Кавелин Константин Дмитриевич

Кавелин, Константин Дмитриевич, историк, юрист, публицист, философ. Родился в 1818 году. До поступления в 1835 году в московский университет обучался дома. В нем рано пробудился интерес к природе (его называли «маленьким Гумбольдтом»), заложивший уважение к естественнонаучному знанию навсегда. Когда ему было около 15-ти лет, его заинтересовали история и история литературы. Среди учителей Кавелин был Белинский; не дав своему ученику знаний (он сам впоследствии шутил, что «не зная истории, посвящать его в тайны этой науки»), он сумел, зато, своими беседами возбудить в нем «отрицательное отношение ко всей окружающей действительности». Университетские годы Кавелина прошли под воздействием развиваемых с кафедры учений гегельянства и исторической школы; в то же время, посещая салоны Елагиной и Свербеевых, он вживался в идеи, волновавшие московские кружки. Кончив университет (1839) и сдав магистерский экзамен (1841), Кавелин был «оторван от цели своей»; вследствие настояний матери ученая работа была заменена бюрократической карьерой в петербургской канцелярии (1842). Кавелин пробыл год в этой «школе», откуда «очень, очень немногие выходят без разорванного сердца»; снова столкнувшись с Белинским, он вошел в его кружок, где, обсуждая политические и социальные вопросы, «мечтали о лучшем будущем», собирали слухи, что «апокалипсический зверь недолго провоеводствует». Вернувшись в Москву и защитив диссертацию: «Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях», — Кавелин в том же 1844 году начал чтение лекций в университете. В недолгие годы (1844-1848) своего преподавания он выработал свой взгляд на ход русского исторического процесса, которому изменил лишь в 60-х годах. Самое создание этого взгляда было обусловлено глубокой, чисто теоретической потребностью Кавелина: в борьбе с историками «экзегетиками», ставящими целью науки разработку исключительно специальных сюжетов, он не остановился перед утверждением, что человеку «врождено и равно присуще» как «требование воссоздать факт прошедший так, как он был», так и «стремление понять основной закон исторической жизни народа». Возможность же построения такой теории, а также основное ее содержание вытекало из принятых Кавелиным теоретических предпосылок и практических постулатов. Именно, Кавелин видел «глубочайшую связь» между мирами природным и нравственным (одна из сторон которого — исторический процесс); подобно первому, и второй является подчиненным «законам развития»; законы эти, будучи «аналогичны механическим и естественноисторическим», подлежат выяснению по одному с последними «методу». Понятно, что построенная на таком основании теория поставит своей задачей — определить «неизбежные», «необходимые» законы; это — та сторона взглядов Кавелина, благодаря которой его причисляли к «школе философской необходимости». Однако в них была и другая сторона. Кавелин исходил из того, что для народа, который призван к «всемирно - историческому действованию», «существование без начала личности невозможно», ибо не народ, а единственно личность живет умственно и нравственно: она и составляет «необходимое условие всякого духовного развития народа». Это привело Кавелина к утверждению, что закон развития должен выражать появление и рост личности. Так здесь, в этой двойственности душевных потребностей (найти и закономерность исторического процесса и в то же время «смысл» его), сплелись одушевляющие влияния университетской науки и западнических кружков (Кавелин писал Герцену в 1859 году: «Ты с Белинским и Грановским играли самую большую роль в моей жизни: вами я воспитался»). Попыткой сочетания этих разнородных стремлений явилась формула, что необходимое развитие ведет именно к тому, что является условием его «смысла». Та теория, которую на данной основе предложил Кавелин, исходила и из некоторых, уже второстепенных соображений. В общем, она такова. На заре своей истории русские не пережили внесения в нее чуждых ей начал. Если так, то вначале они жили под исключительной властью «природных определений». А тогда их могла связывать только кровная связь; и естественно разросшаяся семья стала «родом». Родовое начало, тогда господствовавшее, подчинено, однако, своему закону развития, являющемуся и законом его разрушения: именно, родовое начало «отрицается» в развитии своем семейным началом (ибо, чем многочисленнее родовые ветви, тем более чужды они друг другу); точно так же и семейное начало «отрицается» в свою очередь личным. Таков «логический» закон развития родового начала. Необходимое разложение родового начала вызвало дифференциацию до тех пор единого народного организма — появление общества и государства. Государство переняло тот же родовой быт, но смена начал и тех форм, в которых они проявляются, произошла здесь гораздо быстрее, чем в истории общества. Господство родового начала (со времени Ярослава) выразилось в общем владении Русью всем княжеским родом. Семейное начало, «отрицая» такое владение всей землею, создало постоянное семейное владение определенной территорией в северо-восточной Руси. Личное начало, «отрицая» права каждого члена семьи на части семейного владения, создало нераздельную территорию и привело к идее государства в лице московских князей и царей. Завершенное в политической сфере развитие начинает преобразовывать гражданскую сферу (общество), и личность при Петре Великом вступает в свои безусловные права. В чем же ценность этого развития?

