Тысяча и одна ночь

Тысяча и одна ночь, постепенно сложившийся сборник сказок на арабском языке. В значительной своей части он был переведен или, вернее, переделан А. Галланом в начале XVIII в.  по-французски (1704—1707), а с французского — на все прочие европейские языки, и сделался любимым чтением юношества во всем мире. Рамкой сборника служит рассказ о том, как один персидский шах, разочаровавшись в женской верности, решил каждый день брать новую жену, с тем, чтобы утром казнить ее и предотвратить возможность измены. Везирская дочь Шехрезада сама вызвалась выйти за него замуж, но уговорилась с сестрой, чтобы та ее перед рассветом попросила рассказать сказку. С восходом солнца Шехрезада ежедневно прерывала свою сказку на самом любопытном месте, и заинтересованный шах откладывал ее казнь со дня на день, пока, наконец, на 1001-ую ночь совсем не отменил свой женоненавистнический закон. Количество сказок, влагаемых сборником «1001 ночь» в уста Шехрезаде, часто колеблется в рукописях, и между отдельными списками бывают иногда очень значительные отличия. Анализ сказочного состава, более или менее общего всем рукописям, в связи с историко-литературными указаниями арабских писателей Х в. (Масудия, библиографа Надима Багдадского и др.), позволяет установить, что сложился сборник «1001 ночь» постепенно, приблизительно же в три приема, точнее — в три стадии. Старейшая и притом наиболее художественная часть сборника есть не дошедшее до нас в своем подлиннике собрание индийских сказок, в котором мир людей и мир духов или даже богов причудливо фантастически перепутывается, как равный с равным. Эти индийские сказки не то еще при парфянах — Аршакидах, не то уже при Сасанидах, вероятнее всего около середины VII в. н. э., в эпоху расцвета среднеперсидской (пехлевийской) литературы, при сасанидском шахе Хосрове I Ануширване, были обработаны по-персидски-пехлевийски под заглавием «Тысяча повестей» (Хезар эфсанé). А после того как Персию завоевали арабы и в IX в. увлеклись переводами из сасанидской литературы, и «Тысяча повестей» оказалась переведенной с пехлевийского языка на арабский. В Х в. какой-то багдадец, быть может Джихшиярий (умер 943), взял из этого, уже переведенного, индийско-персидского сборника лучшие, наиболее увлекательные повести и прибавил к ним ряд небольших остроумно-бытовых новелл из городской багдадской жизни, в которых идеализировалась личность халифа Харуна ар-Рашида VIII в.; Джихшиярий же или кто другой, быть может, включил сюда и повести о мореходных приключениях Синдбада (возникшие из различных международных морских россказней, вероятнее всего в приморской торговой Басре). Он дал этой своей багдадской обработке видоизмененное заглавие: «Тысяча ночей» (не «повестей»), или, быть может, уже и «Тысяча и одна ночь». Из Багдада «1001 ночь» попала в Сирию и Египет и там, преимущественно при мамлюках в XIII—XV вв., получила третий свой элемент — египетские наслоения:  в рамку ночных повествований Шехрезады были включены сказки на староегипетские темы о талисманах (типа волшебной лампы Аладдина), анекдоты или повестушки о проделках ловких плутов и воров, сатирические рассказики о каирском духовенстве-чиновничестве и т. п. Тут же в Египте вставлялись в списки «1001 ночи» разные, уже готовые и самостоятельно существовавшие литературные произведения, например притчевая повесть о премудром Ахикаре (Акире), рассказы «Семь (или десять) мудрецов», повесть о мудрой девушке Таваддоде (типа русских «семилеток») и др. То, что Галлан переделал по-французски, представляет собой не более двух третей всех сказок, известных нам из арабских рукописей и печатных изданий «1001 ночи». Издавался не раз и издается и арабский текст. К числу наиболее полных изданий относятся египетские (булакские, с 1835 г.). В изданиях арабского текста есть очень много скабрезного элемента, объясняющегося тем, что сказки сделались достоянием профессиональных рассказчиков, подвизающихся на базарах и в простонародных кофейнях, в компании не только вульгарной, но и исключительно мужской. Немецкий ориенталист Г. Вейль, печатая свой немецкий перевод с арабского подлинника (1837—1842), не позволял себе производить такие переделки в изложении, как француз Галлан XVIII в., но он просто опускал и не переводил непристойные выражения, или целые непристойные места, или целые непристойные рассказы. Значительно полнее дал свой немецкий перевод М. Геннинг (Henning) в известной лейпцигской Reclam’s Universalbibliothek (1895—1900), но и он не считал возможным обойтись без пропусков; и лишь теперь кончает издаваться полный, шеститомный немецкий перевод Энно Литтмана (IV т. вышел в Лейпциге в 1926 г.). Выбрасывал скабрезные места и старый английский арабист Лэн (Lane) в своем очень хорошем английском переводе (1-е изд. 1839—1841). Его перевод был с английского переведен на русский язык Л. Щелгуновой в 1894 г. (в приложении к «Живоп. Обозр.») и потом был очень популяризован издательством Сытина (М., 1908); но надо отметить, что в широкой публике этот русский перевод из Лэна не затмил переводов старой галлановской переделки, которая, между прочим, переиздана была и под ред. акад. А. Веселовского с его историко-литературным предисловием (М., 1889—1890). Совсем полон, с соблюдением всей порнографии арабского подлинника, английский перевод Бертона (Burton, 1885—1888), ценимый у этнологов. Без ученых задач, без особой точности, просто с декадентско-литературными тенденциями, полностью перевел с арабского языка на французский «1001 ночь» арабизованный кавказец Mardrus (1899—1904; 16 тт.). По-русски из мардрюсова перевода значительную часть напечатал (4 тт., 1902) «Новый Журнал Иностранной Литературы». В1929 г. в изд. «Academia» вышел I том полного русского перевода «1001 ночи»: «Книга тысячи и одной ночи», т. I (ночи 1—38), перевод, вступительная статья и комментарии М. А. Салье, под ред. акад. И. Ю. Крачковского.

См. Эструп, «Исследование об истории Тысячи и одной ночи», пер. с датского, со вступительным общим введением А. Крымского в «Трудах Лазаревского Института Восточных Языков» (М., 1905). Библиографию изданий и бесчисленных переводов «1001 ночи» вместе с фольклорным обследованием каждого сказочного мотива дал В. Шовен в ІV—VII тт. своей «Bibliographie dеs ouvrages arabes» (Льеж, 1900—1903). Бытовая сторона «1001 ночи» освещена у Эдв. Лана, «The arabic society in the middle ages» (Лонд., 1883), и в «Studien über den Inhalt von 1001 Nacht. v. O. Rescher в журнале «Der Islam», 1919, т. IX, ст. — 94; там же добавление Т. Нелъдеке, т. XI (1922), стр. 111-114.

А. Крымский.