Всемирные языки

Всемирные языки. Идея общего искусственного языка для всего культурного мира могла зародиться в Европе лишь с того времени, когда с развитием народных литературных языков наступал конец господству латыни в международных сношениях, в науке и государственной жизни. Латинский язык средневековья уже далек от классического и все более переполняется местными словами; в него вторгается lingua rustica (крестьянская речь), вызывая нарушение грамматических форм и замену старых латинских слов местными, романскими и германскими: так, уже Григорий Турский (VI в.) жалуется, что он не может справиться с правильным употреблением грамматических родов и предлогов; у позднейших анналистов язык кишит провинциализмами. В XVI в. латинский язык, как общий литературный язык, был уже так испорчен, что авторы исторических «Писем темных людей» могли целые страницы писать на каком-то quasi-латинском языке. Это произошло вследствие естественного процесса проникновения в заимствованные формы своего содержания. Люди думали на своем языке и неизбежно вносили в свою латинскую речь свои слова (guerrum - французский guerre, вместо латинского bellum и т. п.). Были отдельные удивительные знатоки классического языка, которые владели латинским словарем и стихом, как поэты Рима: польского поэта Сарбевского (XVII в.) изучают в английских школах, как Овидия или Вергилия; но такие писатели были единицами, масса же снизошла до макаронической латыни, т. е. латинского языка, который был уснащен местными словами и целыми фразами на народном языке. Получилось то явление, которое в применении к иному языку и иной среде было названо Грибоедовым «смесью французского с нижегородским». Такова участь всякого литературного языка, искусственно пересаженного на чужую почву. Латинский язык был всемирным языком для католического мира в такой же мере, в какой им служил и отчасти до сих пор служит арабский у мусульман, древнееврейский у евреев всего мира и т. п. Но и здесь на народной почве всегда возникают смешанные языки, переходные говоры от одного языка к другому, наконец, диалекты: так, солдатский латинский язык образовал под влиянием местных условий различные романские языки, которые первоначально были только диалектами общего латинского языка. Если бы по какому-нибудь чуду человечество приняло общий всемирный язык, из него уже в недалеком будущем развились бы местные языки со своими специальными словами и со всеми теми грамматическими тонкостями, которые создаются говорящим лицом для выражения индивидуального оттенка мысли и основаны на грамматической аналогии, контаминации и т. п. процессах. Но, с другой стороны, языки сближаются между собой так же естественно, как народы: как эти последние живут одинаковыми идеалами, пользуются результатами технических изобретений и т. п., так и в языках возникает множество общих слов для выражения таких общих понятий. Один из эсперантистов (Кауфман в журнале «Esperantiste» за 1898 г.) насчитал в русском языке 228 таких международных слов на одну букву А. Борьба с иностранными словами, предпринятая одно время и в России (в начале 900-ых годов), не целесообразна именно потому, что она препятствует общему культурному сближению народов. Надо предоставить мирному прогрессу человечества выработку такого естественного общего словаря, но создание действительно всемирного упрощенного языка и невероятно, и нежелательно, так как едва ли возможно вложить в его рамки все оттенки человеческой мысли (как, например, передать непереводимые слова, которых много в каждом языке?).

