Уотс Джордж Фредерик

Уотс (Watts), Джордж Фредерик, английский живописец (1817—1904). Принадлежа к обеспеченной семье, он рано поступил в академию художеств в Лондоне, но скоро ее покинул и стал работать самостоятельно. До известной степени Уотс был прав, когда утверждал, что у него не было учителя, и он не взял ни одного урока. Своими учителями он называет парфенонские мраморы Британского музея: они произвели на него сильное впечатление и определили его направление к простому и благородному, они толкнули Уотса к пластике, вызвали его первые скульптуры и картины. Семнадцатилетним юношей Уотс выставил первый раз свои произведения, двадцати пяти лет он участвовал в конкурсе на исполнение фресок в лондонском парламенте. За изображение Георгия, поражающего дракона, Уотс получил премию и после этого поехал в Италию. Тициан, Джорджоне и Тинторетто более всего привлекли Уотса и вдохновили его на широкие задачи. Строгость, простота и благородство — отличительные черты искусства Уотса, пишет ли он портрет, пейзажи или аллегории. Его большая серия в 40 портретов одинакового размера является необычайной галереей знаменитых современников: поэтов, писателей, государственных людей и представителей церкви. Написаны портреты выразительно, просто, величественно, с ясной характеристикой каждого. Здесь строгая верность оригиналу, и нет фантазии. В пейзажах Уотс фантастичен. Серая равнина Корсики, окутанный прозрачной синевой звездной ночи Арарат, цветные созвучья волнующегося моря и выходящего красного солнца в «Сорок первом дне потопа» не только дают красочные впечатления, но и возбуждают мысль и чувство о чем-то далеком. Фантастичность есть у Уотса и в его картинах на античные темы: «Орфей и Эвридика», «Артемида и Эндимион». Но более всего фантазия у Уотса выступает в его аллегориях. Не придавая значения портрету и пейзажу, Уотс особенно ценит последний вид творчества. Это вытекает из его основного взгляда на задачи искусства. «Целью искусства, —  говорит он, — должно быть только выяснение какого-нибудь значительного идейного замысла, иллюстрация какой-нибудь высокой мысли». Себя он называет «живописцем мыслей, а не предметов» и, желая выражать мысли, он пользуется, как наиболее для этого пригодным средством, аллегорией. Его аллегории полны мыслей и чувства. На картине «Ангел смерти» — мощная окрыленная женщина у края дороги, идущей в вечность. На ее коленях — завернутый в белое труп новорожденного младенца. К ногам ангела с благоговением слагают знаки сана и орудия земной деятельности мужчины и женщины. В аллегории «Любовь и Смерть» — бледная Смерть в белой одежде приближается к двери дома и отстраняет Любовь в виде худощавого отрока, заступающего ей дорогу. «Любовь и жизнь» он представляет в виде гения, стройного и сильного юноши, помогающего бедной девушке, боязливо ступающей по каменной лестнице на вершину горы, где восходит золотое солнце. «Совесть» в виде грозно-спокойного ангела пронизывает их взором. «Надежда», восседая на земном шаре с завязанными глазами, прислушивается к звуку последней струны своей арфы. «Мамон» — человек зверского вида — попирает две фигуры — юноши и молодой женщины.

И образы и мысли у Уотса независимы от современности и от прошлого. То и другое взято художником из себя, для всего им создан свой стиль. В этом отражается полная независимость Уотса, который писал картины, но не продавал, который не интересовался тем, что происходит в современных ему художественных кружках, не знал, понят ли он современниками, и хотя Уотс очень сдержан, не блещет виртуозностью и пренебрегает изысканностью, он, как оригинальный художник, высоко ценим, и Англия считает его одним из величайших художников XIX в. См. Meyers, «Stanzas on Mr. Watte collected Works» (1882); Schleinitz, «J. F. W.» (1904); Мутер, «Россети, Берн Джонс и Уотс» («Новый путь», 1903, № 6).

Н. Тарасов.