Земская статистика

Земская статистика, отрасль статистических материалов и статистических исследований, возникающих по почину земских учреждений. Широкое понятие «земская статистика» охватывает всевозможные массовые материалы, собираемые земством¹); более тесное понятие относится к деятельности тех учреждений, за которыми укрепилось название статистических, и которые занимаются по преимуществу статистикой хозяйственной и, на первом плане, сельскохозяйственной, отчасти статистикой населения, образования и общей регистрацией деятельности самих земств. Для демографии земская статистика дает обыкновенно материалы о численности, размещении и составе населения, а естественное движение населения считается объектом изучения санитарной статистики; статистика образования нередко специализируется отдельно.

¹) В 1910 и 1911 годах Н. И. Воробьев на санитарно-статистическом и агрономическом совещаниях предлагал объектом изучения земской статистики считать «местную общественную жизнь как единое целое».

Историю земской статистики мы решились бы в общих чертах разделить на три периода: начальный — до 1894 года, короткий промежуточный — 1894-1900 годы и новый с 1900 года. Основанием деления берется на первый взгляд внешнее обстоятельство — опубликование оценочных законов, но оно заметно отразилось на внутренней жизни земской статистики. До 1894 года земская статистика развивалась совершенно свободно; оценочные законы 1893 года и особенно 1899 года принудительно вызвали преобладание оценочного направления в работах земской статистики. В 1893 году была объявлена обязательность оценочных работ для земства, а с 1899 года эти работы обязательно сосредоточились в губернских земствах и стали получать внушительную ежегодную субсидию (1 миллион рублей на 34 губернии) из общегосударственных средств.

Первое местное обследование на земские средства было произведено летом 1870 года по поручению вятской губернской управы в 15 волостях 3 северных уездов Вятской губернии; исполнил его В. Я. Заволжский, бывший слушатель Петровской академии. В 1871 году тверская губернская управа поручила местные обследования В. И. Покровскому (питомцу московского университета). С 1873 года возникло первое, недолго существовавшее, херсонское бюро. С 1874 года приглашен вятским земством на статистические работы Н. Н. Романов, который потом 32 года работал в Тамбове (1880-1912). В декабре 1875 года одновременно состоялись постановления о статистических работах в губернских земствах московском и черниговском. Этим работам суждено было оказать наибольшее влияние на земскую статистику других губерний. В так называемом московском типе, инициатором которого был В. И. Орлов (1848-85), главное внимание было отведено подворной переписи — сплошному перечету крестьянских хозяйств. В так называемом черниговском, или территориальном, типе на первом плане стояла полнота сведений о территории, и обследование велось по строго определенным кускам земли. Наиболее удачное совмещение обоих типов к концу первого периода земской статистики достигнуто было в работах нижегородского губернского земства под руководством Н. Ф. Анненского (1843-1912). Для углубления подворной переписи в первый период особенно много было сделано в работах воронежской земской статистики с ее энергичным заведующим Ф. А. Щербиною.

Поводами для наблюдений в хозяйственной земской статистике всего чаще служили желание оказать помощь нуждающемуся крестьянскому населению (так было, например, в Вятской и Московской губерниях) и желание содействовать равномерному распределению обложения (с возникновением обязательной губернской земской статистики оно сделалось главным поводом).

По отношению к программам и приемам наблюдения земская статистика особенно много сделала в области основной хозяйственной статистики; программы и приемы текущей хозяйственной статистики развивались более медленно. Базисом основной хозяйственной статистики большей частью служила подворная перепись, — название не совсем точное, так как сведения получаются не в отдельных дворах, а на сборах домохозяев. Орлов впервые применил подворную перепись к крестьянскому хозяйству целого уезда в пределах борисоглебского уезда Тамбовской губернии в 1880 году. В 1881 году, в январе и феврале, исполнена подворная перепись московского уезда; раньше, в 1876-78 годах, по Московской губернии собирались итоговые сведения по каждому селению, и признаки отдельных дворов не оставляли по себе следов. Единицей программы у Орлова была крестьянская община (или селение); впоследствии первичной формой наблюдения явился крестьянский двор (хозяйство), и каждому двору стала отводиться особая карточка, вместо одной горизонтальной строки в общем списке. С течением времени объем программы, вообще говоря, увеличивался; вопросы стали делаться сложнее, точнее и детальнее; это могло осуществляться лишь при преобладании экспедиционного приема наблюдения. Расширение объема нередко основывалось на желании обеспечить взаимный контроль вопросов. Важнейшие элементы программ подворной переписи (как списочных, так и карточных): население, земля и скот; обычно имеются вопросы о занятиях населения и об аренде, довольно часто о грамотности, батрачестве, постройках и способах обработки земли. Для выяснения общих хозяйственных условий по каждому селению составляются поселенные (пообщинные) бланки. В последнее время все сильнее развиваются бюджетные наблюдения над отдельными крестьянскими дворами; в XIX веке обширное применение им дал Ф. А. Щербина в Воронежской губернии; в XX веке особенной обстоятельностью отличаются бюджеты вологодской земской статистики.

