Владимирская губерния

Владимирская губерния расположена в восточной части волжско-окского междуречья, в центре московской промышленной области, окруженная губерниями Московской, Тверской, Ярославской, Костромской, Нижегородской и Рязанской. Занимает пространство в 42 831,8 кв. версты, которое имеет довольно низменную и слабоволнистую поверхность, образующую несколько невысоких водоразделов и прорезаемую широкими долинами Оки и Клязьмы. Наиболее возвышенная западная окраина губернии (уезды переяславский, александровский и большая часть юрьевского) поднимается на 80-100 саженей над уровнем моря; здесь проходит водораздел между Волгой и Клязьмой, на котором берут начало несколько мелких притоков Волги, в том числе и Западная Нерль, вытекающая из Плещеева озера. Далее на восток поверхность губернии образует постепенно понижающийся в направлении с северо-запада на юго-восток и с севера на юг пологий склон к долине реки Клязьмы, по которому стекают левые притоки последней: Пекша, Колокша, Восточная Нерль, Уводь, Теза и Лух. Междуречье Оки и Клязьмы представляет из себя равнинное или слабоволнистое пространство, наиболее возвышенное (до 65-80 саженей над уровнем моря) и всхолмленное в северной своей части, по правому берегу Клязьмы, и прорезанное долинами небольших речек: Ушны с притоками, Удоги. Мотры и др., впадающих или в Оку, или в Клязьму; водораздел здесь очень слабо выражен, и многие речки текут в своих верховьях параллельно друг другу, но в разных направлениях. В геологическом отношении строение поверхности Владимирской губернии отличается большой сложностью и разнообразием. Выходы наиболее древних из числа находимых здесь образований - известняков т. н. московского яруса каменноугольной системы  приурочены к небольшой складке, образуемой слоями каменноугольной системы и пересекающей окско-клязьменское междуречье в меридиональном направлении от устья Уводи и Тезы на Меленки и дальше за пределы губернии. Выходы эти, прикрываемые только позднейшими ледниковыми отложениями, указывают, что некогда территория Владимирской губернии входила в состав каменноугольного бассейна. Последовательно налегающие на отложения московского яруса доломиты корового яруса, затем швагериновые слои, заканчивающие собой каменноугольную систему, доломиты каменноугольно-пермского периода, содержащие целый ряд форм (фузулины, плеченогие и др.), переходных от палеозойской к мезозойской фауне, и, наконец, тесно примыкающие к ним по характеру ископаемых нижние известняки пермской системы - не оставляют никакого сомнения в том, что территория Владимирской губернии, по крайней мере ее восточная часть, оставалась под водой в течение продолжительного периода времени, когда каменноугольное море переходило постепенно в пермское. Выходы каменноугольно-пермских переходных отложений, узкой полосою окаймляющие восточный край упомянутой выше каменноугольной складки, быстро сменяются далее к востоку отложениями пермской системы, которыми выполнена также и северо-восточная часть губернии (к северу от нижнего течения Клязьмы). Отложения пермской системы слагаются здесь из упомянутых нижних известняков или замещающих их лагунно-пресноводных осадков и из покрывающих те и другие пестро-цветных песчаников и мергелей т. н. татарского яруса. Как дает основание думать ископаемая фауна этих отложений, пермское море, захватывавшее своим западным краем восточную часть Владимирской губернии, постепенно опреснялось и отступало, и к концу пермского и началу триасового периода территория губернии уже представляла собой сушу. Вновь она подверглась затоплению только с наступлением верхнеюрской эпохи, отложения которой, состоящие из темных глин и песчаников, встречаются на поверхности главным образом в южной части губернии; в области верхнего течения Клязьмы (выше Владимира) широко развиты т. н. «волжские» отложения пермской системы, состоящие главным образом из песчаников. Далее к северу они скрываются под более молодыми отложениями нижнего отдела меловой системы, слагающегося здесь из неокомского, аптского и гольтского (а иногда только двух последних) ярусов. Отложения верхнего отдела меловой системы отсутствуют во Владимирской губернии, как и во всей северной России, т. к. в эту и последующую эпохи территория губернии была уже сушей. Коренные породы, принимающие участие в образовании поверхности Владимирской губернии, на всем ее пространстве подверглись сильному воздействию скандинаво-русского ледника, нарушившего при своем надвигании и отступлении первоначальное строение верхних их горизонтов. Оставленные ледником наносы покрывают почти всю поверхность губернии, достигая наибольшей мощности на северо-западной ее окраине, где не известен даже возраст скрываемых ими коренных пород. Среди ледниковых наносов этой части губернии значительное развитие получили в северных частях переяславского, юрьевского и суздальского уезда моренные отложения, состоящие из валунов, гальки и крупнозернистого песка с небольшой только примесью глины, образующие более или менее высокие округлые или грядообразные холмы, иногда разбросанные по одиночке, а иногда связанные в цепь и представляющие собой, очевидно, одну из конечных морен ледника, оставленных им при своем отступании. Наиболее распространенный в губернии тип ледниковых отложений - красно-бурая и желто-бурая валунная глина, покрывающая обычно почти все водоразделы; в зависимости от механического состава своего она образует много разновидностей переходных от тяжело-связных глин к супесям и пескам, а в более холмистых местностях, на склонах, под влиянием размыва и выщелачивания глинистых частиц, переходит в верхневалунные пески. Валунная глина в большинстве случаев (когда уровень местности не превышает 70-80 саженей над уровнем моря) подстилается нижневалунными песками. Последние нередко, в наиболее низменных местах (50 саженей над уровнем моря и менее), выступают из-под нее на поверхность; таков характер поверхностных ледниковых наносов на северо-западной окраине губернии, к югу от течения Клязьмы выше Владимира, между течением Уводи и Восточной Нерли и вдоль многих речных долин. Характер залегания и слоистое строение нижневаловых песков указывают на то, что территория Владимирской губернии прорезывалась некогда мощными водными потоками, образовавшимися от таяния ледников. Потоки эти размывали отложенные ледником наносы и коренные породы и подвергали их сортировке; кроме нижневалунных песков, выстилающих дно их прежнего ложа, они оставили по краям современных широких речных долин мощные залежи слоистых безвалунных песков, образующие террасовидные уступы, высоко поднимающиеся над поймой. Деятельности этих же ледниковых вод обязаны, по всей вероятности, своим происхождением и те небольшие острова лесса, которые приурочены к высоким нагорным берегам нижнего течения Клязьмы и Оки ниже Мурома. Такое происхождение их весьма вероятно, т. к. имеет себе аналогию в иловатых отложениях современных рек. Труднее объяснить происхождение обширного острова лессовидных суглинков, расположенного между течением Клязьмы и Восточной Нерли, и другого меньшего, лежащего к юго-востоку от Переяславского озера, но, во всяком случае, характер залегания и строения этих лессовидных образований указывают не на атмосферно-пылевое, а на водное их происхождение. Кроме ледниковых наносов довольно широкое развитие получили во Владимирской губернии послеледниковые аллювиальные образования, соответственно своему происхождению приуроченные или к речным долинам, или к бассейнам постепенно высыхающих озер. Наиболее обширные сплошные пространства аллювиальные наносы покрывают по левому берегу Клязьмы ниже Владимира (особенно ниже устья Тезы) и по Оке (до Мурома по обоим берегам, а ниже по левому берегу). В озерных отложениях северо-западной части губернии (близ деревни Парши к северо-востоку от Юрьева) найдено много интересных ископаемых остатков начала послеледникового периода (эпохи мамонта и носорога).

