Эпоха мирового кризиса. XIV. Дания

Эпоха мирового кризиса.  XIV. Дания (ср. XLVII, 685 сл.). Внешняя и внутренняя политика Дании за последнее десятилетие определяется ее географическим положением, как хранителя «ключей» от входа в Балтийское море, и ее экономической ролью, как аграрно-животноводческого придатка к двум империалистическим странам — Англии и Германии. Пресловутая датская политика одностороннего безлимитного разоружения, приведшая в 1929 г. к падению образованного в 1926 г. так называемого правительства крестьянских либералов Мадсен—Мюгдаля и приходу к власти Стаунинга, и по сей день является по существу официальной линией датской внешней политики.

Пацифистская волна 1927—1929 гг. одностороннего разоружения, долженствующая сделать проливы Скагеррак, Каттегат, Большой и Малой Бельты и Эресунд фактически безопасными для агрессора, привела к власти правительство социалистов и радикалов Стаунинга—Мунка. Социал-демократы, победившие на выборах в нижнюю палату (фолькетинг) в 1929 г.^*), образовали правительство с широкой программой «национального» разоружения, борьбы с безработицей путем расширения общественных работ, развития рыболовства, организации ферм на новых землях для батраков, индустриализации страны и приобретения новых рынков для датского хозяйства, усиления налогового обложения буржуазии и отмены принятого прежним правительством закона о запрещении забастовок и защите штрейкбрехеров. К вящему удовольствию социалистического правительства программа оказалась невыполнимой, так как консервативное большинство верхней палаты (ландтинга) провалило правительственные проекты. Сильная хозяйственная зависимость Дании от Англии в 1929 г. (58% датского экспорта вывозилось в Англию) определяла и направление датской внешней политики.

^*) Выборы 1929 г. дали следующие результаты  - 61(+8), крестьянские либералы – 43(-31), консерваторы – 24(-6), радикалы – 16(без изменения), правовая партия -3(+1), немецкая партия – 1(без изменения).

Серьезные затруднения для правительства Стаунинга возникли в 1930 г., когда последствия мирового кризиса стали сказываться в ускоренном падении сельскохозяйственных цен. Датское сельское хозяйство стало переживать большие финансовые трудности. Вырисовывался грозный призрак предстоящей деградации этого костяка датской экономики. На внешнеполитическом горизонте возникли торгово-политические осложнения с заключением нового торгового договора с Германией, во многих странах намечаются первые попытки перехода от свободы внешней торговли к системе клирингов, преференций и контингентов. В новом 1931 г. — дальнейшее катастрофическое падение цен; Оттавская имперская конференция, наметившая переход Англии к автаркии, к более тесной связи метрополии с ее аграрными доминионами — Австралией, Новой Зеландией, Канадой — за счет хозяйственных взаимоотношений с Аргентиной и Дании; повышение Германией пошлины на масло до 100 марок на центнер и т. д. Правительство приступает к первым «кризисным мероприятиям»; увеличивает прямые и косвенные налоги для оказания помощи сельскому хозяйству; ограничивает ввоз предметов роскоши; устанавливает в сентябре 1931 г. курс кроны в уровень со сниженным курсом фунта стерлингов; проводится запрет вывоза золота; подготовляется законопроект о государственном регулировании внешней торговли — событие, совершенно небывалое в истории Дании и свидетельствующее о глубине кризиса, В 1931 г. заработная плата была снижена от 4% до 8%. Демонстрация безработных в Накскове привела к столкновениям с полицией и войсками. Правительство и профсоюзная бюрократия уговаривали рабочих принять снижение зарплаты. В 1931 г. особенно ухудшилось экономическое положение в датском Шлезвиге, отошедшем к ней от Германии в 1920 г. Ограничение Германией закупок датского масла, прежде всего, отразилось на положении Шлезвига, снабжавшего сельскохозяйственными продуктами Гамбург.

В 1932 г. Дания находилась в разгаре кризиса. На мировом рынке установилось неблагоприятное для датского животноводческого хозяйства соотношение цен между ввозными кормами-жмыхами, маслом, хлебными злаками, и молочно-мясными продуктами датского экспорта; датские сельские хозяева усиленно убивают скот; внешняя торговля, несмотря на увеличение физического объема вывоза, резко падает; в стране растет движение за уменьшение налогов, установление моратория сельскохозяйственной задолженности, понижение курса кроны в целях увеличения экспорта и повышение внутренних цен на сельскохозяйственного продукты. Правительство учреждает валютную лицензионную контору, под действие которой подпадает 2/3  датского ввоза; датские экспортеры должны всю свою выручку в валюте передавать самой конторе, ввоз лицензионных товаров ограничивается до 45% ввоза 1932 г.

