Экспрессионизм

Экспрессионизм (от французского expression — выражение), крупное литературное движение в Германии, совпавшее по времени с империалистической войной. Оно было создано большой  группой талантливых писателей. Впервые мы находим этот термин в 1911 г. у поэта Отто-цур-Линде для обозначения реакции против импрессионистского искусства. В моду этот термин вошел после манифестов Эдшмида («Über den Expressionismus in der Literatur und die Neue Dichtung», 1919) и Бара (Hermann Bahr, «Der Expressionismus», 1930). Экспрессионисты в подавляющем большинстве (Франц Верфель, Георг Тракль, Казимир Эдшмид, Арнольд Улиц, Газенклевер, Эрнст Толлер, Иоганнес Бехер, Гано Джост, Фриц фон Унру) родились около 1890г.; несколько старше были Шикеле (родился в 1883 г.), Георг Кайзер (1878), Карл Штернгейм (1878), Леонгард Франк (1882), Людвиг Рубинер (1882) и др. (об этих писателях см. XLVІІІ прил. деятели науки и литературы, 115 сл.). Уже с 1910 г. стали выходить журналы, вокруг которых группировалась литературная молодежь, требовавшая резкого разрыва с прошлой литературой, низвергавшая авторитеты, выкинувшая лозунг неограниченной свободы личности. В 1910 г. появилась «Action» Франца Пфемферта (родился в 1879 г.), друга Карла Либкнехта и Розы Люксембург, в 1913 г. — «Die Weissen Blätter» Шикеле. Война и последовавшая затем революция послужили новым толчком к возбуждению экспрессионистской молодежи. В 1916 г. Курт Вольф выпускает журнал «Der Jüngste Tag», в котором сотрудничают Вехер, Газенклевер, Кафка, Шикеле, Штернгейм, Тракль, Верфель. В 1920 г. экспрессионисты группируются вокруг журнала «Unser Weg». В эти же годы появляются главные манифесты экспрессионистов в стихах и прозе, среди них «Menschheitsdämmerung», с нашумевшим предисловием  Курта Пинтуса, хорошо выражавшим устремления новой школы. «Жизнь человечества стала невозможной, писал Пинтус: оно находится в рабской зависимости от своих произведений, от своей науки, от своей техники, от своей статистики, от своей торговли, промышленности, от окаменевшего общественного порядка. Самое главное, двигательная сила, заключается не в учреждениях, не в изобретениях, не в законах, добытых путем наблюдения, а в человеке».

В смысле социальном экспрессионизм был в сущности только более бурным проявлением индивидуалистического бунта мелкобуржуазной интеллигенции, того бунта, который начался повсюду в Европе вместе с кризисом капитализма. Кризис этот жестоко бьет по мелкой буржуазии, мечущейся между двумя враждующими классами-капиталистами и пролетариатом. Немецкая интеллигенция, в особенности после военных неудач и революции, ощущала вильгельмовский военно-полицейский режим, прежде всего как насилие над творческой личностью, как оковы, сковывающие порывы свободного духа. Слишком тесно связанная с буржуазией и буржуазным сознанием, эта интеллигенция, в большинстве случаев, не могла понять внутреннего единства между революционной борьбой пролетариата и освобождением   человеческой личности. Антитезу: «личность и плохо организованное общество» эта интеллигенция заменила более расплывчатыми антитезами: «личность и всякая организованная общественность», «личность и мир» и т. п. Вместо войны с господствующими  классами рвущаяся к свободе личность  объявляла войну всякому коллективистскому принципу, всякому порядку. Возненавидев данную форму, экспрессионисты восстали против формы вообще. Проникнутые ненавистью к капитализму и созданной им механизации жизни, питая не меньшую ненависть к милитаризму и войне, как к крайним выражениям принудительного организационного принципа, экспрессионисты, как общественно-литературное направление, не сделали неизбежного  логического вывода из своей ненависти, не примкнули к революционному рабочему движению, за немногими исключениями (Бехор). Они мечутся между богоискательством, социализмом, анархизмом, пацифизмом; обращаются к мистике, к толстовству, к идеалам Руссо; прославляют первобытного человека в противовес прогнившей современной цивилизации, негров, австралийцев и т. д. Своих предшественников они видят во всех литературных бунтарях. Романтики, символисты, дадаисты и пр. разными сторонами соприкасаются с экспрессионистами. В числе этих предшественников самые разнообразные имена: Стриндберг, Достоевский, Рембо, Гауптман, Оскар Уайльд и т. д.   Почти все экспрессионисты проходят   бурный путь, отражающий резкие переломы в настроениях мелкобуржуазной  интеллигенции. До войны — утверждение   жизни, радость жизни, своеобразный   сантиментальный экспрессионизм. Во время войны  преобладают бунтарские, революционные мотивы, пафос обличения, ненависть к полицейско-бюрократической, милитаризированной военной Германии. По окончании войны — приспособленчество, примирение в связи с относительной временной стабилизацией,   поворот к покою и порядку, выражающий непрочность экспрессионистического бунта, его мелкобуржуазную сущность.