Климат Владимирской губернии - типичный для средней губернии Европейской России умеренно-континентальный (амплитуда средних месячных температур 30-32°). Зима не особенно холодная и не особенно продолжительная; t° воздействия ниже 0° бывает обычно с самых первых чисел ноября до последних чисел марта или первых чисел апреля, ледяной покров на реках - с 20-х чисел ноября по первые числа апреля, обычная продолжительность снежного покрова 140-160 дней, средняя температура января -11°-12°, бывают, однако, и очень сильные холода (абсолютный минимум - 42°); лето довольно теплое, средняя температура июля 19°-20°. Весной, летом и осенью преобладают юго-западные ветры, зимой южные. Среднее годовое количество осадков 500 мм  и более, т. е. несколько больше, чем в соседних областях, лежащих к северу от Волги и к югу от Оки; максимум осадков приходится на лето и осень; в западной части губернии >200 мм  летом и >150 мм  осенью, в восточной части - 150-200 мм  летом и 100-150 мм  осенью; минимальное количество осадков (75-100 мм) выпадает зимой. Несмотря на то, что территория Владимирской губернии не отличается ни такими крупными размерами, которые допускали бы существенные различия в климате отдельных ее частей, ни особенным разнообразием устройства поверхности, тем не менее, мы встречаем здесь довольно разнообразные сочетания основных физико-географических элементов: рельефа, коренных пород, почвенного покрова, растительных формаций и орошения. Чаще всего встречаются комбинации условий, характерные для полосы болот и тайги и для полосы суходолов и смешанных лесов, различия которых обусловливаются, преимущественно, различиями рельефа и, связанными с ними, изменениями почвенного покрова. Местности низменные и равнинные, где господствуют малосвязные, песчаные и реже супесчаные почвы, подстилаемые выходами нижневалунных песков, имеют по преимуществу таежный характер. Обширные нередко еще и теперь сосновые боры чередуются здесь с еловыми или смешанными (но с явным и резким преобладанием хвойных пород) лесами, обширными моховыми болотами и небольшими постепенно зарастающими и вымирающими озерами в болотистых топких берегах. Местности более возвышенные и холмистые, покрываемые несколько более связными и богатыми супесчаными и суглинистыми почвами, имеют суходольный характер; лиственные, преимущественно березовые, и смешанные, главным образом березово-еловые, леса здесь сильно разрежены и чередуются с суходольными лугами и обработанными полями. Ландшафты таежного типа преобладают, главным образом, по западным, северо-западным, северо-восточным и особенно южным окраинам губернии; наиболее обширные сплошные таежные пространства мы находим в покровском, судогодском и меленковском уездах. Средняя часть губернии представляет из себя довольно обширный и почти сплошной остров суходолов и смешанных лесов, в западной части которого преобладают более тяжелые суглинистые почвы, а в восточной (к востоку от Владимира) решительно господствуют супесчаные. Почти в центре этого суходольного острова, несколько ближе к его западному краю, находится другой меньший остров, который по устройству поверхности, почвенному покрову и характеру растительности резко обособляется от окружающей местности. Этот совершенно своеобразный в физико-географическом отношении район охватывает большую, южную, часть юрьевского уезда и смежные с ним части переяславского, суздальского и владимирского уездов и приурочен к тому именно участку поверхности Владимирской губернии, на котором моренные отложения сменяются лессом и лессовидными глинами. Почвенный покров слагается здесь отчасти из суглинистого коричневого чернозема, иногда довольно богатого перегноем (до 5-6%), но во многих случаях сильно деградированного, отчасти из серых лесных и лесостепных суглинков и свидетельствует нам о том, что эта часть губернии в доисторические времена имела характер травяной степи и лишь в последующее время подверглась облесению. Однако, и в наше время леса здесь сравнительно редки, раскиданы небольшими островами; главным образом, по склонам оврагов и берегам рек, и состоят, преимущественно, из лиственных пород (березы, осины и др.) с примесью широколиственных - дуба, клена и липы. Такой же, но меньший по размеру островок лесостепи находится на юго-восточной окраине губернии по правому берегу Оки ниже Мурома.