Частновладельческое хозяйство обыкновенно подвергалось наблюдению по особым бланкам, нередко двух размеров (по подробному описывались более сложные в техническом отношении хозяйства). Сплошное обследование территории потребовало для себя отдельных форм наблюдения (умело составленных в нижегородской земской статистике). Для фабричных, кустарных, торгово-промышленных заведений, для путей сообщения, для основного наблюдения над школами применяются специальные бланки.

Текущая земская статистика всегда имеет своим содержанием сельское хозяйство, но нередко включает в себя изменения в промысловой жизни, школьном деле и др.; формуляры сельскохозяйственной статистики обыкновенно рассылаются по нескольку раз в год. Интересная черта развития программ земской статистики — рост конкретности отдельных вопросов с течением времени. Вопрос «как», по мере возможности, заменяется вопросом «сколько»; сведения, по возможности точнее, приурочиваются к определенной площади и определенному времени.

Приемы наблюдения основной земской статистики, по преимуществу, представляют собой сплошное местное (экспедиционное) исследование. Это важное отличие от правительственной хозяйственной статистики, которая лишь в очень редких случаях (например, в конских переписях) прибегала к местному наблюдению. Обыкновенно экспедиционное наблюдение в земской статистике распространяется сразу на площадь не менее одного уезда. Подворные переписи крестьянского хозяйства почти всегда исполнялись особым персоналом регистраторов, постоянных или временных. Персонал земской статистики принадлежит к составу так называемого «третьего элемента» (выражение самарского вице-губернатора в 1901 году, быстро подхваченное прессой). А. В. Пешехонов, работавший в орловском, калужском и полтавском земствах, в статье своей в «Русском Богатстве» (1901 г., XII) выразился так: «Участие интеллигентного персонала в выполнении механических операций по земской статистике оставило осязательные следы в ее технике». Как в школе и в медицине, здесь сказалось «движение к сближению с народом, желание войти в народную жизнь, способность отозваться на ее нужды.... Главная причина успеха не в сложном разделении труда, а в простом сотрудничестве при высоком интеллигентном и моральном уровне работников». По словам А. А. Русова, каждый считал себя заинтересованным в ответственности перед обществом наравне с главным представителем. По А. В. Пешехонову, персонал земской статистики XIX века — это «коллегия из равноправных людей, родственных по типу, объединенных общим интересом». За проявление корпоративного духа были раскассированы некоторые бюро (петербургское, владимирское, харьковское). Отмечая, что этот свободный режим шокировал земских бюрократов новейшей формации, Пешехонов к XX веку усматривает стремление превращать заведующего из авторитетного руководителя в департаментского начальника. Кроме формалистики, нашла себе проявление и дифференциация: «прежде статистики вырабатывались, теперь нередко приходят извне; контингент счетчиков (разумеются участники сводки) в отдельных случаях опустился до уровня барышень конторского типа; упрощенный и механизированный труд стал менее привлекательным».

От персонала земской статистики всегда требовалась напряженная и срочная работа, для которой необходимо много дисциплины и такта. В воронежской земской статистике правилом был 10-часовой рабочий день, и сам Ф. А. Щербина признается, что не знал ни одного земского статистика, который не поплатился бы здоровьем за спешные разъезды и интенсивность работы. Пешехонов совершенно основательно возражает против внешнего контроля над работой земской статистики и называет бесцельной и стеснительной формальностью те дневники, которые пытались завести в екатеринославском губернском земстве. Временные регистраторы, например, народные учителя, требуют больше контроля, чем постоянные, но это — контроль, так сказать, внутренний, относящийся к содержанию работы и выражающийся в разъяснениях, которые временный персонал получает со стороны постоянного.