Полученные от «кризисных мероприятий» дополнительные 106 млн. крон были распределены таким образом: на поддержание крестьянских хозяйств было намечено 62 млн. крон, на помощь по уменьшению безработицы — 44 млн. крон. Но все эти средства оказались слабыми паллиативами. Они не могли остановить ни роста безработицы в стране, достигшей в конце 1932 г. 200 000 чел. и сильнее всего захватившей сельскохозяйственные районы, ни прекратить процесс деградации сельского хозяйства, уничтожения скота, заброски мелкими фермерами своих участков, не приносивших уж больше им никакого дохода.

Выборы 1932 г. в фолькетинг сохранили, в общем, большинство за правительственной коалицией (62 социал-демократов и 14 радикалов из 149 членов фолькетинга), но усилили также консерваторов (27 вместо 24), среди которых стало образовываться фашистское крыло. Впервые в 1932 г. коммунистическая партия Дании вопреки бешеной травле со стороны социал-демократов провела в парламент двух кандидатов.

Датская буржуазия, пользуясь тяжелым хозяйственным положением в стране, повела наступление против рабочего класса. В начале 1933 г. союз предпринимателей объявил локаут 150 000 рабочих, требуя при пересмотре колдоговоров значительного снижения зарплаты. Правительство, сделав большие уступки кулацкой партии т.н. крестьян-либералов, заручилось ее поддержкой в верхней палате о проведении закона о государственном принудительном арбитраже в конфликтах между трудом и капиталом. Кулаки получили мораторий по долгам, государственную поддержку крепким хозяйствам, «временно попавшим в финансовые затруднения», конвертирование долгов по низкому проценту, снижение курса кроны до 22,40 за фунт стерлингов при одновременном повышении внутренних цен на сельхозтовары. Одновременно правительство увеличило прямой подоходный налог на 60%, налог на наследства, косвенные налоги и т. д.; увеличение налоговых поступлений пошло главным образом на помощь клиентуре кулацкой партии. Правительство также обязалось уплатить зажиточному крестьянству за уничтожаемый «излишний скот», причем зорко следило за действительным уничтожением скота, чтобы излишек мяса не снизил внутренние цены на продукты животноводства.

В 1933 г. резко ухудшились датско-германские отношения. Приход национал-социалистов к власти в Германии оживил вопрос об обратном присоединении северного Шлезвига к Германии. Воинственные речи Геббельса и Розенберга в Фленсборге, Любеке и других городах о «находящихся под чужим ярмом зарубежных братьях» послужили сигналом к организации в датском Шлезвиге нацистских немецких штурмовых отрядов, принимавших открытое участие в военных упражнениях в немецком пограничном городе Фленсборге. Одновременно в провокационных целях фашистское правительство «третьей империи» ограничило ввоз датских продуктов, усиливая тем самым разорение Шлезвига и тихонько скупая затем через своих агентов участки разорившихся датских крестьян.

Однако, главной заботой Дании в 1932—1933 гг. было приспособление к английскому рынку. После Скандинавской экономической конференции 1932 г. (см. выше Швеция, стб. 643) все три страны повели параллельные переговоры с Англией. Дальше всех пошла Дания. В стране появилось даже течение в пользу присоединения Дании к английской таможенной унии. Долгие переговоры с Англией привели к заключению с ней 24 апреля 1933 г. торгового соглашения, в силу которого Англия сохраняет на известном уровне свои закупки в Дании, но последняя обязана расширить ввоз английских готовых товаров, как предметов роскоши, текстиля, металлических изделий и пр., в ущерб своей национальной промышленности и другим своим импортным рынкам. Это соглашение в корне изменило структуру датского импорта. Если в 1929—1931 гг. отношение датского вывоза в Англию и ввоза оттуда составляло 4:1, то в 1936 г. это соотношение составляет только 3:2.

Переход датского хозяйства в депрессию особого рода, вследствие исключительного переплетения здесь промышленного кризиса с аграрным, несколько затянулся. Безработица по-прежнему давила на рынок труда. В 1934 г. при возобновлении колдоговоров кочегары и матросы судов заграничного плавания выдвигают требования повышения зарплаты ввиду предпринятого в 1933 г. резкого снижения курса кроны. Правительство и руководство профсоюзов стараются сохранить «нейтралитет» в борьбе моряков против арматоров. Борьба доходит до кровавых столкновений в портовом городе Эйсберг и в Копенгагене. Наметившийся в 1934 г. рост мировых цен на продукты животноводства улучшает положение сельского хозяйства, но одновременно вызывает уменьшение реальной заработной платы. Ландтинг по-прежнему саботирует правительственные мероприятия по облегчению безработицы и расширению общественных работ, давая, таким образом, социал-демократам возможность свалить вину за все невзгоды на буржуазное большинство верхней палаты. Премьер-министр Стаунинг выступает с демагогическими заявлениями об отмене ландтинга и создании взамен него совещательного экономического органа при правительстве. Растущее на германских деньгах фашистское движение в стране, охватившее некоторые круги крепких фермеров, вызывает возмущение трудящихся масс; они требуют принятия решительных мер против германской пропаганды. Правительство вынуждено провести запрет ношения военных костюмов фашистскими организациями, но идет на различные уступки германскому фашизму в вопросах международной политики. Оно при свете уже выявившихся планов германской агрессии в Балтике отказывается принять какие-либо меры по укреплению проливов. Равным образом правительство терпит рост на своей территории германских фашистских организаций.