Идея всемирного языка возникла именно тогда, когда в Европе, с развитием народов и национальных литератур, старый общий язык стал невозможен. Ее основателями были философы, стремившиеся создать точный аналитический язык, своего рода алгебраическое словесное выражение мысли. Принципы его изложил Декарт в «Письме Мерсенну» (20 ноября 1629 г.). Он требовал самой простой грамматики, которую даже необразованный человек (un esprit vulgaire) мог бы изучить в 6 часов, и создания философского языка, «с помощью которого крестьяне смогут лучше судить об истине вещей, нежели теперь философы». Идеи подобны числам, из простых идей с помощью различных комбинаций образуются все другие идеи; следовательно, остается только разыскать эти первичные простые идеи и затем составлять из них комбинации, подобные математическим. Это будет воплощением «истинной философии», по мнению Декарта. В 1661 г. в Лондоне появилась книга Джорджа Дальгарно: «Ars Signorum, vulgo Character universalis et Lingua philosophica», представляющая систему философского языка с помощью условных обозначений категорий и соотношений посредством букв. Так, N означает конкретные предметы; таких классов 17; из них каждый разделяется на подклассы, означаемые второй буквой, гласной: так, K - означает политические отношения, а Ka - служебные, Ki - партийные, Ku - воинственные и т. п. Этим путем образуются всевозможные слова: Nyka - слон, Nyku - лошадь, Nyke - осел и т. д. На этом же принципе основана следующая по времени попытка: епископ Джон Вилькинс издал в Лондоне же в 1668 г. «An Essay towards a Real Character and a Philosophical Language»; его система еще сложнее: так, Dα - Бог, Da- мир, De - стихии, Di - камни, Do - металлы и т. п., Saba - король, Sava - королевство. Лейбниц пошел еще дальше в этом отношении: он полагал возможным создать язык чисел и заменять рассуждение алгебраическими действиями (см. Couturat, «La logique de Leibnitz, d'après des documents inédits», 1901): по его мнению, числу 81374 соответствует с одним значением безразлично слово mubodilefa или bodifalemu, в чем он видит большое удобство для поэзии. Подобные попытки создать всемирный «философский» язык не прекращаются до наших дней: еще в 1902 г. К. Дитрих напечатал «Grundlagen der Völkerverkehrsprache», выработку же этого языка предполагал вручить «корпорации логиков». Однако, все попытки сочинить «логический, философский» язык (Делормаль 1795, Судр 1817, Гросслен 1836, Дидаль 1844, Гильбе «Zahlensprache» 1901 и мн. др.) разбивались о полное равнодушие публики к таким сложным искусственным языкам, не имеющим ничего общего с родной речью.

Неудачи искусственных языков, построенных на философском основании, заставили искать иного принципа образования их. В 1880 г. появилась «грамматика всеобщего языка для всех жителей земли» баденского пастора И. М. Шлейера, изобретателя «Волапюка, языка мира». Он исходил из английского языка, как наиболее распространенного из всех, но присоединял к нему слова из других распространенных языков (немецкого, французского, русского и др.). Но слова этих языков подверглись ампутации и превратились в односложные, а из предшествующих попыток всемирного языка Шлейер заимствовал принцип символических гласных и согласных звуков для обозначения грамматических форм: так, blod - брат, а ji-blod - сестра, dom - дом, dom-il - домик и lu-dom - домишко; склонение и спряжение представляют также окончания, нахватанные из разных языков или просто придуманные, например dom (дом), родительный падеж doma (как в русском), дательный dome (как немецкий tage), винительный, domi (сочинено), множественное число именительных doms (французский livre - livres), родительный domas и т. д. Числительные выдуманы, bal, tel, kil и т. д., местоимения также: ob (я), ol (ты), om (он); эти местоимения являются вместе с тем личными окончаниями: klotob (одеваю), klotol (одеваешь); прилагательные образуется из существительных с приставкой слога - ik. Число звуков сведено до 28, но, как отметил русский переводчик грамматики (с 5 изд. М. 1886), Шлейер не различал звуков ш и ж. Несмотря на свою искусственность, волапюк быстро распространился и вызвал ряд съездов: на 2-м съезде в Мюнхене (1887) оказалось 200 волапюкистов, которые образовали «Международную Академию волапюка», где получили представителей 15 стран. Однако, принцип свободного сочинения языка был так соблазнителен, что в среде волапюкистов деятельность этого рода не прекращалась, и уже в 1889 г. третий конгресс в Париже привел к полному развалу академии. С начала 1890-ых годов волапюк стал терять своих приверженцев и теперь о нем сохранилось одно только воспоминание, между тем как в 1889 г. Шлейер насчитывал миллион приверженцев. Но подражатели нашлись и у Шлейера; из них самым видным является парижский коммерсант Л. Боллак, автор «голубого языка», или болака (1899), сумевший заинтересовать своим чрезвычайно искусственным, к тому же негармоничным языком известное число фантазеров в разных частях Европы: его «Сокращенная грамматика голубого языка» вышла на всех западно-европейских языках. Творчество в области сочинения всемирного языка продолжалось, и за последние 40 лет создано не менее 40 подобных проектов, но ни один из них не имел такого успеха, как модный в настоящее время язык доктора Л. Заменгофа «Эсперанто». Этот успех основан, прежде всего, на идеалистической цели основателя эсперанто и его приверженцев: «сблизить между собою народы в одну братскую семью и создать нейтральную почву, на которой все народы могли бы понимать друг друга и дружески общаться между собою, не навязывая друг другу своих языков или своих национальных особенностей». Доктор Л. Л. Заменгоф - варшавский еврей, учился в варшавской 2 гимназии в эпоху крайнего обрусения (в конце 70-ых годов). Таким образом, естественно у него возникла мысль устранить с помощью общего международного языка все те горести, которые создаются на почве борьбы языков. И теперь на съездах эсперантистов преобладает именно этот благородный идеализм, и приверженцами его являются, по преимуществу, натуры мечтательные, склонные к вере и энтузиазму. Сам же по себе эсперанто не лучше и не хуже других всемирных языков и, по-видимому, разделит их участь.

