнейших товарных групп (для 1913 г.).

пищевые продукты   22,6%

промышленное сырье   41,0%

готовые изделия 36,4%

Всего  100,0%

При отнесении этих коэффициентов ко всей сумме международной торговли мы получим следующие цифры обращавшихся накануне мировой войны товарных масс:

пищевые продукты  88,4 млрд. марок

промышленное сырье  89,7

готовые изделия  81,9  

Всего   170,0 млрд. марок.

4. Роль колониальной торговли накануне мировой войны. Для характеристики направлений международной торговли в эпоху империализма особое значение приобретает вопрос о роли колониальной торговли как для метрополий, постоянно стремящихся расширить сферу своих владений, так и для самих колоний, для которых стремление метрополий к монопольной эксплуатации их рынка и естественных ресурсов не может не быть весьма тягостным.

А. Значение колоний во внешнем обмене метрополий. Прежде всего, исследуя вопрос с точки зрения самих метрополий, можно констатировать, что, за исключением Англии, Голландии и Франции, собственные колонии всех остальных государств занимают совершенно незначительное место в общей системе их внешнеторговых связей. Только в Англии, чьи колониальные владения охватывают свыше 70% населения всех колоний земного шара и в 9 раз превышают население метрополии, импорт из колоний достигал накануне войны 20,5% всего импорта для собственных нужд страны, а экспорт в колонии даже 37,1% всего экспорта (без реэкспорта). Но уже во второй по масштабу колониальных владений метрополии — во Франции — соответствующие доли составляли лишь 11,0% и 14,3%. В Голландии, колониальные владения которой в Малайском архипелаге (Голландская Индия) по населению в 6 раз больше населения метрополии и притом быстро развиваются экономически, доля колоний в импорте составляла 13%, а доля в экспорте — 5%. Что же касается остальных колониальных держав, то здесь доля колониальной торговли составляет совершенно микроскопическую величину: в Соединенных Штатах — 1-1,5%¹⁾, в Германии — около ½%, в Италии — еще много меньше²⁾.

¹⁾ В эти цифры не входит Куба, отнесенная статистикой по формальным соображениям к числу самостоятельных государств. Перенесение ее в рубрику колоний несколько повысило бы приведенный процент.

²⁾ Это мало изменилось  после приобретения Италией Триполи в  результате итало-турецкой войны 1912 г.

Однако, если мы обратим внимание на доли торговли с чужими колониями тех же стран, то мы заметим своеобразную закономерность: у крупнейших колониальных держав современности —  Англии и Франции — доля торговли с чужими колониями незначительна и во всяком случае гораздо меньше, чем с собственными колониями. Наоборот, у стран, имеющих небольшие или экономически малоразвитые колонии, — как, например, Соединенные Штаты или Германия, торговли с чужими колониями занимает весьма крупное место в общей сумме внешнего обмена и во много раз превосходит долю торговли с собственными колониями. Это весьма рельефно проступает в следующем сопоставлении:

Таблица №4

Участие своих и чужих колоний во внешней торговле важнейших стран

Страны	Свои колонии		Чужие колонии
	Доля в импорте, %	Доля в экспорте, %	Доля в импорте, %	Доля в экспорте, %
1.Англия (1913 г.)	20,5	37,1	2,3	3,7
2.Франция (1912 г.)	11,0	14,3	10,3	1,5
3.Соединенные Штаты (1912 г.)	1,4	1,0	14,7	20,4
4.Германия (1913 г.)	0,4	0,5	14,7	5,7
5.Италия (1912 г.)	-	-	4,6	2,3

Таблица №5

Участие всей колониальной торговли во внешнем обмене важнейших стран.

Страны	Доля в импорте, %	Доля в экспорте, %
1.Англия	22,8	40,8
2.Франция	21,3	15,8
3.Соединенные Штаты	16,1	21,4
4.Германия	15,1	6,2
5.Италия	4,6	2,3

Получается впечатление совершенно определенной, хоть и неполной, компенсации долей обмена со своими и с чужими колониями. В самом деле, если мы просуммируем их в один общий итог, то увидим, что различия долей всей колониальной торговли во внешнем обмене крупнейших держав гораздо меньше, чем долей торговли с собственными или с чужими колониями порознь.

При этом характерно, что в импорте выравнивание колониальных долей у стран, владеющих большими колониями, и у стран, не владеющих ими, достигает весьма высокой степени, тогда как в экспорте оно сказывается слабее.