Относительно подготовки персонала земской статистики мы имеем сведения за 1898 год, собранные тем же А. В. Пешехоновым: из 229 лиц с высшим образованием было 96, со средним 108, с низшим 19, с домашним 6; из 20 заведующих с высшим образованием было 13. Достоин внимания высокий процент агрономов: из 80 заведующих и «статистиков» 21 учились в Петровской академии, 8 в Новоалександровском институте. По сведениям, которые собрал пишущий эти строки, в 1890 году из 28 заведующих относительно наибольшее число давали юристы (8), потом агрономы (6). По Пешехонову, высокий уровень образования в данном случае — показатель интеллигентности, но не специальной подготовки. Мы лично относимся безразлично к предварительной подготовке лиц, поступающих на работу в земскую статистику. Самое главное условие успеха — это желание работать. К чести земской статистики следует отнести, что требование дипломов здесь до последнего времени не выставлялось. Но степень диплома все-таки отражалась на заработках персонала. Так, по Пешехонову, лица с высшим образованием получали, в среднем выводе, 1 294 рубля, со средним образованием — 1 002 рубля, с низшим — 703 рубля. По должности заведующего средний оклад в 1898 году был 2 260 рублей, «статистика» 962 рубля, «счетчика» 403 рубля. Наши вычисления для 1910 года дают в 29 губерниях среднее жалованье заведующего 2 814 рублей.

Нужны ли для персонала земской статистики писаные и печатные инструкции — было всегда спорным вопросом; во всяком случае, если они и нужны, с составлением их нельзя торопиться.

Экспедиционным наблюдениям в земской статистике предшествует собирание предварительных сведений — изучение материалов в губернском и уездном городах, в волостном правлении (посемейные списки, книги сделок и договоров и др.). При самых наблюдениях резко преобладающим приемом подворной переписи явилось получение сведений на сборе домохозяев (который официально не может именоваться сельским сходом, хотя в просторечии часто так назывался). В пользу производства переписи на сборах говорят сбережение времени и возможность контроля однообщественников над ответами отдельных лиц; последнему соображению отводится особенно важное значение. Н. А. Каблуков («Пособие») указывает еще преимущество сбора в том, что, пока одних спрашивают, другие припоминают. Опрос на сборе представляет общественный интерес для местной жизни. Манера опроса, по замечанию Ф. А. Щербины, не должна быть слишком суха и слишком развязна. Отношение местного населения к опросу бывает очень различно. Интересное различие по национальностям (великорусской и украинской) констатировано у Ф. А. Щербины («Сводный сборник Воронежской губернии») и у С. М. Блеклова («За фактами и цифрами»). Нередко регистраторам приходилось встречаться с преувеличенными ожиданиями от практических приложений переписи. Надобность разъяснений иногда рекомендуется, иногда отрицается статистиками: и Ф. А. Щербина и А. А. Кауфман находят достаточными общие фразы относительно собирания материалов, которые будто бы нужны только «для сведеньев» или «для справок».

Мнение самих статистиков о точности материалов, собранных в земской статистике, конечно, не вполне беспристрастно, но, в общем, с ним следует считаться в виду многочисленных примеров проверки наблюдений. При мирском землевладении местный подсчет душевых наделов должен соответствовать документальному итогу надельной земли. Для купчих земель местный опрос проверяет выборки, сделанные из нотариальных актов. В Саратовской губернии замечено было, что ошибки в сведениях о земле уменьшались по направлению от лесистого холмистого севера к степному ровному югу. В хотинском уезде обнаружено, что снимающие надельную землю показывают меньшие количества, чем сдающие. Сведения о населении сличаются с посемейными списками, с податными тетрадями, изредка с итогами полицейских печатных данных. Отсутствующее и временное население, несомненно, регистрируется с меньшей точностью, чем постоянное. Женщины компетентнее в сведениях о населении, чем мужчины. По отношению к скоту итоги переписи иногда проверяются на местах же показаниями пастухов. В общем, материал основной земской статистики с большим вероятием может считаться лучшим, чем материал официальной статистики.