С 1935 г. хозяйственное положение заметно улучшается. Военно-инфляционистская конъюнктура предъявляет спрос на датские сельскохозяйственные товары. Рост цен повышает рентабельность датского животноводства. Скотоводческое хозяйство, этот основной капитал страны, постепенно восстанавливается, однако оно и по сей день (см. ниже) не достигает цифр 1929 г.

Выборы в фолькетинг в 1935 г. дали следующие результаты: социал-демократы — 68 (было 62), радикалы —14 (14), крестьяне-либералы - 28 (34), «партия свободы» — 5 (0), консерваторы — 26 (24), коммунисты — 2 (2), правовая партия — 4 (4), немецкая партия — 1 (1). Коалиция осталась у власти, располагая в нижней палате 82 депутатами из 149. Через год состоялись выборы в верхнюю палату, которые впервые дали в ландтинге большинство социал-демократам и радикалам (38 мандатов из 76). Коалиция записала в свой актив: повышение доходов в 1936 году на 8,4% в деревне, 7% в городах и 5% в столице; рост национального богатства на 66 млн. кр., или 1,9%, в сельском хозяйстве, 28 млн. кр. в городах, из которых в столице только 5 млн. Однако, премьер-министр Стаунинг в своей новогодней речи на 1-е января 1937 г. предупредил против лишнего оптимизма, усиленно рекомендуя не увеличивать ни скотоводческого стада, ни выхода животноводческой продукции.

В течение 1936-1937 г. Дании пришлось выдержать сильный натиск нацистского империализма, подчиняющего страну своим агрессивным планам. Германский агрессор, желая заблаговременно превратить Данию в свою военно-мясную кладовую, заключил в начале 1936 г. торговый договор, сопровожденный, по сведениям скандинавских газет, тайным протоколом, в силу которого Германия временно снимает вопрос о пересмотре границ в северном Шлезвиге. Взамен этого «жеста», напоминающего гитлеровский трюк с временным отказом на словах от польского коридора, Дания обязуется продавать Германии по безналичному расчету животноводческие продукты и свой пассивный баланс в пользу Германии оплатить полноценной валютой. За январь—июнь 1937 г. датско-германский оборот составил 201 млн. и 131 млн. крон в пользу Германии. Одновременно Дания обязалась прекратить всякие разговоры со Швецией и Норвегией об общей военно-оборонительной солидарности против агрессора, о совместном со Швецией укреплении Зресундского пролива и т. д. Доказательством этой политики не сопротивления агрессору служат выступления Стаунинга в Лунде в марте и в Осло в апреле 1937 г. с речами против «фантазий» о скандинавской «военной общности», заявления близких к правительству лиц и газет, что Дания в случае агрессии не намерена следовать «примеру Бельгии» в 1914 г., а предпочитает быть оккупированной «без напрасного пролития крови».

Естественно, что эта политика не сопротивления эвентуальному агрессору и отказа обсудить со Швецией и Норвегией общие военно-оборонительные мероприятия влечет за собою полную безнаказанность для германской шпионской и диверсионной активности в Дании Ютландия, Шлезвиг, города Копенгаген, Орхус наводнены агентами Гестапо, разными германскими организациями, являющимися шпионскими гнездами. «Ландсфюрер» для всей Дании, майор Гаупт, и копенгагенский «фюрер», ротмистр Шоффер, являются «по совместительству» корреспондентами германских газет. Кроме этих двух «корреспондентов», в Копенгагене обретается еще 10—15 «журналистов», шпионов, в том числе и убийца Карла Либкнехта Пфлюг-Гартунг. Берлин успел создать себе крепкую базу и среди некоторых датских общественных кругов. Это в первую очередь — союз крупных земельных собственников, лидер которых, Гаук, требует усиления экспорта сельхозпродуктов  в Германию ценой политических уступок. Реакционные группы консервативной партии и либерально-крестьянской под руководством двух графов, Кнута и Гольстейна, требуют полной фашизации страны и внешнеполитической ориентации на Германию. Особенно нацистская агентура распоясалась в северном Шлезвиге и в Ютландии. Там действуют фашистские организации Миллера в Гростене, ректора Копмана в Тинглеве и адвоката Фогелзанга в Хадерслеве. Все эти организации откровенно связаны с кильским гаулейтером Лонзе, отпустившим в 1937 г. более одного миллиона марок на «культурную» работу ютландских немцев. Через посредство фашистского лидера Фогельзанга Гестапо организовало финансовое предприятие «Кредитанштальт», скупающее землю в Шлезвиге. За один 1936 г. в руки агентов Гестапо перешло 60 поместий и ферм. Все эти мероприятия, конечно, не сумели привить датчанам симпатий к германским методам и к  «третьей империи». На выборах в фолькетинг в 1936 г. на территории бывшего германского Шлезвига все немецкие партии собрали только 15% голосов.

