Вред и убытки

Вред и убытки, возмещение вреда. Вредом называют все, что уничтожает или понижает ценность какого-либо предмета или нарушает естественное, нормальное состояние лица, причиняет ему страдания, лишает его какого-либо блага и т.д., словом все, что ухудшает положение потерпевшего. В этом широком смысле вред может быть как имущественным ущербом (убытком в тесном смысле термина), так и нематериальным, нравственным вредом (tort moral). Однако, многие законодательства, в том числе и русское право, в виде общего правила, не принимают во внимание этого последнего, за исключением отдельных, особо оговоренных случаев (обида, обезображение лица незамужней женщины). Другие, например, французское и английское право, хотя и не приравнивают его вполне к имущественному вреду, все же признают за потерпевшим право на получение удовлетворения в деньгах при наличности нравственного вреда. Теоретически вопрос о пределах, в которых должен приниматься в расчет этот последний, спорен. Очень часто присуждение за него потерпевшему денежного вознаграждения представляется справедливым; но оно, неизбежно, произвольно по своим размерам, так как нравственный вред не поддается оценке, а иногда оно превращается в наказание вредителя, не предусмотренное законом (например, когда французский суд присуждает мужу денежную сумму с жены, оставившей его и тем нанесшей ему нравственный вред). В виду того, однако, что большей частью право считается только с имущественным вредом, дальнейшее изложение, поскольку не оговорено иное, касается только этого последнего.

Согласно основному началу современная хозяйственная строя - самостоятельности каждого индивидуального хозяйства - последствия наступившего вреда по общему правилу несет тот, на кого обрушилось событие. Правда, лица, которым грозят некоторые типические опасности (от огня, от несчастного случая в пути и т.п.), могут ослабить тяжелые для них последствия наступления вреда путем страхования, которое распределяет соответствующий риск между значительным числом заинтересованных лиц. В некоторых случаях, признаваемых особенно серьезными с точки зрения осуществления социальных задач государства, последнее даже обязывает отдельные группы лиц участвовать в страховании их от наиболее частых рисков, или само берет на себя организации страхования (так называемое государственное страхование). Но в основе страхования все же лежит идея, что сам потерпевший, в той или иной мере, подготовляет средства для устранения последствий вреда. Возмещением же вреда в собственном смысле термина обозначаются лишь случаи, когда обязанность к таковому всецело ложится на другой хозяйствующий субъект. Основаниями для этого переложения наступившего вреда с одного лица на другое могут служить: а) договорные соглашения о возмещении вреда, либо неисполнение договора, или нанесение одной из договаривающихся сторон другой ущерба вопреки принятой ею на себя обязанности: первоначальное обязательство соответственно видоизменяется тогда и превращается, полностью или отчасти, в обязательное к возмещению вреда. б) Причинение другому вреда таким действием, которое право признаёт деликтом (правонарушением), или при наличности таких обстоятельств, которые по своим последствиям приравниваются им к деликтам (о них см. ниже). В таких случаях вновь возникает самостоятельное обязательство, направленное на возмещение вреда. Эта вторая группа оснований к возмещению вреда представляет наибольший практический и теоретический интерес, и на ней преимущественно следует остановиться.

Основным, наиболее общим условием для возникновения самостоятельной обязанности к возмещению вреда является его неправомерность. В виде общего правила недостаточно, чтобы действие одного повлекло за собой вред для другого. В известных, притом очень широких, пределах современное право считает причинение вреда другому законным и допустимым, в частности, поскольку вред вытекает из осуществления вредителем своего права: например, сосед роет колодец на своем участке и лишает меня воды или, открыв у себя торговлю, успешно конкурирует со мной и лишает меня обычного дохода. Но если сосед прибегнет при этом к так называемым «недозволенным приемам конкуренции» (concurrence déloyale, unlauterer Wettbewerb), то есть поступит неправомерно, нарушит норму права, то, согласно ряду иностранных законодательств, потерпевший может взыскивать причиненные ему этими приемами убытки. Отсюда вытекает, что, когда, в силу особых условий, исключается неправомерность какого-либо действия, то вместе с тем отпадает и обязанность к возмещению причиненного им вреда (т. X, ч. 1, ст. 684). Таковы случаи причинения вреда в состоянии крайней необходимости, например, когда кто-либо убивает напавшее на него чужое животное, или случаи дозволенной самообороны против человека, наконец, случаи законного согласия потерпевшего (бесполезная операция, хотя и произведенная lege artis). Лишь в виде исключения современное право принципиально отказывается от признака неправомерности, как условия для возникновения обязанности к возмещению вреда, например, когда оно устанавливает ответственность за профессиональный риск (см. ниже).

