Эпоха мирового кризиса. VII. Венгрия

Эпоха мирового кризиса.  VII. Венгрия (ср. XLVII, 310 сл.). 1. Общая картина кризиса. Относительная стабилизация капитализма совпадает в Венгрии с оздоровлением финансов страны при помощи Лиги наций (1924-1926). Валюта стабилизуется, цены начинают подниматься. Государственный банк снижает процент до 6, иностранный капитал начинает опять вливаться в страну. Продукция индустрии поднимается, количество безработных падает. Урожай 1926 года меньше, чем в предыдущем году, но повышение цен на сельскохозяйственные продукты, сужение ножниц, дешевизна краткосрочного кредита влияют благоприятно на доходность сельского хозяйства. Значительно повышается сумма сбережений в банках. Оживляется внешняя торговля, хотя и ее баланс остается пассивным (64,3 млн. пенге). Восстанавливается равновесие государственных финансов. В конце 1926 года экономисты с удовлетворением констатируют, что «Венгрия вступила в первый период конъюнктурного подъема». Следующий 1927 год оправдывает эти ожидания. Увеличение продукции сопровождается бурным подъемом потребления. Стоимость промышленной продукции поднимается по отношению к предыдущему году на 20%. Оборот внешней торговли достигает рекордных цифр: 2 миллиардов. Потребление искусственных удобрений повышается на 94%. Сумма национального дохода достигает 4,3 млрд. пенге. Все же этот подъем сопровождается некоторыми тревожными явлениями. Во второй половине года ножницы снова расширяются. Увеличивается пассивность баланса внешней торговли. Растет размер задолженности. В 1928 году хотя и продолжается подъем продукции, но оборот промышленных товаров уже далеко отстает от их продукции, и экономисты констатируют, что этот год является менее благоприятным, чем предыдущий. Во многих областях констатируется уже стагнация и, по словам одного видного экономиста, Поповича: «не совершилась консолидация наиболее важных предпосылок восходящей конъюнктуры». Другие явления, наоборот, уже указывают на нисходящую линию конъюнктуры, которая, однако, «все-таки не угрожает превратиться в кризис» (Ваго, «Экономический 1928 г.», «Пестер Ллойд» от 25 декабря 1928 г.). Больше всего тревожит падение хлебных цен на 7-8%, которое совпадает с неурожаем вследствие засухи.

В 1929 году увеличивается количество тревожных симптомов в экономической жизни, и, несмотря на дальнейший подъем в отдельных отраслях, ощущается неуверенность экономического положения. Урожай в этом году — средний, но цены все больше и больше падают. Импорт капитала прекращается почти целиком, но промышленная продукция еще не падает, а потребление угля и продукция железа поднимаются. Равновесие государственного хозяйства вследствие уменьшения доходов нарушается. Отсутствие денег всесторонне ощущается, и этот год уже характеризуется как год депрессии, «которая для неимущих слоев населения носит в себе симптомы кризиса» ¹). Все эти симптомы углубляются и расширяются в 1930 году, который уже является годом ярко выраженного кризиса всей экономической жизни страны.

Урожай уменьшается как количественно, так и качественно. Сильное падение сельскохозяйственной продукции влияет на потребление промышленных продуктов. Уровень жизни широких слоев понижается до угрожающих размеров. При падении потребления пищевых продуктов единственно, что повышается, — это оборот ломбардов. «Только от одного сельского хозяйства отпадает 20% национального дохода. Безработица повышается, количество безработных в промышленности достигает 224 тысяч человек, что составляет больше 35% всей численности рабочих. Совершенно подорвана вера в жизнеспособность и возрождение страны, общественное настроение охватывает паника. Национальный доход, который в 1928 году равнялся 4,3 млрд. пенге, в 1931 году уже не превышает 2,5 млрд., из которых почти 50% поглощают налоги и другие государственные и т. п. обложения» (д-р Вольфганг Геллер, «Die Zukunft der Eingliederung Ungarns in die Weltwirtschaft», «Weltwirtschaftlicher Archiv», т. 37, 1933, 12). В следующие 1931 и 1932 годы продолжается то же движение. Шлагбаумы внешней торговли закрываются, в течение пяти кварталов капиталисты теряют 700 миллионов своих сбережений.

¹) Ваго, «Экономический 1930 год» («Пестер Ллойд», 25 декабря 1930 г.).

Падает продукция как в промышленности, так и в сельском хозяйстве. Потребление сильно сокращается. Увеличивается безработица. Народный доход падает все ниже. Во второй половине 1932 года появляются признаки перехода к депрессии; однако, те надежды, которые возлагала на этот год венгерская буржуазия, не оправдались. «Надо откровенно констатировать, что в Венгрии пока ни одного симптома экономической жизни нельзя расшифровать как выход из кризиса» ¹). Надежды венгерской буржуазии начинают оправдываться только в 1933 году и то частично. Во втором квартале появляется некоторое улучшение, а два последних квартала показывают подъем. Несмотря на это, общая сумма народного дохода понижается и дальше на 200 млн. Констатируется и некоторый рост безработицы. Вследствие этого этот год, который вместо ожидаемой пышной конъюнктуры не выходил из рамок депрессии, называется годом «неоправдавшихся надежд». Разница между отдельными кварталами, дальнейшая стагнация некоторых отраслей продукции недвусмысленно доказали, что эта депрессия является депрессией особого рода. Экономическая кривая больше напоминает кривую температуры больного лихорадкой, чем кривую выздоравливающего. В 1934 году продолжается медленное улучшение, но колебания остаются характерными. «В этом году не было почти ни одного месяца, в котором не нужно было бы опасаться за судьбу этих тенденций к улучшению». Достигнутые в отдельных отраслях результаты были построены на усиленной эксплуатации рабочих и крестьянских масс. Колебания конъюнктуры были вызваны классовыми противоречиями и со своей стороны содействовали их обострению, а также потере чувства уверенности в себе у буржуазии. В оценке положения господствовал и до сих пор пессимизм. «Думали, что конец упадка и начало подъема — одно и то же.

¹) Ваго, «Экономический 1933 год» («Пестер Ллойд», 25 декабря 1933 г.).

Это оказалось опять ошибкой, потому что уже в течение двух лет приостановился процесс падения продукции, цен и доходов, также и давление неизбежной судьбы не висит над душою, но мы не имеем подъема. Период упадка кончился, кризис продолжается с неизменной силой» («Пестер Ллойд», 25 декабря 1934 г.). Закончившийся 1935 год представляет такую же картину. Медленное улучшение чревато противоречиями. Тревожно положение в отдельных отраслях продукции: повышение роста продукции за счет роста эксплуатации, колебания условий реализации товаров, стагнация доходности. Венгерская буржуазия встречала 1936 год не с меньшими опасениями и в то же время не с меньшими надеждами, чем она встречала годы кризиса. Ее пугает, что депрессия при нормальных условиях не превращается в благоприятную конъюнктуру. Она надеется, что война может вызвать ненормальные условия и что тогда давно ожидаемая конъюнктура будет налицо. И опасения и надежды гонят венгерскую буржуазию на путь военных авантюр.

2. Аграрный кризис. Воздействия кризиса на сельское хозяйство в отношении объема продукции, а также ее реализации не получают яркого выражения. Если мы проанализируем площадь главных продуктов полеводства (см. табл. I), то увидим, что площадь под пшеницей по сравнению с 1928 годом падает в 1929, 1932 и 1933 годах, но это падение незначительно и не превышает колебаний в другие годы. Также не показывает существенного изменения площадь под рожью. Площадь же под ячменем растет постоянно (на 15%), а также площадь под картофелем (на 12%); растет также и площадь под кукурузой. Наблюдается существенное падение площади под сахарной свеклой (приблизительно 40%).

          I. Динамика посевных площадей (в 1 000 йохов).

         II. Валовая продукция важнейших видов полеводства (урожай в 1 000 центн.).

         III. Средний урожай с йоха.

Иную картину дают сборы урожая. К урожаю пшеницы в 1928 году приближается только урожай 1933 года. Урожай же 1934 года ниже урожая 1928 года на 33%, а урожай 1935 года — на 25%. Урожай остальных зерновых культур, за исключением овса, после наибольшего падения в 1931 году, в 1933 году достигает и даже превышает урожай 1928 года, но в 1934-1935 гг. он опять уменьшается на 20-30%. Урожай корнеплодов, за исключением сахарной свеклы, сильно превышает урожай 1928 г. до последнего 1935 года, когда вследствие засухи урожай картофеля понизился на 33%. Понизился и урожай кукурузы на 25%.

Эту картину дополняют индексы цен продуктов полеводства:

Если проанализировать не результаты продукции, а стоимость продукции полеводства в денежном выражении, то последствия кризиса, если и не со всей полнотой, то, во всяком случае, достаточно выразительно развертываются перед нашими глазами. Стоимость продукции полеводства равнялась (в млн. пенге) ¹):

¹) 1928/33 гг. по данным д-ра Конкой-Тэгэ, «Положение сельского хозяйства», «Сельскохозяйственный обзор», 1934, № 23; 1934 и 1935 г. — из цитированного труда Ваго.

Стоимость продукции полеводства в 1933 году сравнительно с 1928 годом понизилась на 66%, и в 1935 году номинальные потери составляют 55%.

Если результаты продукции полеводства дают картину кризиса лишь при учете цен, то статистика животноводства во время кризиса сама по себе показывает картину последовательного падения поголовья, вплоть до1935 года, когда кривая поголовья хоть и медленно, но начинает повышаться (см. табл. IV). Динамика стоимости продукции животноводства выражается в следующих абсолютных цифрах (в млн. пенге) и в индексе:

Экспорт сельскохозяйственных продуктов ярко выражает уменьшение доходов сельского хозяйства. Стоимость экспорта, выражается в следующих цифрах:

     IV. Численность скота (в тысячах).

     V. Стоимость вывоза животных.

Что касается обложения сельского хозяйства, то по данным журнала «Кэзтэлэк» обложение налогом одного йоха выражается (в пшенице) в 1927 году 45 кг, в 1928 — 58 кг, в 1929 — 63 кг, в 1930 — 80 кг, в 1933 году — 123 кг («Венгерское статистическое обозрение», 1934, № 6). По данным «Сельскохозяйственного обзора» (орган «Сельскохозяйственной палаты», № 1, 1934), надо оценивать общую стоимость прямых налогов, не считая деревенских и церковных, в 319,3 пенге на каждого налогоплательщика. Деревенские и коммунальные налоги по некоторым источникам равнялись в 1928 году 43%, а в 1932 году — 55% государственных налогов.

В 1926-1927 бюджетном году налоговое обложение на каждую душу равнялось 73 пенге, а в 1929-1930 бюджетном году — уже 141 пенге. Эти же сведения министерства финансов показывают, что налоговое обложение одного налогоплательщика в среднем превышает 300 пенге. Из этого видно, что налоговое обложение в сельском хозяйстве, несмотря на колоссальное уменьшение его доходов, не только не уменьшилось, а значительно возросло. Государство собирает налоги под 25 названиями, комитаты и коммуны — под 95 и другие юридические общества — под 6, так что вполне возможно, что какой-нибудь налогоплательщик должен платить налоги по 126 разным названиям (см. Диосеги, «Сельское хозяйство и его обложение»).

Во время инфляции сельское хозяйство избавилось от задолженности. Но уже в 1932 году его задолженность приблизилась к 2 млрд. пенге. В 1933 году задолженность сельского хозяйства превышает 2,3 млрд. пенге. Процесс роста задолженности был остановлен в 1933 году правительственным распоряжением о моратории, вследствие чего кредитоспособность сельских хозяев утерялась почти целиком. Предприятия должников составляют 49% всех предприятий, а ежегодные проценты, которые они должны платить, — 132 миллиона.