И, тем не менее, экспрессионизм является оригинальным литературным направлением, не совпадающим ни с одним из предшествующих проявлений интеллигентского бунта. От романтиков и символистов его отделяет дух активизма, революционное стремление к разрушению старого мира, к перестройке общества, враждебное отношение к созерцательству, ко всякой пассивности, к идее «чистого искусства». Экспрессионизм  был восстанием против своих ближайших предшественников — натурализма и импрессионизма. И тот и другой исходят из радости, которую дает образ внешнего мира. Для экспрессионизма внешний мир, как самодовлеющая ценность, не существует. Там — впечатление от внешних вещей, здесь — выражение внутреннего мира, «растворение предмета в идее, с тем чтобы освободиться от него и найти избавление в ней». Если там сохранялось стремление так или иначе воспроизвести отрезок природы, рассказать об ощущениях и переживаниях, рожденных ею, то экспрессионизм не знает ничего, кроме стремления дать выход своему душевному напряжению, а то, что лежит вне души, — только поводы, знаки, не имеющие самостоятельного значения, не заслуживающие того, чтобы быть занесенными на бумагу в целях познания внешнего мира. Отсюда — презрение к форме, деформация слова, его дерационализация, произвольное словотворчество, стремление к непосредственному выражению душевного порыва, подсознательных импульсов, о чем выразился удачно один из французских сюрреалистов: «когда я чувствую боль, я кричу как кричится, не спрашивая, в какие формы следует облечь выражение этой боли». Отсюда —  пророческий тон, в который экспрессионисты облекают свои крайние индивидуалистические идеи. «Революция — это значит бог, жизнь, горение, упоение, хаос, а следовательно — новое рождение. Долой, поэтому, порядок во что бы то ни стало. Беспорядочное, не знающее законов, есть рождение новых законов. Что такое революция, как не постоянно новая попытка преобразования материи духом» (Фридрих Вольф). Эти особенности экспрессионистского стиля — деформация слова, приподнятый пророческий тон — связаны с тяготением к малым формам, к одноактными вообще коротким драмам, к новелле, к небольшим оперным пьесам с словесной музыкой, к лирическому стихотворению, — к тем формам, в которых легче всего передать экстатическое душевное состояние, судорожные порывы и метания. Правда, у экспрессионистов мы находим и мещанскую трагедию и из больших форм — роман, интимный, психологический, но в области малых форм они проявили больше всего оригинальности и изобретательности.