Необходимо, далее, чтобы вред, подлежащий возмещению, быль последствием события, которое может быть вменено вредителю, говоря иначе, чтобы между этим событием и вредом существовала причинная связь. Этот технический термин заимствован юриспруденцией из учений теории познания и логики, но он получил в ней своеобразное, более узкое значение. Для признания наличности причинной связи, в виде общего правила, недостаточно, чтобы событие вообще входило в состав всей совокупности условий, содействовавших наступлению вреда, а необходимо, чтобы оно повысило вероятность наступления его, чтобы вред представлялся нормальным, адекватным последствием события. В этом смысле следует истолковать также выражение ст. 644 Закона Гражданского – «непосредственно причиненные деянием вред и убытки». Так как понятие причинной связи в этом смысле чисто-юридическое, то закон нередко то суживает, то расширяет его в отдельных случаях. Так, согласно ст. 657 Закона Гражданского, лицами, понесшими вред в юридическом смысле термина в случае лишения кого-либо жизни, признаются только некоторые, ближайшие родственники убитого (родители, жена, дети), хотя бы на деле благодаря его смерти лишились поддержки и другие лица, например, сестра. Напротив, ст. 645 вменяет лицу, совершившему преступление, и «более отдаленные», то есть неадекватные последствия его, если только убытки причинены умышленно.

По началам культурных законодательств, однако, наличности такой причинной связи между действием и нанесенным вредом, во всяком случае, еще недостаточно для того, чтобы породить обязанность к возмещению вреда. Такого чисто объективного вменения, как выражаются юристы, вопреки довольно распространенному мнению, ныне не существует. Необходимо, чтобы к наличности причинной связи присоединился еще какой-либо другой момент, способный согласно закону обосновать ответственность. Это второе, так называемое субъективное условие вменения вреда различными законодательствами определяется различно и подчас с трудом поддается обобщению. Можно различать две группы субъективных условий. Первую составляют случаи, когда налицо вина вредителя. Они решительно преобладали в римском праве и долго заслоняли собой все остальные случаи даже в современной теории, хотя ныне число этих оснований еще значительно возросло сравнительно с римским правом. «Не вред, а вина обязывает к возмещению убытков», - говорил Иеринг. Бесспорно, однако, что и поныне вина остается главным, так сказать, нормальным условием вменения вреда. Это вполне оправдывается общественно-воспитательным значением этого начала: оно заставляет каждого напрягать свои силы и внимание в сознании, что лицо невиновное не будет привлечено к ответу, хотя бы его действия случайно причинили вред другому. Русское право в принципе также требует наличности вины; но это начало выражено в нем довольно неудачно (ст. 647 и 684) и даже оспаривается некоторыми авторами, например, Победоносцевым. Наше законодательство различает, при этом, случаи наказуемого преступления или проступка (уголовной неправды) и ненаказуемого деликта (гражданской неправды). Однако, это разграничение в данном случае имеет второстепенное значение: главное отличие сводится к тому, что в первом случае закон допускает также ответственность за «более отдаленные убытки», если вред причинен с намерением. Вина состоит либо в умысле, когда сознательно совершается неправомерное действие, либо в неосторожности или небрежности, когда действие характеризируется двумя признаками: отсутствием при его совершении необходимого напряжении воли - сил и внимания и, затем, отсутствием необходимых для его совершения знаний и навыков. Поэтому тот, кто взялся за дело без соответствующей ему специальной подготовки и причинил при этом вред другому, виновен и отвечает за вред, как бы старательно он ни действовал. Мерилом при оценке этих требований являются частью положительные указания закона или договора, частью установившиеся в обороте, типичные для каждого рода деятельности, нормы. В виду этого упущение действия также может служить основанием для ответственности, если была налицо обязанность совершить это действие.