Население. О первоначальных насельниках Владимирской губернии известно очень мало. Весьма вероятно, что следуя за отступавшим к северу ледником, доисторический человек достиг волжско-окского междуречья только во второй половине каменного века; по крайней мере, рядом с сохранившимися в озерных отложениях остатками современных палеолитическому человеку фауны и флоры никаких следов самого палеолитического человека не обнаружено. Древнейшие следы доисторического поселения человека найдены здесь в долине Оки близ деревни Волосово, около Мурома. Найденные остатки указывают, что обитавшим некогда здесь людям свойственна была культура неолитического периода; они жили уже в условиях современной нам фауны и флоры, занимались охотой и рыболовством и одомашнили уже собаку. Конечно, остается совершенно невыясненным вопрос, существовала ли какая-либо связь и преемственность между неолитическими обитателями волжско-окского междуречья и его значительными позднейшими насельниками - финнами, первыми, которые становятся известными истории. Несомненно только, что финны обитали здесь издавна, причем большую часть современной Владимирской губернии, занимало, вероятно, финское племя мурома, которое здесь на берегу Оки имело и свой главный город Муром. Северо-западная часть губернии была занята, по-видимому, финским племенем мерей. Однако вполне точно установить распределение финских племен по территории Владимирской губернии невозможно, т. к. позднее они совершенно смешались с колонизовавшими бассейны Оки и Клязьмы славянами, образовали вместе с ними великорусскую народность, и никаких остатков древнего финского населения здесь не сохранилось. Ввиду того, что почти сплошь все великорусское население современной Владимирской губернии говорит на «окающем» наречии, следует предположить, что колонизация этой части волжско-окского междуречья исходила главным образом из новгородских земель. Началась она издавна, вероятно еще в доисторические для славян времена, и к XI-XII вв. получила, по-видимому, уже весьма значительное развитие, т. к. к этому времени здесь возникает целый ряд крупных поселений: в начале XI в. - Суздаль, в начале XII в. - Владимир, а в середине XII в. - Юрьев и Переяславль. Главным притягательным центром славянской колонизации этого периода был, по-видимому, описанный выше остров лесостепи, расположенный в западной половине губернии; здесь колонисты находили плодородную почву, здесь им не приходилось вести борьбу с тайгой, с большим трудом отвоевывая у нее каждый клочок пространства для земледельческой культуры, здесь они могли жить сплоченнее, не разбиваясь на мелкие поселки, рассеянные среди труднопроходимых озер и болот. Поэтому именно здесь, на этой «поляне» или близ нее возникли те населенные центры, которые в дальнейшем играли наиболее видную роль в общественно-хозяйственной и политической жизни северо-восточной Руси и которые приобрели тем более исключительное значение, что другой еще более древний и удобный для колонизации район - муромский, обладавший также плодородной почвой, а сверх того расположенный по течению Оки, имел, однако, то неудобство, что был значительно более открыт и доступен со стороны степной полосы для кочевников, под натиском которых славянское население должно было на некоторое время замкнуться в пределах лесной области. В XI-XIII вв. и самые сферы политического притяжения этих двух наиболее древних центров сгущения населения на территории современной Владимирской губернии были совершенно различны: в то время, как большая северо-западная часть губернии, центром которой было суздальское поле, входила в состав Ростовско-Суздальского княжества, юго-восточная ее окраина принадлежала княжеству Рязанско-Муромскому. В дальнейшем, как известно, обе области вместе с другими соседними им областями вошли в состав Московского государства, и в частности северо-западная часть современной Владимирской губернии вместе с Московской составили его естественный наиболее густонаселенный центр. Это значение они сохранили далее в течение продолжительного периода времени: второй половины XV в., в XVI и XVII вв. Во времена Петра I Московская губерния (которая кроме современной Московской губернии охватывала еще большую западную часть Владимирской губернии, западную окраину Костромской и северные части Калужской, Тульской и Рязанской) имела наибольшую плотность населения, значительно превышавшую плотность населения всех остальных областей петровской России. Далее, отчасти благодаря усилившемуся отливу населения в южные степные губернии, а отчасти благодаря понижению естественного прироста, по всей вероятности под влиянием возраставшего гнета крепостного права, рост численности населения этой центральной области сильно замедлился и вновь усилился только после уничтожения крепостного права. Народная перепись 1897 г. определила численность населения Владимирской губернии в 1 515,7 тыс. чел., а по последнему исчислению Центральной Счетной Комиссии с присоединением естественного прироста по 1-ое января 1909 г. оно должно было составлять 1 872,0 тыс. чел. (или 43,7 чел. на кв. версту). Население Владимирской губернии состоит почти исключительно (99,7%) из великороссов и, за исключением части меленковского уезда, говорит до сих пор на северном «окающем» поднаречии, хотя в местностях с сильным развитием отхожих промыслов последнее заменяется постепенно южным говором. В юго-восточной приокской части губернии местный говор кроме «окания» характеризуется еще «цоканьем».