Естественно, что эта бесцеремонная деятельность Гестапо в Дании вызывает возмущение широких масс. Рабочие критикуют политику правительства, газета социал-демократов в Орхусе «Демократен» требует разрыва правительственной коалиции, указывая, что «нацистская» политика поощрения агрессору министра иностранных дел радикала Мунка фатально приведет Данию в лагерь фашистских стран и к полной оккупации страны Германией во время войны. Поднимаются голоса за денонсирование торгового договора 1936 г., отдающего Данию в кабалу Германии.

Шведская и норвежская общественность выражают свое беспокойство по поводу этой «пацифистской» и разоружительной линии правительства Стаунинга—Мунка. Стокгольмская «Нью-Даглигт Аллеханда» констатирует, что Германия вполне может быть довольна политикой Копенгагена и орган Геббельса «Ангрифф» с полным основанием похлопывает дружески по плечу датских социал-демократов. Норвежский официоз «Арбейдербладет» считает, что теперешняя линия датского коалиционного правительства направлена против принципов поддержания коллективного мира и против безопасности Норвегии и Швеции. Скандинавская пресса без различия направлений, если это только не фашистские листки, вынуждена с горечью признать, что неисправимые «пацифисты»-толстовцы играют теперь в Дании на руку подготовляющейся в Берлине германской агрессии в Прибалтике.

Если норвежский строевой лес исторически послужил основой для создания английского торгового флота и шведская железная руда — основным сырьем для английской чугунолитейной промышленности, а Дании, наоборот, только с 60—70 годов прошлого столетия включается в близкие хозяйственные взаимоотношения с Англией, то тем теснее становятся эти взаимоотношения и тем зависимее делается Дании от Англии. Быстро развивающаяся промышленная Англия второй половины прошлого столетия предъявляла большой спрос на продовольственные товары — масло и мясо. Находящаяся под боком Дании с 1870-ых годов переключается на обслуживание английского продовольственного рынка; из страны, вывозящей зерно, она превращается в страну, импортирующую хлеб и корма для своего чрезвычайно интенсифицирующегося животноводства. Датская экономика, датские финансы, датская политика становятся тенью английской экономики, английских политических интересов. Такие внутри-английские события, как курс на автаркию после имперской конференции в Оттаве в 1931 г., были решающими для Дании в эпоху кризиса.

В тени британской империи Дании развилась в сплошное поле и огород Англии. 77% ее территории, или 3 314тыс. га из 4 293, занято полевыми культурами. На этой пашне разбито 204 000 собственнических участков, большинство которых представляет типичные кулацкие хозяйства от 10 до 60 га. Последняя перепись 1933 г. дает следующее распределение земельной пахотной собственности:

Сбор и урожай культур в Дании является самым высоким в мире, но, тем не менее, Дания вынуждена ежегодно ввозить зерновые продукты на сотни млн. крон, так как  полеводство играет здесь подчиненную роль в отношении животноводства. Урожай главнейших полевых культур в 1936 г. и потребление этих культур выражается в следующих цифрах:

Весь урожай хлебных злаков в Дании составляет от 2 500 до 3 000 тыс. тонн ежегодно. Ввоз, включая кукурузу, выражается приблизительно в том же количестве. При низких урожаях ввоз соответственно поднимается. Так, в 1932 г. было ввезено свыше 1 000 тыс. тонн кукурузы, кормов от 20 000 тыс. тонн до 25 000 тыс. тонн. Сбор кормовой свеклы в 1936 г. составлял 22 680 тыс. тонн. Урожай с га в 1935 и 1936 гг. главнейших полевых культур был таков: пшеница 31,6 и 25,6 центнеров, рожь 18 и 15,1 центнеров, ячмень 32,1 и 24,4 цент., овес 28,3 и 22,2 цент., картофель 162 и 170 цент., кормовая свекла 626 и 594 цент., сахарная свекла и 377 и 369 центнеров.

Ниже мы приводим данные об урожайности основных полеводческих культур в скандинавских странах, в Англии и Голландия, природные и климатические условия которых отчасти соответствуют датским (урожай в центнерах с га).