Принимая все это во внимание, последствия аграрного кризиса можно подытожить следующим образом:

Общая стоимость валовой продукции сельского хозяйства ¹):

Чистый доход сельского хозяйства ²):

То же самое выражаем в индексе:

Эти данные говорят за то, что уменьшение общей доходности сельского хозяйства равняется 10,5 млрд., уменьшение же чистого дохода — 6,75 млрд. пенге (за период кризиса и депрессии).

3. Положение крестьян и сельскохозяйственных рабочих. Действие аграрного кризиса, о чем свидетельствуют вышеприведенные цифры, представляется еще более катастрофическим, если проанализировать их с точки зрения классовой дифференциации деревни. Официальная статистика не дает сведений т этому вопросу, но мы имеем некоторые характерные цифры.

Общий средний урожай пшеницы в 1931 году — 7 центнеров, в 1932 году — 6,6, в 1934 году — 6,6 центнеров (с одного йоха). Разница же урожайности крупных имений (свыше 100 йохов) и крестьянских хозяйств за эти же годы (выражая в процентах) равняется 30, 35 и 37% за счет мелких и в пользу крупных предприятий. В 1934/35 годах распределение урожая пшеницы таково: в крупных имениях — 6 396 643 центнеров, средний урожай с йоха — 8,67 ц; в крестьянских хозяйствах — 13 728 798 ц, средний урожай — 6,61 ц. Таким образом, разница в среднем урожае (2 075 339 йохов крестьянских земель под пшеницей, средний урожай которых на 2,06 центнеров ниже урожая помещичьих земель) равняется 4 281 378 ц, стоимость которых, исходя из цен 14 пенге за центнер, составляет 60 млн. пенге. Мы видим, следовательно, что мелкое хозяйство гораздо больше, чем крупное, затронуто кризисом.

¹) Доктор Конкой-Тэгэ, «Положение сельского хозяйства» (Сельскохозяйственный обзор», 1934, № 3).

²) Ваго, «Экономическое положение Венгрии» («Пестер Ллойд», 25 декабря 1935 г.).

Мелкое хозяйство при продаже в розницу пшеницы теряет 8% в цене, молока — 40-50%, коровы — 19%, быка — 7%, телят — 19%, выкормленных свиней — 11%, не выкормленных — 30%, продуктов птицеводства — 36-56%, а при закупке промышленных продуктов — 14-40% ¹).

Исследование доходности, проведенное профессором сельскохозяйственной академии Югошом в 126 крестьянских хозяйствах, показывает, что значительная часть крестьянских хозяйств перестала быть доходной и что крестьянам приходится терпеть убытки. По этим сведениям чистый доход одного йоха в 1929 году составлял 23 пенге, в 1930 г. — 33,37, а в 1931 г. — убыток составлял 23,80, в 1932 году — 15,98 пенге.

Задолженность крестьян сильно превышает задолженность помещиков, и задолженность мелкого крестьянина превышает задолженность кулака. Выше мы указали, что 49% всех предприятий имеют задолженность банкам. Размер задолженности различных категорий землевладельцев на 1 йох следующий:

1                              до 10 йохов                                                        676,07

10 «                              50 «                                                                 433,49

50 «                             100 «                                                                 327,62

100 «                           500  «                                                                315,28

500 «                           1 000 «                                                              305,14

свыше                         1 000 «                                                              243,66

В результате этого процесса было продано с молотка в 1931 году 16 тысяч, а в 1932 г. — 18 тыс. крестьянских хозяйств, не считая принудительных продаж, совершенных во избежание продажи с молотка и число которых, наверное, превышает вышеуказанные цифры.

Если положение крестьян как в области продукции, так и в области ее реализации хуже положения помещиков, то прямо катастрофическим является положение тех мелких крестьян, которые не могли существовать на доходы от собственного хозяйства даже при нормальных условиях и были вынуждены идти наниматься. Найти работу в промышленности во время кризиса было невозможно.

¹) Доктор Халач, «Уроки отчетов сельскохозяйственной продукции» («Сельскохозяйственный обзор», 1935, № 11/12, стр. 407, 503).

В сельском хозяйстве даже при нормальных условиях была хроническая безработица. В годы кризиса безработица увеличилась еще больше, вследствие чего заработная плата неслыханно понизилась. Это тяжело затронуло сельский пролетариат и крестьян-полупролетариев. Занятость этих категорий составляла раньше 200 дней в году, то есть лишь 60% возможной занятости. Количество рабочих дней в году уменьшилось в 1930/31 годах до 150, а. в 1932 г. — до 130. Таким образом, сельский пролетариат и мелкое крестьянство потеряли в 1931 году 64 млн. трудодней ¹). Уменьшение заработной платы за период с 1926 по 1933 годы составляет 50% (там же). Заработная плата мужчины в 1926 году составляла 4,29 пенге в день, в 1931 г. — 2,27 пенге по официальным данным министерства земледелия. По другим источникам, заработная плата не превышает 1-1,5 пенге. Заработная плата наличными часто отменяется, и рабочий получает лишь питание. По официальным данным годовой заработок постоянных сельскохозяйственных рабочих в 1929 году составлял 750, а в 1932 г. — лишь 450 пенге, то есть убыток 225 тысяч постоянных рабочих составляет 75 млн. пенге (40% их заработка по сравнению с 1929 г.). Считая, что члены их семей составляют 378 тысяч душ, на одну душу, таким образом, в 1932 году падает 170 пенге в год, то есть, приблизительно, 0,50 пенге в день. Лидер партии мелких сельских хозяев Экхардт в своем парламентском выступлении оценивает заработок постоянных сельскохозяйственных рабочих в 1934 году по 37,5 геллеров на день («Пестер Ллойд», 18 марта 1936 г.). Но есть источники, по которым и эти цифры являются преувеличенными: согласно им годовой доход 3-х миллионов не превышает 120 пенге, из них годовой доход 1¹/₂ миллионов не превышает 50 пенге. Таким образом, ежедневная сумма, на которую 1 человек должен обеспечить все свои расходы на жизнь, не превышает 14 геллеров, а в отдельных районах — 7 геллеров (см. там же, а также ниже). Еще меньше заработок поденщиков, не являющийся постоянным.

¹) М. Матолчи, «Безработица в сельском хозяйстве Венгрии», Будапешт, 1933.

Они работают при таких условиях, которые даже фашисты оценивают, хоть и не без демагогии, как «восстановление крепостничества, но в худшей форме, чем раньше, потому что «функции прежних дворян выполняют зажиточные крестьяне» ¹).

Председатель секции Союза венгерских врачей, исследуя санитарные условия деревни, констатирует: «Сельскохозяйственные рабочие, карликовый крестьянин и большинство мелких крестьян не могут заработать минимум существования. Отсюда понятно, «почему они плохо питаются, ходят в лохмотьях; почему их косит туберкулез; почему они не вызывают врача; почему так велика смертность детей в возрасте до 1 года» (доктор Кербольт, «Больная деревня», Будапешт, 1934). Положение венгерской деревни в начале кризиса описывает один писатель в своей книге «Три миллиона нищих». Эти три миллиона нищих в статистике фигурируют как сельскохозяйственные рабочие и мелкие крестьяне. «В некоторых краях количество неграмотных достигает 32%, не можно ли удивляться этому при наличии таких сапог и таких рубашек, в которые одета беднота, когда в маленьких глиняных избушках печи холодные». Потребление хлеба сельскохозяйственным населением в 1934 году на 10 млн. центнеров ниже нормального ²). Дети крестьян питаются, в общем, ненормально. Из них только 2% получают более или менее нормальное питание. Этот процент в некоторых краях достигает 8, но больше — нигде. В 1934 году по сравнению с 1927 г. доход деревенской бедноты уменьшился на 62%, количество потребления хлеба — на 22% и расходы на хлеб — на 78% (там же). Ту же картину мы видим из обследования питания школьников, проведенного Социографическим трудовым обществом во всех деревнях. Из них одна деревня, Тард, с населением в 2 317 душ: здесь из 100 рационов 64 состоят исключительно из мучного, включая сюда же и хлеб. Чаще всего обед, ужин или завтрак состоят лишь из хлеба. Крупнейший лавочник этого села продает в год всего 60 кг сахара.

¹) Г. Ола, «Три миллиона нищих», Будапешт, 1929.

²) Шэпвальд Кабош, «Кэзтэлэк», 5 января 1938 г.

Только незначительная часть детей получает ежедневно горячую пищу. «Питание, очевидно, не дает необходимых калорий, потому что, по нашим данным, калорийность пищи не превышает 700-800 калорий, хотя норма для детей — 1 800 калорий» («Венгерский обзор», 1935, № 2, т. 25, стр. 141).

Как одеты крестьяне венгерской деревни во время кризиса, показывают результаты обследования, опубликованные в «Венгерском обзоре» (1936 г. № 2): «Дошкольники зимой в течение ряда месяцев не выходят из дома вследствие отсутствия теплой одежды..., обувь носят только зимою и в праздничные дни, если она вообще есть. Дети бедноты часто из-за отсутствия обуви не посещают школы. Таким образом, нищета влияет на жизнь детей уже с самого начала их существования и препятствует им приобретать необходимые для жизни знания... Отсутствие обуви влечет за собою, кроме того, ряд заболеваний, которым ослабленный организм не может сопротивляться». Было обследовано 500 детей в январе 1935 года, в очень суровую зиму. Результаты показали:

Ужасные санитарные условия венгерской деревни, сложившиеся в результате недостаточного питания, отсутствия одежды и ужасных жилищных условий, ярко иллюстрирует обследование состояния здоровья 4 536 школьников в районе Мезекевшд. Из них здоровых — 675, остальные 3 861 носят в себе каждый одновременно 2-3 заболевания, как описывает доктор Кербольт.

Жилищные условия один врач характеризует следующим образом: «Даже семья богатого крестьянина, к тому же многочисленная, живет в одной комнате, где готовится пища, где они размножаются и умирают. Там же лежит заразный больной, ребенок с воспалением легких, совершенно неспособный уже передвигаться старик, умирающий и новобрачные. Затхлость воздуха в помещении превышает всякое представление. Это скопление газов не дает возможности ребенку нормально развиваться. Оно превращает здорового человека в больного» (д-р Варади, «Санитарное описание одной венгерской деревни»). Жилищные условия постоянных рабочих характеризуются следующим образом: «Общие комнаты, где четыре, пять и даже шесть семейств жили в одном большом помещении, похожем на сарай, — по крайней мере, у нас, — были только что отменены. В каждом углу такой комнаты жило по одному семейству. Нельзя вообразить и представить себе ужасающую грязь и вонь в этих помещениях, где жило по 25-30 человек. Меня однажды вызвали к больной, ей предстояли роды; у другого семейства лежал труп умершего ребенка, у третьего приготовлялось мясо и жир только что заколотой свиньи. Закон определил тот срок, в течение которого неподходящие помещения должны быть ликвидированы; к сожалению, из этих десяти лет последние три были военными, и проведение в жизнь этого закона было отложено. К сожалению, в силу экономического кризиса проведение в жизнь этого закона сегодня, как и во время войны, опять отложено» (доктор Кербольт, там же).

С одной стороны — три миллиона нищих, с другой стороны — 12 тысяч помещиков. В 1925 году их насчитывалось только 10 тысяч. Во время кризиса количество их возросло уже на 20% за счет бедноты. Площадь помещиков стала больше на 500 тысяч йохов за счет обезземеления, за счет тех, которые напрасно ожидают земель или потеряли свои земли принудительным для бедноты порядком.

Венгерская деревня со своими напряженными классовыми противоречиями между избой и дворцом, между кулаком и сельской беднотой, окутана тишиной. Но это — тишина перед бурей.