Распределение населения по территории Владимирской губернии, как оно установлено переписью 1897 г., вполне явственно обнаруживает и в настоящее время исторические центры сгущения населения. Наибольшую плотность сельского населения мы находим во владимирском (55,1 чел. на кв. версту) и суздальском (43,1 чел.) уездах, а также муромском (49,0 чел.). Несколько слабее населены (36,3-32,4 чел.) примыкающие к суздальскому полю и входящие в состав волго-клязменского водораздела уезды александровский, покровский, юрьевский и шуйский; западная окраина губернии (переяславский уезд) и вся ее восточная половина, за исключением муромского уезда, имеют 18,3-28,9 сельских жителей, на кв. версту. Концентрация городского населения не вносит особенно существенных изменений в эту картину распределения населения по территории губернии, т. к. и наиболее крупные городские поселения приурочены все к тем же центрам сгущения населения. Присоединение их значительно повышает плотность населения только шуйского (61,8), владимирского (67,0) и отчасти муромского уездов (54,9). Самыми крупными населенными центрами губернии являются г. Иваново-Вознесенск (шуйский уезд), который имел в 1897 г. 54,2 тыс. чел., Орехово-Зуево (на границе Московской губернии и покровского уезда), в котором вместе со всеми слившимися с ним фабричными поселками было 49 тыс. жителей, Владимир - 29,5 тыс., Шуя - 19,6 тыс. и Муром - 18 тыс. жителей; затем Гусь-Мальцевский (меленский уезд), Бараново (александровский уезд); Переяславль-Залесский, Меленки и Вязники, которые имели по 9-14 тыс. жителей; Ундол (владимирский уезд), Александров, Тейково (шуйский уезд), Суздаль, Юрьев-Польский, Гусь-Баташов (меленковский уезд) и Киржач (покровский уезд), имевшие по 5-7,5 тыс. жителей. Кроме того в губернии насчитывается 25-30 городов и крупных промышленных сел с населением не менее 1 тыс. чел. Численность населения этих крупных поселений городского типа (около 315 тыс. чел.) далеко превышала ту же численность «официальных» городов (190,6 тыс. чел.) и составляла по отношению ко всему населению губернии 20,8%. Остальное население было рассеяно преимущественно по поселкам средних размеров (50-500 чел.), которые составляли 51,7% всех сельских поселений, хотя и численность мелких селений (менее 50 жителей) довольно значительна - 43,5%. Как современный характер расселения, так и состав населения Владимирской губернии по роду хозяйственной деятельности находятся в непосредственной связи с особенными условиями хозяйственного развития этого края. Владимирская губерния лежит в центре так называемой московской промышленной области и по строю хозяйственной жизни населения является типичной ее представительницей: 40,7% всего ее самодеятельного населения заняты в обрабатывающей промышленности и только 36,2% - в земледелии и лесоводстве; и это высокое развитие промышленной деятельности наблюдается не только среди городского населения, но также и среди сельского; только 45,9% его занимается земледелием, 37,4% сельских жителей имеют своим главным занятием обрабатывающую промышленность, 3,1% торговлю и транспорт. Состав же городского населения Владимирской губернии отличается (от обычного для России) весьма высоким % населения, занятого в промышленности (51,8%), торговле и транспорте (10,5%); между тем как непроизводительное население (если исключить прислугу, поденщиков и состоящих на частной службе - 13,3%), обычно преобладающее в русских городах, составляет здесь всего 22,3%. Этот характеризующийся явным преобладанием промышленной деятельности строй хозяйственной жизни сложился издавна под непосредственным влиянием местных физико-географических условий и особенностей исторического развития края. Плодородные серые суглинки и чернозем суздальского поля, и довольно мягкий климат области создавали условия, весьма благоприятные для развития здесь земледелия. Однако, колонизационная емкость этого островка лесостепи была не велика и сравнительно скоро исчерпалась; окружавшая же его полоса суходолов и смешанных лесов, с ее дерново-подзолистыми суглинками и песками, и особенно раскинувшиеся по периферии области таежные пространства не давали уже того простора для развития земледельческой деятельности. Между тем под напором кочевников (особенно татар) колонизация волжско-окского междуречья, и в частности бассейна Клязьмы, все усиливалась и плотность населения возрастала. При этих условиях скудость дерново-подзолистой почвы и продолжительность зимнего перерыва в земледельческой деятельности населения вызвали здесь довольно рано развитие разного рода промысловых занятий, а близость юрьево-суздальского лесостепного оазиса, благодаря плодородной почве имевшего возможность снабжать окраинное население своим хлебом, дала, весьма вероятно, первый толчок развитию общественного разделения труда в более широких размерах, чем оно существовало ранее, и содействовала, таким образом, возникновению товарного производства и в земледелии, и в промышленности. Позднее, когда колонизационная емкость волжско-окского междуречья была уже совершенно исчерпана и начался обратный процесс расселения великорусского племени из старых областей Московского государства, процесс постепенного оттеснения кочевников и колонизации черноземных степей, лежащих к югу и юго-востоку от течения Оки, там создались новые рынки для сбыта продуктов и приложения производительных сил промышленного населения Владимирской области. Насколько высоким (сравнительно, конечно) уровнем развития производительных сил населения отличалась эта область, можно видеть из того обстоятельства, что здесь уже в XVI в. получила распространение паровая система земледелия (трехполье) и вместе с тем вполне определился промышленный характер некоторых поселений и районов. В числе таковых были, между прочим, Шуя, села Иваново, Дунилово, Тейково и многие др. Уже в XVII в. здесь получили довольно широкое развитие: ткачество, шерстобитное, скорняжное, кузнечное, мыловаренное и даже хлебопекарное производства, не говоря уже о многоразличных отраслях обработки дерева. Целый ряд исторических свидетельств указывает на то, что эти производства не только имели товарный характер, но отличались также довольно широким размахом торговых сношений: дуниловские скорняки, например, закупали сырую пушнину, между прочим, в Белоруссии и даже в Польше и там же сбывали часть выделанного товара, тейковские красильщики приобретали сырье на Макарьевской ярмарке, шуяне также бывали нередко в отъезде «для своих бедных промыслишков», как говорится в одной из грамот. Широкое развитие получил здесь также отход промышленного населения в земледельческие губернии на промысловые заработки. Выдающееся значение, какое приобрела в хозяйственной жизни местного населения промышленная деятельность, наложило свою печать и на эволюцию социальных отношений в эпоху наибольшего развития крепостного права и на условия его ликвидации. В то время, как в земледельческих губерниях в XVIII в. и первой половине XIX в. развивается помещичье товарное земледельческое хозяйство и связанная с ним система барщины, здесь (как и в других промышленных губернии) широкое развитие получает оброчная система, которая дает возможность помещику извлекать из труда своих крепостных, занимающихся разного рода местными и отхожими промыслами, гораздо больший доход, чем можно было бы получить