Волхвы

Волхвы, кудесники, чародеи, колдуны, «мудрые люди», которым народное суеверие приписывало в древности близость с богами, сверхъестественную силу, знание скрытых от человека тайн природы. На азиатском востоке, у ассиро-вавилонян, затем мидян и персов и, через посредство последних, в греко-римской Европе этот класс людей, большей частью стоявший отдельно от жреческого сословия, был известен под именем магов. Восточные волхвы, по свидетельству евангелия, явившиеся в Иерусалим поклониться новорожденному Христу, были, по-видимому, именно такими магами-астрологами. Позднейшая средневековая христианская легенда, с большим усердием разрабатывавшая этот сюжет, сильно исказила первоначальное предание. В ней волхвы превращаются в трех царей (Каспар, Мельхиор и Вальтасар), принесших Христу поклонение от лица всего человечества. По преданию, черепа этих царей хранятся в Кельне, и западная церковь освятила память последних установлением особого праздника «Трех святых царей» (6 января). В русских летописях сохранились многочисленные указания на то огромное значение, которым пользовались волхвы в древней языческой Руси. Волхвы, судя по словоупотреблению древнерусских поучений, были отчасти жрецами, но главным образом предсказателями, открывавшими волю богов посредством гаданий. Волхвы не сразу утратили свое значение и после принятия христианства. Весьма понятно, что их могущество возрастало по мере удаления от центра тогдашнего просвещения, то есть от Киева: большинство известий начальной летописи о волхвах относится к северо-восточным областям, к Суздальской и Ростовской земле и Белозерскому краю. При этом вера в волхвов и влияние последних на народную массу проявляются особенно резко в дни общественных бедствий, во время частых и в древней Руси голодовок. Таковы рассказы летописи, помещенные под 1024, 1071 годами, и др. о волхвах, избивавших «старую чадь» и женщин за то, что они «обилье» держат. Жители поволжских погостов сами приводили к волхвам своих сестер, матерей и жен, и волхвы вырезывали у них за плечами жито, рыбу и т.п., убивали их, а «имения их имаша себе». Какое сильное впечатление производило все это на народ, видно из того, что, когда волхвы достигли Белоозера, сопровождавшая их толпа возросла уже до 300 человек, и находившийся в Белоозере за сбором дани муж кн. Святослава, Ян Вышатич, не рискнул выйти к ним без вооруженного отряда. Летописец, быть может, не напрасно связывает свой рассказ о волхвах с изложением некоторых религиозных воззрений чудского племени. Он сам, по-видимому, твердо верит в то, что волхвы стоят в ближайших сношениях с Антихристом и с теми богами, которые «живуть в безднах; суть же образом черни, крилати, хвост имущи». По представлению летописца, волхвы «волхвують научением дьяволим»; но всего больше «женами бесовьская волхвования бывають». Сила суеверия — надежный показатель степени просвещения народа. Вера в волхвов под разными названиями, несмотря на все обличения, крепко еще держится на Руси. Есть известия, что к искусству волхвов прибегали в свое время Иоанн Грозный (1584 г.) и Борис Годунов. Весьма значительна и литература, относящаяся к этому искусству; таковы различные «Астрологи», «Чаровники», «Волховники» и т.п. Вера в силу волхвования не исключала, однако, законодательные преследования волхвов. По церковному уставу Владимира Св. волхвование наказывалось сожжением; случаи применения подобного наказания действительно упоминаются в летописях. По свидетельству Котошихина, дела о волховстве ведались Московским государственным разбойным приказом, и «за волховство, за чернокнижество» так же, как за богохульство, содомское дело и т.п., «жгут живого»; женщинам «за чаровство и за убойство отсекают головы». Позднее, в XVIII веке, это преступление наказывалось кнутом и ссылкой.

Я. Г.