Однако, уже в римском, а тем более в современном, праве существует ряд исключений из общего начала, что возмещения вреда можно требовать только при наличности вины. Эти исключения довольно разнообразны; но они почти все характеризуются тем, что уже самое положение, в котором находится лицо, причиняющее вред, или род его деятельности создают особо опасное состояние, само по себе представляющее угрозу для интересов окружающей среды. Так как это состояние часто неустранимо (железная дорога) или общественно полезно (электрические проводы), то право мирится с ним, но взамен в известных, притом каждый раз различных, пределах перелагает вытекающий из него повышенный риск на тех, кто создает это опасное состояние. Последние действуют «на свой страх» и отвечают частью даже тогда, когда они субъективно невиновны. Аналогичные последствия наступают иногда в силу договора, например, после просрочки в исполнении его. Типичным случаем ответственности в виду опасного состояния является ответственность за профессиональный риск (Betriebsgefahr), которая с конца прошлого столетия кладется в основу ответственности некоторых предприятий за лишение жизни или повреждение здоровья преимущественно рабочих. У нас это начало сознательно усвоено законом 2 июня 1903 года о вознаграждении потерпевших вследствие несчастных случаев рабочих и служащих в предприятиях фабрично-заводской, горной и горнозаводской промышленности, а затем целым рядом позднейших законов, изданных для отдельных отраслей общественных предприятий. Но тот же, в сущности, принцип, хотя ясно не сознанный и неудачно выраженный, лежит в основе ст. 683 Закона Гражданского, определяющей ответственность железных дорог за причинение смерти или повреждения в здоровьи. Начало это сводится к тому, что подобные предприятия обязаны возмещать даже вред, который причинен случайно (невиновно), но при эксплуатации предприятия, то есть в связи со свойственным им специфическим, повышенным риском. В частностях ответственность различных типов предприятий и в этих пределах нормируется весьма различно. Так, железная дорога может сложить с себя ответственность, если докажет, что вред наступил не по вине предприятия или вследствие воздействия непреодолимой силы (см.); владелец же промышленного предприятия должен для этого доказать, что причиной был злой умысел или грубая неосторожность потерпевшего и т.д. (по новому законопроекту о страховании рабочих от несчастных случаев - один только злой умысел). В настоящее время законодательство стремится, впрочем, заменить несовершенную во многих отношениях индивидуальную ответственность за профессиональный риск - обязательным страхованием рабочих.

С несколько большими еще ограничениями, но с включением ответственности за повреждение вещей, современное право применяет это начало переложения риска на того, кто создает особо опасное состояние, к лицам, пользующимся автомобилями (Германия, Австрия) или устраивающим вне пределов своих участков проводы для электрического тока высокого напряжения (Швейцария) и т.п. Это же начало, в сущности, издавна лежит в основе ответственности, например, по германскому праву владельцев животных, хотя по русскому праву (ст. 688) они отвечают только, если окажутся виновными в недосмотре.

К той же группе случаев относится ответственность малолетних и сумасшедших (ст. 653, 654 и 686), так как, будучи невменяемыми, они не могут считаться виновными в причинении вреда. Применение указанного начала и к ним явствует из того, что убытки взыскиваются с них только тогда, когда родители или лица, имеющие за ними надзор, не имели никаких средств предупредить нанесение ими вреда, то есть когда они представляли особую опасность для окружающих. В противном случае обязанность к возмещению вреда падает на родителей или надзирающих.

Размеры, в которых возмещается вред, различны в отдельных случаях. Общим правилом следует считать возмещение вреда в тех пределах, в которых он стоит в адекватной причинной связи с вызвавшим его действием, то есть в полном размере. Потерпевшему должен быть возмещен весь вред, но он не должен получить ничего сверх этого, он не должен обогащаться. Вопрос решается сравнительно просто, поскольку идет речь о возмещении уже бывшей в наличности ценности (damnum emergens), например, уничтоженной вещи; он более сложен, когда необходимо определить, что осталось недополученным благодаря действию вредителя (lucrum cessans), например, вследствие приостановки производства. Всю совокупность вреда, подлежащего возмещению, принято называть интересом.