при помощи барщинного земледельческого хозяйства. Поэтому здесь относительная численность оброчных крестьян с середины XVIII в. к середине XIX в. возрастает с 50% до 69,9%; по этой же причине здесь больше ценятся «души», чем земля, и ценность земли населенных имений на 43% превышает ценность ненаселенных земель. Помещичье и удельное душевладение получили здесь широкое развитие, и относительная численность государственных крестьян была сравнительно невелика (по данным 1877 г. бывшие помещичьи крестьяне составляли 63,6%, бывшие удельные - 7,3% и бывшие государственные - 30,1%). Как известно, при освобождении крестьян от крепостной зависимости усилия дворянства в промышленных губерниях были направлены не столько на удержание в своих руках возможно большего количества земли, сколько на увеличение выкупа. Однако Владимирская губерния в этом отношении представляет некоторые особенности. Землепользование бывших помещичьих крестьян подверглось здесь такому значительному сокращению, как ни в одной другой из числа соседних с ней губерний (кроме Нижегородской). Вместо 1 289,1 тыс. десятин, которыми бывшие помещичьи крестьяне пользовались до 1861 г., они получили в надел только 1 130,7 тыс. десятин, или на 12,3% меньше. Что же касается выкупных платежей, то их размер значительно превышал ценность отведенных наделов; в то время, как общая стоимость последних по продажной цене 1863-72 гг. составляла около 18,7 млн. руб., размер выкупа (первоначальной ссуды) был определен в 34,1 млн. руб., т. е. почти вдвое больше. В среднем по губернии бывшие помещичьи крестьяне получили 3,6 десятин на ревизионную душу, бывшие удельные 4,3 десятин (вместо 4,4 десятин, имевшихся ранее), бывшие государственные 4,9 десятин, а в общем на ревизионную душу пришлось 4,1 десятин. Если принять средний надел бывших государственных крестьян за местную рабочую норму, то оказывается, что 20,9% всего крестьянского населения губернии (по числу ревизионных душ) получили наделы, недостаточные для полного использования их рабочей силы, и только 18,0% получили наделы, превышавшие этот предел. С тех пор, благодаря увеличению численности крестьянского населения, среднее количество надельной земли на душу и на двор должно было значительно сократиться: с 1877 г. оно уменьшилось на 10%, а с 1877 по 1905 год еще на 13,6%. Это сокращение надельного землепользования лишь в незначительной мере компенсировалось пореформенным расширением крестьянского землевладения за счет дворянского, хотя частная земельная собственность в губернии подверглась значительному перераспределению. Не отличающаяся в большинстве случаев своим плодородием почва, требовавшая ведения интенсивного хозяйства, и сильное развитие промысловой жизни, отвлекавшее значительное количество рабочих рук от земледелия и косвенным образом повышавшее заработную плату сельскохозяйственных рабочих, не только затрудняли развитие здесь помещичьего хозяйства, но в значительной мере умаляли также и возможность извлечения высокой ренты путем сдачи земли в аренду. Поэтому в пореформенный период дворянское землевладение во Владимирской губернии быстро тает. Нотариальные сведения о земельной мобилизации показывают, что в период с 1863 по 1905 г. дворянство потеряло здесь около 876,7 тыс. десятин, которые перешли главным образом в руки купечества и в меньшей мере в руки крестьян. В период между двумя земельными переписями 1877 г. и 1905 г. распределение частновладельческих земель между сословиями изменилось следующим образом:

Всего крестьянами к 1905 г. было приобретено 331,3 тыс. десятин, однако из них 153,2 тыс. десятин (или 46,2%) принадлежало личным собственникам, имевшим не менее 50 десятин, остальные распределялись между обществами и товариществами (34,4%) и мелкими личными собственниками, имевшими каждый менее 50 десятин (19,4%). Движение продажных цен показывает, что ценность земли во Владимирской губернии в последнее время быстро увеличивается; так: в 1898-1902 гг. средняя цена 1 десятины была 54,4 руб., а в 1903-5 гг. - 71,2 руб. Мобилизация земельной собственности во Владимирской губернии сопровождается значительным дроблением купеческих и крестьянских земель; средний размер 1-го купеческого владения в 1877-1905 гг. сократился с 577,4 десятин до 380 десятин, а крестьянского с 52,6 десятин до 36,7 десятин; что касается среднего размера дворянских владений, то он почти не изменился (457,6-454,1 десятин). В общем Владимирская губерния, по сравнению с большей частью других губерний, отличается большим развитием мелкого и среднего землевладения и меньшим - крупного. Так, в 1905 году в общей площади частного землевладения приходилось на владения:

В общей площади губернии частное землевладение составляет 34,6%; площадь надельных земель в полтора раза обширнее и составляет 52,1%; остальные земли распределяются между государством (6,3%), удельными ведомствами (4,2%), городами, монастырями, церквами и проч. учреждениями. Крестьянские надельные земли находятся почти сплошь в общинном пользовании. Первые два десятилетия пореформенного периода огромное большинство общин сохраняли старую разверстку земли по ревизским душам, но в 1880-90-ых гг. крестьянское население Владимирской губернии (как и многих других) было охвачено сильным движением в пользу переделов и более уравнительной разверстки, и к началу 1900-ых гг. почти во всех общинах произошли переделы. Благодаря малой доходности земли и несоразмерно высоким платежам, которые могут быть «осилены» только многорабочими семьями, здесь широкое применение получила разверстка по рабочим силам, причем сильное развитие отхожих промыслов побуждает иногда принимать в расчет и «женские рабочие души»; иногда применяется даже разверстка по «состоятельности» и, с другой стороны, очень редко встречается в чистом виде разверстка «по едокам». В этих порядках крестьянского землепользования ярко сказалось то обстоятельство, что местное крестьянское население плохо кормится от земли и не на ней, или, по крайней мере, не на ней одной, основывает свое благосостояние. Данные земско-статистических исследований показывают, что около 9/10 всего числа наличных крестьянских семей вынуждены прилагать более или менее значительную часть своих трудовых сил вне своего земледельческого хозяйства, и в том числе 2/10 занимаются исключительно промысловой деятельностью. В наиболее промышленных уездах, шуйском и покровском, внеземледельческими промыслами занимаются 92% всех мужчин и 48,5% всех женщин рабочего возраста. Здесь под посевом находится всего 30% надельной земли, 2,5 десятин на двор. Но и в других уездах под посевом находится немного большая (42%) часть надельной земли (3,5 десятин на двор); 41% хозяйств совсем не имеют лошадей и 48,4% имеют только одну. При такой ограниченности размеров земледельческого хозяйства, оно ведется почти исключительно на надельной земле, и к аренде вненадельных земель прибегает лишь незначительная часть, главным образом наиболее малоземельных дворов. Развитие промыслового отхода и отсутствие рабочего скота в массе дворов заставляет многих крестьян или сдавать свою землю в аренду, или обрабатывать ее наймом при помощи так называемых «управщиков», т. е. хозяев, имеющих лошадь и принимающих на себя обработку чужих наделов; в некоторых местностях губернии управка сделалась своего рода промыслом многопосевных крестьян.