Однако, эта высокая урожайность, достигнутая большим вложением интенсивного человеческого труда, не является в индустриальных странах достаточно «прибыльной» для капитализма, когда аграрные страны вынуждены выбрасывать на мировой рынок большие количества сельскохозяйственных продуктов по низким ценам. В индустриальных странах, правда, больше не наблюдается таких процессов в сельском хозяйстве, когда «овцы съедают людей», но превращение годных для сельского хозяйства земель в платные парки для гуляний и в охотничьи заповедники, как в Англии, или в поля для разведения тюльпанов, как в Голландии, является куда более выгодным, чем разведение полевых или огородных культур и пастбищ.

В разгар мирового экономического кризиса падение цен на животноводческие продукты было сильнее, чем на зерновые. Это неблагоприятное соотношение цен между датскими импортными и экспортными продуктами вызвало, помимо других причин кризисного порядка, сброску скота. Развитие датского животноводческого стада за это время развивалось следующим образом:

Свиноводческое стадо за годы кризиса уменьшилось на 2 000 тыс. голов, рогатый скот — на 100 тыс. голов, только стадо лошадей, меньше всего нуждающихся в привозных кормах, увеличилось на 40 тыс. голов.

Ежегодная продукция датского молочного хозяйства (1936) доходит до 5 120 тыс. тонн молока против 5 400 тыс. тонн в 1931 г. Около 20% потребляется в стране. Остальные 4 100 тыс. тонн экспортируются в виде масла, сыра и т. д.

Датское сельское хозяйство, несмотря на некоторое улучшение в 1936 г. и в первой половине 1937 г., не в состоянии выйти из состояния хронического кризиса. 2—3% дохода на капитал в сельском хозяйстве являются теперь высоким доходом. В годы высших точек кризиса доход спускался ниже нуля; так, по официальным данным доход в сельском хозяйстве составлял в 1928/29 г. 6,2%, в 1929/30 г. — 5,6%, в 1930/31 г. — 0,3%, в 1931/32 г. — минус 1%. в 1932/33 г. — минус 0,3%. Рентабельным сельское хозяйство становится лишь с 1934 г., но доход еще был далек от уровня 1928-1930 гг. даже в середине 1937 г. (в 1936 г. он был 4,9%).

Сильное падение цен на датское масло и мясо с ноября 1937 г. значительно сузит доход от сельского хозяйства за весь 1937 г.

От кризисных мероприятий выиграли, главным образом, кулацкие хозяйства. Большая задолженность мелких крестьян служила мотивом отказа им в правительственной помощи, ибо они не могли представить «гарантии» будущей рентабельности своих участков даже после их санирования. Накануне кризиса задолженность сельского хозяйства, из которой исходили при оказании «кризисной» помощи, по отношению к стоимости хозяйства была такова: мелкие крестьяне — 76,8%, кулаки — 68,3%, помещики — 68,5%; мелкие крестьяне (хусмен), работающие также и на кулацких хозяйствах, предпочли покинуть свей карликовые земельные участки и полностью перейти в ряды сельскохозяйственного пролетариата.

Кооперативные организации по сбыту и экспорту продукции фермеров, по обмолу, закупке импортного зерна, кормов, улучшению пород, убою скота и т. д. также в первую очередь преследуют интересы кулацких хозяйств. Сильнее всего кооперирована кулацкая прослойка крестьянства. Это лучше всего видно из нижеследующей таблицы датской сельской кооперации крестьянских хозяйств.

По своим оборотам датские сельскохозяйственные кооперативы являются мощными экономическими организациями, распределяющими прибыль согласно вложенным средствам и организационному участию в операциях, т. е. опять-таки в пользу группы хозяйств от 15 до 60 га. В Дании в 1936 г. сельская кооперация составляла:

Оборот кооперативных молочных по отношению к 1929 г. сократился на 180 млн. кр., реально это выражается еще в большем сокращении, так как обесценение датской кроны — ниже снижения курса многих европейских стран-потребителей датского масла и бекона.

Таким образом, только в области экспорта яиц мелкие хозяйства несколько больше кооперированы, чем кулацкие. Это понятно, так как разведение птицы, как мало рентабельного хозяйства, является уделом мелких крестьян. Вообще, насыщенность не только птицей, но и скотом сильнее в мелких хозяйствах, чем в крупных, но это опять-таки свидетельствует скорее о недостаточном использовании основного капитала в мелких хозяйствах, чем в крупных, так как здесь на единицу затраченного труда приходится меньше производственного эффекта, чем в крупных. По переписи 1934 г. на 100 га приходилось скота:

Большая насыщенность живым инвентарем мелкого крестьянского хозяйства послужила буржуазным экономистам основным «аргументом» для создания теории о более интенсивном характере мелкого землевладения по сравнению с крупным и о «прогрессивных преимуществах» этой интенсификации. Ленин в своем классическом труде «Новые данные о законах развития капитализма в земледелии» («Сочинения», т. XVII) блестяще опроверг эту, с позволения сказать, теорию. Крупные хозяйства имеют возможность применять дорогостоящие сельскохозяйственные машины и удобрения, использовать машинный труд вместо рабочей или живой тягловой силы, рационализировать все процессы сельскохозяйственного труда, получать продукты с меньшими затратами труда, т. е. интенсивность труда здесь становится выше, чем в мелких хозяйствах, и крупный земельный собственник получает добавочную прибыль по сравнению с мелким.