Устремления экспрессионистов ярче всего отражаются в тематике их произведений. К излюбленным темам принадлежит борьба поколений: «Der Sohn», 1916, Газенклевера, где сын с револьвером в руке требует себе свободы у отца, а этот последний грозит ему хлыстом, зовет полицию и умирает, пораженный апоплексическим ударом — «Nicht der Mörder, der Ermordete ist schuldig», 1919, Верфеля, где сын, убивающий отца, как бы символизирует гибель отцов от руки молодого поколения. — Группа молодежи, проникнутая романтической жаждой свободы и духом авантюризма, образовавшая шайку разбойников, убивающая учителя, мстящая обществу (Leonhard Frank, «Die Räuberbande», 1914). — Молодая девушка, нетронутая, дикая, чистая натура, противопоставленная разлагающемуся обществу и гибнущая в борьбе за чистоту и целостность своего существа (Arnold Ulitz, «Die Bärin, 1922). — Восторженный студент, охваченный экстатическим порывом достигнуть идеала честной истинной жизни, перебирает все, что представляет наша земля душе, пылающей стремлением к возвышенному: учение, путешествие, любовь, фабричный труд, учительство, искусство, — отдается всему этому беззаветно, ни в чем не находит спасения и кончает мучительной смертью от руки безумца (Otto Wirz. «Gewalten eines Toren»). — Другой юноша, горбатый художник, которому уродство закрыло путь к радостям и красоте жизни, решает поднять свое «я» путем воспитания до безграничной любви и жертвы и покоряет мощью  своего морального порыва двух своих более слабых товарищей (Albert Steffen, «Ott, Alois und Werelsche»). — Словом, восстание, мятеж против отца, матери, учителей, вообще старших, против общества и всего мирового порядка, мятеж, в большинстве случаев завершающийся безрезультатной гибелью восставшего, — эта преобладающая тематика быть может всего очевиднее определяет границы революционной ценности экспрессионизма. Временами приближаясь к революционному пролетарскому движению, выдвинув такого коммунистического поэта, как Бехер, на своем крайнем левом фланге заражаясь иногда детскими болезнями левизны, экспрессионизм в целом разделяет общую участь бунтарских литературных движений, созданных мелкобуржуазной интеллигенцией, в которых развернута яркая картина лжи и лицемерия загнивающего капиталистического общества, но которые оказались неспособными целиком влиться в революционную борьбу пролетариата.

Литература: Werner Mahrholz. «Deutsche Literatur der Gegenwart» (Berlin, 1930); Felix Bertaux,  «Literature allemande» (в серии «Panoramas des Litteratures contemporaines», Paris, 1928): А. Soergel, «Dichtung und Dichter der Zeit. Im Banne des Expressionismus» (Lpz., 1928); П. Коган, «Экспрессионизм в Германии» («Советское Искусство», 1926, июль); Георг Кайзер, «Драмы» (ГИЗ, 1923; вступительная статья А. Луначарского); О. Бальцель, «Импрессионизм и экспрессионизм в современной Германии (1890—1920)», перевод под редакцией Жирмунского (П.,1922).

П. Коган.