Таким образом, значительная часть производительных сил сельского населения Владимирской губернии поглощается промысловой деятельностью, а потому сельскохозяйственная его деятельность и не отличается ни своими размерами, ни интенсивностью. По отношению посевной площади к сельскохозяйственному населению Владимирская губерния стоит лишь немного ниже среднего для 50 губерний Европейской России уровня, но значительно выше среднего для нечерноземных губерний; зато размеры ее скотоводческого хозяйства заметно ниже: так, в 1900 г. приходилось на 100 чел. сельскохозяйственного населения:

В земледельческом производстве крестьянскому хозяйству принадлежит подавляющее преобладание; в 1909 г. из каждых 100 десятин посевной площади 90,4 десятин приходилось на долю крестьянских посевов на одной только надельной земле; то же наблюдается и в скотоводстве, т. к. крестьянам принадлежало 94% общего числа лошадей, 93,5% коров и 94,5% всего скота (и крупного, и мелкого). На то же самое указывает и распределение надельных частновладельческих земель по угодьям (по данным 1887 г.). Так, из 100 десятин приходилось на долю:

Таким образом, крестьянские надельные земли эксплуатируются гораздо интенсивнее частновладельческих. Если судить по интенсивности распашки, то наибольшим развитием земледельческого хозяйства в настоящее время, как и в прежние времена, отличается юрьевско-суздальско-владимирский район (т. е. описанный выше остров лесостепи); здесь пашня составляет около 52% площади, а лес - только 24%. Напротив, наименее интенсивно эксплуатируется территория покровского, переяславского и гороховецкого уездов, в которых распахано всего 25-29% площадей, между тем как под лесом находится 36-42%. По соотношению кормовых и пахотных угодий Владимирская губерния занимает промежуточное положение между лежащими к югу и юго-востоку от нее средними земледельческими губерниями и соседними с ней промышленными Костромской, Ярославской и Тверской губерниями, превосходя по относительному количеству лугов и пастбищ первые и значительно уступая вторым. На 100 десятин пашни в ней приходится 56,8 десятин лугов и пастбищ; при господстве зерновой системы полевого хозяйства, бедности дерново-подзолистых почв и необходимости интенсивного удобрения этого далеко недостаточно. Особенно велик недостаток кормовых угодий на крестьянской надельной земле (на 100 десятин пашни 37,7 десятин лугов и пастбищ); на частновладельческих землях, напротив, кормовые угодья преобладают над пашней (100:106,3). Это обстоятельство и служит причиной того, что крестьяне Владимирской губернии арендуют по преимуществу кормовые угодья. Вообще земледельческому хозяйству Владимирской губернии, хотя может быть и в меньшей степени, чем земледелию среднечерноземных губерний, свойственны черты, характеризующие господство экстенсивного трехполья. На это указывает и сравнительно слабое развитие скотоводства, которое, несмотря на весьма благоприятные для него условия, создаваемые близостью такого рынка для продуктов животноводства, как Москва, не обнаруживает признаков значительного и устойчивого прогресса. Так, например, за 25-летний период с 1883 по 1908 г. численность стад изменялась следующим образом (в тысячах голов).

Что касается полевого хозяйства, то оно сосредоточивается почти исключительно на производстве зерновых хлебов и других продовольственных средств. Главные культуры: озимая рожь, на долю которой приходится около половины посевной площади (49%), затем овес (26,5%), картофель (8,4%), гречиха (6,3%) и лен (4,7%); посевы других растений: пшеницы, ячменя, гороха и проч. весьма незначительны, равно как и посевы кормовых трав на полевой земле. Только в самое последнее время здесь начинает распространяться полевое травосеяние на крестьянских надельных землях. Экстенсивный характер полевого хозяйства сказывается и в урожаях: средние за 1901-09 гг. сборы ржи и картофеля были ниже среднерусских, урожаи овса были, напротив, немного выше:

В различных частях губернии урожаи, конечно, весьма неодинаковы и при экстенсивности местного полевого хозяйства, несмотря на удобрение, обнаруживают очень сильную зависимость от характера почвенного покрова. Наиболее высокие урожаи (51-55 пудов) ржи дают серые суглинки юрьевский, суздальский и муромский уезды, наименее урожайны подзолистые супески и глинистые супески меленковского уезда, на которых собирается в среднем не более 20-25 пудов ржи с десятины.