Сводка материалов земской статистики поглотила в себя очень много труда и вызвала много изобретательности. Первые таблицы были очень кратки и просты по построению. Единицами группировки для крестьянского хозяйства служили селения или земельные общины; вертикальных граф было сравнительно немного. Итоги давались по волостям и по разрядам крестьян; позднее стали входить в употребление итоги по районам. Первый пример настоящих групповых таблиц дан был, кажется, И. А. Базилевичем для супруновской волости полтавского уезда в 1881 году. У черниговских статистиков групповые таблицы явились одновременно с комбинационными в работе А. П. Шликевича для черноземного района козелецкого уезда в 1882 году. Основаниями группировки служили: количество земли (только надельной, всей вместе с купчею, пашни и особенно часто посевной площади), работа (число работников мужского пола, наемный труд) и капитал (количество скота, особенно рабочего, наличность построек и др.). Комбинационные таблицы тоже составлялись по разным признакам. Кроме абсолютных величин, в состав таблиц в большем или меньшем размере входят и относительные числа. Проверка подсчетов составляла иногда (как было, например, в санкт-петербургском бюро) отдельную, очень кропотливую, работу. Графические изображения в изданиях земской статистики довольно разнообразны, но сравнительно немногочисленны: многие сборники изданы совсем без карт. Внешность изданий самая разнокалиберная: еще Янсон жаловался на крайнюю пестроту формата этих изданий. Критикой цифровых итогов земской статистики еще мало занимались. Для 9 уездов, подвергавшихся обследованию в 1890 году, мы нашли недочет территории против измерений Стрельбицкого в 1,28%; это не много, по сравнению с недочетами официальной земельной статистики: в 1905 году для 50 губерний «Статистика землевладения» дала недочет около 11% против цифры Стрельбицкого.

Приемы наблюдения и сводки материалов земской статистики были предметом многих совещаний, из которых главными можно признать девять (1887, 1889, 1894, 1898 два, 1900, 1901-02, 1909-10 и 1913). При печатных результатах седьмого совещания, происходившего в виде статистической подсекции XI съезда естествоиспытателей в Петербурге, напечатаны итоги шести первых совещаний, составленные пишущим эти строки. Объединению деятельности земской статистики много помогали статистическое отделение московского юридического общества, а потом статистическая комиссия Вольно-Экономического Общества. Теперь возлагаются надежды на вновь возникшее статистическое отделение Общества имени А. И. Чупрова в Москве.

Текстовая обработка материалов земской статистики значительно отстает количественно от наблюдения и табличной сводки, что и не удивительно в виду огромного количества времени, поглощаемого этими двумя операциями. Для владельческого хозяйства литература текстов еще меньше, чем для крестьянского. В качественном отношении обработка стоит очень высоко, и можно смело сказать, что земская статистика подарила научное исследование общественной жизни России значительно большим запасом выводов, чем статистика правительственная. Мы не имеем возможности перечислить здесь даже самые выдающиеся произведения земско-статистической литературы. Назовем для примера лишь очень немногое. По Московской губернии В. И. Орлов оставил три крупных образца текстовых работ, относящихся к поземельной общине (т. IV), к обязательному страхованию (т. VIII, выпуск 1) и к народному образованию (т. IX «Сборника статистических сведений»). Н. А. Каблуков написал поучительное «Пособие» к ознакомлению с условиями и приемами собирания и разработки сведений (вышедшее отдельным изданием в 1912 г.). П. А. Вихляев дал ряд замечательно изящных этюдов в издании «Московская губерния по местному обследованию 1898-1900 гг.» (т. II и IV). По Воронежской губернии увлекательно написанные тексты Ф. А. Щербины вошли в «Сводный сборник 1896 г.», в «Острогожский уезд» (1887) и в «Крестьянские бюджеты» (1900). По Черниговской губернии рекомендуем прекрасную сводную работу А. А. Русова (1899-1900) и для примера поуездных сборников — труды А. П. Шликевича по козелецкому (1882) и П. П. Червинского по кролевецкому (1887) уездам. Для нижегородских работ назовем «Свод материалов» (1900), редактированный Н. Ф. Анненским, и поуездный выпуск для семеновского уезда (1893). В калужских изданиях выдается текст А. В. Пешехонова по козельскому уезду (1898). Из старых поуездных сборников отметим еще труд покойного К. Н. Ермолинского (1856-1894) по хотинскому уезду Бессарабской губернии и сборники по уездам мелитопольскому Таврической губернии (работа И. А. Вернера и С. А. Харизоменова), нолинскому Вятской губернии (под руководством Е. С. Филимонова) и красноуфимскому Пермской губернии (работа Н. Л. Скалозубова). Из более новых изданий назовем на выдержку тексты основной статистики по Вологодской губернии с богатыми бюджетными данными и свод текущей сельскохозяйственной статистики по Полтавской губернии (работа А. А. Королева, изд. 1904 г.).

