Вещное право

Вещное право есть часть гражданского права, которая имеет своим предметом юридические нормы (вещное право в объективном смысле) и юридические отношения (вещное право в субъективном смысле), прямо и непосредственно затрагивающие наше обладание предметами внешнего мира, или вещами в тесном смысле этого слова, то есть так называемыми «телесными вещами» (см. вещь). Наши права в противополагаемых этим последним «бестелесных вещах» или «нематериальных благах», куда относят обыкновенно такие личные блага, как жизнь, свобода, честь и т.д., или такие продукты нашей духовной деятельности, как, например, литературные и художественные произведения, открытия и изобретения, фирмы, промышленные марки и т.п., - не входят в вещное право вследствие своего функционального различия от телесных вещей. И если как в литературе гражданского права, так и в действующих законодательных кодексах встречаются еще термины вроде «литературная собственность», «художественная собственность», «собственность» на обязательства, на фирмы, марки и т.д., то нормы, применяемые к такой «собственности», слишком различны от норм, применяемых к собственности на телесные вещи, для того, чтобы употребление одного и того же термина для столь несходных между собой, по своему предмету, прав могло быть признано правильным.

Признаком непосредственности обладания вещным правом противополагается в особенности обязательственным отношениям, предметом которых служат не вещи - все равно, телесные или бестелесные, - а действия, совершаемые одним лицом в пользу другого. И если «германисты», то есть юристы, культивирующие специально германское право, спорят о том, играло ли это противоположение такую же большую роль в германском праве, как в римском, и даже было ли оно вообще известно в средние века, то не подлежит сомнению, что со времени рецепции римского права в Западной Европе противоположение вещного и обязательственного права было не только принято, но и признано исчерпывающим для всей области гражданских прав. Это последнее представление, очевидно, неправильно, так как существуют права, которые не могут быть причислены ни к вещным, ни к обязательственным, и о сведении к ним всех гражданских прав, объясняемом условиями рецепции римского права, когда все свое, как старое, так и новое, подводилось неизменно под одни и те же римские категории, - теперь не может быть речи. Но разногласие в понимании юридической природы и отличительных признаков вещных и обязательственных отношений не прекращается до наших дней.

Укажем, прежде всего, на ходячие определения вещного права, как права, защищенного против всех третьих лиц, и обязательственного - как права, защищенного только против данного лица. Эти определения неверны, во-первых, потому, что они характеризуют право его последствием, а не основанием, и смешивают понятия вещного и обязательственного права с более широкими категориями абсолютных и относительных прав. Абсолютные права, действительно, характеризуются защитой против всех и каждого, кто становится в противоречие с ними, и в эту категорию входят не только вещные отношения, но и права личности, и права семейного и иных общественных союзов против стоящего вне их мира, и много других прав, точно так же, как и в категории относительных прав, ограниченных защитой лиц, стоящих в данном юридическом отношении, входят, кроме обязательственных, и другие права, например, права отдельных членов семейного союза в их взаимных отношениях и т.д. Поэтому, если мы и допустим, что действие против третьих лиц в вещных правах и действие против данного определенного лица в обязательственных правах составляют действительные свойства этих прав, то это будут такие свойства, которые вещные и обязательственные отношения разделяют со многими другими, и которые уже на этом основании не могут дать их отличительного признака. Во-вторых, ни защита против третьих лиц, хотя она и сопровождает большинство вещных прав, ни защита против данного лица, сопровождающая большинство обязательственных прав, не дает критерия этих прав, так как существуют вещные права, ограниченные в своем действии против третьих лиц, как существуют и обязательственные права, снабженные защитой против третьих лиц, и число тех и других прав постоянно растет. В первом случае можно сослаться на права в движимых имуществах, защищаемые обязательственными исками; во втором - на обязательства, внесенные в ипотечные книги, обязательства нового собственника по сданному в аренду прежним собственником имуществу и т.д.