К. Д. Кавелин (1818-1885). С портрета, писанного П. А. Брюлловым. С любезного разрешения художника.

При родовом быте человек жил в «царстве случайности», ибо он был связан бесконечно далекими и в то же время неопределенными, так как кровными, отношениями. При семейном быте эта неопределенность была ограничена лишь пределами семьи, при государственном, отрицающем кровные связи, она в политической сфере должна была исчезнуть. Так необходимая смена начал приводила к долженствующему результату — освобождению личности.

Как публицист, Кавелин занимает видное место в истории крестьянской реформы. Еще профессором он вел беседы со студентами о необходимости реформы, но значение его в этой области определяется рядом работ, относящихся к 50-м годам, когда Кавелин выдвинул свой план ее. Реформа казалась ему нужной не только с точки зрения либеральной экономической доктрины (ибо исчезло бы и государственное предпринимательство и воздействие помещика на род занятий крестьянина); она являлась с политической точки зрения «якорем спасения», ибо «полумирные восстания», ширясь, могут перейти в «бессмысленную резню». Однако, эту настоятельнейшую реформу надо провести так, чтобы дать России «на пятьсот лет внутренний мир и возможность ...преуспеяния без скачков и прыжков». Западноевропейский опыт учил, что нарушителем этого мира является бездомный пролетариат, и Кавелин хочет — не устранить его вообще: рай неосуществим на земле, — а создать крепкий оплот против него в освобождаемом крестьянстве. Он настаивает, поэтому, на освобождении крестьян с землей в размере, не лишающем их оседлости, том, в котором они тогда ею владели. Поэтому он настаивает, чтобы «между увольняемыми крестьянами непременно было вводимо общинное устройство и управление»; и задачей этой кавелинской общины, общины без переделов, без права каждого ее члена на землю, явится — иметь в своем распоряжении неделимые, пожизненно даваемые наделы и ими обеспечивать не всех, но часть, зато, прочно оседающих крестьян. Однако, для Кавелина и земля, и крестьяне являются неоспоримой «неотъемлемой гражданской собственностью» помещиков, и потому освобождение возможно лишь при условии «вознаграждения» владельцев не только за землю, но даже и за личность крестьян, а также и дворовых. Эти стремления создать консервативное крестьянство завершились стремлением поставить на верху общества консервативную аристократию. Кавелин развил свои мысли в написанной в 1861 году и изданной за границей в следующем году брошюре «Дворянство и освобождение крестьян», которая вызвала его разрыв с Герценом. Ему казалось, что дворянство станет теперь классом лишь крупных землевладельцев, и так как сама природа общества, по мнению Кавелина, требует существования имущественного неравенства, то этому классу обеспечена «счастливая будущность и блестящая роль»: ибо дворянство сумеет не допустить ни одного соперничающего с ним элемента до господства. Однако, этот нормальный социальный перевес не должен перейти в политический — в дворянскую конституцию, ибо она вызвала бы единодушный протест обойденных масс. Вышеприведенный взгляд на природу общества сочетался у Кавелина с его пониманием социализма: это были для него «необузданные теории равенства, наполняющие историю слезами и кровью». Позднейшие проекты Кавелина (1877 и 1881 г.), развитые в брошюрах, изданных за границей, заключали в себе лишь частичные преобразования высших государственных учреждений с предоставлением им некоторой самостоятельности и пополнения их состава выборными от земства членами, установлением несменяемости и судебной ответственности членов администрации и суда и предоставлением несколько большей независимости органам местного самоуправления и сравнительно большего простора печати.

Прерванная в 1848 году, преподавательская деятельность Кавелина возобновилась в 1857 году, в петербургском университете; однако студенческие волнения 1861 года и позиция, занятая в отношении к ним правительством, вынудили Кавелина подать в отставку. В 1857 году он был приглашен в наставники к цесаревичу Николаю Александровичу; но за напечатание Чернышевским извлечения из его записки по крестьянскому вопросу, Кавелин вынужден был покинуть дворец, несмотря на то, что ранее та же записка в рукописи заслужила одобрение государя. Позднее он служил в министерстве финансов, отклонив производство в чины и другие награды. В 1877 году ему предложили чтение лекций в Военно-юридической академии. Умер Кавелин в 1885 году. Биографические сведения о нем и библиографию его трудов см. в статье Д. Корсакова в «Русском биографическом словаре», а также во многих материалах, опубликованных тем же автором в «Вестнике Европы» и «Русской Мысли». Оценку Кавелина, как историка и публициста, см. в статьях В. А. Мякотина в его книге «Из истории русского общества» (изд. 2-е, 1906 г.) и Б. И. Сыромятникова в сборнике статей: «Освобождение крестьян. Деятели реформы» (издательство «Научное Слово», 1911).

С. Валк.