Во время кризиса были проиграны некоторые схватки, эпизоды неизбежно предстоящей борьбы. То на венгерской равнине, то за Дунаем взрывается вдруг кипящее недовольство крестьян и сельскохозяйственных рабочих. В 1930 году безработные землекопы устроили массовую демонстрацию в городе Сентыш. Вслед затем массовые демонстрации были в Чонграде, в Минтсенте, в Сегваре, в Дорожме. То собирается беднота края в Сентыше, где повторяются демонстрации. Эти демонстрации вызывают всеобщее беспокойство. Вводится осадное положение. В следующем году возникает крестьянское восстание вследствие массовой продажи его имущества с молотка за Дунаем. В 1932 году происходит столкновение в г. Пача между крестьянами и жандармерией из-за отнятия у крестьян коров по налоговой задолженности. Убито двое и ранено много крестьян. Судебное следствие устанавливает, что жандармы были вправе применять оружие. В этом же году в Бальмазуиварош и в Нирбакте происходит кровавое столкновение между крестьянами и жандармерией. В 1935 году убиты в Годмезевашаргелье пулями жандармов 9 крестьян, в том числе и женщины. Таковы отдельные моменты борьбы из тех многих, которые ежедневно сопровождаются жертвами с обеих сторон. То найдут в лесу лесного сторожа с простреленной головой, то загорится помещичий сарай или дом кулака, то через окно выстрелят в сельского писаря. Сельскохозяйственный рабочий, бедняк, землекоп, а также и середняк не надежен, подозрителен для властей: его подозревают в коммунизме. Деревня находится под постоянным наблюдением широкой сети жандармерии и штыков. Обыски, массовые аресты, избиения — ежедневные явления. В 1938 году в Междуречье (между Дунаем и Тисой) больше тысячи крестьян и сельскохозяйственных рабочих было арестовано за коммунистическую организацию. На очередных процессах против коммунистов в числе обвиняемых всегда фигурирует несколько крестьян и сельскохозяйственных рабочих. В движении крестьян и сельскохозяйственных рабочих проходит красной нитью их борьба за землю. Долгий затяжной кризис обострил и углубил эту борьбу. Она в большинстве случаев пока еще стихийна, не организована и раздроблена, политически несознательна, ее методы порой нецелесообразны, но все-таки буржуазия по вполне обоснованным причинам и нервничает и боится ее, потому что чувствует и знает, как назревает в деревне реализация союза рабочих и крестьян, представляющая для нее смертельный удар.

4. Аграрная политика. Аграрная политика фашизма, имеющая ярко выраженный классовый характер, сильно содействовала обострению аграрного кризиса и переложению всей его тяготы на трудовое крестьянство. Самый слабый слой крестьянства, созданный земельной реформой контрреволюции — новые «хозяйства», которые и до кризиса еле-еле могли существовать, сотнями и тысячами разрушались под первым ударом кризиса. Окончательный итог аграрной реформы, по сведениям Всевенгерского суда по урегулированию землевладения, ярко иллюстрирует его характер. По этим сведениям до 31 декабря 1929 года 405 103 лица получили 609 706 кадастровых йохов земель, то есть, в общем и целом, каждый получил 1 кад. йох 1 128 квадратных клафтеров. Но общие цифры включают в себя и новосозданные кулацкие и середняцкие хозяйства. Безземельное крестьянство получило фактически лишь 185 237 йохов (годовой отчет Всевенгерской сельскохозяйственной палаты за 1930 г., стр. 153). В виду того, что количество имеющихся земель, по сведениям стат-секретаря Шандль, повысилось с 620 000 до 840 000, надо предполагать, что получаемые безземельными 185 тысяч йохов распределились на 220 000 безземельных. Таким образом, общий размер новосозданного «хозяйства» не превышает ³/₄ кад. йоха. Цитируемый отчет Сельскохозяйственной палаты констатирует, что «вследствие упадка цен на сельскохозяйственные продукты, установленные земельной реформой цены на землю стали невыносимо тяжелыми; с другой стороны, цены были установлены во многих случаях и без этого чересчур высокими и не соответствуют фактической стоимости земли» (там же, стр. 155, 156). Цитируемый выше публицист Ола полагает в своей книге (стр. 115), что в 1929 году распределенные аграрной реформой земли остались лишь у 60% тех, которые их получили, 40% же бросили свои участки, потеряв целиком вложенный в земли скромный капитал. Этот процесс был усилен кризисом, и можно предполагать, что сегодня лишь незначительный процент новых хозяев владеет еще своими участками; преобладающее большинство распределяемой земли перешло в руки кулаков или было возвращено предыдущему владельцу — помещику. По сведениям официальной статистики результаты аграрной реформы выражаются в том, что доля крупного землевладения, которая равнялась в 1916 году 54,5% всей земли, уменьшилась до 49,8% в 1925 году («Адресная книга сельских хозяев», издание венгерского королевского центрального управления по статистике в 1925 г.).

Премьер Гембеш в свою программу, «национальной работы» включил политику переселения для поощрения создания здоровой системы землевладения, реформу фидеикомиссов и т. п. Его программа является, с одной стороны, демагогической попыткой успокоить недовольные крестьянские массы, с другой стороны — путем награждения благонадежных крестьян создать в деревне кадр верных своих застрельщиков. Одновременно земельные магнаты-легитимисты (сторонники реставрации Габсбургов) должны попасть в положение зависимости от правительства, которое должно иметь право их владения экспроприировать для целей переселения и отменять фидеикомиссы. Исходя из этих соображений, после трехлетней «подготовки» Гембеш в конце 1935 года внес в парламент проект закона о переселении и о «реформе» фидеикомиссов. Эти предложения являются ярким выражением боязни правительства затронуть существующие земельные отношения. Жалкая «реформа» о переселении проектирует в течение ближайших 25 лет выделять ежегодно два миллиона пенге и таким путем перевести из территории крупных имений 270 000 йохов в мелкую собственность и 150 000 йохов в мелкую аренду. Таким путем должны быть созданы 35 000 новых мелких крестьянских поместий. В том случае, если закон будет проведен на 100%, через 25 лет размер крупных имений уменьшится всего на 2% (с 4 770 580 йохов на 4 500 580 йохов). Количество безземельных крестьян, по сравнению с теперешним положением, тоже должно уменьшиться на 2-3%, если естественный их прирост не перекроет это незначительное уменьшение. Такие более чем жалкие перспективы заставляют даже правительственную печать признать закон о переселении лишь «символическим». «Пестер Ллойд» в передовице от 22 марта 1936 года пишет: «Венгерская пашня не нема. Она стонет и кряхтит, и кто хорошенько к этому прислушается, должен внять ее жалобным вздохам. Крестьянские массы, которые все с большим нетерпением стремятся выбраться из своей нужды, не должны чувствовать, что государство и законодательство их навсегда хотят оставить на голодном пайке. Им нужно показать — и именно в этом цель законопроекта о переселении, — что их нужды известны и имеется честное намерение освободить их от нищеты; правительству, которое осознало свою ответственность за условия жизни широких народных масс и за сохранение социального спокойствия и порядка в стране, не останется ничего более, как привести этим символическим жестом доказательство, что оно готово и имеет добрую волю помочь и что оно теперь же решилось приступить к неотложной помощи. Законопроект о переселении является, таким образам, началом. Мы к этому добавим: это очень скромное, если угодно, даже робкое начало».

Проект закона о переселении вызвал в парламенте большую дискуссию и со стороны оппозиционных партий был подвергнут резкой критике. Лидер партии мелких хозяев Экхардт сказал, между прочим, в своем выступлении: «Предложенный проект, который дает правительству для разрешения проблемы переселения срок в четверть века, не только не годится, чтобы улучшить положение, но более того, он это положение еще более ухудшит... он даже препятствует раздроблению больших земельных комплексов, он увеличивает сверхкрупную недвижимость, он подвергает опасности сельскохозяйственную кредитоспособность и намечает ложное направление дальнейшего развития. Собственно проект способствует лишь превращению некоторых карликовых хозяйств в мелкие, но и это только в тех случаях, когда карликовый владелец находится в относительно очень хороших условиях. В то время как правительство, с одной стороны, намеревается создать новые сельскохозяйственные единицы, с другой стороны, самым жестоким образом проводится экспроприация, и при этом во всех частях страны жертвами являются лица, которые десять лет тому назад были признаны мелкими владельцами; теперь они вследствие публичных долгов должны быть изгнаны с насиженных мест. На каждое лицо, которое правительство Гембеша хочет переселить, приходится десять человек, которые должны лишиться своего владения» («Пестер Ллойд», 18 марта 1936 г.). Несмотря на вызванное законопроектом общее возмущение, проект был принят большинством парламента.

Такой же дух, как закон о переселении, имеет законопроект о реформе фидеикомиссов. По этому проекту характер фидеикомиссов отменяется лишь на тех территориях, чистый доход которых с подлежащим обложению налогом превышает 30 000 золотых крон (налогообязанный чистый доход, так называемый кадастровый чистый доход, значительно меньше фактического чистого дохода). До пределов этого дохода латифундии сохраняют характер фидеикомиссов. Но и сверх этого предела сохраняется как фидеикомиссы не менее одной трети пахотной земли, а также леса, как и намеченные под лес территории. Но все изменения, которые предусмотрены законопроектом, могут быть проведены в жизнь лишь спустя 12 лет после смерти теперешних владельцев фидеикомиссов. Практическое действие законопроекта начинается лишь через 20 лет, когда 230 000 йохов из 820 000 могут перестать быть фидеикомиссами. G другой стороны, законопроектом предусматривается создание новых фидеикомиссов из средних имений (до 1 000 йохов), а также превращение кулацких хозяйств в фидеикомиссы вроде германских наследственных хозяйств. Таким образом, закон может лишь переменить структуру фидеикомиссов, но вовсе не отменить их удельный вес, значение и ту тяготу, которую они означают для крестьян.

Вызванные кризисом специальные мероприятия аграрной политики — как введение хлебных бон, закон о задолженности — также имеют ярко выраженный классовый характер и преследуют те же цели, как и закон о переселении.

Закон об урегулировании задолженности сельских хозяев имеет цель обеспечить из общественных средств банкам те кредиты, которые разоренные кризисом крестьяне возвратить не в состоянии, а продажа их имущества с молотка, вследствие аграрного кризиса (обесценение и отсутствие покупателей), не обеспечила бы их задолженность. Дальнейшая цель закона — оказать помощь помещикам и укрепить зависимость крестьян от правительства. Практически законом об урегулировании задолженности охвачены 77 852 предприятия, из них 55 000 площадью до 10 йохов. Ввиду того, что закон имеет в виду урегулирование задолженности банкам, которая в задолженности вышеуказанной категории равняется лишь 20%, а у крупных землевладельцев 80-100% задолженности составляют банковские кредиты, процентное отношение защищаемых категорий не совпадает пропорционально с теми выгодами, которыми они фактически пользуются. Это видно из следующих цифр:

Обложение, которое после урегулирования задолженности ложится на 1 йох в течение 50 лет:

Из этих цифр видно, что урегулирование задолженности, кроме банков, принесло пользу, прежде всего, крупным землевладельцам и кулакам. Удельный вес крупного землевладения, которое аграрной реформой было затронуто очень незначительно, с того времени можно считать опять восстановленным, не только в связи со сведением на нет жалких результатов аграрной реформы, но и с усилением обезземеления мелких крестьян в связи с преобладающим в сельском хозяйстве во время кризиса господством финансового капитала, который при целеустремленной поддержке правительственной политики укрепил свои позиции при помощи монополизации рынка и в сельском хозяйстве.

