Гольцев Виктор Александрович

Гольцев, Виктор Александрович, публицист и критик, родился в 1850 году, кончил курс в московском университете и был оставлен при нем для приготовления к профессорскому званию. Пробыв 2 года в заграничной командировке, он в 1877 году вернулся в Москву и в 1878 году получил степень магистра полицейского права, по защите диссертации «Государственное хозяйство во Франции XVII века». Вслед затем он избран был доцентом новороссийского университета по кафедре энциклопедии права, но в Одессе ему так и не пришлось начать чтение лекций. Немногим удачнее была его попытка получить кафедру в московском университете; утвержденный в 1881 году в звании доцента, он уже в следующем 1882 году принужден был навсегда отказаться от ученой карьеры. С тех пор он занимался, главным образом, литературной работой и принимал деятельное участие в различных ученых, литературных и просветительных обществах. Умер в 1906 году. Гольцев был очень деятельным участником в целом ряде периодических изданий, но главным центром его литературной деятельности была «Русская Мысль». В ней он принимал постоянное участие с самого ее основания в 1880 году, а с 1885 года состоял ее фактическим редактором, хотя ему так и не удалось добиться разрешения быть официальным редактором. В 1906 году, незадолго до смерти, был избран приват-доцентом московского университета. Отдельно изданы Гольцевым, кроме упомянутой диссертации, еще следующие книги: «Очерк развития педагогических идей в новое время» (1880 г.), «Законодательство и нравы в России XVIII в.» (1885 г.), «Воспитание, нравственность, право» (1889 г.), «Об искусстве» (1890 г.), «Вопросы дня и жизни» (1893 г.) и др.

В истории политического развития России Гольцев будет отмечен как последовательный проводник конституционных идей в сознание русского общества. Всю жизнь приходилось ему бороться с неблагоприятными условиями, которые на каждом шагу ставили ему всевозможные преграды для свободного служения своим идеалам. Он начал свое общественное поприще в качестве профессора. Но его лекции были признаны неблагонадежными, и ему пришлось навсегда проститься с преподавательской кафедрой. Он обладал темпераментом политического борца и выдающимися способностями колкого, яркого дебатера. Но в условиях русской жизни его времени не было возможности развернуть во всю ширь дарования этого рода. За отсутствием арены для свободного устного слова Гольцев сосредоточил свою деятельность на журнальной публицистике, и перо публициста он выпустил из рук лишь перед самой своей кончиной. Нечего и говорить о том, что и на этом поприще он не мог свободно расправить крылья. Всю жизнь пришлось ему работать под дамокловым мечом цензурных репрессий. Несмотря на все эти преграды, Гольцев внес свою существенную лепту в дело политического развития родины. С начала и до конца он оставался верен определенному политическому миросозерцанию, от которого не отступал ни на шаг не перед грозой правительственных перунов, не перед силой общественных увлечений иными направлениями политической мысли.

Он дебютировал в качестве публициста на исходе 70-х годов минувшего столетия. Правительство определенно стало на путь реакции и заявило себя безусловно враждебным идеям политической свободы. С другой стороны, и в радикально настроенных кругах общества конституционализм не пользовался надлежащим признанием; часть революционно настроенного народничества считала возможным осуществление социального переворота столь коренного, что перед его перспективой борьба за конституционные гарантии представлялась уже чем-то не только не имеющим существенного значения, но даже могущим повредить торжеству общенародного блага. В эту пору Гольцев выступил с той самой конституционно-демократической программой, которой он остался верен всю свою жизнь. В открытом письме к П. Л. Лаврову (1875 г.) Гольцев определенно высказался и против деспотизма правительства, и против утопического аполитизма. Он заявил о своем твердом убеждении в том, что усовершенствование жизненных условий возможно только при наличности политической свободы, гарантируемой конституционными учреждениями. К этой борьбе за конституцию сводится и вся последующая его публицистическая деятельность, направленная против той правительственной реакции, которая так пышно распустилась в течение 80 и 90 годов минувшего столетия.

«Гольцев всюду сует конституцию, и в щи, и в кашу», — сказал однажды Победоносцев, и, по словам самого Виктора Александровича, это замечание Победоносцева доставило ему большое удовольствие. Конституционализм Гольцева не был буржуазным в западноевропейском смысле этого слова. Он ценил конституционные учреждения, как наиболее пригодное с его точки зрения орудие для утверждения не только политической свободы, но и социальной справедливости. Гольцев был последовательным демократом и всегда стоял за самые широкие социальные преобразования. Не будучи социалистом, он горячо выступал на защиту трудящихся масс против привилегий имущих классов. Задолго до возникновения в России конституционно-демократической партии он развивал в своих статьях основные положения ее будущей программы.

Стремление к политической свободе и социальной справедливости не было у него исключительно продуктом головных убеждений, отвлеченно-диалектической работы ума. Это стремление жило непосредственно в его душе, было присуще основным особенностям его личной духовной природы. Он был прирожденным демократом, и это сказывалось не только в его писаниях и речах, но и во всем его обиходе, в тех жизненных мелочах, которые порой гораздо лучше характеризуют человека, нежели торжественные публичные выступления. Он всегда и со всеми держался как товарищ, товарищ не по профессии или программе, а просто по принадлежности к человеческому роду. Он любил не только человечество, но и людей, и отсюда вытекала пленительная простота его обращения со всеми без различия, его удивительная отзывчивость на всякое человеческое горе, его постоянная потребность в открытой общественной работе среди шумных, одушевленных собраний. В нем билась жилка трибуна, общественного борца. При всем том, он был чужд фанатической нетерпимости и, совершенно определенно отстаивая свои убеждения, всегда искал и рад был находить точки сближения с теми людьми и группами, которые, не во всем соглашаясь с ним, могли, однако, оказаться ценными попутчиками при достижении определенных ближайших задач. Он был рожден для деятельности на широкой и свободной политической арене, но судьба обрекла его на всю жизнь работать и бороться среди серых политических сумерек, под гнетом торжества враждебных ему начал. Это доставило ему немало страданий и, несомненно, сократило его жизнь. Но эта преждевременно пресекшаяся жизнь была прожита недаром. Он сошел в могилу со своего поприща так же, как и вошел на него — рыцарем русского конституционализма. См. сборник «Памяти В. А. Гольцева» под редакцией А. А. Кизеветтера (М., 1910), где перепечатано и письмо к Лаврову (из «Вперед», где оно появилось вместе с ответом Лаврова).

А. Кизеветтер.