Уже в 1878 г., будучи еще гимназистом, Заменгоф сочинил «lingwe universala», который распространял среди товарищей. В университете он продолжал работать над ним и в 1887 г. решился выпустить на русском языке под псевдонимом Doktoro Esperanto свою грамматику, которая нашла сразу кружок приверженцев, но в эпоху блестящих успехов волапюка распространялась медленно. Только с 1900 г. начинаются успехи эсперанто. В 1888 г. существовало лишь одно общество эсперантистов (в Нюрнберге), в 1889 г. их было 3, в июне 1909 г. уже 1419, а в июне 1910 г. - 1538; в таком же отношении возрастало число журналов, посвященных пропаганде эсперанто: первый возник в 1889 г., теперь их число достигает 90. В настоящее время на языке эсперанто существует довольно обширная переводная литература, справляющаяся, как уверяют эсперантисты, даже с такими трудными писателями, как, например, с Выспянским; грамматика этого языка очень проста: она состоит всего из 16 правил: склонение заменяется употреблением предлогов, существительное всегда оканчивается на - o, прилагательное на - a, «глагол по лицам и числам не изменяется», времена различаются по окончаниям: настоящее время имеет окончание as, прошедшее is, будущее os, и т. д. Благодаря этому, получается нивелировка языка, отсутствие оттенков в употреблении наклонений, времен. Словарь эсперанто представляет такую же смесь слов, заимствованных из разных языков и переделанных и усеченных, как в волапюке. Создатель языка старался примениться к привычкам своих приверженцев и оставил член la (для всех родов и чисел), прибавив, однако, что лица, которые затрудняются членом, могут не употреблять его. Таким образом, сам Заменгоф открыл путь для всяких видоизменений и усовершенствований, и язык его подвергся участи всех искусственных языков, т. е., конкуренции других изобретателей, и всех живых языков, т. е., развитию говоров, а из говоров - новых языков. В пору самых бурных успехов эсперанто это и обнаружилось. В 1900 г. у двух французских ученых Leau и Couturat возникла мысль создать «делегацию для принятия вспомогательного международного языка» (Délégation pour l'adoption d'une Langue Auxiliaire Internationale). До конца 1907 г. в состав этой делегации вошло 310 обществ и 1250 отдельных лиц; комитет из 12 лиц, рассматривавший 15-24 октября 1907 г. (в Париже) проекты всемирных языков, избрал эсперанто, который, однако, подверг реформе, составив новую грамматику (Beaufront) и новый словарь (Couturat). Так возник диалект Ido. В лагере эсперантистов настал раскол и кипит вражда: журналы идистов «L'Experantiste» и «Progreso» разоблачают ошибки Заменгофа, на стороне которого пока еще стоит  большинство. В мире ученых к эсперанто примыкают по большей части не лингвисты, изучающие органические процессы в развитии языка, а врачи, естественники, математики; из более видных лингвистов деятелем в этой области является только профессор Бодуэн-де-Куртенэ. Противники «всемирных языков», знаменитые языковеды Лескин и Бругман издали в 1907 г. специальную книгу («Zur Kritik der künstlichen Weltsprachen»), в которой доказывают невозможность создать для всего мире один язык, если даже ограничить его целями торговли и условных сообщений. Об искусственных и всемирных языках см. L. Couturat et L. Leau, «Histoire de la langue universelle» (1903); A. Wrzosek, «Esperanto i znaczenie jego dla nauki» («Przegląd Powszechny», № 2. 1900). К. M. Meyer, «Künstliche Sprachen» («Indogerm. Forsch.» XII т. 1901), вышеназванную книгу Бругмана и Лескина. На русском языке только в 1904 г. было разрешено издание журнала эсперанто и образование общества эсперантистов.

Ср. также В. Лойко, «Международный язык эсперанто во французской палате депутатов»(1906).

А. Погодин.