Выдача преступников

Выдача преступников, акт, в силу которого правительство одного государства передает лицо, пребывающее на его территории и обвиняемое в совершении преступного деяния в пределах другого государства, правительству этого последнего. Требование о выдаче предъявляется обыкновенно государством, в пределах которого или против которого совершено преступление, или же государством, в подданстве которому состоит обвиняемый. Цель выдачи — осуществление правосудия относительно обвиняемого, скрывшегося от суда и наказания. Институт выдачи относится таким образом не столько к сфере национального уголовного права, сколько к области права международного, ибо в акте выдачи вопрос о применении и осуществлении правосудия разрешается на основании соображения прав и интересов двух (иногда большего числа) государств, как в отношении лица обвиняемого, так и относительно совершенного им деяния. Что касается лица обвиняемого, то в силу современного международного права культурных народов всякий чужеземец, подчиняясь территориальной верховной власти государства, в котором он пребывает, пользуется временной правовой защитой со стороны этого государства наравне с туземными подданными, под условием подчинения установленному местному правопорядку. С другой стороны, всякое государство пользуется неограниченным правом на независимое самоопределение в сфере своего внутреннего правопорядка, который определяется и развивается под влиянием его национальных, исторических, культурных, социальных и экономических условий; если в этой области встречаются отступления, то лишь обусловливаемые внутренним и внешним политическим положением государства и возникающими отсюда для государства особыми целями и задачами. Применяя эти общие основные нормы современного международного права культурных народов к вопросу о выдаче преступников, мы должны признать, что государство не может быть юридически обязано: 1) выдать другому лицо, пребывающее на его территории, а следовательно, подчиненное его территориальной власти, или, другими словами, — отказаться от своего права юрисдикции над таким лицом (по общему правилу, свои подданные не выдаются); 2) допускать осуществление в каком бы то ни было отношении на своей территории судебной юрисдикции другого государства, принять на себя роль лишь исполнителя; 3) реагировать в каком-либо направлении на факты, имевшие место вне его территории и не затрагивающие его правопорядка. Во всех этих отношениях юридическая обязанность может возникнуть для него лишь из договора, т. е. соглашения, а в основе всякого договора лежит интерес контрагентов, и притом солидарно ими сознаваемый. Так же и в акте выдачи, как акте двустороннем, междугосударственном. Рассматриваемая по своему существу, выдача является актом судебного содействия со стороны выдающего государства государству, требующему выдачи, и как таковой, опять-таки, он в своем основании обусловливается солидарностью обоюдного интереса относительно репрессии деяния, вызывающего требование выдачи.