Другая, представленная главным образом Виндшейдом и господствующая теперь - по крайней мере, в Германии - доктрина отказывается, по-видимому, от определения вещного права как права, защищенного против всех третьих лиц, но находит, тем не менее, все его содержание в «связанности» по отношению к нему тех же третьих лиц, или в «отрицательной обязанности» этих последних воздерживаться от всякого неуправомоченного воздействия на его предмет. Это определение сходится, в сущности, с предшествующим и, за отрицательной стороной вещного права, представляющей ту же защиту против всех и каждого, упускает из виду его положительную сторону, имеющую определяющее значение и для отрицательной и состоящую в непосредственности права на самую вещь, служащую его предметом. Подменивать это право одной «связанностью» третьих лиц значит сводить все право к нормам, или так называемым «императивам», из которых возникают только обязанности, но не права. Это было бы и отрешением от существеннейшего во всяком праве момента цели, то есть тех интересов, которым оно призвано служить в жизни. Отсюда следовало бы, между прочим, что вещное право не может ни возникнуть, ни существовать ранее, чем не окажется лицо, его нарушающее, так что, например, собственность не могла бы считаться таковой прежде, чем она не была бы нарушена. Все это нельзя совместить с явлениями действительной жизни, не допускающими сомнения ни в существовании права до его нарушения, ни в определяющем значении его содержания для формы, а не наоборот. В защите обладания вещью от посторонних посягательств лежит необходимо и признание положительных правомочий в вещи. То или другое пользование вещью служило всегда и служит теперь основанием как для возникновения и развития, так и для различия отдельных видов вещного права. Это упускается из виду всеми теориями, полагающими существо вещного права в отражении нападения на него со стороны третьих лиц, и обращается целиком в пользу взгляда, выдвигающего на первый план в вещное право его положительную сторону: телесность вещи, непосредственное обладание ею и воздействие на нее управомоченного лица. Защита против третьих лиц есть только последствие этих свойств вещного права, и ими же, а не защитой, объясняется и различие вещных отношений от обязательственных.

Вещное право не зависит в своем существовании ни от кого, кроме управомоченного лица и объективного правопорядка; оно существует без посредства какого бы то ни было другого лица или другой вещи; между управомоченным и предметом его права не стоит здесь никого и ничего. Напротив, обязательственное право характеризуется более всего тем, что между его управомоченным субъектом и объектом права мы видим еще лицо, которое не может быть объектом права, будучи его пассивным или обязанным субъектом. Цель обязательственного права достигается только через посредство этого обязанного субъекта, и о непосредственном отношении между управомоченным лицом и предметом его права тут нет речи. Вещь добывается, или интерес, лежащий в основании обязательственного права, удовлетворяется только действием или бездействием обязанного субъекта (должника), который и входит поэтому, в противоположность тому, что представляют вещные отношения, в самое понятие обязательственного права. Отсюда и различное положение истца и ответчика в вещных и обязательственных отношениях. Там положение истца активно, а положение ответчика пассивно; здесь, наоборот, активная роль принадлежит ответчику, а пассивная - истцу. Центр тяжести вещных отношений оказывается в действиях управомоченного лица, обязательственных - в действиях обязанного лица. Источник указываемого различия можно видеть в том, что, расширяя сферу личной жизни для удовлетворения наших потребностей, мы достигаем этой цели двумя способами: непосредственным обладанием благами внешнего мира и приобретением этих благ через сотрудничество других людей. В первом случае мы получаем вещное право и непосредственное отношение к вещи, за которым отношение к тому или другому лицу отступает на задний план и обнаруживается лишь при нарушении права; во втором - обязательственное право и непосредственное отношение к лицу, отодвигающее на задний план отношение к вещи.