Часто его размеры особо определяются законом: либо они заранее таксируются (например, при утрате пассажирского багажа на железной дороге - известной суммой, смотря по классу вагона), либо они понижаются, например, до двух третей годового заработка рабочего (по закону 2 июня 1903 года) в случае даже полной утраты трудоспособности. Размеры вознаграждения соответственно понижаются также в тех случаях, когда одно и то же событие, которое причинило вред, одновременно принесло потерпевшему некоторую выгоду. Выгода должна зачитываться в вознаграждение. Однако, наши суды применяют это начало неправильно, слишком широко, и зачитывают даже то, что получено лишь по поводу события, хотя и не в силу него самого, например, страховые суммы. Затем, вознаграждение понижается в тех случаях, когда вред, хотя отчасти, вызван неправильными действиями самого потерпевшего, то есть при наличности так называемой смешанной вины (например, потерпевший увечье по вине агентов железной дороги шел по полотну дороги вопреки запрету: он не лишается вознаграждения, но последнее понижается по усмотрению суда).

Значительные трудности представляет, особенно по русскому праву, осуществление права требовать возмещения вреда. Потерпевший должен доказать не только вину вредителя (по крайней мере обыкновенно), но и наступление самого вреда, а также точный размер его. По большинству же других законодательств, а у нас только по закону об авторском праве, суд пользуется правом оценивать вред «по справедливому усмотрению» (закон 20 марта 1911 г., ст. 23). Серьезным препятствием при осуществлении этого права являются также сокращенные давностные сроки, - годичный, установленный ст. 683 закона гражданского для исков к железным дорогам, и двухлетний, установленный законом 2 июня 1903 года (ст. 36) для исков против владельцев промышленных предприятий.

Уже из предшествовавшего изложения общего учения о возмещении вреда читатель мог убедиться, что условия его разнообразны в различных случаях, и что это общее изложение могло лишь наметить главнейшие черты их. Следует добавить, что существует ряд других случаев, которые еще более уклоняются от намеченных выше начал и требовали бы специального рассмотрения. Такова, например, ответственность железной дороги как возчика грузов, ответственность юридических лиц за свои органы и господ и верителей за слуг и поверенных (ст. 687) и т.д. Особенно значительный интерес представляют случаи, когда возникает вопрос о возмещении вреда на публично-правовой основе, причиненного органами государственной власти - должностными лицами административных ведомств, судьями и т.д., наконец самим государством.

Литература по вопросам возмещения вреда громадна, в полном соответствии с исключительным практическим значением их. Наиболее общими трудами являются: Sourdat, «Traité général de la responsabilite» (6 éd. 1911), преимущественно практического характера; Randa, «Die Schadenersatzpflicht» (2 изд. 1908 г.), теоретическое изложение австрийского права; Pollock, «Law of torts» (8 изд. 1908 г.), английское право. Отдельные проблемы учения о возмещении вреда в его современной постановке освещены в ряде работ Max Rümelin; в последней из них – «Schadenersatz ohne Verschulden» (1910) - указаны остальные. Основной работой по теории причинной связи является Traeger, «Der Kausalbegriff» (1904). Вопрос о профессиональном риске наиболее подробно рассмотрен у Sachet, «Traité de la législation sur les accidents du travail» (2 тома, 5 изд., 1909 г.). Из русской литературы, кроме общих курсов (наиболее подробно у Победоносцева, т. III, и у Анненкова, т. I и IV), можно указать: Кривцов, «Общее учение об убытках» (1902), обзор ряда проблем и теорий, возникших на почве римско-германского права; Яблочков, «Влияние вины потерпевшего на размер возмещаемых ему убытков» (2 тома, 1911), причем автор попутно касается большинства вопросов из учения о возмещении вреда; Вормс, «Зачет пенсий и страховых сумм при исчислении вознаграждения за телесные повреждения» (1909); Генкин, «Справки о торговой кредитоспособности» (1911; содержит анализ условий ответственности за вред). Из комментированных изданий отдельных законов лучшие следующие: Минин и Псищев, «Законы о вознаграждении железнодорожными предприятиями за смерть и утрату работоспособности» (1910); Змирлов, «Вознаграждение за вред и убытки, причиненные железнодорожными и пароходными предприятиями» (изд. 2, 1912); Бар. Нолькен, «Законы о вознаграждении за увечье и смерть в промышленных заведениях» (1911). Возмещения вреда на публично-правовой основе касается труд Лазаревского, «Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами» (1905).

А. Вормс.