Средний ежегодный валовой сбор продовольственных хлебов за 1901-09 гг. составлял около 19,3 млн. пуд. (без вычета семян), или всего только 10,3 пуда на душу (всего населения губернии). Важным продовольственным подспорьем для населения является картофель, средний ежегодный сбор которого составлял в 1901-09 г. 20,9 млн. пудов, или 11,2 пуда на душу. Весьма характерно то обстоятельство, что при мало меняющихся общих размерах посевной площади, в последнее десятилетие наблюдается значительное расширение культуры картофеля (компенсируемое сокращением посевов гречихи, проса и некоторых других растений). Кроме продовольственных хлебов и овса более или менее видное место в полевом хозяйстве занимает только льноводство, которое отличается здесь довольно интенсивным характером. По валовому сбору льняного волокна, который в зависимости от урожая колеблется от 1 до 2,3 млн. пудов, Владимирская губерния занимает в России 6 место, уступая в этом отношении только Вятской, Смоленской, Лифляндской, Псковской и Тверской губерниям; средний урожай волокна с десятины в 1905-09 гг. 42,6 пуда - самый высокий в Европейской России. Более всего льноводство развито на северо-западных и юго-восточных окраинах (в суздальском, юрьевском, меленковском, муромском и гороховском уездах). Из других отраслей сельского хозяйства наибольшее значение принадлежит во Владимирской губернии промышленному садоводству, которое пользуется широким развитием в восточной части губернии (особенно в уездах муромском, вязниковском и владимирском), а также огородничеству, которое получает промышленный характер главным образом вблизи крупных и густонаселенных фабричных центров. Из садовых культур во Владимирской губернии разводят главным образом вишню, яблоню и смородину; владимирская «родителева» вишня пользуется в России широкой известностью. Из огородных культур также большой известностью, и не только в России, но и на заграничных рынках, пользуются муромские огурцы; в муромском уезде существуют даже семенные огуречные хозяйства. Близ Суздаля в значительных размерах возделывается хрен, имеющий отсюда широкий сбыт. Большое значение для местного населения имеет лесное хозяйство, которое находится здесь главным образом в руках частных владельцев; из общего количества 1 171,3 тыс. десятин леса приходится 57,6% на долю частных владений, 12,1% крестьянских обществ, 15,7% государственной и 14,6% прочей собственности (главным образом удельные ведомства). Леса во Владимирской губернии, особенно наиболее ценные породы (как, например, липа и дуб), издавна подвергались довольно сильному истреблению как в наиболее земледельческих, так и в промышленных ее районах; но все же еще она довольно богата лесами, преимущественно хвойными (сосна и ель). Исследование угодий 1887 г. обнаружило во Владимирской губернии не сокращение, а увеличение лесной площади, что, весьма возможно, стояло в связи с значительными сокращениями запашки в начале пореформенного периода. Наиболее значительные пространства сплошных лесов находятся по юго-западной окраине губернии от Киржача до Меленков, к северу от Вязников и Гороховца, к северо-востоку от Владимира (между нижним течением Восточной Hepли и Уводи) и некоторых местностях северо-западной окраины. Лесными промыслами: рубкой, пилкой и возкой занимается не только значительная часть местного крестьянского населения, но также и пришлое (из Рязанской, Тамбовской и Московской губернии), привлекаемое довольно высокой заработной платой. Другие отрасли добывающей промышленности, не имеют во Владимирской губернии данных для особенно значительного развития. Из полезных ископаемых, встречающихся на ее территории, разрабатываются главным образом известняки в южной части ковровского уезда (в районе сел Федотово и Великово) и меленковском уезде; алебастр в муромском уезде (в районе сел Жайского и Сапуна); белая глина (для фарфорового и фаянсового производства) в покровском, судогодском и меленковском уездах; болотная железная руда, главным образом в меленковском и муромском уездах при железоделательных заводах, на которых выделывается около 150 пуд. железа и чугуна; торф и кирпичная глина - во многих местах. Обрабатывающая промышленность, как уже отмечалось выше, получила во Владимирской губернии широкое развитие. Сначала она имела характер кустарного производства. В XVIII в. при содействии правительства, насаждавшего крупную промышленность, здесь возникли вотчинные и посессионные фабрики, а позднее совершенно самостоятельно стала развиваться домашняя форма крупной промышленности, из которой возникла и современная фабрика. Организаторами этого капиталистического производства были главным образом местные люди, вышедшие из среды разбогатевших кустарей или чаще скупщиков; предприятия их были основаны на туземные капиталы и постепенно из небольших мастерских или раздаточных контор выросли до размера очень крупных фабрик. Таким образом, здесь крупная промышленность органически выросла из местного мелкого производства, использовав для своего развития готовые уже кадры промышленных рабочих. По данным исследования 1900-01 гг. (охватившего только более крупные предприятия, подчиненные надзору фабричных инспекторов) во Владимирской губернии насчитывалось 458 фабрик и заводов со 149,8 тыс. рабочих и с производством на сумму 182,9 млн. руб. По числу рабочих и сумме производства совершенно исключительное положение занимает текстильная промышленность, которая представлена вместе с тем и наиболее крупными предприятиями (в среднем на 1 заведение 559 рабочих и 696 тыс. руб.). Главная отрасль текстильной индустрии - хлопчатобумажное производство (124 фабрик и раздаточных контор, 110,4 тыс. раб., 149,4 млн. руб.), сосредоточенное главным образом в шуйском и покровском уездах (Иваново-Вознесенск, Орехово-Зуево, Тейково, Кохма, Шуя и др.); из других волокнистых веществ в довольно значительных размерах обрабатывается лен (35 фабрик и раздаточных контор, 16,8 тыс. раб., 11,4 млн. руб.), значительно меньше шелк (57 фабрик и раздаточных контор, 2,3 тыс. раб., 2,0 млн. руб.) и шерсть. Все остальные отрасли обрабатывающей промышленности далеко не достигают такого развития, как обработка