Датские экономисты в своей сельскохозяйственной статистике предпочитают подчеркивать большую насыщенность скотом и живой тягловой силой мелкого хозяйства и крайне неохотно занимаются вопросом о степени механизации сельского хозяйства, метизации скота, которые значительно выше в крупных хозяйствах (см. вышеприведенные таблицы), выходе молока в крупных хозяйствах, применении удобрений и т. п. Ниже мы приводим данные о применении машин и механизации датского хозяйства, опровергающие «теорию» о большей интенсивности мелкого землевладения, теории, основанной на одних данных о прогрессивном падении насыщенности живой тягловой силой по мере увеличения землевладения без учета механизации труда на крупных хозяйствах.

К сожалению, датская буржуазная экономика, в понятных целях, производит статистику применения сельскохозяйственного машин по числу, а не по величине хозяйств, но в этом сознательном кривом зеркале буржуазной статистики отражается закон применения сложных и дорогостоящих сельскохозяйственных машин только в крупных хозяйствах (данные относятся к докризисному периоду).

Из 204 тыс. хозяйств на вопрос о применении машин ответили 193 тыс.; 11 тыс. хозяйств не применяют даже самых простых машин (см. таблицу).

Таким образом, сложные полевые машины удобрительные и т. п., применяются только в крупных хозяйствах. Более того, крупные сельские хозяева отдают эти машины на пользование более мелким хозяевам. В данном случае столь излюбленная буржуазными экономистами «большая интенсивность» мелкого хозяйства выражается в самых уродливых формах: мелкий крестьянин за право пользования после сезона полевых работ машиной должен на ней обработать помещичьи и кулацкие поля в самое страдное время.

Еще разительнее процесс интенсификации труда на крупных хозяйствах по сравнению с мелкими выступает в нижеследующей таблице применения механических двигателей в датском сельском хозяйстве:

Мелкие фермеры при проведении этой статистики заявили, что они не применяют ни одной из вышеприведенных машин: они не под силу мелким и средним фермерам.

Хронический кризис датского мелкого хозяйства, исключительная его задолженность, бесперспективность, сброска мелкими фермерами своих участков наряду с «округлением» крупными земельными собственниками своих поместий — таковы результаты «устойчивости», «выносливости», «интенсивности» мелкого землевладения. Буржуазные апологеты забывают еще такую «мелочь», как напряженный добавочный труд мелкого собственника на своем участке, который не приносит ему ни добавочного продукта, ни добавочной прибыли.

«Всем известны возражения буржуазной политической экономии против известного тезиса марксизма о преимуществе крупного хозяйства перед мелким, имеющего будто бы силу только в промышленности, но не имеющего применения в сельском хозяйстве. Социал-демократические теоретики типа Давида и Герца, проповедующие эту теорию, пытались при этом «опереться» на тот факт, что мелкий крестьянин вынослив, терпелив, готов принять на себя любые лишения, лишь бы отстоять свой клочок земли, что, ввиду этого, в борьбе с крупным хозяйством в земледелии мелкокрестьянское хозяйство проявляет устойчивость. Нетрудно понять, что такая «устойчивость» хуже всякой неустойчивости» (Сталин, «Вопросы ленинизма», 10-ое издание, стр. 304).

Следует оговориться, что в Дании как, впрочем, и в других капиталистических странах, классификация размеров землевладения по посевной площади не отражает действительного распределения земельной собственности. В крупных хозяйствах пашня, как правило, занимает меньший процент землевладения, чем в мелких и средних.

Мы уже выше указывали, что кроме малоземельных крестьян (хусмен), вынужденных прирабатывать на имениях кулаков и помещиков, существует многочисленный сельскохозяйственный пролетариат в 150 000 чел., положение которого является весьма плачевным. Рабочий день сельскохозяйственного рабочего летом официально установлен в 10 ч., зимой в 9,5 и 9 ч., и только с декабря по февраль — 8 ч. Соответствующим образом снижается и зарплата в разные времена года. Зарплата в течение года такова (в кронах):  

Почасовая оплата сельскохозяйственных рабочих значительно ниже, чем в городе. Несколько выше зарплата сезонных рабочих, она подымается до 50 эре за час (60 коп.) в самое горячее летнее время.

Датское сельское хозяйство переживает хроническую деградацию, начавшуюся еще до мирового кризиса и характерную для аграрных стран в период общего кризиса капитализма. Ниже мы приводим таблицу разрушительных действий мирового хозяйства для датского сельского хозяйства, оказавшихся решающими для датской национальной экономики вообще:

Результатом этой деградации датского сельского хозяйства являются вышеприведенные цифры уменьшения датского стада рогатого скота и свиней.