Правительство премьера Гембеша демагогически объявляло неоднократно «поход против трестов и картелей». Несмотря на это, количество официально зарегистрированных трестов и картелей в первые два года режима Гембеша повысилось с 256 до 300 слишком, и их рост составляет примерно 35%. Но действительное положение этими цифрами отражается лишь очень слабо потому, что в связи с обложением зарегистрированных картелей картели создаются обходным путем. Валютная политика и политика внешней торговли прямо вызывают возникновение новых картелей, которые одновременно становятся средствами государственного контроля и планирования сельскохозяйственной промышленности. Картели и монополии в сельском хозяйстве являются средством эксплуатации мелких производителей в пользу крупного капитала и крупных помещиков, а также гнездами коррупции, злоупотреблений всякого рода и скандалов.

Вследствие деятельности крупных сельскохозяйственных предприятий в 1934/35 годах цены их экспортных товаров повысились на 33%, цены же на продукты интенсивного крестьянского хозяйства повысились лишь на 0,5% («Мадьяршаг», 29 марта 1935 г.). Продукты крестьянского хозяйства даже при равных условиях качества продаются по гораздо более низким ценам, чем продукты помещичьих имений потому, что государственные льготы и премии на экспорт остаются в карманах картелей, а помещик получает их непосредственно. Так, например, в то время как помещик получал за центнер экспортированной в Австрию пшеницы 23 пенге, крестьянам платили за такую пшеницу 15-16 пенге («Мадьяршаг», 20 января 1935 г.). Венгерское правительство заключило в 1935 году компенсационный договор с германским правительством на вывоз 120 000 свиней. Проведение в жизнь этого договора было правительством перепоручено на правах монополии четырем так называемым «кооперативным организациям», которые созданы лишь после предоставления им монополии на вывоз. Соглашение в Риме на счет вывоза пшеницы в Италию и Австрию также служило поводом, чтобы дать барыши привилегированным помещикам.

5. Кризис в промышленности. Последствия кризиса в промышленности, в общем и целом, характеризуются следующими цифрами. Количество фабрично-заводских предприятий в 1927 году — 3 631, в 1933 — 3 366 (о последующих годах сведений нет), из них не работало в 1927 году — 152, в 1933 — 210; таким образом, количество их снизилось на 7,5%, а если принять во внимание рост числа неработающих предприятий, то на 9,5%. Число занятых в фабрично-заводской промышленности рабочих было в 1927 году 414 000, в 1932 — 178 000 (низшая точка), в 1934 году — 202 000. Количество занятых рабочих уменьшается приблизительно на 60% во время кризиса и больше чем на 50% во время депрессии. Сумма выплаченной заработной платы рабочим и служащим в 1927 году — 414,5 млн. пенге, в 1928 г. — 448,9 млн., в 1932 г. — 291,9 млн., в 1933 г. — 288,6 млн., в 1934 г. — 227,5 млн., в 1935 (по предварительным данным) г. — 233,4 млн. пенге. Падение зарплаты в 1935 году в сравнении с 1928 годом составляет около 45%. Эти цифры показывают, что безработица меньше распространилась на служащих и рабочих высших категорий, чем на рабочих низших категорий, а это в свою очередь вытекает из рационализации промышленности.

Индексы фабрично-заводской промышленности, принимая 1927 год за 100, таковы: в 1928 году — 100,5, в 1929 — 103 1, в 1930 — 96,9, в 1931 — 90,1, в 1932 — 79,3, в 1933 — 86,2, в 1934 году — 101; в 1935 году, 1 квартал — 110,7, 2-й квартал — 105,8, 3-й квартал — 138 1. Для этих цифр характерно, что, несмотря на уменьшение количества фабрично-заводских предприятий, индекс промышленной продукции во время депрессии достигает и даже превышает индекс докризисных годов. Повышение количества занятых рабочих резко отстает от повышения индекса продукции, что свидетельствует о рационализации промышленности.

Общая стоимость фабрично-заводской продукции в 1927 году составляла 2 748,4 млн. пенге, в 1933 — 1 763,4 млн., в 1934 году — 1 935,2 млн. По предварительным данным за 1935 год общая стоимость повысилась на 8%, то есть составляет около 1 950 млн. При анализе этих данных бросается в глаза, что общая стоимость продукции далеко отстает от общего объема продукции; далее мы видим, что повышение продукции и стоимость ее не влияют соответствующим образом на общую сумму выплаченной заработной платы. Все это вместе доказывает необычайно высокую степень эксплуатации промышленного пролетариата. Вследствие увеличения продукции фабрично-заводской промышленности, современная Венгрия преобладающую часть своего промышленного потребления производит сама, причем 80% этой продукции она производит из собственного сырья, и ее промышленный экспорт превышает промышленный ввоз.

  Ввоз и вывоз готовых промышленных изделий (в тыс. пенге) 

 Процесс развития фабрично-заводской промышленности в отдельных отраслях весьма неодинаков.

Цифры свидетельствуют, прежде всего, о неизменном росте электрической промышленности, который даже во время кризиса не приостановился. Количество занятых рабочих тоже повышается, но эта тенденция (в очень своеобразном виде) меняется как раз во время депрессии. Сумма же выплачиваемой зарплаты начинает уменьшаться уже с 1932 года. Тенденция зарплаты падать сохраняется и дальше: очевидно, что это происходит под влиянием рационализации.

Количество занятых рабочих в металлургической промышленности уменьшается и достигает своей наименьшей цифры в 1932 году, которая, оставаясь неизменной в 1933-м, в 1934 году повышается, хотя уровень 1931 года достигается лишь в 1935 году. Уменьшение по сравнению с докризисными годами составляет 25% и в 1935 году. Стоимость продукции упала в 1932 году на 50%, 1934 год еще отстает от докризисных годов на 30%. Тем не менее, сумма выплаченной зарплаты достигает минимума в 1932 году, когда уменьшение ее равняется 60%. Начиная с 1933 года, при медленном повышении, в 1935 году она еле-еле достигает 50-55% докризисных годов.

 В машиностроительной промышленности стоимость продукции падает; в 1933 году ее падение составляет 55% и достигает наибольших размеров. В 1934 году повышение по сравнению с предыдущим 1933 годом составляет 40%, но, несмотря на это, стоимость продукции 1935 года не достигает даже стоимости продукции 1931 года, хотя этот год был уже явно кризисным. Количество занятых рабочих в 1933 году уменьшилось на 50% и в 1935 году приближается к количеству занятых в 1932 году, которое равнялось 60% докризисных лет. Сумма выплаченной зарплаты достигает своего минимума в 1933 году (падение равняется 65%), в 1934 году повышается на 10% сравнительно с предыдущим годом, но зарплата немного превышает лишь уровень 1932 года, который составляет всего около 55% докризисных лет .

Падение общей стоимости продукции в текстильной промышленности составляет 25% в 1932 году, в 1934 г. стоимость продукции повышается до уровня 1928 года, в 1935 году — дальнейшее, хоть и незначительное, повышение. Количество занятых рабочих падает лишь на 10% и уже в 1933 году превышает наибольшее количество докризисных лет. Оно превышает в 1934 году количество занятых в 1928 г. на 20%. Общая сумма зарплаты в сравнении с 1928 годом уменьшается в 1932 году на 20%. В следующие 1933 и 1934 годы она ежедневно повышается на 10%, но не достигает уровня 1931 г. и отстает от суммы 1928 года на 16%.

 Общая стоимость продукции в химической промышленности падает до 1935 года на 16%. В 1934 году приближается к стоимости 1928 года и превышает ее немного в 1935 г. Количество занятых рабочих уменьшается лишь на 10% в 1932 году, а вслед за тем медленно повышается и немного превышает уровень 1928 года. Падение выплаченной зарплаты достигает в 1932 году лишь 6% и остается на этом уровне с небольшими колебаниями.

Лицевая промышленность производит в 1933 году меньше (по стоимости) на 48% по сравнению с 1927 годом. В 1934 г. она начинает подниматься, повышение продолжается и в 1935 году, но все-таки не достигает уровня 1932 года. Количество занятых рабочих падает на 28% (1933 г.). Повышение числа занятых рабочих в 1934 году не превышает 4%. Постоянно падает сумма выплаченной зарплаты, и в 1934 году ее падение равняется 33%.

Падение стоимости фабрично-заводской продукции в годы кризиса и депрессии (1928-1935) равняется 5 152,2 млн. пенге. Падение же чистого дохода фабрично-заводской промышленности равняется 2 260,8 млн. в течение 1931-1935 годов. Если принять во внимание, что уменьшение доходности в 1929-1930 годах можно оценивать в 240-250 млн., то уменьшение доходности равняется половине уменьшения общей стоимости фабрично-заводской продукции. Цифры явно характеризуют грабеж монополизированными картелями и синдикатами рабочих и потребителей, на которых была переложена половина потери стоимости продукции. Из этого вытекает, что динамика кризиса в промышленности далеко не так резка, как в сельском хозяйстве. Коэффициент дохода в фабрично-заводской промышленности (считая 1925/27 гг. за 100), выражается в следующих цифрах: в 1928 году — 119,7, в 1929 — 113,5, в 1930 — 93,5, в 1931 — 77,4, в 1932 — 69,2, в 1933 — 62,9, в 1934 году — 74,9, в 1935 году, судя по предварительным данным, доходность осталась на уровне предыдущего года.

Для большей полноты мы должны дополнить эту картину цифрами о доходности мелкой промышленности, доход которой выражается в следующих цифрах:

Эти цифры доказывают, что кризис затронул мелкую промышленность гораздо тяжелее, чем крупную. Если потери крупной промышленности с 1931 по 1935 год равняются 2 260,8 млн., то потери мелкой промышленности — несмотря на то, что доходы крупной промышленности до кризиса были на 30% выше доходов мелкой промышленности — составляют 2 938 млн. Если уменьшение доходности в фабрично-заводской промышленности по сравнению с 1928 годом даже во время наибольшего упадка не достигает 50%, то уменьшение доходности мелкой промышленности, начиная с 1932 года, составляет 66, 67, 64 и 62% за соответствующие годы. Эти цифры дают нам тот же вывод, который дали нам цифры, относящиеся к аграрному кризису, то есть, чем меньше предприятие, тем сильнее страдает оно от последствий кризиса, и наоборот, чем больше предприятие, тем меньше для него тягота кризиса.

6. Торговля и финансы. Катастрофический упадок покупательной способности широких масс повлиял на торговлю. Рабочий, крестьянин, мелкий буржуа не в состоянии обеспечить свои нужды из-за отсутствия денег. И тонкий слой зажиточных потребителей не в состоянии возместить их убыль. Сельскохозяйственное население, покупательная способность которого в 1928 году равнялась, примерно, 1,2 млрд., в 1933 г. еле-еле могло израсходовать 400 млн. (Конкой-Тэгэ, «Положение сельского хозяйства», «Сельскохозяйственный обзор», 1934, № 3). Уменьшение оборота железнодорожного и водного транспорта в столице дает представление об уменьшении торговли. Было ввезено в столицу: в 1930 году — 65,5, в 1931 г. — 59, в 1932 г. — 54,5, в 1933 г. — 54 75 млн. центнеров. Количество товаров, вывезенных из Будапешта за те же годы, — 17, 14, 11, 10¹/₂ млн. центнеров. Другими словами, товарооборот одной столицы уменьшился от 1930 до 1933 года на 22 млн. центнеров. Упадок товарооборота в провинции еще больше, потому что большинство деревенского населения — как мы уже выше видели — совершенно не в состоянии покупать что-либо. Реальная покупательная способность сельскохозяйственного населения по сравнению с 1928 годом (= 100) в 1934 году составляла 52-54, а в 1935 г. не превышает 60. Параллельно с этим снижается и оборот внешней торговли в связи с финансовыми затруднениями и политикой автаркии других стран. Упадок внешней торговли выражается в следующих цифрах:

Уменьшение ввоза последних четырех лет составляет 70%, а уменьшение вывоза – около 50%. В течение последних четырех лет суммы ввоза и вывоза не показывают никакого существенного улучшения, а оборот внешней торговли в 1935 году, несмотря на депрессию, далеко отстоит от уровня 1931 года. Тем не менее, можно констатировать некоторые изменения во внутренней структуре внешней торговли: рост (в процентном отношении) ввоза сырья и уменьшение ввоза готовых промышленных товаров, рост вывоза промышленных товаров в процентном отношении ко всей внешней торговле, возрастающее значение Италии и Германии в экспорте Венгрии (их участие в 1930 г. составляло 23,2%, в 1934 г. — 30,4%, за первые 3 квартала 1935 г. — 33,9%). Большим препятствием для внешней торговли является ограничение в обращении иностранной валюты, а также недостаток ее. Свобода торговли постепенно отменяется, усиливается монополия трестов, картелей — финансового капитала, создаются новые монополии, которые, однако, являются источниками всяких злоупотреблений и вымогательств.