Так как почти все колонии расположены в тропической либо в субтропической полосе, то приведенные факты позволяют сделать следующие выводы: (а) экономико-географические условия оказываются сильнее политических, объективные потребности товарообмена и использования продуктов жарких стран преодолевают политические барьеры и различия между собственными колониями и чужими. (b) В результате, нормы всего колониального обмена крупнейших стран проявляют определенную тенденцию выравнивания и нивелировки, несмотря на громадные различия в объеме и хозяйственной ценности их колониальных владений. Остающиеся различия этих норм объясняются опять-таки гораздо больше особенностями хозяйственной структуры метрополий, чем объемом их колоний. (с) При этом, однако, тенденция нивелировки проявляется гораздо больше в нормах импорта из колоний, чем в нормах экспорта в колонии. Это значит, что влияние политического закрепления колониальных владений сказывается гораздо больше в закреплении за метрополиями рынков сбыта, чем в монополизации ими колониальных источников промышленного сырья и продовольствия.

В. Значение метрополий во внешнем обмене колоний. Посмотрим теперь, как разрешается вопрос о монополизации метрополиями хозяйственных связей со своими колониями, об ограничении направлений хозяйственного развития последних поставками своих продуктов в метрополию и покупкой нужных им товаров в этой последней.

Статические соотношения здесь гораздо более внушительны. Доля метрополий как в импорте, так и в экспорте колоний составляла накануне войны в %% к общей сумме их импорта и экспорта:

в бельгийских колониях 65 90

в германских колониях  66 78

во французских воловнях   68 61

в английских колониях 43 18

в голландских колониях 33 28

в колониях Соединенных Штатов   53 80

Французские и английские колонии взяты здесь во всей их совокупности; по отдельным колониям проценты, конечно, существенно колеблются. По Германии мы подсчитали сумму по 4-м принадлежавшим ей африканским колониям, по Бельгии взяли ее единственную колонию — Конго, по Голландии — единственно важную, Голландскую Индию, по Соединенным Штатам — наиболее важную, Кубу. Первая цифра означает долю метрополии в импорте, вторая — в экспорте колоний. Таким образом, доля метрополий в большинстве случаев колебалась от 1/3 до 2/3 а в отдельных случаях достигала в экспорте колоний еще более высоких цифр.

Чем же объясняется различие этих норм? Теоретически здесь можно указать несколько различных факторов, которые могут влиять на указанные соотношения. Большинство из них имеет динамическое значение, так что соотносительная роль их сама меняется в процессе экономического развития. Здесь мы хотим лишь выделить один фактор статического порядка и притом первостепенного значения. Он лучше всего выяснится, если устранить часть факторов исторически-переменчивого веса и сравнить указанные выше нормы для колоний одной и той же страны. Это — степень территориальной (на языке географическом) или транспортной (на языке экономики) удаленности колонии от метрополии. Чем больше удалена колония от метрополии, тем меньше должно быть участие метрополии в торговых оборотах колонии. И, наоборот, чем ближе она расположена к метрополии, тем больше может и должна быть степень влияния последней на хозяйство колонии, тем больше ее хозяйственная зависимость от метрополии. Что это так, легко видеть из следующих сопоставлений.

Доля Англии в импорте в ее важнейшие колонии (в 1913 г.) составляла:

в Индию 60,0%

в Южную Африку   66,0%

в Австралию 61,6%

Доля Франции в импорте и экспорте ее колоний (в 1912 г.) составляла:

в Алжире 84,5% и 73,2%

Тунисе 51,4% и 43,8%

Марокко  44,7% и 32,7%

остальных колониях   45,8% и 48,1%

Доля Соединенных Штатов в импорте и экспорте их колоний (в 1912—13 г.) составляла:

в Порто-Рико 89,8% и 82,6%

в Гаваи 81,6% и 98,2%

на Филиппинских островах   45,1% и 86,9%

Наконец, то же самое мы наблюдаем и в доле Германии в импорте и экспорте ее африканских и австралийских колоний (в 1912 г.):

в Камеруне 79,5% и 84,9%

в Юго-Западной Африке  80,5% и 83,8%

в Восточной Африке   51,3% и 56,7%

в Новой Гвинее¹⁾   37,8% и 89,2%

в Западной Океании²⁾   37,6% и 20,3%

в Восточной Океании³⁾   22,8% и 81,2%

¹⁾ Т. е. архипелаг Бисмарка, включая Соломоновы острова и Землю императора Вильгельма.

²⁾ В составе западной группы Каролинских островов, Марианских островов и Палау.