Непосредственностью обладания обусловливаются следующие важные особенности вещного права. 1) Отношение человека к вещи, как такому предмету, с которым он не может быть связан никакими обязанностями, отличается такой свободой распоряжения, которая доходит до уничтожения вещи, если только ее свойства или потребности общежития не ограничивают и с этой стороны свободы субъекта, ею распоряжающегося. Отсутствие такой непосредственной связи лица с вещью в других правах, определяемых личными, нравственными и другими прямыми отношениями людей друг к другу, производит несравненно большую зависимость этих прав от определяющих их отношений, чем это может быть сказано о вещных правах. 2) Вещное право связано всегда с судьбой вещи, служащей его предметом. Оно предполагает ее существующей в действительности и не может возникнуть ранее ее: на будущие вещи можно иметь только обязательственное, но не вещное право. Поэтому и уничтожение вещи сопровождает потерю вещного права, чего отнюдь нельзя сказать об обязательственных отношениях, объектом которых служат не наличные вещи, а интересы, лежащие в будущем. 3) Нигде качества предмета права не оказывают такого большого влияния на содержание права, как в вещных отношениях. Каждый род вещей, в которых устанавливаются вещные права, имеет свое особое назначение в экономической и общественной жизни, почему каждому роду вещей и соответствует особое, согласное его природе содержание права. Напротив, в обязательственных отношениях понятие предмета права так обще и растяжимо, что к нему подойдет с небольшими ограничениями все, что угодно. Объяснение заключается опять в том, что цель обязательств составляют интересы, удовлетворяемые различными объектами, тогда как объектом вещного права является всегда одна и та же вещь, служащая определенной цели. Вследствие этого в вещном праве и заключается отсутствующая в обязательственном праве соотносительность понятий объекта и содержания права. 4) Связью же права с вещью объясняется и большая обеспеченность, и большая ценность вещных прав сравнительно с обязательственными: они не зависят в своем осуществлении ни от платежеспособности, ни от добросовестности противной стороны; их выделяют в особую группу из конкурсной массы несостоятельного должника, ими покрывают, в форме залога, обязательственные притязания, и им же дают предпочтение перед этими последними: иск кредитора, право которого обеспечено залогом, удовлетворяется предпочтительно перед иском кредитора по простому заемному письму, и т.д.

Несмотря, однако, на отмеченные различия, вещные и обязательственные права взаимно обусловливаются и часто переходят одни в другие. Коренное противоположение их выражается резко только на первых ступенях развития права, когда все права выступают в гражданской жизни в своей конкретной оболочке и строго типических формах. Такова была противоположность вещных и личных исков в древнеримском праве, и она не допускала никакого смешения вещных и личных элементов даже в одном и том же юридическом отношении. Древний римский иск о собственности и других вещных правах, выражавшийся в словах: rem petitoris esse, имел целью только возвращение вещи и восстановление нарушенного права. Для того, чтобы взыскать убытки, издержки, плоды и т.д., нужно было вчинять особые обязательственные иски. Но столь типические формы исков с развитием права становятся невозможными, так как каждое отдельное отношение составляется из комбинации различных прав. Поэтому в позднейшем римском и во всех современных системах права иски о собственности и других вещных правах утратили свой исключительно вещный характер и стали заключать в себе требование не только вещи, но и убытков, с предоставлением ответчику искать в том же процессе и вознаграждения за свои издержки. Таким образом, вещные иски содержат в себе теперь, вместе с вещными, и обязательственные элементы, в чем, несомненно, следует видеть ослабление непримиримого сначала противоположения вещных и обязательственных прав. Другие примеры ослабления этого же противоположения мы имеем в массе обязательственных отношений, принявших в настоящее время характер вещных прав: таковы, например, залог, вотчинные повинности и различные обязательства, вносимые в ипотечные книги. Сюда же принадлежат существующие под другими названиями и в настоящее время римские actiones in rem scriptae, которые возникали из обязательственных отношений, но действовали против всех и каждого, кто вступал в данное отношение. Такова, например, actio quod metus causa, предъявляемая лицом, которое подверглось принуждению, не только против виновника этого принуждения, но и против всех третьих лиц, воспользовавшихся его результатами, и много других исков.