Промышленность Дании является по преимуществу легкой и пищевой. Первая по преимуществу работает на иностранном сырье. В экспорте промышленность участвует в размере 20—25% общего вывоза. Из тяжелой промышленности следует отметить судостроительную, пользующуюся известным реноме и за границей. В датской промышленности за годы кризиса усилился процесс концентрации и сращивания с банковским и финансовым капиталом. Промышленные предприятия являются по преимуществу акционерными обществами, в которых банки играют решающую роль. В годы кризиса сильнее всего пострадали отрасли тяжелой промышленности, как стальная, металлургическая, химическая, каменная; легкая, наоборот, благодаря государственному регулированию ввоза, сумела удержаться в годы кризиса на уровне 1929 г. и получила значительное развитие в 1934-1937 гг. При общем индексе 1936 г. в 130 по отношению к 1931 г. (=100) отдельные отрасли дают следующие цифры:

Развитие промышленности за 10 лет дает такие цифры:

Процесс концентрации за последние 10 лет в датской промышленности таков:

Таким образом, в относительных цифрах сильнее всего росло число предприятий групп 3 и 4.

Результаты рационализации и большей энерговооруженности сказались в большей эксплуатации рабочей силы. Так, в 1925 г. на одного рабочего приходилось продукции маргарина 55 тонн, а в 1929 г. — 64; продукции цемента 270 и 375 тонн; спичек — 440 000 и 670 000 коробок и т. п.

На первом месте стоит пищевая индустрия. Маргариновая промышленность произвела в 1936 г. около 80 тонн на 65 млн. кр., главным образом для внутреннего оборота: потребление масла считается расточением экспортного фонда страны. Стоимость продукции машиностроения исчисляется в 100 млн. кр., электрической — в 40 млн. крон, деревообделочной - в 50 млн. крон, бумажной — в 60 млн. крон, полиграфической — в 75 млн. крон, мукомольной и сахарной — в 70 млн. крон, текстильной — в 170 млн. крон, конфекционной — в 150 млн. крон, кожевенно-обувной — в 75 млн. крон, электромеханической —   70 млн.   крон, мыловаренной — в 30 млн. крон.

Лиц наемного труда в сельском хозяйстве, промышленности, транспорте, домашнем услужении и т. п. считалось в 1936 г. около 700 тыс. рабочих и 150 тыс. служащих (ср. рабочий класс   Скандинавии, XXXV, 66 сл.). Организованных рабочих — 440 тыс. чел. Безработица стала хронической и с 1932 г. не опускается ниже 150 тыс., к концу 1937 г. достигнув 150—200 тыс. чел. Количество безработных членов профсоюзов составило следующие цифры:

Номинальная заработная плата за последние годы осталась неизменной, между тем как жизненный набор по официальным данным в январе 1937 г. составлял 113 (1931 г. = 100) при общем индексе цен в 130. Несомненно, что реальный жизненный набор, учитывая общий индекс цен, выше официальных данных. Таким образом, оживление датской промышленности, составляющее в 1937 г. по приблизительным данным 134, сопровождается процессом уменьшения реальной зарплаты на 12—15%.

Внешняя торговля Дании за период кризиса претерпела более неблагоприятные изменения, чем внешняя торговля Швеции и Норвегии. Это в первую очередь касается экспорта (см. ниже).

Дания была главным образом беконной фабрикой и молочной Англии. 55% ее экспорта направлялись в Англию. Но в отношении импорта она предпочитала закупать более дешевые немецкие готовые изделия. С наступлением кризиса и внешнеторговых ограничений Дания перестраивает свой импорт в  значительной части на Англию, чтобы не лишиться английского рынка для своей животноводческой продукции; в 1933 г. Англия уже занимает первое место в датском вывозе:

За 1936 г. Германия участвовала в 25,3% датского импорта и 20,3% ее экспорта;  для Англии соответственные цифры — 36,5 и 54%.

Ввоз зерновых культур, кормов, разного рода удобрений, колониальных товаров составлял в 1936 г. 360 млн. кр., другие растительные продукты, включая и жмыхи —100 млн., нефтепродукты, каучук и т. п. — 100 млн., уголь, кокс — 100 млн., металл — 100 млн., машины — 110 млн. В экспорте 1936 г. 75% занимают сельскохозяйственные продукты. Бекон, мясо и т. п. занимают 379 млн. кр., или 28,6%, масло, сыр, молоко — 333 млн. крон, или 25,1%, яйца – 112 млн. крон, или 8,4%, живой скот – 79 млн. крон, или 6%. В годы кризиса сельское хозяйство, отягченное долгами и финансовыми обязательствами при низких мировых ценах, усиленно вывозило бекон, масло и яйца, выручая из года в год все меньше и меньше. Дальнейшее развитие маргариновой промышленности и усиление внутреннего потребления маргарина вместо масла позволило держать в годы оживления вывоз масла на уровне прошлых лет. Исключение составляет бекон, в отношения которого сказывается уменьшение стада свиней.