волокнистых материалов. Из них более крупные: обработка металлов (39 заводов, 5,7 тыс. рабочих, 9,4 млн. руб.), представленная здесь главным образом производствами медно-латунным, медной утвари, механическим, ножевым и чугунно-литейным, сосредоточена преимущественно в восточной части губернии (особенно муромский уезд); обработка минеральных веществ (41 завод, 7,8 тыс. раб., 3,6 млн. руб.), представленная почти исключительно стеклянным и фарфорово-фаянсовым производствами и сосредоточенная в меленковском уезде; обработка дерева (68 заводов, 2,3 тыс. раб., 1,5 млн. руб.), главным образом лесопильное производство, а отчасти также токарное, сундучное и ящичное; обработка питательных веществ (28 заводов, 0,7 тыс. раб., 1,7 млн. руб.), главным образом маслобойное (льняное) и крахмальное производства; производство серной и соляной кислоты и других химических продуктов (9 заводов, 0,5 тыс. раб., 1,2 млн. руб.); писчебумажное производство (7 заводов, 0,8 тыс. раб., 1 млн. руб.); овчинно-дубильное (11 заводов, 0,3 тыс. раб., 0,6 млн. руб.); мыловаренное, кожевенное и некоторые другие. Хотя крупному фабрично-заводскому производству принадлежит в промышленной жизни Владимирской губернии безусловно господствующая роль, однако, наряду с ним довольно широким распространением пользуется также домашняя форма крупной промышленности и мелкая кустарная и ремесленная промышленность. Переписью 1900-01 г. в местной текстильной индустрии были зарегистрированы 71 раздаточная контора с 9 тыс. рабочих, но нет никакого сомнения, что на самом деле домашнее производство развито значительно шире, хотя с течением времени эта форма промышленности, связанная с наиболее тяжелыми для населения условиями эксплуатации наемного труда, постепенно вытесняется фабрикой. Во многих случаях домашняя форма крупной промышленности очень тесно переплетается с кустарным производством, так как по мере возрастания зависимости от скупщика кустарь легко может оказаться в положении «домашнего» рабочего; поэтому нелегко и не всегда возможно отделить одно от другого. Численность населения, занимающегося кустарным промыслом, определить очень трудно; судя по данным переписи 1897 года о главных и побочных промысловых занятиях населения (самодеятельного и членов семей вместе, но исключая земледелие и лесные промыслы, извоз, строительное дело, конфекционное производство и торговлю) и по соотношению этих данных с данными промышленной переписи 1900-01 г., численность населения, занятого в кустарной и вообще мелкой промышленности, достигает не менее 90 тыс. чел., а по всей вероятности значительно более, так как побочные промысловые занятия земледельческого населения переписью 1897 г. были учтены далеко неполно. Из отдельных отраслей кустарной промышленности во Владимирской губернии наибольшее развитие получили ткачество, преимущественно льняное, но отчасти также хлопчатобумажное и шелковое (главным образом в западных и северных уездах), стале-слесарное производство (ножей, кос, серпов, замков; главным образом в муромском, меленковском, судогодском и владимирском уездах), иконописное (села Холуй, Мстера и Палех вязниковского уезда), овчинно-меховое (шуйский уезд), чулочно-варежное (Пестяки, гороховский уезд, г. Иваново-Вознесенск и владимирский уезд), мочально-рогожное (в муромском и меленковском уездах), тележное и тарантасное (в ковровском уезде) и некоторые др. Наконец, кроме местных кустарных промыслов, сельское население Владимирской губернии в обширных размерах прибегает также и к отхожим промыслам, отпуская на сторону много плотников, каменщиков, столяров и других строительных рабочих. Высокому развитию промышленной деятельности Владимирской губернии соответствует и оживленный товарообмен. Здесь нет особенно крупных торговых центров, являющихся средоточием торговли для обширного района, но зато есть много небольших, сравнительно населенных мест, имеющих довольно крупные торговые обороты. Более 20 таких пунктов имеют средний размер торгового оборота по расчету на 1 жителя более 100 руб. Наиболее крупные из них: Покров, Пестяки, вязниковского уезда, Гаврилов-Посад, суздальского уезда, Васильевское, шуйского уезда, Владимир, Вязники, Аньково, юрьевского уезда, Переяславль-Залесский, Иваново-Вознесенск, Александров, Шуя, Ставрово, владимирского уезда, Муром, Петушки, покровского уезда, Никологоры, вязниковского уезда, и Черкушено, владимирского уезда. Такое рассеяние торговли по всей территории губернии как нельзя более гармонирует с «рассеянием» и ее промышленной жизни и с широким развитием мелкого производства. Главными предметами обмена, кроме мануфактуры и других продуктов местной обрабатывающей промышленности, здесь является хлеб (главным образом мука пшеничная и ржаная, овес и рожь), которого во Владимирскую губернию ввозится более, чем в какую-либо другую из центральных промышленных г., кроме Московской и Тверской, и лесные материалы и дрова. Железнодорожными путями Владимирская губерния обслуживается значительно выше среднего (для Европейской России). На 1 января 1909 г. она имела 944 версты железнодорожного пути, или 20,3 верст на тысячу квадратных верст ее поверхности и 49,8 верст на 100 тыс. населения. Ее пересекают две важные магистрали: Московско-Ярославская и Московско-Нижегородская, связывающие ее с одной стороны с Москвой, а с другой - с верхним и средним Поволжьем, и линии Александров-Кинешма, Новки-Нерехта и Ковров-Муромская, проходящие через наиболее промышленные районы губернии, которые после проведения линии Муром-Арзамас свяжут этот район непосредственно с средним и нижним Поволжьем.

Что касается водных путей, то ими обслуживается главным образом юго-восточная половина губернии, пересекаемая Окой (на протяжении 125 верст, сплошь судоходна) и Клязьмой (385 верст во Владимирской губернии, судоходна только до Коврова, а весной и до Владимира). Для северной части губернии наибольшее значение имеет Теза (130 верст), по которой подвозятся к шуйскому уезду хлеб, лесной материал и дрова. Всего Владимирская губерния имеет 1029 верст водных путей (24 версты на 1 тыс. кв. верст), из которых 758 верст судоходны, а 271 верст имеют значение только для сплава.

В. Анисимов.