³⁾ В составе восточной группы Каролинских островов и Науру.

Основная закономерность, указанная нами выше, совершенно отчетливо проступает во всех этих сопоставлениях, хотя она и нарушается рядом влияний иного порядка.

Если не говорить о влияниях временных и преходящих, несомненно, отражающихся на некоторых из приведенных выше цифр, то в качестве второго важнейшего фактора статического значения нужно указать территориально-транспортную близость к данной колонии других индустриальных стран или рынков, конкурирующих с метрополией. Чем ближе к колонии такие конкурирующие центры, тем меньше будет доля метрополии в ее внешней торговле и наоборот — чем дальше, тем больше.

Удаленность от метрополии влияет на структуру колониальной торговли в том смысле, что делает тем более выгодными торговые сношения со смежными территориями (хотя бы и находящимися на гораздо более низкой ступени развития, чем метрополия), чем больше возрастает стоимость транспорта в товарообмене между ней и колонией и чем больше понижается экономическая транспортабельность товаров в этой торговле. Близость же к колонии других индустриальных стран, конкурирующих с метрополией и, стало быть, находящихся с ней примерно на одной ступени развития, колоссально усиливает значение этого момента. Это особенно ясно проступает там, где колонии пользуются некоторой автономией в области таможенной политики или метрополия проводит политику умеренно-протекционистскую. С этой точки зрения интересно сравнить с долями английского импорта в торговле колоний, указанных выше, еще следующие цифры:

Доля Англии в импорте (в 1913 г.):

в Египет 31,0%

в Канаду 20,3%

Египет — это самая близкая к метрополии колония Англии, но территориально еще гораздо ближе к нему были конкурирующие с Англией Франция, Австро-Венгрия и Италия. Поэтому здесь доля английского импорта гораздо ниже, чем в колониях, гораздо более удаленных — Индии или Австралии. Такое же положение в Канаде, которая всей своей основной сухопутной границей непосредственно примыкает к Соединенным Штатам.

Правда, влияние этого момента, — близости конкурирующих с метрополией индустриальных стран, — может быть в значительной мере парализовано проведением высокопротекционистской политики по отношению к «чужим» странам и права беспошлинного ввоза либо весьма низких преференциальных тарифов для «собственной» метрополии. Поэтому, система торговой политики является, несомненно, третьим статическим фактором, от которого зависит высота доли метрополии в торговли ее колоний.

Это можно видеть и на эмпирическом материале, особенно при сопоставлении колоний одной и той же страны, в которых проводится различная таможенная политика. При системе свободы торговли доля метрополии должна быть выше, чем при полной автономии таможенного тарифа колонии, при системе преференциальных тарифов — выше, чем при «открытых дверях», и, наконец, при полной таможенной ассимиляции — еще выше, чем при преференциальном тарифе. Однако, самая возможность проведения такой политики в значительной мере обусловливается степенью удаленности метрополии и близости конкурирующих стран, ибо при значительном удалении метрополии от колонии высокопротекционистский тариф нередко оказывается просто невозможным, ввиду низкого уровня ее хозяйственного благосостояния.

5. Торговый и платежный баланс. Одной из характернейших черт новейших фаз капиталистического развития является резкое расхождение сумм экспорта и импорта. Так, например, в 1913 г. экспорт составлял в процентах к импорту — по Германии 94%, по Англии 80%, по Франции 82%, по Италии 69%, по Австрии 53%, а по Португалии даже только 40%. С другой стороны, по России это же соотношение выражалось — 106%, по Румынии — 114%, по Индии — 132%, по Соединенным Штатам — 139%, по Мексике — 166%, а по Эквадору даже 179%.

Хотя колебания этих соотношений из года в год бывали довольно значительны (например, за 1911—1913 гг. последовательно: по Египту — 107-136-116%, по Аргентине — 85-112-105%, по России — 137-130-106% и т. д.), все же, в общем, все страны делились на две основные группы, в зависимости от того, преобладало ли в их торговом балансе активное или пассивное сальдо (т. е. преобладал ли нормально экспорт над импортом или, наоборот, импорт над экспортом). К числу стран с пассивным торговым балансом относились все европейские страны, кроме России и некоторых балканских стран, в Азии — Япония и Китай, в Америке — Канада Парагвай и некоторые мелкие государства Центральной Америки. К странам с активным балансом относились в Европе — Россия и некоторые балканские страны, в Азии — Индия, Сиам и Персия, в Америке — Соединенные Штаты, Мексика и ряд стран Центральной и Южной Америки и, наконец, вся Африка. Во внешней торговле Австралии и Новой Зеландии импорт и экспорт с небольшими колебаниями от года к году почти покрывали друг друга, так что в среднем сальдо было близким к нулю.