3емская статистика мало известна русским образованным людям; ее труды мало подвергались использованию; ее успех может быть назван succès d’éstime. А между тем, при внимательном разборе должны были бы обнаружиться и количественное, и качественное основания успеха. О количественной стороне дела на 25-летии Московского юридического общества в 1888 году А. И. Чупров говорил: «Никогда прежде наша страна и наш народ не были предметом столь обширного и многостороннего изучения. Эти сотни томов исследований по статистике и обычному праву, покоящиеся в пыли специальных библиотек, останутся для последующих поколений живым памятником того страстного одушевления в деле познания родной страны, которое охватило русское образованное общество в последней половине 70-х годов и в первой половине 80-х годов. Труды, им вызванные, положили прочную основу для многих будущих реформ в праве и законодательстве, в общественном и экономическом устройстве разных слоев нашего населения». О качественной стороне дела Ф. А. Щербина в «Сводном сборнике Воронежской губернии» писал (страница 234): «Работы покупались ценой большого напряжения сил. Этот нервный труд возможен был лишь потому, что громаднейшее большинство относилось к делу переписей не с одной лишь формальной стороны в качестве хотя бы добросовестных, но индифферентных работников, но в качестве людей, преданных делу, лиц, сознательно служивших идее родиноведения». Напомним, что в смысле экспедиционной постановки наблюдения и живого интереса исполнителей у земской статистики были своего рода предшественники в виде кадастровых отрядов 40-х и 50-х годов и работ офицеров генерального штаба в 60-х годах.

Практическое значение земская статистика имеет для местных земств, для государства и для науки. О местном значении следует помнить в интересах как губернского, так и уездных земств, в будущем же сюда присоединится значение для мелкой земской единицы. Статья 2 Земского Положения 1890 года, в довольно пестром порядке, тринадцатью пунктами перечисляет обязанности земских учреждений. Каждый из этих пунктов дает обоснование местному практическому значению земской статистики. На первый план выставлено распределение повинностей, которому теперь придается избыточно крупная роль в происхождении и поддержании земской статистики. Затем следуют земские капиталы, народное продовольствие (к его регистрации приходится прибегать и теперь, хотя заботы об этом деле сложены с земства), дороги, земская почта, страхование и противопожарные меры, врачевание и санитарные меры, страхование скота, благотворительность, народное образование, меры содействия хозяйству (столь сильно выдвигающиеся в последние годы) и отдельные частные вопросы. 3емская статистика не может научить прямой борьбе с неблагоприятными обстоятельствами, но она может помочь пониманию этих неблагоприятных обстоятельств. Приложение земской статистики тормозится и общими тормозами, и недостатком людей. Нужны особые посредники для перевода итогов массового наблюдения на язык обыкновенных практических мероприятий. Со временем, при малом размере земской территории, земским гласным легче будет с помощью земской статистики разбираться в нуждах своего околотка. В конечном счете, для местных жителей работа земской статистики является в высокой степени просветительной.

Значение земской статистики для государства резюмируется словами министра Н. Х. Бунге: «Если б побольше было таких материалов, может, быть, легче было бы управлять Россией». Любая сфера государственного управления, центрального и особенно местного, может опираться на материалы земской статистики; ею и пользуются и пользовались, но сравнительно все-таки не часто; для нужд центрального управления, кажется, она больше всего привлекалась в первой половине 80-х годов, когда одним из министров был бывший профессор статистики (Н. Х. Бунге).

Научное значение земской статистики не старится. Научность сказывается уже в самой постановке (это отмечено Ф. А. Щербиной в предисловии к «Сборнику по воронежскому уезду»). Обдуманность программ, которые с течением времени совершенствуются во многих деталях, персонал с живым интересом к делу, экспедиционный метод получения сведений, обильный материал (воистину массовый), сравнительная (при сопоставлении с официальной статистикой) точность и полнота материала, ряд специальных исследований во многих текстах, — все это ставит земскую статистику на высокое место в научном отношении. Недостатками земской статистики можно признать разбросанность материалов, неопределенность территории, разновременность наблюдений и пестроту способов наблюдения и публикации. Материалы земской статистики служили и будут служить представителям разнообразнейших отраслей науки. Научная разработка данных земской статистики замедляется вследствие того, что сама статистика, как научная дисциплина, не имеет у нас определенно прочного пристанища.