Роль иностранного капитала в Венгрии очень значительна. Некоторые цифры, которые мы ниже приводим, довольно ярко свидетельствуют об этом, хотя и они не охватывают все формы и пути внедрения иностранного капитала в венгерскую экономику. По данным 1934 года из общей стоимости акций банков в сумме 227 млн. пенге доля заграничного капитала равняется 103 млн. пенге. Из общей стоимости акций промышленных и торговых предприятий, сумма которых составляет 1 149,6 млн. пенге, 240,1 млн. пенге находится в руках заграничных капиталистов. Из этой суммы акции промышленных предприятий равняются 170, рудничные акции — 50, и акции торговых предприятий — 23 млн. пенге. Из общей стоимости ипотечных кредитов в сельском и коммунальном хозяйстве в 629 млн. пенге, доля заграничного капитала составляет 454 млн. Распределение этих капиталов среди разных стран таково:

¹) Большая доля Швеции объясняется предоставлением Крейгеру спичечной монополии и получением от него займа.

Фонд Национального банка в золоте и иностранной валюте постоянно уменьшается. Он составлял в конце 1928 года 243,5 млн. пенге, в 1932 г. — только 120,6, а в 1935 г. — 111 млн. пенге. По данным Института конъюнктуры, индекс курса 18 акций (1927 г. принят за 100) в конце 1932 года составлял 32,8. Таково же движение и государственных облигаций (долгосрочные кредитные обязательства).

Сумма баланса имущества всех банковско-финансовых учреждений в 1930 году равнялась 5 979 млн. пенге, которая в 1934 году уменьшилась до 5 424 млн., то есть на 9,3%. Фактический состав имущества этих же учреждений (выделяя те графы, которые фигурируют в балансе два раза) в 1930 году — 4 970 млн., в 1934 г. — 4 052 млн., то есть состав имущества уменьшился в течение 4-х лет на 18,5%. Из фактического состава собственный капитал банковско-финансовых учреждений равняется лишь 738 млн. пенге («Венгерский статистический обзор», январь 1936 г.).

Государственный бюджет показывает во время кризиса следующее изменение:

                                                                   1930/31 г.                                                      1934/35 г.

Доходы:                                      1 579 815 тыс. пенге                                           1 084 589 тыс. пенге

Расходы:                                     1 628 053    « «                                                            1 150 709 « «

Несмотря на то, что сумма бюджета количественно не повысилась, а, наоборот, сократилась, все-таки обложение отнимает гораздо большую часть национального дохода, чем раньше. Если в 1930 году общественные обложения отнимали приблизительно 22%, то сейчас они отнимают больше 50% национального дохода. Особенно тягостно бремя множества тяжелых и антисоциальных косвенных налогов, которые являются одним из главных источников дороговизны и нищеты. Чтобы иметь представление об их значении, достаточно указать, что в Будапеште в цене белого хлеба они составляют 72%, свинины — 69%, шерсти — 64%, электрических лампочек — 77%, кирпича — 69%, керосина — 62%, в строительных расходах — 61%, парового котла — 64%, в расходах дорожного строительства — 65%. У рабочего, который зарабатывает ежемесячно 140 пенге, сумма прямых налогов составляет 2% дохода, а косвенных налогов — 62%. В провинции из дохода рабочего косвенные налоги поглощают 55% («Свобода», 2 февраля 1936 г.).

Охватывающую картину кризиса дает динамика национального дохода. Сумма национального дохода за 1926/28 годы в среднем составляла 4,3 млрд. пенге, в 1931 г. — 3,2, в 1932 г. — 2,5, в 1933 г. — 2,3, в 1934 г. — 2,6, в 1935 г.— 2,8 млрд. пенге, то есть уменьшение национального дохода в течение 5-ти лет равняется 8,2 млрд. пенге. Подушный доход, исходя из 9 миллионов населения, упал с 478 в 1926/28 годах до 255 в 1933 г. и в 1935 г. не превышает 310 пенге, то есть далеко не достигает 1 пенге в день. Действительное представление об этом неслыханно низком доходе можно получить только тогда, если принять во внимание крайности в распределении национального дохода. Согласно налоговой статистике министерства финансов, из 8 743 000 жителей подоходный налог платят 311 156, то есть 3,6%, из них:

294 090 имеют доход      до 10 000 пенге

16 619 « «                           от 10 000 до 100 000 пенге

447 « «                                выше 100 000 пенге

Если мы очень скромно подсчитаем, что средний доход тех, которые имеют не больше 10 000 пенге дохода, равняется в среднем 2 000 пенге, категория же от 10 000 до 100 000 имеет в среднем 20 000 пенге, а доходы свыше 100 000 примем лишь в 100 000, то сумма доходов этих категорий лиц составит 965,26 млн. пенге. Другими словами, 3,6% населения имеет 33% национального дохода в 1935 году. С другой стороны, доход полутора миллионов не превышает в год 50 пенге, то есть 14 геллеров на день, и годовой доход других полутора миллионов не превышает 120 пенге в год (речь депутата парламента Эмериха Немет, «Мадьяршаг», 22 мая 1935 г.). А по данным пастора Паша доход широких масс Затисского края не превышает 7 геллеров в день (там же, 23 марта 1935 г.). Эти цифры показывают беспредельную нищету трудящихся масс и громадные классовые противоречия, которые настолько обострены кризисом, что даже один реакционный политический деятель характеризует положение таким образом: «Венгерская общественная жизнь заморожена. Апатия охватила людей, но под этим кипит отчаяние и горе. Невозможно, чтобы люди долго терпели эту нищету».

7. Условия работы и безработица. Точное количество промышленных рабочих трудно установить потому, что нет систематических данных, а поскольку они есть, они часто противоречивы. Государственной статистики безработицы вообще нет. Статистические данные профсоюзов распространяются лишь на организованных рабочих. Более широкие массы охватывает статистика госстрахования, в которой цифры количества рабочих и служащих не разделены и которая тоже не охватывает всех категорий. По данным переписи населения в 1930 году, промышленное население страны составляет 1 884 тысяч, из них работающих 887 тыс. В эту цифру включены самостоятельные хозяева промышленных предприятий (с 20 или больше рабочих), а также самостоятельные мелкие ремесленники, число которых составляло 204 564, и служащие, число которых составляло 43 356. Количество промышленных рабочих, согласно этим сведениям, должно равняться 640 000. С этими данными совпадает более или менее статистика застрахованных рабочих, по которой наибольшее количество застрахованных рабочих в 1928 году равнялось 654 тысячам. Эта цифра падает в 1933 году до 456 тыс., то есть до ²/₃ количества 1928 года. В 1934 году — 524 900, в 1935 г. — 559 400. Судя по этим сведениям, количество застрахованных уменьшилось вследствие безработицы в 1933 году на 200 тысяч, и в 1935 году уменьшение составляет еще 100 тысяч по сравнению с 1928 годом. Если мы посмотрим количество занятых в фабрично-заводской промышленности рабочих, то мы уже имеем довольно точные цифры. Здесь падение составляет от 1931 к 1935 году — 20, 26, 24 и 12%. Если исходить из этих цифр на основании всеобщей переписи, то количество безработных фабрично-заводских рабочих можно установить, на 1931 год в 181 тысячу, в 1932 г. — 230 тыс., в 1933 г. — 214 тыс., в 1934 г. — 120 тыс. Если мы к этим цифрам добавим количество безработных в торговле, в связи, а также безработных в мелкой промышленности (число которых относится к числу безработных в фабрично-заводской промышленности как 4:7), то наибольшее количество безработных, не считая безработных в сельском хозяйстве, можно считать около 350 тыс. Правильность этих цифр подтверждается сведениями Международного бюро труда, которое исчислило количество безработных в 300 тыс. Количество тех безработных, которые не работали больше года, уже в 1930 году достигло 36 534. Эта масса безработных, не пользующихся никакой государственной поддержкой, нищенствует или живет случайной работой, или за счет родственников и друзей, имеющих пока работу, и ложится на уровень зарплаты работающих громадным грузом. Это является одним из объяснений того явления, что зарплата рабочих, как мы уже видели выше при обзоре отдельных отраслей промышленности, обычно быстрее падает и медленнее поднимается, чем объем и стоимость продукции. Это увеличение эксплуатации рабочего класса вызвано рационализацией промышленности, которая во время кризиса значительно повышает безработицу. «В Венгрии про рационализацию говорят мало, но делают весьма много. Процентное повышение количества промышленных рабочих по сравнению с моментом наибольшей глубины кризиса составляет лишь ¹/₃ процентного повышения продукции. Несмотря на то, что количество рабочих часов увеличилось больше, чем количество рабочих, нельзя нисколько сомневаться, что и эффективность рабочих часов в промышленности резко повысилась. Это повышение в течение последних семи лет оценивается авторитетными кругами примерно в 25%» (д-р Митвицкий, «Картина конъюнктуры в Венгрии», «Пестер Ллойд», 25 декабря 1935 г.).

Если мы сравним сумму выплаченной во время кризиса зарплаты с 1928 года, то потери в зарплате фабрично-заводских рабочих во время кризиса и депрессии можно оценивать от 1 200 до 1 300 млн. пенге. Как мы видели, уменьшение стоимости фабрично-заводской продукции равняется 5 152 млн. пенге, уменьшение в ее доходности составляло 2 260,8 млн.; больше половины этой разницы падает на долю рабочих, потому что путем увеличения эксплуатации последних (это частично выражается в уменьшении зарплаты) капиталисты переложили значительную часть уменьшения стоимости продукции на рабочих (это выражается в непропорциональном падении их доходов). Если мы убытки в мелкой промышленности, в связи и в горной промышленности оценим как половину убытков фабрично-промышленных рабочих, то убытки всего пролетариата в зарплате за время кризиса и депрессии можно оценивать не менее, как в 2 млрд. пенге. Эти громадные потери вызвали необычайный упадок уровня жизни рабочего класса и стали источником такой нищеты, которую нельзя себе представить. Это положение мы проиллюстрируем некоторыми примерами, не являющимися исключением и взятыми непосредственно из венгерских источников.