Поскольку активное или пассивное сальдо в международном обмене должно быть оплачено одной или другой стороной какими-либо не товарными ценностями, оно само служит показателем соотношения различных нетоварных элементов платежного баланса. При этом, хотя в состав платежного баланса входит довольно большое число статей и элементов (оплата так называемых услуг разного рода, как то: пользование чужим торговым флотом, комиссионные услуги банков и торговых организаций и пр., а равно расходы иностранных туристов, дипломатических представительств и т. д.), принципиальное значение для высших стадий капиталистического развития имеет соотношение двух элементов: импорта капиталов и выплаты процентов и погашений по ним — для стран молодых, стоящих в начале капиталистического и индустриального развития, и экспорта капиталов и получения процентов от своих прежних инвестиций и погашений по ним — для стран старых, находящих выгодным помещать значительную часть своих средств за пределами собственной территории.

Если сгруппировать страны по количественным соотношениям этих элементов, то получаются четыре группы, в которых своеобразная структура платежного баланса дает различное объяснение структуре торгового баланса (классификация Боггса).

(1) «Незрелые кредиторы». Сюда относятся  страны, которые недавно начали экспортировать капиталы и у которых, поэтому, сумма получаемых процентов (и погашений) меньше, чем сумма экспортируемых капиталов. Они имеют обычно активный торговый баланс, так как капиталы экспортируются в товарной форме и составляют излишек товарного экспорта над импортом. Такова была Англия в начале XIX в., таковы Соединенные Штаты после 1917 г.

(2) «Зрелые кредиторы», т. е. страны, у которых сумма получаемых процентов (и погашений) по старым инвестициям превосходит сумму вновь экспортируемых капиталов. Результатом является характерный для крупнейших капиталистических стран предвоенного времени пассивный торговый баланс. Англия была в этой группе уже в течение целого столетия.

(3) «Незрелые должники». Сюда относятся страны молодые, недавно начавшие импортировать к себе иностранные капиталы, у которых поэтому сумма выплачиваемых ежегодно по ним процентов (и погашений) меньше вновь импортируемой суммы капиталов. Товарным проявлением этого соотношения является пассивное сальдо торгового баланса. Примером является Канада до 1914 г. или Соединенные Штаты до 1874 г.

(4) Наконец, «зрелые должники», которые еще продолжают импортировать к себе чужие капиталы, но уже в меньшем количестве, чем сумма процентов (и погашений), ежегодно выплачиваемых ими по старым инвестициям. Здесь мы встречаемся вновь с активным торговым балансом. Примером может служить Британская Индия или Соединенные Штаты в период с 1875—1917 гг.

Столь явная зависимость структуры торгового баланса от международных перемещений капиталов позволяет утверждать, что аксиома XVI—ХVIIІ вв.: «торговля следует за флагом», должна быть заменена ныне другим положением: «торговля следует за экспортом капиталов». Основная историческая закономерность заключается в том, что молодые страны, вступающие на путь индустриального развития, проходят все указанные выше 4 фазы в определенной последовательности, становясь сначала незрелыми должниками, затем зрелыми должниками, еще позже незрелыми кредиторами и, наконец, зрелыми кредиторами. Однако, рассматривая конкретное построение платежных балансов важнейших стран, мы видим, что наряду с указанными важнейшими элементами крупное место принадлежит в общей системе международных расчетов также и теоретически второстепенным элементам — оплате транспортных, банковских и комиссионных «услуг», расходам туристов и пр. Нужно сказать, однако, что здесь также имеется определенная исторически закономерная тенденция: именно старые индустриальные страны обладают обычно крупным торговым флотом, который обслуживает отсталые и молодые страны, именно они являются в большинстве случаев приманкой для туристов и пр.

Таблица №6

Платежный баланс Англии (в млн. фунтов стерлингов).

Статьи баланса	1907 г.	1910 г.	1913 г.
1. Превышение импорта над экспортом товаров и благородных металлов.	142	159	158
2. Чистый доход от судоходства.	85	90	94
3. Чистый доход от помещения капиталов за границей.	160	187	210
4. Доход от комиссионной деятельности банков и проч.	25	25	25
5. Прочие доходы	10	10	10
Итого	280	312	339
Активный (+) или пассивный баланс	+138	+153	+181
Новые иностранные инвестиции в течение года	91	207	198