Экспрессионизм  в искусстве — течение, возникшее в кругах художников, критиков и теоретиков искусства послевоенной Германии. Термин экспрессионизм обозначает вообще всякое искусство, стремящееся не к изобразительности, не к воспроизведению внешнего мира, а к выразительности, к преображению внешней данности, к выражению творческой динамики во всей ее полноте, в частности же — все те художественные течения, которые пришли на смену импрессионизму (см.) и которые ему противополагаются, поскольку в них выразительность, как правило, преобладает над изобразительностью. С другой стороны, в более узком смысле, экспрессионистами называли себя передовые художники Германии, выступившие непосредственно после войны и восприявшие многие формы довоенного французского искусства, но наполнившие эти формы специфически немецкой и специфически послевоенной идеологией. Действительно, во Франции за последние 20 лет, предшествовавших мировой войне, в искусстве Сезанна и Ван Гога, а затем кубистов и «диких» наметилась в связи с ростом урбанизма, с одной стороны, и индивидуализма, с другой, резкая реакция против натурализма в широком смысле этого слова и в частности против импрессионизма, который даже в самых крайних своих проявлениях принципиально оставался натуралистичным. Конструкция картины и выразительность в обработке материала — вот что отныне определяет собой построение живописного образа и что соответственно преображает, деформирует изображаемое и даже приводит к постулату «беспредметности». Новые течения не получили широкого распространения в довоенной Германии, если не считать маленькой группы новаторов, объединявшихся вокруг Кандинского, Клее и Марка и их журнала «Синий Всадник» («Der blaue Reiter»). Однако, на почве теоретической появление экспрессионизм было подготовлено в Германии и до войны. Крупнейшие искусствоведы конца XIX и начала XX вв. решительно порвали с идеалистической и натуралистической эстетикой XIX в., одинаково строившимися на традиции Возрождения и классицизма, и выдвинули ряд принципов, открывавших новые оценки ненатуралистических формаций в мировом искусстве и широкую дорогу для новых исканий, как в сторону конструкции, так и в сторону экспрессии. Таковы оптический формализм Фидлера и Гильдебранда, «художественная воля» Ригля, «абстракция» Воррингера, «мировоззрительные» интерпретации Бургера и др. Экономическая разруха, ужас перед войной, чаяния социальной революции и попытки восстановления национального могущества, — весь этот пестрый комплекс экономических и идеологических моментов, характерный для первых лет после поражения Германии, создал ту атмосферу, в которой возник не менее пестрый и разноречивый комплекс художественных течений, объединявшихся под лозунгами экспрессионизма. «Искусство — дар, а не передача» заявлял Вальден (Herwarth Walden), один из теоретиков нового движения. Это означало, прежде всего, отказ от греко-римского, романского, негерманского служения красоте и правдоподобию и провозглашение принципа внутренней правдивости, которая, как в детском и первобытном искусстве, как в родной готике, как у Рембрандта, создает свою выразительную форму, не могущую и не долженствующую быть сопоставляемой с внешней видимостью вещей, воспринимаемых нашим практическим зрением. Вырвавшись из окопов и мечтая о том, чтобы вырваться из-под гнета полицейского режима, немецкий художник, прежде всего, требует свободы выражения. Отсюда вся необычайная формальная и идеологическая пестрота так называемой «школы» экспрессионистов. Детский рисунок и кубизм, негритянская маска и средневековая гравюра, все виды так называемого «уродливого» неклассического и ненатуралистического искусства входят в родословную экспрессионизма. Объединяет их одно — выразительность во что бы то ни стало и при этом сюжетная, подчас далее морально-нравоучительная тенденциозность, поскольку и то, и другое было всегда типично для немецкого изобразительного искусства. Трудно найти общую формулу, характеризующую те настроения и идеи, которые являются содержанием, выражаемым при помощи этой выразительной жестикуляции. Здесь анархическое бунтарство наряду с крайним мистицизмом, социальный протест против ужасов большого города наряду с утонченным урбанизмом, какие-то смутные чаяния нового человека наряду с едкой и пессимистической сатирой на догнивающую Европу. Характерно, что поскольку первое поколение экспрессионистов не имело за собой никакого единого положительного мировоззрения и никакой единой конструктивной художественной системы, лучшие его достижения относятся к области гротеска, карикатуры и сатиры, — на сотни прекрасных и острых рисунков едва одна убедительно построенная и хорошо написанная картина. Экспрессионизм  первых послевоенных лет уже изжил себя. Правда, новейшее немецкое искусство остается верным экспрессионизму в общем смысле этого слова, т. е.; в основном продолжает ориентироваться на «выразительную», по преимуществу национально-«готическую» традицию; однако, в связи с созреванием новой архитектуры и с аналогичными течениями во Франции и в Италии, намечается тяга к более спокойным, более конструктивным формам и зарождение своеобразного, нового классицизма на почве реализма, на почве того, что в  Германии принято называть «новой предметностью». См. Franz Landsberger, «Impressionismus und Expressionismus», 1921, и том, посвященный новейшему искусству в «Propyläen. Kunstgeschichte»; обе работы содержат достаточно подробную библиографию.

А. Гбр.