В истории соглашения государств о выдаче преступников встречаются с давних времен (с XIV в.), но первоначально они касались самых «опасных» преступлений — государственных; и выдача, совершавшаяся иногда и без договора, рассматривалась преимущественно как дружественная услуга. И позднее, до половины прошлого века, договоры о выдаче (картельные конвенции) имели ввиду, главным образом, выдачу беглых военных дезертиров, но постепенно устанавливается принцип невыдачи преступников политических и, наоборот, выдачи преступников обыкновенных; с половины XIX в. Выдача получает характер акта международного судебного содействия, обоснованного солидарностью интереса культурных государств в области борьбы с преступностью, представляющей одинаковую опасность для правопорядка всякого культурного государства, и признанием необходимости суда и наказания за всякое деяние, нарушающее этот как бы международный правопорядок, где бы и кем бы это деяние совершено ни было. При всем том, общего международного соглашения по вопросу о выдаче преступников доныне не существует, и она регулируется путем частных соглашений (конвенций) между отдельными государствами, иногда на основании национальных т. н. экстрадиционных законов, в которых определяются случаи и условия, при которых выдача может иметь место. Трудность международного соглашения по данному вопросу объясняется самым характером института выдачи. Как акт судебного содействия одного государства другому в осуществлении правосудия, он требует для своего осуществления полной согласованности интересов и правосознания требующего и выдающего государств. Передавая известное, подчиненное его территориальной власти и находящееся под его охраной лицо другому государству для суда и наказания за инкриминируемое этому лицу деяние, выдающее государство тем самым признает правомерность судебной репрессии за это деяние, но в таком порядке производства правосудия, какой оно само признает правильным и целесообразным, так как осуществление правосудия совершается в этом случае на основании соображения интересов обоих государств и соответственно их обоюдным правовым воззрениям. Очевидно поэтому, что для осуществления государством выдачи лица, пребывающего под его территориальной властью, но совершившего не на его территории деяние, инкриминируемое ему другим государством, требующим его выдачи для своего суда и наказания, требуется по меньшей мере солидарность в правовых воззрениях выдающего государства с требующим выдачи относительно всех тех вопросов уголовного права, политики и судопроизводства, которые затрагиваются в каждом конкретном казусе требуемой выдачи; выдача выражает собой признание выдающим государством: 1) общего с требующим государством интереса в репрессии данного деяния, 2) права этого государства на применение своих национальных репрессивных мер к требуемому лицу, 3) соответствия этих мер требованиям справедливости и гарантиям правосудия, какие признаются необходимыми с точки зрения правосознания выдающего государства. Отсюда необходимое предположение для правильного функционирования выдачи даже между двумя государствами — единообразие основных принципов не только материального, но и процессуального уголовного права обоих государств, проистекающее из единообразия их правосознания и правопорядка, обусловливаемого общностью или единообразием их культуры. Поэтому об абсолютной юридической обязательности выдачи не может быть речи даже при наличности между двумя государствами экстрадиционной конвенции: даже при наличности такого договора, государства обязываются лишь не отказывать в выдаче лиц, обвиняемых в совершении тех или иных деяний, обоюдно признаваемых преступными, причем государство выдающее сохраняет за собой право проверить, соответствует ли в данном случае уголовная репрессия в государстве, требующем его, собственным взглядам на правосудие не только в материальном, но и в процессуальном отношении. В конвенциях и в экстрадиционных законах обычно перечисляются документы, коими требующее государство должно подкрепить свое требование в удостоверение виновности лица, квалификации его деяния и закономерности возбужденного против него преследования. Сколь бы основательны ни были субъективные мотивы требующего выдачи государства для признания данного деяния преступным, опасным и требующим большей или меньшей репрессии, эти мотивы не могут быть признаны достаточными для признания международной обязательности (хотя бы даже нравственной) выдачи для другого контрагента, коль скоро такая репрессия не находит оправдания с точки зрения его правосознания. Отсюда господствующий доныне в международной практике обычай устанавливать в конвенциях о выдаче перечень деяний, могущих служить основанием для требования выдачи обвиняемых в них лиц; это — деяния, обоюдно признаваемые контрагентами преступными.

Близкими к этому мотивами может быть объяснено и то обстоятельство, что нередко деяния, даже однородные и одинаково признаваемые преступными в законодательствах обоих контрагентов, не находят, однако, места в заключенной ими конвенции. Так, в конвенции никогда не включаются преступления политические, религиозные, против порядка управления, против нравственности и т. п. Объясняется это тем, что они признаются преступными каждым из контрагентов лишь из соображений его индивидуального интереса и правосознания, а во многих случаях и свое основание имеют лишь в национальных условиях политического или социального строя данного государства или даже в особых условиях его культуры. В особенности ярко это выражается в общепринятом изъятии из объектов выдачи политических преступников, т. е. таких, деяние коих направлено было к разрушению существующего в данном государстве политического или социального строя. Сохранение существующего в другом государстве строя, в частности — абсолютистского, рассматривалось как международный интерес во времена господства абсолютизма в Европе, когда вся внешняя политика и весь строй международных отношений рассматривались под углом зрения руководивших этой политикой абсолютных монархов. Тогда и выдачи практиковалась главным образом относительно «общеопасных» политических преступников. В новое время понимание «международных» интересов иное; к ним относятся лишь интересы культурного и экономического мирного общения народов и их обеспечение; внутренний строй, внутренняя организация государств, хотя бы и входящих в состав т. н. международного союза, рассматривается как внутренний, национальный интерес отдельного народа, не подлежащий какому бы то ни было воздействию со стороны.

Обычно государства заключают между собой специальные конвенции о выдаче преступников, в которых определяются условия выдачи. Некоторые государства (Бельгия, Англия, Голландия, Швейцария) имеют т. н. экстрадиционные законы, т. е. законы, определяющие те случаи и условия, при которых данное государство согласно выдавать преступников, укрывшихся на его территории после совершения преступного деяния в чужом государстве; такие законы не обязывают сами по себе государство к выдаче, если оно не обязано к ней специальной конвенцией; но они служат директивой для правительства страны при заключении им конвенций с другими государствами или при осуществлении им выдачи без конвенции. У нас проект экстрадиционного закона рассмотрен и утвержден Государственной Думой в заседании 19 марта и Государственным Советом в заседании 27 мая 1911 г.