Статистический отдел столицы подготовил в 1930 году исследование об условиях жизни и заработка 102 566 будапештских рабочих. Итоги этого исследования опубликованы директором статистического отдела. По этим материалам средний еженедельный заработок рабочего в мелкой промышленности равняется 36,12 пенге. В крупных фабрично-заводских предприятиях 39,4 пенге; средний заработок работницы — 25 пенге, но есть отрасли, где средний заработок не превышает 18,33 и даже 12 пенге. В этом году кризис только еще начался, и падение заработной платы вслед за тем стало более резким. Все-таки уже в 1930 году из всех обследованных рабочих (речь идет не о безработных):

3 082 (2 482 мужчин и 600 женщин)                                                   не завтракают

1 003 (808 «  « и 195 «  «)                                                                        не обедают

1 178 (846 «  « и 33 «  «)                                                                           не ужинают

Из не завтракающих 24% вынуждены выходить на работу настолько рано, что не успевают завтракать. Из обедающих лишь 28% успевают обедать дома, у остальных нет времени. Перерыв в рабочий день на 34-х крупных предприятиях составляет только 15 минут, на 471 предприятии (т. е. 40%) разрешается перерыв в ¹/₂ часа в течение всего рабочего дня. Рабочий день продолжается от 12 до 14-ти часов. 29 697 рабочих на обед не имеют горячей пищи; 3 495 рабочих едят и на ужин лишь холодное. Половина всех предприятий не имеет помещения для мытья и еды. Из обследованных рабочих работают свыше 48 часов 39 437, свыше 60 часов — 19 850, свыше 73 часов — 5 830. Продолжительность рабочего дня не урегулирована законом.

Из обследованных 102 566 рабочих 79 287 абсолютно не пользуются отпусками (75,7% мужчин и 83,6% женщин). Из ста рабочих получают отпуск лишь 22, ¹/₃ которых получает меньше недели. Двухнедельный отпуск имеют лишь 4,4% всех рабочих.

Из обследованных рабочих 3 607 — инвалиды, которые все же вынуждены работать. Количество несчастных случаев со смертельным исходом ежегодно превышает 200, хотя, согласно статистике, только те случаи считаются смертельными, в которых смерть наступает на месте. Также растет количество умерших от туберкулеза. Каждый пятый случай смерти вообще (у меховщиков — каждый второй, у парикмахеров — каждый третий) падает на туберкулез. Число самоубийств среди других классов увеличивается на 16%, а среди рабочих — на 39% (доктор Зентаи, Д., «Условия жизни будапештских рабочих», «Непсава», 1 марта 1931г.). «Мебельщики работают 70-80 часов в неделю с заработной платой 20-25 геллеров, но часто они вместо зарплаты получают лишь питание и разрешение спать на станке в мастерской» («Непсава», 13 апреля 1933 г.). «В текстильной промышленности за разговор рабочих между собой производится вычет из зарплаты в размере 30-40 геллеров. Так же производят вычеты за брак, который получается вследствие плохого качества материала» («Непсава», 21 сентября 1933 г.). Чернорабочие живут как настоящие рабы. «Рабочие с пяти часов утра до половины восьмого вечера заняты жестокой нечеловеческой работой как в будничные, так и в праздничные дни. Свободные дни имеют только на 12-е воскресенье. Их ежедневная работа такова: утром они кормят свиней, затем набивают 140 мешков обмолоченной кукурузы, лишь только после этого могут завтракать. Они завтракают наспех, как животные, иначе на них сыпется ругань надсмотрщика. Вечером набивают опять 148 мешков кукурузы. В среднем один рабочий должен вывезти 200 телег навоза. Чистый вес одной телеги — 95 кг, вес нагруженной телеги — 300 кг. Этот груз они должны везти по плохой неровной дороге, надрываясь. Если же кто-либо из них остановится с полным грузом хотя бы на одно мгновенье, надсмотрщик уже угрожает лишением работы. После тяжелой работы один из них должен нести дежурство, наблюдая за 400-500 свиньями. Дежурный после своего дежурства должен идти работать, как и все остальные, не получая, однако, доплаты за проведенное дежурство. Их заработная плата составляет в неделю 28,11 пенге и не повышается даже в том случае, если некоторые рабочие увольняются и вместо 13 работает только 8. Но если кто-нибудь утром опоздает хотя бы на несколько минут, с него вычитают 50 геллеров. В комнате размером в 2-3 кв. м живут 4,6 и 8 человек рабочих. Спят все они на нарах, которые устроены в несколько этажей. Вместо матрацев они имеют лишь небольшое количество лохмотьев, окон вообще нет, вентиляция возможна только через двери. У входной двери находится заброшенный колодезь, откуда, особенно летом, идет невыносимая вонь. Чердак этого помещения набит навозом. В дождливое время с потолка течет навозная жижа. Обращение с рабочими не выдерживает никакой критики: надсмотрщики настолько грубы, словно перед ними не такие же люди, а животные».

Нищета имеет разные степени, и положение занятых рабочих в сравнении с положением безработных — хоть это и кажется невероятным — все-таки представляет сравнительное благополучие. Вот несколько примеров, взятых нами из множества материалов. В рабочих предместьях Будапешта «улицы забиты голодающими взрослыми и детьми, которые молят о куске хлеба» (интерпелляция на заседании комитета Пешт, «Непсава», 3 мая 1933 г.). «В Будапеште в 1932 г. — 37 тыс., в начале 1933 г. — 67 474, в конце того же года — 75 211 семейств находились в нужде, и каждый пятый человек из населения нуждался в помощи» («Neue Zürcher Zeitung», 9 марта 1933 г.), а в рабочих предместьях «каждый третий человек нуждается в помощи» («Непсава», 26 февраля 1933 г.). «На заседании городской думы Теодор Гомонаи обращает внимание городского головы на господствующую в столице нищету. Все более учащаются случаи, говорит он, когда взрослые и дети берут отбросы с подвод, вывозящих мусор, забираются также в места общей свалки этого мусора и роются там в надежде найти что-либо для еды («Мадьяршаг», 7 октября 1932 г.)- «Перед городскими столовыми стоят одетые в рубища люди в бесконечных очередях. Один стоит совершенно босой, другой без рубашки. Единственное имущество их состоит из той сломанной кастрюли, которую они держат подмышками. Это — самые бедные из всех нищих, которые ждут не обедов, а остатков от обедов. Количество ожидающих все время растет, а остатков уже нет» («Непсава», 25 марта 1933 г.). Настоящим ужасом безработных является отсутствие приюта. Те несчастные, которые не могут уплатить за койку, выселяются, и они тем самым лишаются самого последнего — достоинства человека. Они влачат свою жизнь, являясь бременем для себя и для других, и, как живой упрек капиталистическому порядку, кочуют, пока их не застигнет их неизбежная судьба. «Во вторник вечером на одну скамью площади Матиас переселилась одна пролетарская семья. На скамью положили лохмотья изношенных одеял; две подушки, и там легли два школьника, один из 5-го класса, другой из 2-го класса начальной школы. Они легли валетом, чтобы было больше места на узкой скамье, где еще сидела их 19-тилетняя сестра, держа на руках их самого младшего брата, 8-мимесячного малютку. Это — выселенные. До сих пор они жили в доме № 17 на площади Матиас в маленьком помещении за кухней, за которое платили 5 пенге еженедельно, пока могли платить. В субботу плата не была внесена, а во вторник они были уже выброшены на улицу» («Непсава», 3 мая 1933 г.). «Франц Варга был рабочим сахарного завода, а потом работал на стройке, но недолго. Условия жизни все ухудшались, и осенью прошлого года его выселили вместе с семьей из квартиры. С этого времени они живут в хлеву. И живут из милости. Они уже продали все, что имели: одежда, постельное белье — все уже продано или находится в ломбарде. В хлеву — мороз, вся семья имеет всего только одно одеяло. Как они спят? Жена вместе с тремя детьми покрывается одеялом, а отец — изношенной солдатской шинелью. Нет топлива, нет работы. В течение всей зимы семья заработала 8 пенге». «Старшие дети понимают; мать плачет: если я утром скажу — пищи нет, дети, идите в школу, — они поцелуют руку и уйдут. Но четырехлетний еще не понимает, он плачет, требует пищи, объяснить ему, что пищи нет, нельзя». «Младший носит совершенно изношенную обувь, из которой вылезают ножки. Эта обувь найдена отцом в мусоре. Вокруг их жилища — помещения скотного двора. Везде голодающие, голые, замерзшие существа, находящиеся на самом дне человеческой нищеты» («Мадьяршаг», 12 марта 1933 г.). «Выселение происходит постоянно, и оно приобретает иногда массовый характер. Государство не только не помогает, но даже из государственных поселков (которые были организованы с целью смягчить тяжести квартплаты и побороть эксплуатацию мелкого люда со стороны домовладельцев) выселяются те, которые не могут платить. В течение суток суд в Будапеште вынес 70 приговоров о выселении» («Непсава», 18 марта 1933 г.). «Лишенные крова переселяются в окрестности города и живут там в ямах, стогах, покинутых подвалах или зарываются в мусор, чтобы защититься от мороза. Условия жизни в этих поселениях не поддаются описанию. Те, которые были раньше выброшены с фабрик, а после того и из города, живут теперь под отрепьями в жилищах, сделанных из обрезков досок, дыры между которыми заткнуты бумажным хламом, и в землянках. В мусоре лежат больные старухи, и заметны они лишь тогда, когда слышны их стоны. Дети ходят в школы из этих землянок. 20 семейств, около 120 человек, живут здесь рядом. В каждой семье до шести детей. Дети и их матери больны туберкулезом. «Можно есть не каждый день», -  говорит одна из матерей; «никогда не бывает, чтобы мы с мужем и тремя детьми имели пищу на всех сразу». В одном из самых крупных поселков, под названием Шашгалом, живут 3 700 человек (из них 1 500 детей) в самой ужасной нищете. Кто из них не может нищенствовать, вынужден или превратиться в преступника, или покончить самоубийством. Однажды была выделена комиссия во главе с начальником округа для посещения этого поселка. Господа убедились собственными глазами, что в некоторых так называемых квартирах, то есть в этих ужасающих дырах, живут по 3 семейства в 16-18 человек. Главный врач заявил, что они охвачены самым опасным заражением не только в смысле гигиены, но и морали. Комиссия установила, что 80% из них в течение ряда дней не имеют никакой пищи. Громадное большинство из них больны и не имеют никакой одежды. Начальник после осмотра некоторых подобных помещений заявил, что он видел здесь столько ужасов, что дальше он не «в силах смотреть и что членам комиссии стало неудобно за свое собственное благополучие» («Непсава», 11 июля 1933 г.). Но все это не препятствует властям гонять этих людей на принудительные работы вместо того, чтобы оказывать им помощь. Таким образом, за пищу ничтожной стоимости безработные становятся конкурентами рабочих и тем самым содействуют увеличению безработицы. Некоторые города при помощи принудительного труда безработных, за гроши сумели возвести значительные коммунальные постройки. Безработные квалифицированные рабочие, служащие и интеллигенция вынуждены за два-три килограмма картофеля выполнять работу землекопов. Тот, кто не согласен с условиями труда, объявляется общеопасным бездельником. Он берется на учет полицией как преступник и тем самым совершенно теряет надежду выкарабкаться когда-либо, для него спасения больше нет.

8. Рабочее движение. Те тяжелые экономические условия, которые мы обрисовали выше, отражаются и на рабочем движении. Революционные традиции венгерского пролетариата, упорная с большими жертвами борьба компартии Венгрии сводятся к тому, что влияние кризиса нашло свое соответствующее выражение в движении рабочего класса, несмотря на преследования и террор со стороны государства. В первые годы кризиса в рабочем движении преобладающую роль играет движение безработных. Вначале это движение находит свое выражение лишь в небольших раздробленных демонстрациях, но скоро выходят на улицу все более и более значительные массы безработных, которые постепенно связывают свои экономические требования с политическими лозунгами. Общеизвестный лозунг хора безработных — «работы и хлеба», — звучит все громче и громче и пугает буржуазию, потому что к демонстрациям, которые начинаются под этим лозунгом, скоро присоединяются другие лозунги: «долой диктатуру Хорти-Бетлена», «долой фашизм», «да здравствует диктатура пролетариата», «да здравствует СССР». Параллельно с движением безработных развертывается боевое движение рабочих на предприятиях, которое в первые годы кризиса достигает своей наивысшей точки в движении углекопов. Уже в конце 1929 года углекопы в районе Шалго-Тариан выбирают забастовочные комитеты и требуют повышения зарплаты на 15%. Профсоюзная бюрократия запрещает им начинать забастовку; несмотря на это, 5 000 рабочих бастуют в течение 4 недель. Под влиянием этой забастовки бастуют и углекопы района Пилишверешвар в течение 7-ми недель и всей массой, с женами и детьми, собираются идти в столицу, чтобы там устроить демонстрацию голодных. На заводах борьба ведется, прежде всего, против увеличения эксплуатации рабочих путем рационализации. Рационализация осуществляется в Венгрии применением так называемой системы Бедо. По этой системе рабочий должен работать в час в среднем со скоростью в 4,5 километров. Но инженер определяет время, потребное для одного определенного процесса работы, из наилучшей продуктивности наилучшего рабочего. Кто не выполняет установленной нормы — увольняется. В первый раз применили эту систему на заводе Ганц, и там заработок упал на 50%. При этой системе рабочий, как констатировали сами инженеры, через несколько лет неизбежно становится инвалидом и теряет свою работоспособность навсегда.