Стоимость вывоза сельскохозяйственных продуктов в 1937 г. выше, чем в 1936 г. Падение цен за годы кризиса было катастрофическим для датского сельского хозяйства, масло котировалось в 1928 г. 3,08 кр., в июле 1930 г. — 2,28, в июле 1932 г. — 1,46; для мяса соответственно цифры: 1,80, 1,40, 0,72. Летом 1937 г. цена масла дошла до уровня 1930 г., в октябре — до 2 92, а в ноябре скатилась до 2,52. В конце 1937 г. стали сказываться результаты складывающегося неблагоприятно нового снижения цен на импортные продукты по сравнению с датскими экспортными товарами. В 1937 г. этот процесс продолжался, чтобы к концу года поставить тревожный вопрос о наступлении нового периода возможного падения цен на датские животноводческие продукты, которые, судя по некоторым кризисным прогнозам, будут решающими в 1938 г. Индекс соответствующего неблагоприятного изменения внутренних и внешних цен для датской экономики показывает следующая таблица:

Датская внешняя торговля определяется взаимоотношениями Дании с Англией и Германией. Ее хозяйственные связи со скандинавскими странами, наоборот, ослабевают, и это вызывает соответствующее охлаждение ее «чувства скандинавской солидарности». В силу постановлений конференции стран Ословской Антанты от 1934 г. все эти страны обязались усилить взаимный товарооборот. За 1936—37 гг. Норвегия, Финляндия и Швеция увеличили свой оборот с остальными тремя скандинавскими странами соответственно на 21, 29 и 33%, оборот же Дании с ними уменьшился на 16%. Чаще раздаются голоса, особенно в германофильских кругах, о хозяйственной и политической нецелесообразности так называемой «скандинавской общности». Это привело к тому, что в мае 1938 г. Дания на конференции Ословской Антанты в Осло выступила за отказ от взаимных преференций стран этой Антанты и за денонсирование старых соглашений.

Датский торговый флот насчитывал на 1 января 1937 г. 1 165 000 тонн. Валовой доход за период 1633—1935 гг. составлял от 180 до 200 млн. крон. В 1936 г. он достигает 215 млн. крон. Окончательные цифры 1937 г. составят от 230 до 250 млн. крон, но в октябре—ноябре началось резкое падение фрахтовых ставок. В ноябре ставки были на 13% ниже, чем в сентябре этого года. Весна 1938 г. представляется мрачной для датских арматоров, чревата выступлениями моряков, так как при пересмотре в феврале—марте коллективных договоров предприниматели попытаются взвалить тяготы кризиса на датский пролетариат.

Рыболовство и зверобойный промысел играют второстепенную роль в датском хозяйстве, но являются главным промыслом населения Фарерских островов и Гренландии. Ежегодный улов за последние годы исчисляется в. среднем в 70 — 85 млн. килограммов рыбы стоимостью в 35 — 40 млн. крон.

Внешний и внутренний долг Дании в 1937 г. составил 1 220 млн. крон, меньше в относительных цифрах, чем в соседней Швеции, и значительно меньше, чем в Норвегии. Курс датской кроны на 1937 г. составляет 48,63% стоимости золотой кроны и неизменно следует за английским фунтом стерлингов по твердому номиналу 22,40 кр. за 1 фунт. Домогания экспортных кругов о снижении курса кроны наталкиваются на сопротивления английских доминионов, опасающихся усиления датской конкуренции на великобританском рынке. В обращении в начале 1937 г. было 400 млн. крон, золотая наличность государственного национального банка — 120 млн. крон. Баланс всех частных банков на 1 января 1936 г. составлял 2 950 млн. крон, из которых на долю крупнейших: Ландмансбанкен, Хандельсбанкен и Приватбанкен, держащих в своих руках всю промышленность, приходится 1 550 млн. крон. Депозиты сберегательных касс составляют 2 150 млн. кр. Кассовые данные финансовых институтов на 1 января 3 937 г. свидетельствуют о сравнительном малокровии «удачного» 1936 г. для датской экономики. Движение средств этих институтов за 1935 и 1936 гг. показывают следующие данные:

Возросшая промышленная деятельность и усиление импорта за 1936 г. потребовали 80 млн. крон ссуд при увеличении вкладов всего на 77 млн. Сберегательная касса за год зарегистрировала всего на 16 млн. увеличение вкладов, что является отражением все еще недостаточной рентабельности сельского хозяйства. 1937 г. был последним годом оживления. 1938 г. чреват для датской экономики, в первую очередь для сельского хозяйства и фрахтового рынка, многими неприятными неожиданностями.

Май 1938 г.