Обыкновенно государства не выдают своих подданных (исключение — Англия и Соединенные Штаты). Выдача  совершается за преступления, но не за проступки, притом с указанными выше исключениями. Понятие политических преступлений доныне твердо не установлено ни доктриной, ни практикой. Но начиная с 1856 г. (по примеру бельгийского закона этого года) не признается политическим преступлением цареубийство, и, вообще, с половины прошлого века доктрина и практика стали отличать от чисто-политических преступлений преступления смешанные, т. е. общие преступления, совершенные по политическим мотивам; в подобных случаях выдача часто допускается, но под условием, что выданное лицо будет судимо обыкновенным, а не чрезвычайным судом, и только за общее преступление, не отягченное политической квалификацией. Политический характер признается за смешанным преступлением, если оно совершено во время вооруженного восстания. Не признаются политическими деяния, направленные против всякого социального строя и правопорядка (анархизм). Разрешение вопроса о выдаче предоставляется либо усмотрению высшей административной власти (во Франции), либо ей предоставляется решение, но при участии власти судебной, как совещательного органа (Бельгия, Италия, наш закон), либо решение всецело зависит от судебной власти (Англия). Интересы правосудия лучше всего гарантированы, конечно, в последнем случае. Конвенциями и экстрадиционными законами определяются обыкновенно и формальные условия, коими должно быть обосновано требование выдачи, т. е. требуется точное определение обвиняемого лица и представление доказательств тождества его личности, точное определение инкриминируемого деяния и положенного за него наказания и, наконец, представление формальных доказательств его виновности или обоснованности возбужденного против него преследования (судебный приговор или постановление компетентной власти о предании суду или постановление о заключении под стражу и т. п.). Государство, к которому обращено требование, может ограничиться формальной проверкой формальной обоснованности требования, или же войти на основании представленных ему документов в оценку обвинения по существу (если требуемое лицо еще не осуждено окончательно в силу состоявшегося судебного приговора). В доктрине и в особенности в практике последний порядок встречает иногда возражение, что он является неправомерным вторжением одной государственной власти в юрисдикцию другого государства, но это возражение должно быть признано неосновательным, потому что выдача преступников есть акт осуществления правосудия не одним только государством, а по взаимному соглашению двух государств, причем выдающее государство, конечно, заинтересовано в том, чтобы при этом не были нарушены те основные условия, которые оно признает существенными для того, чтобы правосудие не обратилось в возможное орудие соображений и целей, ничего общего с правосудием не имеющих (пример: Англия и Соединенные Штаты). Выдача  требуется и производится лишь по определенно установленному деянию выданного лица, и только за это деяние выданный может быть правомерно судим и наказан в государстве, которому он выдан, и притом, с соблюдением условий выдачи В случае предъявления к нему обвинения в каком-либо новом, непредусмотренном при выдаче и совершенном ранее ее преступлении, судебное преследование против него по такому новому делу может быть возбуждено лишь по испрошении на это согласия со стороны выдавшего государства.

Литература: Lammasch, «Auslieferungsrecht u. Asylrecht» (1887); v. Martitz, «Internationale Rechtshülfe in Strafsachen» (2 т., 1888—1897); Mettgenberg, «Die Attentatsklausel» (1906); Bernard, «Traite théorique et pratique de l’extradition» (2 т., 1890); Beauchet, «Traité de l’extradition» (1899); Biron and Chalmers, «The law and practice of extradition» (1903). Cp. гр. Камаровский, «Работы института местрого права о выдаче преступников» («Русская Мысль», 1884, I); ф. Резон, «О выдаче по русскому праву» («Ж. М. Ю.», 1903, № 9, ноябрь); Lammasch, «Reclit der Auslieferung wegen politischer Verbrechen» (1884); Grivaz, «Nature et effets de l’asile politique» (1895); Wolf, «Bedeutung u. Begriff d. polit. Delikts im Völkorrecht» (1907); «Annuaire de l’lnstitut de dr. International», отчеты об Оксфордской сессии 1880 г. и Женевской 1892 г.; английский закон о выдаче преступников. 1895 г. см. в Ж. М. Ю., 1896, № 5.

В. Уляницкий.