Рабочие судостроительного завода Ганц (одного из 3-х крупных заводов «Концерна Ганц») в ответ на эту систему сейчас же объявили забастовку, которая продолжалась в течение 8-ми недель. Когда дирекция попыталась передать заказы другому заводу, — Лакош и Секей, — рабочие последнего также отказались. Рабочие других заводов «Концерна Ганц» на своих собраниях требовали объявления забастовки солидарности. На всех крупных предприятиях рабочие собирали средства для помощи бастующим. Несмотря на это, забастовка кончилась безрезультатно, главным образом из-за предательства профсоюзной бюрократии, а также вследствие слабости КПВ. «КПВ, — пишет центральный орган партии, — не только не смогла возглавить борьбу, но даже не оказала серьезного влияния на забастовку» («Уимарциуш», 1930 г., № 5). В следующем, 1930 году забастовка возобновляется уже на всех предприятиях концерна. После двухнедельной забастовки, под влиянием профсоюзной бюрократии, руководство забастовки согласилось с дирекцией на том, чтобы приступить к работе без всяких условий, а дирекция будет обсуждать требования рабочих после возобновления работы. Само собой разумеется, обещания не были выполнены, и здесь очевидна предательская роль профсоюзной бюрократии. Таким же соглашением кончилась забастовка текстильщиков в Пештэржебет, что является лишним доказательством того, что КПВ не смогла противодействовать демагогии профбюрократов, влиявшей на рабочие массы. Больших результатов достигли текстильщики в Кишпешт, которым удалось дать отпор попытке дирекции понизить заработную плату на 20%. Забастовка рабочих хлебопекарной промышленности продолжалось 29 недель; им удалось воспрепятствовать понижению заработной платы. В других отраслях промышленности также происходили забастовки, но в менее значительных размерах. На кирпичных заводах, у стекольщиков, среди рабочих-кожевников и т. п. забастовки в большинстве случаев ограничиваются отдельными предприятиями и, таким образом, не могут достичь крупных результатов. В 1930 же году пролетариат столицы устраивает значительные политические демонстрации. Социал-демократическая партия, уступая давлению масс, объявляет 1 сентября «глухую, мирную демонстрацию», чтобы обратить внимание на все более плохое положение рабочих. «Мирная» демонстрация оказывается против желания социал-демократической партии массовой забастовкой и днем бурной демонстрации. 1 сентября становится кровавым днем вследствие массовых столкновений рабочих с полицией.

В следующем году кожевники сумели организовать забастовку, которая уже не являлась забастовкой отдельных предприятий, и они добились значительного повышения своей заработной платы. В этом же году бастуют углекопы в районе Печ. Забастовка текстильщиков распространяется и на некоторые провинциальные города. С успехом бастуют деревообделочники и рабочие водопроводчики. Отмечаются отдельные забастовки строительных рабочих. Удачные результаты забастовочного движения свидетельствуют о перевороте в работе компартии, которая все больше и больше внимания уделяет развертыванию борьбы совместно с оппозиционным движением внутри профсоюзов и начинает преодолевать сектантскую профсоюзную политику, которая вела к образованию немногочисленных красных профсоюзов. Экономическая борьба, переплетаясь с политической, приобретает характер массовой борьбы, в которой все более и более ощущается влияние КП. Наивысшей степени достигает политическая борьба 7 апреля 1932 года, когда социал-демократическая партия, так же как и в предыдущем году, под давлением масс вызывает на получасовую забастовку-демонстрацию. Результатом этого, особенно в провинции, явились массовые политические демонстрации, кровавые столкновения с полицией и жандармерией, окончившиеся многочисленными жертвами (Балмазуиварош, Нирбакта). В одном Будапеште было арестовано 485 рабочих. Этот день является верным признаком того, что рабочие массы все более освобождаются от влияния социал-демократических руководителей, а также и профсоюзной бюрократии. Движение рабочих развертывается все более и более, объявление осадного положения в стране не может приостановить рост этого движения и, несмотря на то, что руководители нелегальной компартии, товарищи Шаллаи и Фюрст, были казнены, движение это продолжает углубляться. Политическая, а также и экономическая борьба проходит все более под знаком единства рабочего класса. Оппозиция разных профсоюзов организует общее руководство — Объединенную профсоюзную оппозицию, роль которой все более и более увеличивается.

Движение 1933 года характеризуется увеличением размера забастовок, превращением их в забастовки целых профессий и присоединением к забастовке рабочих других отраслей производства. Забастовка текстильщиков в городе Дер в феврале еще не выходит из рамок предыдущих забастовок. Рабочие же всех трех заводов «Концерна Ганц» объявляют общую забастовку, и ее поддерживают все металлисты, а также рабочие других профессий; несмотря на попытки профбюрократов удушить это движение, оно достигает некоторых результатов: исключенные рабочие восстанавливаются на работе, и отдельные стачки рабочих повышаются. Но повышение отдельных ставок определенным категориям рабочих, а также индивидуальные ставки в отдельных категориях содействуют укреплению влияния дирекции и профбюрократии и разлагают создающееся единство. Это доказывает недостаточность руководства Объединенной профсоюзной оппозиции.

Забастовка строительных рабочих в октябре 1933 года имела более широкий характер и более высокий уровень, чем все предыдущие забастовки. Она постепенно распространилась на все отрасли, связанные со строительством: каменщики, маляры, плотники, бетонщики, столяры, слесари, землекопы — все присоединяются к забастовке. Забастовка охватывает не только столицу, но почти все провинциальные города. Забастовка проходила под влиянием, а частично и под руководством Объединенной профсоюзной оппозиции. Во время забастовки рабочие показали большую организованность и боеспособность. Забастовка часто выходила за рамки экономических требований и приобретала явно политический характер. Поддержка арестованных рабочих при активном участии и руководстве МОПР’а вела к укреплению рабочей солидарности в борьбе за единый фронт. В течение трех недель почти ежедневно происходили кровавые столкновения рабочих с штрейкбрехерами и полицией, в результате которых было много убитых и раненых с обеих сторон. Забастовка закончилась значительной победой рабочих.

Картину забастовочного движения этих лет официальная статистика рисует следующими цифрами:

Эти цифры далеко не полны, и из них трудно сделать выводы о размере забастовок, они лишь в некоторой степени показывают динамику забастовочного движения.

Переход к депрессии не приостановил дальнейшего развития рабочего движения. Об этом свидетельствуют материалы и оценка Статистического управления. «Если мы кратко охарактеризуем 1934 г. с точки зрения разногласий рабочих с работодателями, то мы должны сказать: меньше интенсивности, но больше споров. Количество забастовок в 1934 г. повысилось так, как в течение последних 5 лет оно никогда не повышалось. Но их интенсивность слабее прошлогодней» («Венгерский статистический обзор», март 1935 г.). Но факты говорят другое. Первенство в этом году заняли опять углекопы в районе Печ. Согласно статистическим данным, число забастовок превышает прошлогоднее в 3 раза, а их внутренняя интенсивность в 10 раз.

Углекопы этого района в первый раз применили тактику голодной забастовки. Больше тысячи углекопов осталось под землей и отказывалось от всякой пищи до тех пор, дирекция не выполнит их требований. Эта забастовка, вызванная ничтожной заработной платой и ужасными условиями жизни, привлекла к себе внимание всей мировой общественности. Движение углекопов кончилось успехом, но достигнутые результаты не оказались прочными и кончились локаутом.

Кроме забастовки углекопов, происходили довольно значительные забастовки у деревообделочников в Уйпешт, превратившиеся в этом предместье столицы в общую забастовку деревообделочников, после трех недель закончившуюся победой бастующих. Забастовка текстильщиков охватила в значительной мере не только столицу, а и провинцию, но по времени отдельные забастовки не совпадали и во многих отношениях носили стихийный характер. Забастовка кожевников была очень значительна и по организованности стояла на высоком уровне. В Будапеште она вылилась в общую забастовку и распространилась на провинции. Она закончилась победой бастующих, которая означала для кожевников повышение зарплаты, в общем, на 2¹/₂ миллиона пенге. Забастовка возглавлялась Объединенной профсоюзной оппозицией.

Надо особо отметить многочисленную и очень активную демонстрацию рабочих в 1934 году, которая проходила под знаком защиты профсоюзов, борьбы против фашизма и за единый фронт. Рабочее движение развертывается с неуклонной силой и в 1935 году. В нем КПВ все более и более выдвигается на первый план, и о ее деятельности в отчете Исполкома Коминтерна VII конгрессу говорится, между прочим, следующее: «Накануне VІІ-го конгресса Коминтерна компартия Венгрии находится в положении, которое свидетельствует о значительных ее успехах со времени VІ-го Всемирного конгресса. Эти успехи заключаются во внутренней консолидации партии, в перестройке парторганизации, концентрации работы в профсоюзах, в росте массового влияния и в руководстве боями на основе тактики широкого единого фронта. Партии удалось достигнуть этих успехов после преодоления нездоровых внутрипартийных течений, после чистки партии, после реорганизации конспиративной работы, после выправления господствовавших в части партийного руководства неправильных политических взглядов по важнейшим вопросам революционного рабочего движения. Партия, несмотря на имеющиеся еще слабости и недостатки, добилась в этом направлении значительных успехов... и стоит на правильном пути, чтобы возглавить предстоящие бои пролетариата и успешно провести борьбу за завоевание большинства рабочего класса...» ¹)

9. Средние классы во время кризиса. По терминологии венгерской статистики под средними классами понимаются служащие государственных и частных предприятий, а также интеллигенция свободных профессий. Государственные служащие, принадлежащие к этой категории, составляли в 1921/22 г. в круглых цифрах 70 тысяч, в 1927/28 г. — 48 тыс., в 1934/35 г. — 46 тыс. (Зентаи, «Говорящие цифры», Будапешт, 1934).

¹) «Коммунистический интернационал перед VII Всемирным конгрессом» (М., Партиздат ЦК ВКП(б), 1935 г., стр. 149, 155).

Их жалованье во время кризиса неоднократно урезывалось. Об этом свидетельствует динамика соответствующей части государственного бюджета, сумма которого в 1930/31 годах составляла 434,7, а в 1934/35 г. — 361,2 млн. пенге; уменьшение равняется 73,5 млн. пенге, которое неравномерно распределяется между разными отделами управления. Отделы, включающие аппарат насилия, не уменьшали расходов на личный состав, наоборот, иногда увеличивали их. В других же отделах эти расходы резко уменьшились. Газета «Мадьяршаг» в 1934 году провела анкету для обследования положения государственных служащих. В результате анкетного обследования уменьшение в жаловании государственных служащих оценивается в 25%. Средний заработок государственного служащего в возрасте от 25 до 30 лет —150-200 пенге в месяц. Минимум же существования для семьи из двух человек равняется 315 пенге. Хуже всего обстоит дело с учителями, заработная плата которых в большинстве случаев составляет лишь от 50 до 100 пенге. Условия жизни служащих комитатов, городов и т. д. гораздо хуже, чем государственных служащих. И среди них в наихудшем положении находятся учителя. В связи с тем, что один деревенский учитель во время школьных занятий потерял сознание от голода, «Мадьяршаг» пишет: «В последнее время увеличивается количество тех учителей, жалованье которым не выплачивается или выплачивается частично. Эти учителя живут в ужасающих условиях. В деревне кредит для них закрыт. Они влачат свою жизнь при поддержке родителей или родственников, а тот, кто не имеет таковых, живет только из милости других. Нельзя терпеть такого унизительного положения» (6 февраля 1932 г.).