Ближайшими задачами земской статистики окажутся те, которые связаны с местными нуждами. Сплошная подворная перепись останется незаменимым приемом, который едва ли скоро будет поколеблен разными приемами выборочного наблюдения. Учет обмена и потребления подвергнется дальнейшему усовершенствованию. Повторная регистрация сделается насущной необходимостью местной статистики. Публикации будут более точно, чем теперь, приурочиваться к единицам территории и времени. В группировке данных едва ли в близком будущем появится какой-нибудь универсальный признак. В текущей статистике найдет себе более широкое применение экспедиционный метод, и текущая статистика будет более сближаться с разными отраслями земского хозяйства, например, с оценочным делом и с агрономической помощью населению. Земскому оценочному делу мы пожелали бы скорейшего освобождения от официальных универсальных шаблонов, хотя бы и ценой лишения миллионной субсидии. Представители земской статистики будущего должны сильнее сознать свою двойную обязанность: они — и исследователи, и общественные деятели.

Литература: Библиография: В. Ф. Караваев, «Библиографический обзор земской статистической и оценочной литературы со времени учреждения земств 1864-1903 гг.» (выпуск I, 12 губерний, по алфавиту, 1906. Выпуск II, 6 губерний. Издание Вольно-Экономического Общества; по Полтавскому очень обстоятельный толковый указатель); его же, «Издания земств 34 губерний по общей экономической и оценочной статистике 1864-19» гг.» (изд. деп. окл. сборов, 1911; список заглавий); «Библиографический указатель земской оценочной литературы» (изд. д. окл. сб., вып. I-V; 6 губерний: Московская, Черниговская, Тверская, Вятская, Тамбовская, Рязанская, с перечнем табличных заголовков); С. Н. Велецкий, «Земская статистика. Справочная книга» (3 выпуска, 1899-1900); А. Д. Педашенко, «Указатель книг, журнальных и газетных статей по сельскому хозяйству»(1889-1909); «Земский Ежегодник» (издание Вольно-Экономического Общества, 1877-86); Г. П. Сазонов, «Обзор деятельности земств по сельскому хозяйству» (т. 1, 1896); Б. Б. Веселовский, «История земства» (4 тома, 1909-1911); «Протоколы заседаний статистического отделения Московского Юридического Общества» (особ., за 1887-1889 и 1908 гг.); «Труды статистических подсекций съезда русских естествоиспытателей и врачей» (по IX, Х и XII съездам изданы в Чернигове, по XI в Петербурге); «Труды Вольно-Экономического Общества» (1900); А. А. Русов, «Краткий обзор развития оценочной статистики» (1909); М. И. Добротворский, «Опыт истории и методологии статистики животноводства» (1909); Н. А. Каблуков, «Пособие к ознакомлению с условиями и приемами собирания и разработки сведений при статистических исследованиях» (1912); Н. А. Благовещенский, «Сводный статистический сборник по земским переписям» (1893); «Свод статистических сведений, изданный канцелярией Комитета Министров» (1894); «Итоги экономических исследований России по данным земской статистики»: т. I. А. Фортунатов, «Общий обзор земской статистики крестьянских хозяйств»; В. В., «Крестьянская община» (1891). Т. II. Н. А. Карышев, «Крестьянские вненадельные аренды» (1892); Е. С. Филимонов, «Краткий исторический очерк подворно-статистических исследований»; П. П. Фирсов, «Методы оценки земель»; Н. О. Осипов, (1885); И. Я. Анисимов, «Хозяйственно-экономические данные земской статистики» (1885); Н. Л. Скалозубов, «Свод сведений об организации текущей статистики» (1895); журнальные обзоры В. Н. Григорьева и И. И. Иванюкова «Русской Мысли» 80-х годов, В. В. в «Вестнике Европы», М. А. Плотникова и Д. И. Рихтера в «Трудах Вольно-Экономического Общества», А. Фортунатова в «Трудах Вольно-Экономического Общества» 1886, IV, в «Юридическом Вестнике» 1891, V-VI, и 1892, VII-VIII, в «Народном Хозяйстве» 1903 г., в «Известиях Санкт-Петербургского Политехнического Института» 1908, в «Земском Деле» 1910, 1912 и 1913 годов. Для интересного чтения снова называем: С. М. Блеклов, «За фактами и цифрами» (1892), Ф. А. Щербина, «Сводный сборник» (1897) и еще И. П. Белоконский, «Деревенские впечатления» (1900).

А. Фортунатов.