Точно также мы встречаемся теперь и со множеством вещных отношений, утративших вещную защиту и охраняемых только относительными, или обязательственными исками: таково, например, приобретение в известных условиях движимой вещи от несобственника, который возмещает убытки собственнику, но передает право собственности на отчужденную вещь ее новому приобретателю, не несущему ответственности перед прежним собственником. Это положение, как и много других отступлений от принципа абсолютности вещного обладания, объясняется условиями современного гражданского оборота, в которых большинство вещей, имеющих ценность, сделались уже предметом частной апроприации, так что всякое новое приобретение есть приобретение от другого лица и предполагает вступление с этим последним в юридическое отношение, устанавливающее в одной стадии обязательственное, а в другой - вещное право. Обязательственное право оказывается необходимым приготовлением к вещному или первой стадией того юридического отношения, второй стадией которого является вещное право. Вот почему многие из действующих и в настоящее время законодательств, как, например, французский Code civil, наш Свод законов и др., смешивают еще нормы вещного права и обязательственного права и, руководствуясь, с одной стороны, скорее хозяйственными, чем юридическими соображениями, а с другой - личным направлением каждого субъективного и, в том числе, вещного права, - ставят возникновение этого последнего в зависимость от различных оснований его приобретения, которые, то есть эти основания, и называются в системе этих законодательств средствами или «способами приобретения права собственности» или «прав по имуществу» вообще. Но законодательное творчество более нового времени, проявившееся в саксонском гражданском кодексе 1864 года, немецком гражданском уложении 1896 года, швейцарском уложении 1907 года и др., проводит строго демаркационную линию между вещным правом и обязательственным правом, устанавливая независимое от обязательства возникновение вещного права путем абстрактного и самостоятельного вещного договора (см.). Особенно далеко идет в этом отношении новое немецкое уложение, когда оно не признает, в принципе, вещное право без абсолютного иска и отвергает, поэтому, и так называемое «относительное вещное право» (jus ad rem, das Recht zur Sache), возникающее из обязательства о передаче собственности и снабженное иском, который действует не против всех, а лишь против определенного круга третьих лиц. Это «относительное вещное право» признано как практикой «общего» или современного римского, права в Германии, так и многими, близко стоящими к нему, законодательствами, и оно представляет собой как бы промежуточную фигуру между вещными и обязательственными отношениями. Это - не просто обязательственное право, так как ему приписывается действие против известной категории третьих лиц, и это - не вещное право, так как оно содержит в себе не наличное обладание вещью, а только право требования на такое обладание. Особенность этого права требования состоит в том, что кредитор, управомоченный по данной сделке, например, купле-продаже или дарению, на получение какой-нибудь определенной вещи, может предъявить иск о выдаче этой вещи не только к должнику, обязавшемуся перед ним к ее передаче, но и ко всем третьим приобретателям этой вещи, если только они приобретают ее, зная о предшествующем обязательстве должника. Этот иск исправляет в известной мере формализм, господствующий в новом праве по всем вопросам приобретения и потери собственности, как недвижимой, так и движимой; и если новейший немецкий кодекс относится к этой поправке совершенно отрицательно, ничего не ставя на ее место и ссылаясь в своих «Мотивах» только на необходимость «удержать за вещным правом его самостоятельность», то в подобном пожертвовании чувством справедливости одним догматическим соображениям, изолированным от жизни, едва ли можно видеть преимущество нового законодательства перед прежним.

В философии права можно защищать необходимость вещного права в смысле того или другого регулирования вещного обладания, но нельзя защищать необходимости отдельных форм этого регулирования, например, собственности, сервитутов и т.д. Различие этих форм обусловливается различием способов служения вещи потребностям человека и различием представлений об этих способах. А так как потребности человека, способы их удовлетворения и формы понимания этих способов стоят в зависимости от условий места и времени, то, само собой разумеется, что и формы вещного права представляют собой «исторические категории», которые не могут быть установлены a priori для вещного права вообще. Тем не менее, общие условия развития современного правоведения приводят и к более или менее общей классификации вещного права. В основание этой классификации кладется обыкновенно трехчленное деление вещного права на собственность, сервитуты и владение, куда присоединяется часто и залог, отличаемый от других вещных прав тем, что он предполагает обязательство, им обеспечиваемое, тогда как другие вещные права существуют независимо и помимо всякого обязательства. Весь цикл вещных прав объявляется при этом, по примеру римского права, замкнутым, то есть зафиксированным законом, и не допускающим расширения путем определений частной воли. Соответствующее постановление содержит в себе и ст. 699 X т. 1 ч., по силе которой «права на имущества приобретаются не иначе, как способами, в законах определенными».

Ю. Гамбаров.