Положение служащих частных предприятий еще хуже. Количество их упало в Будапеште с 1929 по 1932 год на 12%. Из них 13% зарабатывает в среднем в месяц 50 пенге, 24,8% — 100, 22% — 150, 17% — 200 и 12% — 250 пенге. Иными словами, 91% зарабатывает гораздо меньше минимума существования. Самостоятельные квартиры имеют 43% этих служащих, остальные являются съемщиками у жильцов. Третья часть из них работает больше 8-ми часов, 14% — больше 10-ти часов в сутки, и только третья часть имеет 8-мичасовой рабочий день. Судьба безработного служащего такова же, как и безработных рабочих. После краткой, но безрезультатной борьбы они вынуждены отказаться от тех внешних форм барской жизни, которые старались иметь раньше, и живут так же, как и другие нищие. Особо необходимо подчеркнуть тяжелое положение женщин-служащих, зарплата которых гораздо меньше заработной платы мужчин. Женщины составляют ²/₃ той категории служащих, жалованье которых не превышает 50 пенге в месяц.

Положение людей, имеющих высшее образование, характеризуется тем, что инженер по постройке мостов зарабатывает в неделю 16 пенге, а инженеры, принятые на службу в министерство торговли для постройки моста через реку Дунай, получают в месяц от 70 до 112 пенге («Мадьяршаг», 23 ноября 1932 г.). Комиссия, образованная для помощи безработным с высшим образованием, ведет свой учет. На учете числится 4 000 человек. Из них получили помощь разного рода 2 000 человек. Цель, которую ставит перед собой комиссия, — найти такой выход, при котором безработный с высшим образованием мог бы заработать 80 пенге в месяц, — характеризует бедственное положение этой категории («Пестер Ллойд», 26 августа 1934 г.). Впрочем, эта комиссия «временно» приостановила свою работу, «потому что в данный момент все же не может найти занятия для нуждающихся» («Мадьяршаг», 26 августа 1934 г.). Те из них, которые получили работу, деквалифицируются. Инженер с дипломом чувствует себя счастливым, если получает место вагоновожатого трамвая или тормозника на железной дороге. Имеющие диплом юридического факультета часто служат в качестве рядового полицейского или жандарма. Должность дворника или швейцара стараются получить учителя средней школы. Люди с высшим образованием живут в поселках вместе с нищетой и вместе с нею вынуждены принимать участие в принудительных работах.

10. Политическая жизнь во время кризиса. Кризис нашел свое выражение и в политической жизни страны. Развитие и углубление кризиса, переход в депрессию выразились в смене правительств. Углубление кризиса уничтожило правительство графа Бетлена, который в течение 10 лет, как неограниченный хозяин партии национального единства, опираясь на нее, возглавлял правительство. Общественное мнение, которое вследствие кризиса, особенно во время банкротства «Кредитанштальт» в Вене, было охвачено паникой, возлагало на правительство Бетлена ответственность за безнадежное экономическое положение. В 1931 году вся валютная система страны была под угрозой разрухи. Каждый старался избавиться от пенге, что вызывалось отсутствием доверия и напоминало времена инфляции. Роль французского финансового капитала в банкротстве «Кредитанштальта» в Вене вызвала опасения у венгерского финансового капитала и заставила его лихорадочно искать французские симпатии. Личность графа Бетлена, роль которого в подделке франка была общеизвестна, политика которого была направлена против союзников Франции — стран Малой Антанты, была препятствием к сближению с Францией. Бетлен подал в отставку, но он остался хозяином партии национального единства и, как таковой, он сохранил свое прежнее влияние. Новый премьер, граф Кароли Юлиус, был назначен из круга его ближайших друзей. Кароли после своего назначения немедленно заявил, что он будет продолжать систему Бетлена как во внутренней, так и во внешней политике, а Бетлен со своей стороны заявил своей партии, что все останется по-старому. Все это доказывает, что венгерская буржуазия считала возможным преодолеть трудности путем замены одного лица. Но последствия скоро показали, что это предположение ошибочно. Правительством Кароли (с октября 1931 г. по ноябрь 1932 г.) ознаменовано наибольшее углубление кризиса. В течение этого времени широкие слои мелкой буржуазии не только потеряли доверие к правительству и к партии национального единства, но и крайне обострились внутренние противоречия буржуазии. Крайнее обострение аграрного кризиса поощряло крупных аграриев ставить все новые и новые требования, с удовлетворением которых финансовый и промышленный капитал согласиться не мог. Отказ от удовлетворения этих требований укрепил аграрную оппозицию, так называемую партию мелких хозяев. Финансовый капитал сознавал, что сужение массового базиса чревато последствиями. Правительство, возглавляемое земельными магнатами, вроде графа Бетлена и Кароли, не могло представить достаточной гарантии для него и не являлось подходящим для расширения массового базиса. Поэтому граф Кароли был вынужден подать в отставку, и во главе нового правительства был назначен военный министр правительства Кароли Юлиус Гембеш. Гембеш, сам мелкобуржуазного происхождения, кадровый офицер генерального штаба, неоднократно показывавший свои способности к демагогии, имел задачу восстановить потерянный массовый базис венгерского финансового капитала. Он старался выполнить эту задачу путем применения методов безграничной демагогии, путем построения широкой организации партии национального единства, путем последовательного продвижения в направлении системы одной партии, путем систематического перехода к методам диктатуры. Краеугольным камнем его программы является ревизия Трианонского договора, то есть восстановление довоенной территории Венгрии и в интересах этой цели — создание национального единства, которое, будто бы, является безусловной предпосылкой ревизии Трианонского договора. Его первая цель — ревизия — означает подготовку к войне; вторая же его цель — служит идейной основой беспощадного подавления классовой борьбы пролетариата и крестьянской бедноты.

В этой программе, с одной стороны, очень много демагогии, с другой стороны — она содержит ряд определенных мероприятий для систематического утверждения фашизма. Она содержит элементы сословной конституции, государственного регулирования экономической жизни, уничтожение автономии профсоюзов и их огосударствление, трудовую повинность и т. д. Отсутствие выпуклой системы единой партии и открытого антисемитизма объясняется тем, что фашизму не удалось настолько внедриться в ряды крестьянства и, в особенности, в ряды рабочих, чтобы он мог отказаться от помощи социал-демократической партии и партии хозяев, которые то как союзники, то как оппозиция непосредственно или посредственно его поддерживают. Премьер Гембеш тем более нуждался в их помощи, что партия национального единства находилась в руках Бетлена, влияние которого Гембешу удалось лишь постепенно вытеснить путем систематического построения провинциальных партийных организаций, раньше не существовавших, во главе которых он поставил своих доверенных лиц. Только в 1935 году удалось ему вытеснить Бетлена с его позиций, и реорганизованная партия национального единства давала ему — до поры до времени — более надежный базис. В реорганизованной партии влияние крупных аграриев оттеснено немного на задний план, они парализованы вовлечением представителей мелкой буржуазии, в результате чего руководящая роль финансового капитала стала более определенной, чем раньше. Гембеш, бывший вождь венгерских «рассеншутцлеров», в поместье которого убийцы Эрцбергера нашли убежище, отказался от открытой пропаганды антисемитизма вследствие большого удельного веса евреев в области финансового капитала.

Правительство Гембеша на третью годовщину своего существования опубликовало так называемую «Синюю книгу», которая суммирует результаты его деятельности. Переход кризиса в депрессию за счет усиленной эксплуатации трудящихся — вот реальное содержание этой книги. Это означает, что правительство Гембеша достигло некоторых успехов при решении тех задач, которые были поставлены ему буржуазией. Но результаты этих успехов привели к разоблачению демагогии «плана национальной работы», угрожающему сужением массового базиса и дальнейшим обострением классовых противоречий.

В области внешней политики правительство Гембеша стремилось исполнить роль связующего звена между итальянским и германским фашизмом. Не отказываясь от итальянской ориентации, Венгрия приспособляется к германо-польскому антисоветскому блоку и старается принять участие в вовлечении Италии и Австрии в этот же блок, играя роль дипломатического агента Гитлера. «Синяя книга» суммирует результаты внешней политики следующим образом: 1. Идея ревизии распространяется в международной политике. 2. Старая дружба укрепилась и приобретена новая дружба, тем самым преодолена внешнеполитическая изоляция. 3. Не подлежит уже сомнению право полного вооружения односторонне разоруженных держав, и тем самым равноправие Венгрии тоже стало актуальным. 4. Признается безусловная необходимость сотрудничества Венгрии в решении Дунайского вопроса. 5. Римское соглашение не только разрешило проблему реализации пшеницы, но и повысило международный удельный вес Венгрии.

Для характеристики тех средств, которыми пользуется венгерская буржуазия для достижения своих целей, мы приведем некоторые примеры. В 1931 году бывший белогвардейский офицер и полицейский служащий Матушка положил адскую машину на рельсы скорого поезда Будапешт-Вена, поезд был взорван с большим количеством жертв. Эта провокация была необходима, чтобы таким путем напугать общественное мнение коммунистической опасностью и направить недовольство масс против коммунистов, которым была приписана эта провокация. Провокация дала повод объявить осадное положение и казнить двух коммунистов, выдающихся деятелей, Шалаи и Фюрст.

Особенно ярко иллюстрирует методы венгерского фашизма «своевременно разоблаченная» полицией группа путчистов во главе со старшим лейтенантом Ваннаи. В 1932 году группа авантюристов, близких к Гембешу и Хорти, пытается провести «националистски-советский» путч. Было арестовано 140 участников, некоторые из которых были убиты в тюрьмах, а остальные освобождены без наказания. Это было необходимо, чтобы продемонстрировать стране «крепкую руку» и бдительность правительства и иметь основание для дальнейшего развития диктатуры. Группа состояла из бывших террористов, которые после свержения советской власти в Венгрии безнаказанно грабили и убивали рабочих и крестьян, устраивая в то же время еврейские погромы. Вслед за консолидацией контрреволюции их значение миновало, и их дальнейшее существование стало для буржуазии ненужным; поэтому они были недовольны режимом и мечтали о восстановлении «романтической» эпохи контрреволюции. Эту группу использовал Гембеш (тогда министр военных дел) для того, чтобы взять власть в свои руки и укрепиться. Путчисты, учитывая, с одной стороны, недовольство широких мелкобуржуазных кругов, а с другой — поддержку Гембеша, собирались захватить власть. Их планы были «разоблачены» до того, как они могли от разговоров перейти к делу и к более или менее серьезной подготовке к проведению путча. Несмотря на то, что их дело носило «дутый» характер, полиция «спасла» опять отечество, и Гембеш достиг своей цели.

Общеизвестно, что убийцы югославского короля и министра Барту в Марселе были подготовлены к убийству в Венгрии, и что расследованием роли венгерских фашистов в Янка-Пусте занималась и Лига наций. В Лиге наций Венгрия играла роль «enfant terrible» как агент антисоветских фашистских держав. Как таковой, она является тормозом и противником политики мира, она является главным очагом военной опасности в бассейне Дуная.

Июль 1936 г.